МалефиЗента

Все вы знаете сказку о Спящей красавице, но так ли хорошо вы ее знаете, как это представляется вам? Давайте перенесемся в те давние времена, когда существовало два мира — мира людей, таких же, как мы, и мира фэйри. Мир людей в ту пору сплотился вокруг Рима. Римское государство делалось всемирным государством, захватывало в свои мощные руки все просвещенные государства тогдашнего мира и поглощало в недрах своих все блага и сокровища. Для римского сената, который иные называли «советом царей» земные цари были пылью. Но по соседству с этим миром существовал другой мирок. В нем жили разные волшебные создания: феи, нимфы, кентавры, сатиры. Они не нуждались ни в царях, ни в сенаторах, а просто жили в гармонии с природой и наслаждались этой жизнью. Увы, мир людей неминуемо должен был узнать об этом мирке и возненавидеть его… А ненависть эту мог бы прервать лишь тот, кто объединил бы оба мира — либо великий герой, либо великий злодей.

Итак, и многострадальная земля людей, и волшебные края фэйри ожидали героя. Им стала она — принцесса… МалефиЗента! В ту пору это была милая, юная девочка, ничем не отличающаяся от обычных девочек… хотя нет, немного отличающаяся, потому что за спиной у нее были крылышки, а на темноволосой головке — симпатичные рожки. Она была феей. Глаза ее были голубыми, как небо, а губы — алыми, как роза. Прелестное дитя! Душа ее была так же прекрасна, как и тело.

Тогда МалефиЗента была наивна и чиста. В ее сердце жили добро, веселость и легкость, а в ее краю царили мир и покой. Она была дружелюбной, любила всех сказочных существ и дружила с ними.

Утро ее начиналось с того, что она облетала на своих чудесных крылышках травы и цветы, радуясь их пробуждению, ведь она знала, что они живые и все чувствуют. И, в отличии от нас, людей, она не считала их немыми, ибо немого на свете нет ничего. У растений тоже есть свой язык, просто не каждому дано понять его. Встречавшиеся девочке влюбчивые проказники-сатиры, весельчаки гномы и другие жители ее мирка всегда радостно ее приветствовали, и для каждого МалефиЗента находила ласковое слово и милую улыбку.

Однажды произошло одно забавное происшествие, которое внесло в жизнь девочки новые краски, но в то же время оказалось началом ее трагедии… А ведь начиналось все так хорошо!

Тем утром к МалефиЗенте подлетели три встревоженные феи и сказали ей, что к ним забрался воришка.

— Воришка? — удивленно приподняла бровку девочка.

Маленькая фея полетела посмотреть, кто же этот загадочный чужак?

— Выходи! — крикнула она, но беззлобно, даже весело. — Тебя здесь не обидят!

Повинуясь ее звонкому, словно колокольчик, голосу, воришка, прятавшийся у небольшого омута, вышел из своего убежища. Это был мальчик почти ее возраста — мальчик из мира людей. Он был римлянином, но ей это сейчас все равно бы ничего не сказало…

— Как зовут тебя? — спросила МалефиЗента, с любопытством разглядывая незнакомца. Юная леди отметила для себя, что он довольно красив — темные волосы, черные, как ночь и блестящие, как звезды глаза, лукавая улыбка. Он был строен, ловок и грациозен — это тоже покорило ее.

— Меня зовут Цезарь, Юлий Цезарь, — ответил мальчик.

— Значит так, Цезарь, Юлий Цезарь, верни то, что взял! — строго сказала воришке МалефиЗента.

Мальчик послушно вернул взятый им небольшой камешек, который она тут же опустила в воду омута.

— Ну вот, знал бы, что опустишь его в воду — не отдал бы, — расстроился Юлий.

— Не опустила, а вернула на место, — немного капризным голоском ответила девочка.

Оба заулыбались.

С этого момента МалифиЗента и Цезарь стали друзьями.

С этого дня юный римлянин стал частым гостем в землях фэйри. Все свое время МалефиЗента проводила вместе с ним. Они гуляли по волшебной красоты лугам с изумрудной травой и диковинными цветами, и однажды, когда на одном цветке они увидели большую красивую бабочку, Юлий, в душе являвшийся романтиком, сказал ей, что сам хотел бы стать бабочкой.

— Это можно устроить, — весело улыбнулась маленькая фея.

— Как так? — заморгал Юлий.

— Очень просто, — отвечала его маленькая подружка, — держись!

Она взяла его за руку и, взмахнув крылышками, поднялась ввысь. Вместе они взлетели над лугами и ручьями, любуясь ими с высоты полета.

— Ух ты, здорово! — восхищенно сказал Цезарь.

Так летать они стали часто. Юлий любил это занятие, любил легкость, высоту и свободу, которое оно дарило, а еще — радужные крылышки своей подруги. Однажды, когда они с МалефиЗентой были уже постарше, он стал целовать эти прекрасные крылья, а с ними и гладкую, как бархат, спину девушки. Она вся вспыхнула и легонько оттолкнула его, но с тех пор ее чувство к Юлию начало перерастать в нечто большее, чем дружба. Пришла ее пора, ее весна, и сердечко девушки жаждало любви. Поцелуй истинной любви она получила от Цезаря в день своего шестнадцатилетия. Но была ли это любовь?..

С ее стороны это чувство было любовью, а с его — просто влюбленностью и начавшей пробуждаться тягой к девичьему телу. Увы, МалефиЗента этого не знала, как не знал об этом и сам юный Цезарь. Меж тем, он становился старше, и соблазны, а также разного рода страсти вкупе с честолюбием начали овладевать его душой. Он хотел стать Первым Человеком в Риме — не больше и не меньше. А тот, кто правил Римом, правил и миром. Цезарь знал об этом всегда и думал, что это его судьба.

Тем временем, в мире людей, вернее, в его сердце — Риме — началась война со Спартаком. Цезарь отбыл на нее, чтобы спасти Вечный Город и стяжать славу героя. Там он очень сблизился со своим командиром — Марком Крассом. Тот был суровым до жестокости и очень алчным человеком — первым богачом в Риме. Вместе с тем это был искусный воин и прирожденный лидер. Юлий многому от него научился. А Красс, оценив способности молодого человека, приблизил его к себе. После подавления восстания Спартака они, а с ними и другой полководец — Помпей Магнус — заключили между собой союз — триумвират. То был союз благоразумия в лице Цезаря со славою в лице Помпея и богатством в лице Красса. Старшие коллеги Цезаря по триумвирату собирались сделать из него послушное орудие своих замыслов и не заметили, как сами стали его марионетками…

Теперь Цезарь ушел с головой в дела правления, интриги и завоевательные походы, казалось, забыв дорогу в сказочный мирок своей подруги детства. Но она не забыла свою первую любовь и продолжала ждать Юлия. Скоро она его дождется…

Однажды, совещаясь с Цезарем в своем доме на Палатине, Красс сказал ему, что было бы неплохо присоединить к Империи и страну фараонов — Египет, а сделать это можно хитростью. Уловив ход мыслей своего наставника, Цезарь ответил, что сделает это, женившись на тамошней юной царице Клеопатре и уничтожив ее братца Птолемея, с которым она боролась за трон. Сказано — сделано. Но с присоединением Египта аппетиты Рима только выросли, и Цезарь в один прекрасный день сказал Крассу, что знает о землях, о существовании которых не знает почти никто. Он поведал ему о волшебном крае своей подруги, и римские легионы вскорости вступили на землю фэйри.

К тому времени МалефиЗента стала предводительницей жителей топких болот. Так называли ее родной край. Выступивший во главе легионов Красс хотел сравнять болота с землей, и МалефиЗента встала на защиту своей земли от грозного врага. Красс думал, что победа будет легкой и быстрой, но не тут-то было: навстречу ему вылетела МалефиЗента.

Охваченная непривычным для нее чувством — гневом, она сказала полководцу:

— Уводи свои войска, это наша земля!

— Я не подчиняюсь каким-то двурогим уродцам, — ухмыльнулся Красс и отдал своим воинам приказ идти в атаку.

Однако, МалефиЗента призвала своих друзей и с их помощью, а еще — с помощью магии дала достойный отпор римскому полководцу.

Пылая гневом, Красс убрался восвояси, не солоно хлебавши. В Риме его встретил возвратившийся с юной красавицей-женой из Египта Цезарь. Не желая признавать, что его одолела какая-то девчонка, пусть и с рогами, Красс долго вещал ему о вредоносном климате болот и о плохих погодных условиях.

Цезарь в ответ лишь ухмыльнулся и сказал ему:

— Предоставь это дело мне, и, увидишь, я доставлю в Рим ее крылышки.

Старший товарищ мрачно кивнул ему.

…Юлий отлично помнил дорогу в волшебный край, а кроме того, знал о том, как сыграть на чувствах юной феи к нему. Увидев своего милого еще издалека, МалефиЗента будто бабочка на огонек полетела к нему. Он заключил ее в свои объятия и поцеловал в алые губы. Поцелуй был долгим и нежным. Казалось, что даривший его был искренне влюблен, но, увы, это было не так.

— Я так соскучилась… — прошептала девушка.

— Не проходило и минуты, чтобы я не думал о тебе, — ответил ей Юлий, и слова его в своем роде были правдой. Затем он молниеносным движением достал нож и приставил его к горлу бывшей возлюбленной, крикнув при этом прятавшимся поблизости воинам: — Давайте!

Те кинулись с мечами на болотных жителей и принялись рубить их. Что до самого Цезаря, то он точными движениями ножа, который держала его умелая, беспощадная рука, срезал со спины МалефиЗенты те самые крылья, которые так ему нравились. На белоснежной спине девушки остались жуткие шрамы. Она плакала… плакала кровавыми слезами над своей погибшей любовью. Больше она не будет любить никого и никогда… Лишив МалефиЗенту крыльев, Цезарь велел распять ее на кресте.

— Ты стала частью моей судьбы, а я — твоей, — медленно проговорил ее коварный возлюбленный. — Я никогда не забуду тебя, и ты займешь почетное место в списке моих побед.

Что сейчас чувствовала МалефиЗента? Бескрылая фея уже не понимала, любит ли она Цезаря или ненавидит, она страдала, только и всего.

В ответ на его плевок в ее душу, так возлюбившую его, она плюнула ему в лицо.

— Сломать ей ноги! — распорядился Цезарь с дьявольской улыбкой на прекрасных губах. — Прощай, МалефиЗента! — бросил он ей и ушел, не оборачиваясь и унося с собой ее окровавленные крылья.

Он не видел, как ужасный молот обрушился на ее стройные, длинные ноги, вырвав у нее нечеловеческий вопль, не знал, какая это боль.

— Отдели чувства женщины от ее разума, и она твоя, друг мой. Разделяй и властвуй. — поучал Цезарь римского воина — своего спутника.

Какое-то время МалефиЗента мучилась на кресте, а потом начала чувствовать, что задыхается, умирает. Ей стало жутко. Тут перед ней появился из ниоткуда красивый, как бог, чернобородый мужчина.

Незнакомец снял мученицу с креста и, просто проведя руками по ее ранам, исцелил их.

— Я должна тебе быть благодарной, — начала МалефиЗента, — но не могу сказать, что чувствую благодарность. Умирать страшно, но когда не для чего жить — еще страшнее.

— Ты не права, — сказал ей незнакомец, — тебе есть для чего жить. Сегодня рождается новая МалефиЗента, и цель ее — сеять смерти и творить свою месть!

Девушка изумленно посмотрела на него и проговорила:

— Кто же ты такой?

— Я Арес, бог войны, — отвечал он ей, — и у меня есть для тебя дар! — В руках у него появилось некое металлическое кольцо, инкрустированное мрачным камнем некромантов — морионом. — Это шакрам Тьмы, — сказал МалефиЗенте Арес, — им ты поразишь своих врагов. Есть у меня и другой дар для тебя, правда, менее полезный…

На плечо Ареса сел черный ворон, и бог войны проворчал, обращаясь на сей раз к птице:

— Это твоя новая хозяйка, верно служи ей и шпионь для нее.

Птица каркнула во все горло, а затем перелетела с плеча Ареса на плечо МалефиЗенты.

— Спасибо… — пробормотала бескрылая фея.

— Лучшей благодарностью для меня будет твое служение мне, — ответил воинственный бог и исчез в фиолетовом сиянии.

…Со своим новым слугой-вороном МалефиЗента стала обходить ряды павших. Скольких друзей ей придется похоронить! В другое время она бы плакала, но не теперь… ей уже довелось один раз выплакать все свои слезы, и ее сердце будто окаменело.

После того, как тела убитых римлянами несчастных созданий были преданы огню, бескрылая фея сказала своему слуге:

— Как тебя зовут-то? Я знаю, что ворон — птица мудрая, так что должен все понимать.

В ответ ворон громко каркнул и обернулся чудаковатого вида пареньком в дрянных доспехах.

— Я Джоксер Могучий, мой рост выше тучи! — выкрикнул он.

МалефиЗента приподняла бровь.

— Величайший воин всех времен и народов Джоксер Могучий теперь буду служить тебе верой и правдой! — напыщенно сказал Диаваль-Джоксер, затем опустился перед МалефиЗентой на одно колено и поцеловал ей ручку.

— Крылья… — задумчиво начала бескрылая фея. — Теперь ты — мои крылья! Слетай в Рим, во дворец злодея Цезаря и расскажи, что там происходит и что задумал этот мерзкий человек!

Джоксер Могучий тут же стал птицей вновь и полетел к землям людей, в Вечный Город.

Тем временем, в Вечном Городе одни события стремительно сменялись другими. Не успел Цезарь, вернувшись, отпраздновать пышный триумф, на котором в числе трофеев были и крылья его бывшей любимой, как умер его учитель Красс. Триумвирата больше не существовало, и Цезарь с Помпеем сразились за единоличную власть над Римом. Им двоим было тесно, и должен был остаться один из них. Им стал Цезарь. Теперь он являлся римским диктатором, и от царской короны его отделял всего один шаг…

Вскоре его супруга Клеопатра рассказала ему радостную новость — она ждала ребенка. Сердце Цезаря преисполнилось радости и гордости. Он стал мечтать о сыне-наследнике, рожденном ему женщиной царских кровей. Но в положенный срок вместо сына родилась дочь. Что ж, Юлий был рад и ей.

Выйдя к преданным ему легионером с малюткой на руках, он высоко поднял ее, показывая всем и прокричал:

— У меня есть дочь! Я нарекаю ее… Габриэль!

Воины ответили на это радостными криками. Они любили своего командира.

По случаю рождения дочери Цезарь решил устроить грандиозный праздник, на который им было приглашено огромное количество гостей. Но самые почетные места за праздничным столом были оставлены для фей. Они были уроженками волшебного края, которых пощадил Цезарь. Все знали, что эти создания могут одарить новорожденную такими сокровищами, которые не купишь за все богатства мира. И лишь одна из оставшихся в живых фей не была приглашена. И ею была МалефиЗента.

Именно с такими новостями Джоксер возвращался к своей хозяйке. Он рассказал ей обо всех римских новостях, но долго не решался сообщить о самой главной. Он был славным малым и не хотел причинять МалефиЗенте боль.

Наконец, собравшись с духом, он проговорил:

— У них… у них дитя… дочь. И Цезарь устраивает в честь нее праздник.

Глаза МалефиЗенты неприятно сверкнули. В ее темной душе поднималась настоящая буря. Дочь! Дочь, рожденная для этого предателя другой! Не будет этому отродью счастья, не будет!

— Меня в списке приглашенных, конечно же, нет? — произнесла она вслух, едко улыбаясь.

Ворон-оборотень кивнул.

— Что же, придется придти без приглашения.

…Праздник был в самом разгаре, и добрые феи по очереди поздравляли малютку Габриэль, желая ей быть самой прекрасной на свете, иметь нежное, доброе сердце, быть наделенной многими талантами, когда свечи во дворце все до единой погасли, и повеяло могильным холодом. Цезарь с ужасом увидел перед собой ту, кого считал мертвой. Она стояла и насмешливо улыбалась, глядя на него. Опомнившись, он велел стражникам схватить ее, но она достала шакрам, и метнула его в одного из них. Смертоносное оружие моментально вонзилось в его грудь. Другого с бешеным карканьем атаковал ворон. Зловещая птица впилась когтями в его лицо, а потом выклевала ему глаза.

После того, как со стражниками было покончено, МалефиЗента торжествующе захохотала, а потом произнесла:

— Так, так. Что за очаровательное сочетание. Члены императорской семьи, чужеземные цари, аристократы… и даже отребье. Я должна сказать, что была крайне огорчена тем, что не получила приглашение.

Подойдя к колыбельке с малюткой и склонившись над ней, МалефиЗента произнесла:

— Она будет милее и светлее всех на свете, с добротой в сердце, но как только солнце пробьет ее шестнадцатилетие, как только она уколет палец о прялку — уснет непробудным сном, и пусть мое заклятие свершится во век!!!

Говоря эти слова, она смеялась злым смехом того, кто много выстрадал.

— МалефиЗента, умоляю, смилуйся! — крикнул ей Юлий. Черные глаза его были полны несвойственных ему тоски и душевной муки.

— Великий Цезарь умоляет… — непередаваемым тоном произнесла его врагиня. — Моли еще!

Он снова стал просить сжалиться над его единственной дочерью, и МалефиЗента с наслаждением смотрела на унижение своего обидчика.

— Хмм… — протянула она, наконец. — Что же, мое заклятие будет снято лишь поцелуем истинной любви!!!

Сказав так, злая фея в тот же миг исчезла, будто ее и не было.

Клеопатра не могла сдержать слез, узнав, какой страшный подарок преподнесла их с Цезарем дочери эта злая колдунья. За что она так их ненавидит, что карает даже их дитя? Она попыталась расспросить об этом Цезаря, но он лишь отмахнулся, сам погруженный в невеселые думы. Одна из добрых фей попыталась утешить царственных родителей тем, что их дочь ведь не умрет, а просто уснет, и разбудит ее поцелуй истинной любви.

— Истинной любви не существует! — резко бросил ей Цезарь. Он-то знал, что говорил.

В тот же день император приказал сжечь все прялки, что находились во дворце, а маленькую Габриэль отправить в глухую чащу леса и вернуть после дня ее шестнадцатилетия. До того времени хранить ее как зеницу ока будут три тетушки-феи.

Итак, три добрые феи должны были растить маленькую царевну в простом, но уютном домике в лесу.

Взмахнув крылышками, они подняли вверх колыбельку с прелестной пухленькой малышкой, чтобы забрать ее в новое жилище. Но что-то им было тяжеловато.

— Что-то царевна стала крупноватой! — кряхтя проворчала одна из фей.

— Нет, это мы мелковаты, — ответила ей другая.

— Что же делать? — заныла третья. — Ай, тяжело!

— Хмм… — задумалась первая. — А что если на время превратиться в обычных тетушек?

Остальным пришлось с ней согласиться. Теперь три феи выглядели, как три добропорядочные пышечки, то есть тетушки. С магией им приходилось расстаться до шестнадцатилетия подопечной. Увы, они оказались не лучшими няньками. Малышка почему-то все время плакала, а они не знали, как ее успокоить. Кормить же ее решили цветочным нектаром.

К счастью для малышки-Габби за ней все это время незримо приглядывала другая нянька. Ею оказалась… злая фея МалефиЗента.

— Фи, ну и чудище! — таким было первое впечатление бескрылой феи от немного подросшей малютки. Рядом с нею в это время находился Джоксер-ворон, который что-то неодобрительно каркнул. — Ох, смотри, — сказала она ему опять, показывая на незадачливых нянек, — они же ее голодом заморят!

Злая МалефиЗента отчего-то поймала себя на том, что она переживает за дочь своего врага. Это удивило и напугало ее.

— Слетай, принеси ей что-нибудь! — все же сказала она слуге-ворону.

Джоксер, которому очень понравилась малышка, мигом полетел выполнять приказание хозяйки.

День-деньской тетушки-феи либо томились бездельем, либо вели разговоры ни о чем, либо играли в картишки. А ночью храпели так, что земля гудела. Маленькая Габриэль в это время плакала в детской. Но иногда малышка видела некую рогатую тень или ворона и мигом переставала плакать, потому что они нравились ей. Как-то наблюдавшая за ней МалефиЗента, шутя, скорчила страшную рожу, но Габби вместо того, чтобы испугаться, заулыбалась и стала тянуть к ней ручки. Джоксер же сначала тоже стал кроить рожи, только смешные, а потом обернулся вороном и принес малютке цветочек. Милые тетушки продолжали страдать от безделья и цапаться между собой, и злая фея иногда взбадривала их тем, что поливала их дождиком или как-то иначе пакостила им.

Меж тем, Габби росла не по дням, а по часам. Как-то заботливые няни девочки решили отдохнуть на природе и взяли с собой ее. Пока они были заняты тем, что лясы точили, Габби увидела красивую бабочку и погналась за ней. Девочка добежала до самого обрыва, еще один шаг — и она бы упала вниз.

Как всегда, наблюдавшая за ней МалефиЗента увидела это и озабоченно сказала Джоксеру:

— Смотри-ка, Чудище сейчас упадет!

Она не могла допустить этого, поскольку с каждым днем все больше привязывалась к девочке, которую сама же в недобрый час прокляла. С помощью чар МалефиЗента спасла Габриэль, и малышка, увидев красивую, но странную даму с рогами на голове, подбежала к ней. Глядя на злую фею, Габби радостно улыбалась ей и просила взять ее на ручки. МалефиЗента растерянно смотрела на нее, не зная, что сделать дальше. Она не умела обращаться с детьми. По крайней мере, сама убеждала себя в этом, а еще в том, что перед ней дочь обидчика, которую она должна ненавидеть.

— Уходи, я не люблю детей! — пробурчала злая фея, но малышка и не думала уходить. Она продолжала протягивать к ней ручки, и МалефиЗента взяла ее на руки, прижав к своему сердцу, в котором вновь начали пробуждаться светлые чувства.

Немного подержав ее на руках, бескрылая фея осторожно опустила Габби на землю и сказала ей:

— А теперь уходи, топай: топ-топ.

Малышка нехотя ушла к своим нянькам, которые ничего не замечали.

Время неумолимо шло вперед. Габриэль уже была не девочкой, а юной и прелестной девушкой с золотыми волосами, милыми зеленоватыми глазами и нежной улыбкой. Как и было предсказано, она была милее и светлее всех на свете, с добротой в сердце. Увы, должно было исполниться и другое предсказание о ней… недобрый дар бескрылой феи.

Нянюшки Габби по-прежнему были заняты собой и переживания о подопечной были им чужды. Они только радовались тому, что ей вот-вот исполнится шестнадцать, и они вновь обретут крылышки и съедут с этой лачуги. А Габриэль любила пропадать в лесу, собирая цветы и грибы и беседуя с птичками. Однажды ей показалось, что между деревьями она увидела какую-то тень… знакомую ей тень.

— Выйди, покажись! — сказала она. — Я знаю, что ты там. Не надо прятаться, я тебя не обижу!

Там, чуть дыша, стояла ее тайная защитница — та, кто возненавидела ее, едва она появилась на свет, а теперь полюбила…

— Я и не прячусь, — ответила МалефиЗента и вышла к ней. — Здравствуй, Чудище…

— Крестная! — радостно прощебетала Габби.

— Что? — удивленно приподняла брось МалефиЗента.

— Ты — моя крестная фея! — весело проговорила девушка. — Я все знаю! Ты обо мне заботилась и оберегала меня от опасностей все это время! Я видела твою тень!

Бывшая злая фея даже не знала, что ответить на это. Она позволила Габби обнять себя, а потом они отправились в ее владения. Теперь это был мрачный край, отделенный от мира людей, в особенности, от римлян колючим терном. Взамен милых сказочных существ, населявших его прежде, там появились другие создания, более мрачные, но по-своему симпатичные. По крайней мере, Габби они показались таковыми. Нравились ей и блуждающие огоньки, чем-то похожие на светлячков.

— Крестная, можно я останусь здесь с тобой? — спросила она у МалефиЗенты.

Та с радостью согласилась, и девушка пошла попрощаться со своими нянюшками. По пути к домику она повстречала какого-то красивого темноволосого юношу, похожего на царевича. Он таковым и являлся и остановился здесь, чтобы спросить кратчайшую дорогу на Рим. Юноша слез со своего коня, подошел к Габриэль и при этом случайно задел ее.

— Простите, это все моя неуклюжесть, — сказал он немного робко, поскольку его смутила редкая красота девушки.

— Ничего, все хорошо, — улыбнулась ему, тоже слегка застеснявшись, девушка.

— Славно, — также улыбнувшись, сказал царевич.

— Как зовут вас?

— Я — царевич Пердикас, а вы?

— Я Габриэль.

Между ними воцарилось молчание, и оба просто смотрели друг на друга, не зная, что сказать.

— Куда путь держите? — наконец, спросила Габби.

— Я… — запнулся Пердикас. — Еду в Рим, я послан отцом к Цезарю. Вы не подскажете мне кратчайшую дорогу туда?

Габриэль показала ему дорогу, а затем несмело спросила:

— Мы… еще увидимся?

— Конечно, — ответил царевич Пердикас.

— До скорого! — сказала ему она.

— До скорого свидания, — улыбнувшись ответил Пердикас, сел на своего верного коня и ускакал.

Девушка долго смотрела ему вслед.

Повздыхав о прекрасном царевиче, Габриэль зашагала к домику тетушек, думая о том, как скажет им, что хочет жить с крестной феей. Увы, когда она рассказала тетушкам о своем решении, реакция их действительно была не самой лучшей, но все же неожиданной для нее.

— Ты не можешь никуда уйти, потому что завтра тебе исполнится шестнадцать, и ты отправишься в Рим к отцу! — выдала одна из них.

— К отцу? — изумленно переспросила Габриэль. — К какому отцу?

Беда была в том, что девушка ничего не знала о своем происхождении и всегда считала себя сиротой. Поняв, что совершили оплошность, нянюшки переглянулись и о чем-то зашептались.

Габби услышала, как одна из них предложила:

— Давайте скажем ей правду.

Остальные согласились с ней, и добрые феи рассказали своей воспитаннице обо всем: и о том, кем являются ее родители, и об ужасном проклятии злой феи МалефиЗенты, из-за которого она и воспитывалась в этой глуши. Девушка слушала со всевозрастающим удивлением, становясь при этом все более и более печальной. Габби отчего-то поразило имя проклявшей ее колдуньи.

«МалефиЗента… МалефиЗента…»

Где она могла слышать это имя? И тут Габриэль вспомнила, что так называл ее крестную фею забавный малый, похожий на ворона.

«Нет! Не может быть!»

Девушка выбежала из дома. Она сейчас же пойдет к своей крестной и просто посмотрит в ее прекрасные голубые глаза. Они скажут ей все… Когда девушка добралась до владений МалефиЗенты, та по самому ее виду поняла, что она знает все… Лицо бескрылой феи было печальным и суровым.

— Крестная, — начала Габриэль, — тетушки только что рассказали мне ужасающую историю! Меня будто бы прокляла при рождении одна ведьма. У нее еще какое-то странное имя — Малифи… Малифе…

— МалефиЗента, — закончила за нее несчастная. И то, как она произнесла это имя, и сам ее взгляд сказали для Габби все.

— Значит, это правда! — воскликнула девушка. — Ты обманывала меня, предательница! Ты — настоящее зло!

Выплюнув эти жестокие слова, она бежала без оглядки. Девушка знала, что сделает. Она отправится к отцу своему Цезарю прямо сейчас! Увы, она не знала, что тот начал сходить с ума и с каждым днем все больше впадал в безумие, а ненависть к старой противнице стала его единственной страстью. Часто он сидел один в темноте и вспоминал их с МалефиЗентой общее прошлое, а затем обдумывал то, каким способом уничтожит ее. МалефиЗента приходила и в его сны, целуя и нежно лаская его, а потом нанося ему удар кинжалом…

Когда дочь вбежала к нему во дворец и обняла его, он был холоден, словно статуя, а глаза его смотрели каким-то отрешенным взглядом.

— Отец, это я, Габриэль! — радостно сказала ему девушка.

Юлий взглянул на нее сбоку и коротко бросил:

— Похожа на мою мать. — Затем неожиданно добавил: — На день раньше, чем было велено! Три безмозглые курицы! — И отдал приказ страже, указав на изумленную дочь: — Под замок ее!

Приказ императора тут же был исполнен, и Габби оказалась под замком в четырех стенах. Но дочь, не менее упрямая, чем ее отец, нашла способ покинуть свое заточение, а затем какая-то сила потянула ее в кладовую, в которой находились сломанные прялки. Внезапно, перед девушкой появилось какое-то странное зеленое сияние и тут же начало преображаться в исправные веретено и прялку. Габриэль быстро схватила веретено и едва успела прикоснуться к нему, как предсказание злой феи, которое она сама давным-давно желала изменить, исполнилось, дочь Цезаря уколола палец и упала замертво.

В ту же минуту МалефиЗента ощутила укол в самое сердце. Она поняла, что произошло и приняла решение ехать в Рим ко дворцу Цезаря.

— Но… — возразил ей Джоксер. — Если мы туда попадем, мы оттуда не выберемся живыми.

— Ну, так и не ходи, — резко бросила ему хозяйка, — пойду сама.

Сказав так, она решительно двинулась вперед.

— Эй, постой, Джоксер Могучий с тобой! — крикнул ей слуга и поспешил за ней.

Тем временем, Цезарь бранил добрых фей. Незадачливые нянюшки Габриэль сейчас с покаянным видом находились перед ним.

— Вот, полюбуйтесь, что вы натворили! — гневно проговорил он, показывая им на лежащую девушку.

— Она спит… — промямлили феи. — Просто уснула.

— Просто уснула… — повторил Цезарь. — Навеки! Убирайтесь с глаз моих!

…По пути в Рим МалефиЗента и Джоксер встретили царевича Пердикаса, и тот сказал им:

— Я ищу одну девушку…

— Понимаю, — ответила МалефиЗента, которой об этом юноше уже порассказал кое-что верный разведчик-ворон, и у нее появился один план.

С помощью волшебства бескрылая фея усыпила Пердикаса, обратила Джоксера в коня и тотчас отправилась дальше.

Оказавшись в Риме, МалефиЗента переоделась центурионом, проникла во дворец Цезаря и нашла там свою Габби.

Разбудив Пердикаса, она сказала ему:

— Поцелуй истинной любви снимет заклятие с Габби. Помоги ей.

Можно себе представить, что почувствовал Пердикас, когда услышал эти слова. Образ золотоволосой девушки, встреченной им в лесу, запал ему в душу, и вот… он должен ей помочь — пробудить своим поцелуем. Сердце у него в груди так и загорелось. Он подошел к постели с откинутым пологом, на которой покоилась юная дочь Цезаря и остановился, как вкопанный, любуясь ее красотой. Она слепила его, словно солнце. Склонившись, он, наконец, поцеловал ее в губы, но… ничего не произошло! Любовь этого юноши была еще слишком новым и незрелым чувством — влюбленностью, которая станет любовью истинной лишь спустя время.

— Истинной любви не существует! — горько произнесла МалефиЗента.

Тут Джоксер хотел было поцеловать Габби сам. Он знал и опекал ее с малых лет, а повзрослев и распустившись, словно цветок, девушка начала втайне нравиться ему. Увы, не успел бедный ворон-оборотень склониться над спящей красавицей, как у него… спали штаны. Сконфузившись, Джоксер Могучий пошел приводить себя в порядок.

И тут к лежащей Габби подошла сама МалефиЗента. Она долго смотрела в лицо той, что заставила ее сойти с пути зла и вновь научила… любить. По щеке бескрылой феи скатилась слеза — пожалуй, первая с тех пор, как Цезарь предал ее.

— Я не стану просить у тебя прощения, — зашептала она, — потому что моему поступку прощения нет. Но я хочу тебе сказать лишь одно: я люблю тебя, Габриэль, ты — самое лучшее, что было в моей жизни!

Произнеся эти полные печали и любви, неважно — чистой сестринской или порочной, МалефиЗента поцеловала спящую красавицу прямо в губы.

Тут произошло чудо… Габриэль проснулась, открыла свои прекрасные глаза и, увидев МалефиЗенту, улыбнувшись, проговорила:

— Здравствуй, крестная! Наконец-то! Долго же ты заставила ждать себя!

— Здравствуй, Чудище! — со слезами радости на глазах произнесла бывшая злая фея. — Так ты прощаешь меня?

— Прощаю и люблю, — нежно ответила Габби, дав МалефиЗенте обнять себя сильными, но ласковыми руками.

— Вот она — истинная любовь! — проговорил уже приведший себя в порядок Джоксер. Расчувствовавшись, он тоже расплакался и громко высморкался в занавеску.

Пердикас же, решив, что он здесь лишний, хотел уйти, но Габби остановила его, сказав, что сейчас уйдет жить с крестной феей, но ждет его в гости к себе. Конечно же, царевич согласился.

— А теперь пойдем отсюда, крестная, — сказала Габриэль МалефиЗенте.

— Пойдем, солнышко, — ответила женщина.

Но не успели они сделать несколько шагов, как на МалефиЗенту была брошена железная сеть.

— Нет! — закричала она, поняв, что поймана солдатами Цезаря.

Вновь ставший вороном Джоксер тут же кинулся ей на помощь, с карканьем яростно нападая на легионеров. Габби тоже хотела встать на защиту крестной, но та уговорила ее бежать.

Понимая, что Джоксер-ворон бессилен против одетых в броню легионеров, МалефиЗента принялась колдовать одно из самых мощных чар в темной магии… Тут с нашим Джоксером произошла метаморфоза, и из птицы он превратился в могучего огнедышащего дракона! МалефиЗента услышала, как он на радостях запел на драконьем языке сочиненную им же песенку о себе любимом и не смогла сдержать улыбку. Дракон атаковал легионеров пламенем и тем пришлось очень туго. Его хозяйка же, тем временем, смогла освободиться из сетей и тоже вступить в схватку. Увы, во время поимки бескрылой феи кто-то из римлян отобрал у нее шакрам, а без него она была как без рук.

Сражаясь с одним из воинов, МалефиЗента неожиданно ощутила ужасную боль в позвоночнике и с ужасом поняла, что в него вонзился, тут же расколовшись, ее собственный шакрам… Упав на землю, она услышала злорадный смех, а вслед за ним до боли знакомый ей голос:

— Привет, МалефиЗента! — ехидно проговорил Цезарь, а это был именно он. — У тебя одна страсть, это я! Из-за нее ты моя! — Подойдя к ней, он пнул ее, продолжая издеваться: — Ну и как это, быть жалкой бескрылой?

Не дождавшись от бывшей любимой ответа, император отдал одно-единственное приказание:

— На крест ее!

Отдав это жестокое распоряжение, Цезарь тут же отправился в сенат, объявить там о победе над опасной злой колдуньей. Однако, как только МалефиЗенту начали приколачивать гвоздями к кресту, один из сенаторов нанес начавшему свою речь Юлию предательский удар кинжалом. Следом за ним на безоружного императора кинулись и остальные заговорщики…

В это время искавшая способа помочь своей «крестной» Габриэль пробралась в отцовские покои. Там, под стеклом она увидела окровавленные крылья, похожие на крылья ангела или феи. Кому бы они могли принадлежать? Девушке вспомнился один, казалось бы, незначительный эпизод: находясь в гостях у МалефиЗенты, она поинтересовалась, отчего у нее нет крыльев, как у остальных фей, на что та ответила: «Меня их лишили. Кто и за что — не спрашивай». Теперь она поняла, кто и за что…

Разбив стекло, девушка достала крылья и с ними поспешила к месту казни МалефиЗенты. Та уже умирала, но, увидев свою любимицу, слабо улыбнулась и с уст ее слетели слова любви к ее Габби.

— Крестная, у тебя снова есть крылья! — крикнула та. — Летите к свое хозяйке!

Тут отрезанные некогда Цезарем крылья МалефиЗенты выскользнули из рук Габби и полетели к бескрылой фее. Мгновение… и та снова стала крылатой, сошла с креста, а раны ее затянулись!

— Габриэль! — подлетев к подруге, нежно сказала она.

— Крестная!

Внезапно, МалефиЗента побледнела и прижала руку к груди. Она ощутила боль, сродни той, которую почувствовала, когда Габби едва не уснула навек.

— Что случилось? — с тревогой спросила у нее Габриэль.

— Он умирает, — тихо проговорила МалефиЗента, — я иду к нему.

Взмахнув крыльями, фея полетела к зданию сената. Там она увидела лежащего в луже крови и всеми покинутого Цезаря. Плача, она припала к окровавленному телу того, кто когда-то подарил ей поцелуй любви, а потом лишил ее крыльев.

— МалефиЗента… — произнес Цезарь и умер с ее именем на устах.

— Живи… живи! — закричала фея, тормоша его. — Такой сильный, хитрый, коварный… как ты мог дать себя убить?! Живи! Я прощаю тебе все и хочу, чтобы ты жил! Боги, пусть он живет опять!

Тут случилось чудо… чудо любви. Тело мертвого императора исчезло, а вместо него перед МалефиЗентой лежало дитя. Это была девочка, в облике которой уже было некое сходство с Юлием. Фея догадалась, что в этом ребенке возродилась его душа.

Взяв дитя на руки, МалефиЗента поцеловала его в лобик и проговорила:

— Я назову тебя Ева. Больше Рим не украдет тебя у меня, ты будешь принадлежать не ему, а мне.

…Между землями людей и землями фэйри наступил мир, и объединил их не герой и не злодей, а та, в ком соединились Добро и Зло. Совершившая этот подвиг МалефиЗента растит дочь, в теле которой живет душа Цезаря. Габриэль вышла замуж за Пердикаса, но часто гостит у своей «крестной». А Джоксер женился на девушке-сороке Мэг, в человеческом обличье поразительно похожей на его хозяйку…

КОНЕЦ?