Забывай

Того, кто ее видел сотрясала дрожь — дрожь ужаса… и не зря, ведь она являла собой саму Смерть. Смерть — женщина, а имя этой женщине — Алти.

Цезарь мало чего боялся. Настоящий страх ему довелось испытать лишь однажды — в канун Мартовских ид, когда его давняя противница Зена, мстившая ему с яростью и упорством обманутой, оскорбленной и злопамятной по натуре женщины, пыталась его убить. Тогда он боялся по-настоящему, но не смерти, нет… он боялся того, что не сможет осуществить свою Судьбу, миссию, с которой он пришел в этот мир. Его миссия была сделать Рим великим, покорить ему все царства. Он так любил Рим, что отождествлял его с собой.

И вот сейчас он вновь ощущал невольный страх, глядя на жрицу Беллоны — Алти, являвшуюся его правой рукой в созданной им новой реальности. Эта женщина только что хладнокровно расправилась с китайскими послами, и теперь ее переменчивое лицо, казавшееся то необычайно красивым, то почти безобразным, озарилось торжествующей улыбкой. Взгляд триумфатора. Это и впрямь был ее триумф.

Его губы дрожали, белели веки — он видел саму Смерть во плоти, и Смерть будто коснулась его своей мертвящей рукой. Но он всегда был рисковым человеком. Цезаря прославили его храбрость и дерзость, а не благоразумие. Его притягивала к себе эта опасная женщина. Она была запретным плодом для него точно так же, как он сам был запретным плодом для многих женщин и обладал властью над ними, даже над Зеной. Юлию хотелось ощутить на своих губах поцелуй Смерти — поцелуй Алти. Он вдруг понял, что именно с ней, а не с Зеной хотел бы взойти на трон мирового господства… понял, что нашел в ней Ту, Единственную. Умом он понимал, что Алти опасна, поскольку во многом похожа на него самого, а значит, коварна, честолюбива и властолюбива без меры, но сердце не слушало разум…

— Зена права, ты слишком амбициозна, — вымолвил Юлий, когда наконец овладел собой.

Она и не подумала смутиться, как он и ожидал…

…В прошлом Алти была амазонкой. Свои молодые годы провела она среди воинственных дев, обучаясь искусству боя и искусству магии. Алти преуспела и в том, и в другом. В юности она была пылкой и дерзкой, любила свободу. Ей хотелось стать птицей и летать свободно, бегать за солнцем, но чтоб нашел ее тот, кто полюбит. Но годы прошли, сердце окаменело, и она стала другой птицей — мудрой и зловещей совой. Мрак своей таинственной, темной души берегла она от ставшего ей враждебным света, а от мечты о любви давно отказалась.

Чтобы погрузить мир во тьму, она разломала бы солнце. И она же разломает созданный вернувшимся с того света императором мир. Скоро и Рим, и сам Цезарь будут принадлежать ей. Скоро ненавистная ей Зена умрет в мучениях.

…Вот он уже и назвал ее своей новой супругой и императрицей, и вместе они наблюдают за тем, как ту, кто была нею раньше, приколачивают к кресту. Небо плачет над Зеной, и слезы дождя падают на лица и тела торжествующих Цезаря и Алти. Впрочем, для Цезаря это горькое торжество, ведь когда-то он испытывал к Зене сильную страсть, а еще — уважал ее, как достойного противника. Лицо, видно, предательски выдает его чувства, но Алти, вместо того, чтобы ревновать или злиться, утешает его, говорит с ним ласково, так будто она была ему не женой, а матерью, а он ей — сыном милым.

— Забывай ее уже, — шепчет она ему, — она недостойна такого мужчины, как ты. Тебе нужна я. Я люблю Рим так же, как ты. Забывай ее и думай обо мне… о нас, больше я тебя ни о чем не прошу. Я тебя всегда ждала…

С этими словами Алти нежно целует его в губы. От этого поцелуя по телу Юлия волной проходит дрожь. Бросив прощальный взгляд в сторону обреченной Зены, он дает Алти увести себя туда, где им никто не помешает и где она будет дарить ему уже другие поцелуи, другие ласки…

«Будем любить мы на дне до рассвета
Станет она моим сном и могилой
Нас больше не найдут…

Забывай — больше никто ни о чём не попросит…
Забывай — может потом прорастут на дороге косы…»