Писатели России в Пушкинском заповеднике

            
          (Неформальный музей в Михайловских рощах )

       Этот  музей пока не обозначен ни в одном справочнике и не  рекламируется в буклетах Михайловского.  В него находят дорогу те, кто, прогуливаясь  по заповедным дорогам, обратил внимание  на указатель  в деревне Бугрово  и Кириллово, на пути к Петровскому   к  южной окраине  Михайловского: «К Усадьбе художника».
          Если идти   по старой дороге  среди «Михайловских рощ» и выйти  на  луга,  холмы и  опушку леса,  хочется отвлечься от   экскурсионных методичек и именно здесь вспомнить знакомые строки:
               
                Люби зеленый скат холмов,
                Луга, измятые моей бродящей ленью ,
                Прохладу  лип и кленов шумный кров-
                Они знакомы вдохновенью. 

         В глазах Пушкина все Михайловское – «рабочий кабинет». Оно и место отдыха,  и  прогулок «по грибы» (о которых вспоминала  его деревенская знакомая), и наблюдений за жизнью природы.     В   «Михайловских  рощах»,   подобно Онегину можно было скрыться от назойливых соседей  или  гулять,  подбрасывая  привезенную из Одессы  тяжелую чугунную трость…  Здесь, в одиноких прогулках, « в глуши лесов сосновых»  он рассмотрел то,  чего  не  увидишь в городе – «В багрец и золото одетые леса», здесь  увидел  приметы   еще одного уходящего года – года жизни:

                Роняет лес багряный свой убор.
                Сребрит мороз увянувшее поле,
                Проглянет день, как будто поневоле
                И скроется за край  окружных гор.
                (1825)
         
          В  Михайловском   частью природы   стала и его поэзия.   
 В 1949 году в роще у старой дороги  Академия наук СССР, которая вела восстановительные работы,  поставила  небольшой дом для сотрудников   музея. Один из них – художник  Петр Быстров живет  в поэтической стране, в лесу  и сегодня.
          Дом стал пристанищем  творческого содружества художников,  режиссеров и актеров,  музыкантов, создателей  музеев, литераторов  и получил название «Усадьбы художника».  В  новой, рыночной ситуации, с приходом новых поколений  гостей  возникла необходимость сохранения традиций  заповедника, памяти о его создателях и его непростой истории. Так  в 2004 году  возникла  общественная организация  Лаборатория искусств.
          Традиция  приездов  творческих людей  «к Пушкину», возникла  уже  в  начале XX  века. И посещение края,  так или иначе, отражалось в искусстве.  Такие разные писатели как   В. Тимофеева (Починковская),  С. Гейченко,      К. Паустовский.   Ю.  Куранов,  И. Андроников,  Т. Глушкова, С. Довлатов,  Я. Смердов, М. Дудин,  П. Антакольский и многие другие  оставили  свое понимание  роли, значения  заповедного пушкинского края  в культуре  Отечества. На каждом из них лежит печать времени их  создания.
          Эпическое понятие  «Пушкин-Михайловское»  определило  возникновение   весьма значительного  «культурного  слоя».  Трагическая пушкинская тема ярко выражена в творчестве самобытного художника Олега Григорьевича Манюкова (1934-1981). Деятельность Лаборатории  была поддержана его   вдовой, также художником, Людмилой Павловной Манюковой (1938-2017) родом из ближней  ганнибаловской деревни.  Её  дом стал фактически «филиалом» ЛИКа. 
          Заповедник пережил  разруху   двух войн и стал одним из символов послевоенного возрождения культуры страны.   Издавна  это место встречи  каждого  нового поколения    с  высшими духовными ценностями, место  передачи традиций,  опыта, отношения  к  родному языку,  истории и к Отечеству.  По своему значению для  культуры он равен  Эрмитажу, Русскому музею, Третьяковской галерее, Большому и Малому театрам,   которые  являются неприкосновенным    запасом   отечественной   культуры. На разных этапах  эту мысль утверждали  полотна художников и литература. Но если  картины  прошлых лет  иногда участвуют в выставках, то   слово  писателей  и поэтов о заповеднике, сказанное   даже недавно, -  в XXI- м  веке почти  забыто и  фактически неизвестно  новым поколениям.  Между тем в нем  раскрыт  опыт  и смысл  сохранения пушкинского края как заповедного и, если мы хотим   сохранить   нашу культуру, он  не может  быть не  востребован сегодня.
          Можно сказать, что  образ Пушкинского заповедника, каким он сложился  в 1960 –е - конце 1980-х годов вызрел и выстрадан  в  художественной литературе. В поэзии и прозе, в лучших аналитических статьях, в работах сотрудников Пушкинского Дома.   Люди разных эпох, а подчас и полярные по своим  убеждениям,   безоговорочно едины в своем отношении к памятному месту.

            «Я изъездил почти всю страну. Видел много мест  удивительных и сжимающих сердце, но, ни одно из них не обладало такой внезапной лирической силой, как Михайловское».
                К. Паустовский.
«Всякий встречный считает своей обязанностью спросить: «Понравились ли Святые Горы?» И всякому приходилось искренно отвечать одно  и то же: «Редкие места, мало таких».

                Иоанн, игумен.(настоятель Святогорского  монастыря  с 1895 по 1907 годы) 
            

            «Пусть вам завяжут глаза и сбросят из под самого неба на парашюте…Вы все равно почувствуете, что попали в святое место».
               
                Ю. Куранов




           Создатели   общественного музея   Писателей России   (хранитель И.Т. Будылин и художник П.Н. Быстров)  располагали  очень    скромными   возможностями.   Мысли писателей о заповедном крае  начертаны  на обыкновенных листах  писчей бумаги.  Эти листы   и  составляют  центр   экспозиции. Но они   же  воспринимаются  и  как   «рамка»   главного зрительного образа музея – полотна «Хранители» (худ. П.  Быстров, 1995. Копия). Обобщенный художественный образ Михайловского здесь  является фоном  для «портрета»  почти сказочного «домового»,  Хранителя   пушкинской усадьбы, в котором легко угадываются черты  С. С. Гейченко и двух его  помощников – в своё время известных Василия  Семёнова (известного как «Вася Свинуховский»)и Николая Шенделя.  Это образ, возвращающий к пушкинскому  «Домовому», незримому покровителю  Михайловского:

                Останься, тайный страж, в наследственной сени
                Постигни робостью полунощного вора
                И от недружеского взора
                Счастливый домик охрани.
                (1819)
               
        Здесь – это фигуры-символы  бескорыстного служения делу культуры. В числе их и фигура   автора полотна, защищающего  самого «домового»     «от недружеского взора».
        Высказывания писателей  аранжируют,   усиливают и переводят в слово  основную мысль замечательного   полотна,    оригинал которого, кстати,  экспонировался на многих выставках.
        Увеличенный машинописный шрифт  на листах  по ассоциации   включает в композицию и старую пишущую машинку на таком же старом письменном столе,  с  чернильницей и перьевой ручкой (из обихода С.С.Гейченко), другими характерными приметами  обстановки писательского кабинета  «докомпьютерной эпохи» -  30-70-х годов. Старинные настенные часы, конечно, напоминают о  смене времен и поколений.  В том числе и поколений писателей.
        Материалы, посвященные истории создания заповедника  и художественной литературе о нем занимают  противоположные  друг другу стены и,  таким образом,  зрительно взаимосвязаны.  При этом  в экспозицию входит также  лес, поляна, заключенные в  рамку окна.  В 2005 году  на поляне установлен  оригинальный памятник «Человек-скворечник»                (С.С. Гейченко. Дерево, металл. Автор  П.Н. Быстров).
        Музей напоминает об основных создателях Пушкинского заповедника – перед нами   редкие  фотографии  конца XIX–начала  XX  века -  писательницы В. В.  Тимофеевой (Починковской), первого директора   В. М. Никифоровского,  довоенных директоров   заповедника С.А. Семенова,   В.З. Голубева, автора  научных книг  о Пушкине в Михайловском  А. М.  Гордина.   Здесь  же  на фото памятные уголки  довоенного  заповедника,  газета  «Пушкинский колхозник»  1946 года  с именами и фотографиями тех,  кто поднимал дома-музеи и парки из пепла. 
          Посетителям всегда интересны карты  местности  военных лет  и фрагменты мемориальных деревьев, изрешеченные осколками  мин и пулями. Сегодня это экспонаты музея.  Композицию «Эхо войны»  создал и подарил музею местный  житель, в прошлом сотрудник заповедника,   Алексей  Иванов.
        1960-80-е  годы представляют собой другой временной пласт. Это – период  напряженной   научной  и музейно-собирательской  работы. В поисках будущих экспонатов совершались экспедиции в деревни  Псковской области.  Восстановлены не только Михайловсое, но и Тригорское, Петровское, облагорожены усадьбы.   Разрабатывались   планы  расширения его границ  и музейного развития.   В интересах охраны  редких птиц и растений  научно был обоснован   выбор мест  для турбаз и гостиниц за пределами  мемориальных парков и прилегающих к ним территорий. 
         В экспозицию включены  изображения памятных возрожденных в тот период уголков – «родникового колодца»,  «холма лесистого»,  «грота»   и других  мест, какими они  вошли в классические издания тех лет. Поэтому здесь и портреты   специалистов, создававших музеи.  – перед нами   хранитель Святогорского монастыря-музея, кандидат  исторических наук     М. Е. Васильев,  хранитель Михайловского, кандидат  филологических наук А.Ф. Теплов,  исследователь, Заслуженный работник культуры РФ   Т. Ю. Мальцева, художник и хранитель  музея в Петровском  Б. М. Козмин, хранитель музея в Тригорском   Г.Ф. Симакина,  известный краевед и  методист В. Ф. Зажурило,  художник  В. А. Самородский,   рабочие Н.Ф. Шендель, В.С. Семенов и др.
           Смысл создания и существования Пушкинского заповедника наиболее полно  выражен  в   замечательном  очерке  К. Г.  Паустовского (1892 -1968)  «Михайловские рощи». В раскрытой книге  полного собрания сочинений   писателя  гость музея может прочесть:
      
  «Было раннее утро. Накрапывал дождь. Телега въехала в вековой сосновый  лес.  В траве   на обочине дороги что-то белело. Я соскочил с телеги, нагнулся и увидел дощечку, заросшую вьюнком. На ней была надпись черной краской . Я отвел мокрые стебли вьюнка и прочел почти забытые слова: « В разны годы под вашу сень, Михайловские рощи, являлся я…» Потом я натыкался на такие  дощечки в самых неожиданных местах: в некошеных лугах над Соротью, на песчаных косогорах…всюду звучали из травы, из вереска,   из сухой земляники простые пушкинские строфы…».

     « Это напоминает слова Пастернака: «Поэзия всюду, надо только нагнуться, чтобы поднять ее» - сообщал   Констанитин Георгиевич  из Михайловского  другу,   писателю Р.И. Фраерману (4 июля 1937).
      К сожалению,  сегодня  таких «дощечек»  почти нигде  в заповедных парках нет. Осколок  разбитой  мраморной доски  со стихами, еще в 1980-е  годы  находившейся на пушкинской  усадьбе,  занимает свое место  в музее  рядом с  фрагментом очерка     К.Г.  Паустовского. Пушкинская тема вообще играла значительную роль в творчестве писателя, который бывал в заповеднике дважды. Об этом напоминает  и находящиеся в экспозиции   альманахи «Мир Паустовского»,  изданные  музеем   писателя  в Москве.
     Экспозицию, посвященную писателям,  в значительной мере,  создает  классический образ книги и книжной полки.  Она же и полка-витрина.  Здесь и  произведения  самого А. С. Пушкина в изданиях  конца  XIX-  времени создания заповедника  в ХХ веке,   книги его современников,   классическая русская и зарубежная литература. Немаловажно, что здесь  же газеты  и  журналы,  документы   партии правительства, как  напоминание о времени и условиях в которых  создавалась литература о заповеднике  советского периода.   Однако при этом  существовала и «тайная свобода» (А.Блок).  Книга  «У лукоморья», написанная  Хранителем  заповедника С.С. Гейченко составила эпоху в истории Пушкинского заповедника.    Имя Пушкина позволяло автору в годы государственного атеизма  более свободно, эзоповым языком,  описывать  и свое отношение к идущим из  глубины веков  традициям народа: «Когда мы спасаем памятное место от гибели, возрождаем  его, мы по-пушкински  «заклинаем небо» помочь в этом трудном деле. И тогда  в нас самих укрепляется что-то  хорошее, мы делаемся крепче и добрее». (В религиозных традициях так всегда испрашивалось благословение  на благое дело).
            Изданная пять раз ( с 1971 по 1986 годы)  стотысячными  тиражами (!),  книга  «У лукоморья»   расходилась мгновенно.  Для множества посетителей, или, как они  торжественно  именовались здесь,  паломников*, она была не путеводителем, но духовным посредником между  гостем  и  пушкинским заповедником.   
           Музей на дальней окраине Михайловского в  известной мере восполняет  отсутствие музея  эпохи создания  заповедника,  музея  драматической, но и творческой  эпохи  созидателей.
           Общественный   музей   у  старой  дороги  в Михайловском  напоминает  о том, что  создание  заповедника  было  духовным подвигом  многих людей. Об этом –  и произведения лирического писателя Юрия Куранова (1931 – 2001), известного  в переводах на 22 языка мира.   Сегодня  именем  замечательного писателя названа библиотека.  Характерно, что дорогу в литературу  этому интересному  автору  открыл  Константин Паустовский, в  то время, как   первые  рассказы самого К. Паустовского  одобрил Иван Алексеевич Бунин, впоследствии Лауреат Нобелевской премии. … Таков  ещё один путь, которым   Михайловское  связано  с  замечательными именами нашей культуры.
          Юрий Николаевич  периодически жил   в  деревне Савкино, прильнувшей  к Михайловскому,   в  доме своего друга  художника  заповедника  В. А. Самородского. Писатель  был убежден: « Ключи нашего сердца… не только там, где нам на  них укажут,   но повсюду, где сами увидим и приходим к ним». Мягко,   в  свойственной ему лирической манере, в идеологической ситуации тех лет, писатель отстаивал  право на  самостоятельное, свободное  творчество.  В Михайловском   он искал и находил «ключи нашего сердца». Тематически с ним связаны пятнадцать  очерков  под общим названием  «Там, в Михайловском», повесть в письмах «Дом над Румбой», повесть «Сердце ключей».   На их страницах  не только условные персонажи, но и вполне реальные  сотрудники заповедника,  экскурсоводы,  которые  живут,  трудятся здесь,   следуя завету А.С. Пушкина, «заодно с гением»  и «к вечеру смотришь на них, осунувшихся, с опаской, с трепетом священным уважения».
            Для     Юрия  Куранова   Владимир  Самородский не только друг.   Автор  охотно  вводит его  образ в художественную ткань  новелл.   Он видит его  в  мастерской,  « в уютном доме Калашникова, возле которого пристроилась на липе избушка для скворцов. Володя делом занят. Со стороны он похож  не то  на гнома, не то на дятла…. Володя занят чеканкой. Он выбивает на медной доске герб Абрама Ганнибала…».
           В.А. Самородский  так  же  создатель  некоторых  валунных указателей, с которыми  на дорогах заповедника   встречаются  гости пушкинской деревни. Им же создавались знаменитые  затейливые скворечники, украшавшие усадьбу, копии  экспонатов  музеев и многое другое. А в 1974 году  В. Самородский  позировал своему коллеге  А. Попкову,  создававшему  в Михайловском   знаменитую картину  «Осенние дожди. (Пушкин)».     Музейный  микросюжет    предстает в фотографиях, книгах, иллюстрациях   и,  конечно, в  звучащем слове на экскурсии.  В нем литература и жизнь музея дополняют друг друга.
         Известный впоследствии поэт и критик  Татьяна Глушкова (1939 – 2001), в трудный для себя период,  в 1966 году,  работала экскурсоводом в  доме поэта. Об этом времени остался след в стихах:

                Дом поэта чист и ясен,
                Много света, певчих перьев,
                Книга каждая гордится 
                Пышной титульной страницей
                И такие косогоры,
                За окном такие дали
                Снег румяный серебрится,
                И пылит вишнёвым цветом… 


           Замечательный очерк  Т.Глушковой   «Берегите Пушкина!» - гимн заповеднику и страстный призыв беречь  Михайловские рощи как  драгоценность  культуры  Отечества:

         «Счастливы пришельцы Михайловского! Но мне выпало особое счастье: я не бывала – жила там. Я воспользовалась высшим правом читателя: пойти не в службу – в служение Пушкину…Летом я приехала в Михайловское надолго. Каждое утро я приходила в музей, пахнущий то ромашками, то земляникой, то осенними яблоками, и рассказывала людям самую удивительную сказку – как отсюда пошла русская поэзия…» (1)

         Беспокоясь о будущем заповедника,  Татьяна Михайловна, незадолго до ухода из жизни   навестила близкое ей  Михайловское, встречалась с его сотрудниками. Очень тонко почувствовал смысл Михайловского известный поэт  Евгений Евтушенко и выразил его в немногих образных строках:

                В Михайловском выхода нет —
                Невозможен из Пушкина выход,
                Но также обманчив
                Распахнутый в Пушкина вход.
 
        Литератор Сергей Довлатов, -  так называл себя автор, -  (1941 – 1990) только начинал   работу   экскурсоводом  турбазы, прожив здесь два  неполных  летних сезона 1976-77  годов.  Уже тогда страна постепенно  двигалась  к  кризису, разразившемуся в 1991 году.  Отсюда его критический взгляд  на современную ему советскую действительность претворённый  в    эпатажный скепсис ко всему и вся: « …я ненавижу музеи  больше всего на свете после природы и шахмат» (письмо к Л. Штерн, июль 1969). Тот же  скепсис в  трагикомической  автобиографической   повести «Заповедник», в центре которой халтурщик-экскурсовод,  он  же  начинающий литератор, но уже  ищущий любви и признания…   Непонятый герой -  фигура обычная в литературе. Но причём здесь Пушкинский заповедник, создававший  кроме музеев  и парков  свою,  неформальную творческую среду?    «Увы, надо сказать печальную правду,  – признавал  американский издатель «Заповедника» писатель Игорь Ефимов, - Довлатов неисправимый, заядлый, порой даже весьма бескорыстный, талантливый,   увлечённый своим делом очернитель».  Объясняясь с издателем,   С.Д. Довлатов самокритично     отвечал:  «Справедливо и то, что по натуре я очернитель, как-бы я ни старался представить этот порок творческим занятием, но это правда» (2).  Сергей Донатович  весьма  творчески  связал своё имя с  выдающимся явлением культуры, которое во многом обеспечило его известность: в Пушкинском заповеднике  сделано множество  публикующихся  фотографий  автора. При этом он не раз напоминал о том, что в произведениях   его гораздо меньше документальности, чем кажется.  Пожив в Америке и побывав в других странах, позже  в послании другу   он   отзывался  о Пушкинских Горах  как о «лучшем месте в мире».
          В экспозицию кроме фотографий, изданий   помещены некоторые неопубликованные документы. Разумеется, музей не касается других произведений  писателей, но только тех, что связаны с заповедником. В этом смысле интересен едва ли не первый в истории опыт  создания  образа заповедника  в книге  для  детской аудитории. Таково произведение   Наталии Лаврецовой –  «Трость Пушкина».
           Наталья Анатольевна   - в прошлом сотрудник заповедника, впоследствии  поэт, прозаик  член союза писателей России, лауреат ряда литературных премий.  Большое место в её творчестве занимают поэтическое восприятие пушкинской земли, тема жизни и смерти  Пушкина, природы поэзии:

               
                ...Он может рифмой на ходу вас уничтожить…
                Но убивать? Но убивать поэт не может!

       В повести «Трость  Пушкина»   привлекают   динамичность изложения,  почти детективный сюжет.  Он захватывает  мемориальные усадьбы, музеи  и весьма занимательно вводит юного читателя в круг пушкинской темы.
       «Лето в Михайловском» - так называется сборник современных  повестей и рассказов   о заповеднике. Его автор  Иосиф Будылин -  многолетний сотрудник  Пушкиногорского экскурсионного бюро, в прошлом  хранитель музея -усадьбы Тригорское, автор  популярных  историко-литературных книг  о крае.  «В заповеднике главное – не цифры и факты,   а образ природы как образ Отечества, мир поэта, возвращающий нас к себе», - отмечает в предисловии поэт Светлана Расторгуева.  Святогорские повести и рассказы  отражают    стремление автора вернуть современного читателя к реальному недавнему прошлому  и настоящему заповедника, высветить творческое начало в широко востребованной, нередко  драматической,  но мало известной посетителям  профессии экскурсовода заповедника  и вообще создателя и хранителя  музея.   События одной  из повестей и «мистерии» происходят  здесь же,  на «Усадьбе художника».

               
  Практически все  экспонаты музея  - дарственные. Здесь  старинные издания  А.С. Пушкина, посмертная маска поэта. Давно  вышедшие    из употребления чернильница, перьевые ручки, промокашки,  извлеченные из земли пули, гильзы, пробитая осколком снаряда каска  и даже ядро к пушке  XVIII века. Пишущая  машинка как символ труда писателя  предвоенной и докомпьютерной эпохи.   
        Почти всё  в этом музее можно трогать:   посетитель имеет  возможность   отдохнуть на старой «онегинской скамье», полистать любую книгу, включить проигрыватель и поставить пластинку  фирмы «Мелодия» со стихами А.  Пушкина, В. Жуковского, П. Вяземского, Н.  Языкова, А. Дельвига…  и других поэтов в исполнении лучших актеров – В. Яхонтова,  И. Смоктуновского,  А. Шварца,  С. Юрского и др.  Или послушать рассказы о заповеднике  С. Гейченко - их читает  автор.
           При   всей скромности  народного музея у  старой дороги  в  Михайловских рощах,   его появление в  2009 году –    ответ на многие  вопросы наших гостей о  прошлом и  настоящем  Пушкинского заповедника -  уникальном явлении нашей    культуры. Надеемся, что это только первый шаг к будущему музею «Пушкинский заповедник в культуре России».



Литература.
                Будылин И.Т.




*   Паломниками старину именовались   пешие странники по святым местам жизни Иисуса Христа. С богомолья  они  возвращались с ветками пальм, по которым их отличали жители  придорожных деревень. Заповедник хранил не только земли, памятные вещи, но  и  старинные  слова- «экспонаты».
1 Глушкова Т.М. Берегите Пушкина!// Сб. Святые Горы. Пушкинский край в рассказах, воспоминаниях, очерках.  СПб.,  2010. С. 289.  2 Довлатов С.Д. Эпистолярный роман с Игорем Ефимовым. М.,  2001, С. 417, 434.