Пушкинский вальс

Глава  1.

В канун Рождества в Доме Пашкова давали «бал века»(1). Приглашённые гости съезжались в особняк на Воздвиженке и, поднимаясь по мраморным ступеням парадной лестницы, через аванзал попадали в главный зал. Выходящий множеством высоких широких окон на Кремль, он ослеплял светом, – блеск огромной хрустальной люстры отражался в зеркале паркета. В переполненном зале было шумно и тесно. Но вот откуда-то сверху заиграла музыка, танцмейстер объявил полонез, и пары в торжественном шествии заскользили по паркету.
В числе приглашённых гостей Татьяна стояла за колонной, наблюдая за танцующими. Никогда раньше ей не приходилось бывать на настоящем балу.
Изысканные дамы, особую неотразимость которым придавали декольтированные платья с кринолином, высокие причёски, украшенные бантами и цветами, перчатки выше локтя и такая прелестная вещица, как веер, своими нарядами затмевали одна другую. Под стать им были галантные кавалеры: в жилетах, при бабочках и в белоснежных перчатках, облачённые во фрачные пары, смокинги и мундиры кавалергардов.
Полонез, вальс, мазурка, – танцы сменялись один за другим, наполняя атмосферу весельем. Растворившись в музыке, пары кружились в танце, передавая всем присутствующим своё восторженное настроение. Эта эйфория просто сводила Татьяну с ума. Боже, какая красота! Жизнь, о существовании которой она даже не подозревала! Такие же, как и двести лет назад, наряды, те же благородные манеры. Ей безумно захотелось такое же бальное платье в пол, и вот так же кружить в вальсе с кавалером, шурша каскадом атласных юбок.
Домой летела как на крыльях.
На пороге встретил недовольный муж.
– Вечно ты находишь причину задержаться. Я, что, голодный как собака, приготовил ужин, и должен ждать тебя? – И видя, что она чем-то сильно озабочена, пошёл на попятную. – Пять минут, я разогрею. Тебя не дождался, поел. – Пауза. – Простишь?
– Ты же знаешь, я все твои грехи простила на сто лет вперёд, – ответила она отстранённо, лишь бы не приставал. Скинув обувь, босиком прошла в комнату и, открыв гардероб, стала что-то искать.
– Надень. Пол холодный. – Он поставил рядом с ней тапки.
Наконец она нашла нужную вещь – длинную шёлковую юбку, оставшуюся бог знает с каких времён. Встряхнула её и, приложив к себе, подошла к зеркалу. Хорошо, как основа подойдёт. Для пышности из тюлевой занавески сварганила нижнюю юбку. Из ящика с рукоделием достала моток широкого кружева и приметала понизу на живую нитку. Остатка кружева хватило украсить вырез на кофточке. Полночи сочиняла бальный наряд. А утром продолжила. Светлые длинные волосы собрала в пучок, сбоку пришпилила сохранившийся от матери атласный с бархатными листьями цветок. Достала духи, надушила рюши и, сложив костюм, отправилась на бал. Сердце замирало от предчувствия встречи с новы4м, что всегда жило в сокровенном уголке её души.

Глава  2.

Бальный зал был заполнен гостями. Теснясь у колонн, они образовали свободный круг для танцующих в центре зала. Затерявшись среди участниц бала, в своём скромном наряде Татьяна чувствовала себя лишней на этом празднике жизни. Ей оставалось только радоваться чужому счастью.
Здесь царила музыка вальсов. Такие узнаваемые мелодии Штрауса, знакомые по фильмам вальсы Хачатуряна, Свиридова, Евгения Доги, покорившие Таню с детства, пробуждали в душе самые возвышенные чувства, заставляя сердце томительно замирать. Ещё девочкой, услышав эту музыку, она кружилась по комнате, представляя себя принцессой на балу. И сейчас ей так хотелось танцевать!
Несколько пар заметно выделялись среди бала. Особенно хорош был один кавалер, настоящий артист. Привлечь внимание такого партнёра считалось большим успехом. Он каждый раз танцевал с новой дамой, вызывая всеобщее восхищение и скрытую зависть.
После перерыва объявили венский вальс.
Для Тани было большой неожиданностью, когда тот самый кавалер, подойдя к ней, пригласил на вальс. По правилам этикета ей полагалось сделать реверанс, а она растерялась.
– Я, – замотала головой, – нет. Я первый раз. Я не умею, боюсь спутать фигуры.
– Не страшно. На балу нельзя не танцевать. Я научу. Забудьте обо всем. Слушайте музыку – и у вас всё получится. – Он увлёк её за талию и закружил с нею по залу. – Раз, два, три. Два, два, три. Раз, два, три.
Голова шла кругом. Сердце замолкло, боясь сбить с ритма. При этом страшно было задеть подол юбки, а самое главное, не дай бог, наступить партнеру на ногу. В то же время шаги и движения её были бессознательно легки, как будто фигуры танца были ей знакомы откуда-то из прошлой жизни.
Кавалер проводил её на место и тут же пригласил на новый танец.
– Не откажите мне в удовольствии танцевать с Вами, – сказал он так, будто они давно знакомы. – Продолжим наш урок. Как вас зовут?
– Татьяна.
– «Итак, она звалась Татьяной». – Как там дальше, помните?
– «Ни красотой сестры своей, ни свежестью её румяной не привлекла б она очей».
– «Дика, печальна, молчалива, как лань лесная боязлива, она в семье своей родной казалась девочкой чужой», – продолжил он.
– Вы любите «Онегина»? – спросила Татьяна.
– Люблю Пушкина. А Онегин – старый мой приятель… – Этот блестящий кавалер шутил с ней и сыпал комплиментами так же легко и непринужденно, как танцевал. Похоже, он заигрывал с ней. Она чувствовала близость его дыхания, жар разгорячённого тела, исходящую от него силу, и ей хотелось танцевать с ним до утра.
– Вы способная ученица, – сказал он. – Вам понравилось?
– Это было замечательно, бесподобно, чудесно! Спасибо за урок. – Она вся сияла.
– Тогда давайте закрепим пройденный материал.
Он вывел её в центр зала и закружил в вихре вальса легко и свободно. Татьяну переполняло чувство, которого она никогда раньше не испытывала. Всецело подчиняясь музыке, ни о чём не думая, она отдалась во власть чувств. Горячность её наставника зажгла искру, от которой захватывало дух. В паре с ним она теряла ощущение реальности. Ей нужно было время, чтобы прийти в себя.
После бала он проводил её, взяв с Татьяны обещание встретиться на следующий день.

Глава  3.

Татьяне льстило, что самый известный кавалер приударяет за ней. Но всё же ей было не понятно особое отношение с его стороны. Он балагурил, изъяснялся по-книжному учтиво, сыпал цитатами из Пушкина. Она не знала, как относиться к его словам. Может, здесь так принято, и это всего лишь вежливые комплименты, или же он играет какую-то роль. Её сомнения рассеяла дородная дама послебальзаковских лет, в персиковом платье, корсет которого еле сдерживал её формы. Обмахиваясь веером, она подошла к Татьяне и, прикрыв им лицо, ревнивым шёпотом покровительственно произнесла:
– Вы тут недавно, милая. Наверное, ещё не поняли, какой он коварный соблазнитель. Ни одной юбки не пропустит. На новеньких падок, не одной здесь сердце разбил. Имейте в виду, что он уже занят!
– Но это всего лишь бал, – отвечала Татьяна.
– Для вас всего лишь бал, а для некоторых – судьба! – Она стремительно ретировалась, оставив Татьяну в замешательстве.
«Ну и ладно! Мне-то какое дело – научил танцевать, а большего мне не надо», – подумала она и решила «менять кавалеров как перчатки», а его не замечать.
Татьяна бросилась в танцы с головой. Увлечение переросло непосредственно в жизнь. В ней кипело радостное возбуждение, она помолодела лет на пятнадцать. Без устали носилась по балам, появлялась к ночи, готовила, стирала, убирала, наглаживала мужу рубашки и снова собиралась на бал.
– Тебе ещё не надоели твои балы? – Татьянин муж был уверен, что на этом временном увлечении, как и на всех предыдущих, она долго не остановится. Сколько их было, но её ветреная натура легко вспыхивала и быстро перегорала, охладевая к полюбившемуся занятию. Её хватало от силы месяца на три. Зная, как быстро иссякает её энтузиазм, он никогда не препятствовал занятиям жены. Лишь бы дома порядок был, а так пусть делает, что хочет.
Увлечённая балами, Татьяна постоянно приглашала и мужа вместе с ней заняться танцами.
– Подумай, там так много женщин, кавалеров на всех не хватает. Ты будешь нарасхват.
– А ты не боишься, что меня уведут?
– Пусть только посмеют! И потом, ты же не телок на верёвочке, за столько лет никто не увёл. Я уверена в тебе.

Глава  4.

Воодушевлённая танцами, Татьяна будто очнулась и увидела свой, предназначенный именно ей мир, с его радостями, о которых она и знать не знала. Вот оно, – счастье, скользить по паркету. Она вдруг поняла, что именно это и есть её судьба. Её никогда не покидало предчувствие, что её настоящая жизнь – это ещё не всё.
Ночью спать не могла, думала о себе, осознавая, что до сих пор жила не своей жизнью. Самой судьбой ей была предначертана жизнь яркая, насыщенная, как в калейдоскопе мелькающая красками, жизнь-праздник, или театр. Она была потрясена своим открытием. Я сама себя не знала, – думала она, – никогда не принадлежала самой себе. Как же так? Выскочила замуж сразу после школы. Сергей был такой интересный, взрослый, надёжный. Влюбилась в него, как кошка. Он так окружил меня своим вниманием, что других мужчин я не замечала. А может, это и к лучшему, с моим дурным характером вряд ли кто-нибудь ещё мог ужиться со мной. Он уберёг меня от пустых увлечений, разочарований и тщетных поисков своей половинки. Любила ли я его? Мне казалось, он – любовь всей моей жизни. Родители, когда узнали о нём, недолго возражали. «Жених самостоятельный, с высшим образованием». Махнули рукой, мол, «Пусть выходит за него сумасбродка, сладу с ней нет, лучше не будет, если в подоле принесёт. А парень сам виноват, заморочил девке голову, вот пусть женится и не жалеет потом». Свадьбу сыграли, и жизнь превратилась в череду забот. Даже не заметила, как сама влезла в это ярмо. С самого начала мы жили так же просто, как живут все семьи. Скоро появилась дочь. Потом я окончила институт, вышла на работу. И всегда – «я должна», «так нужно», «а как иначе?» Всё время преодолевала себя, принимала жизнь как должное, заставляя идти не своей дорогой. Думала, это моё предназначенье. «Да прилепится жена к мужу своему и да пребудут они – одно». Думала – жена это жертвенность, обязанность, необходимость. Я была верной женой, примерной матерью. Меня всё устраивало. Вот именно, устраивало! Она обратила внимание, что говорит о себе в прошедшем времени, и ей стало жутко. Жизнь прошла мимо, а она ещё не жила. Нет, я больше не в силах жить по-прежнему. Татьяна почувствовала, как подступают слёзы. Она уткнулась в подушку, тихонько всхлипывая.
– Ты что? Что-то случилось? – спросил с досадой разбуженный муж. «Нет, какое нужно иметь терпение, чтобы постоянно наблюдать её капризы! Вечно устраивает представление со слезами». – Иди сюда, пожалею. – Он сгрёб её и хотел прижать к себе, но она резко его оттолкнула.
– Ничего. Спи. Как-нибудь без тебя разберусь. – Раздражённо ответила, поднялась с постели и, завернувшись в халат, ушла в другую комнату.
Утром состоялся неприятный разговор. Собственно, ничего особенного сказано не было, просто ей напомнили о её женских обязанностях. Это ей-то, которая предпочла любимой работе семью, превратилась в прислугу, забыла о том, что такое быть собой!
– Дорогая, – подчёркнуто холодно произнёс он, помешивая ложечкой кофе, – хотел тебе сказать, ты вообще-то семью не забывай. Можно, конечно, ходить на эти твои балы, но чтобы завтрак был на столе, ужин готов к моему приходу, чтобы рубашки и костюмы всегда были наготове.
Из этих незаслуженных упрёков было понятно, что муж против её нового увлечения. Но не это её задело. Поразило то, что появившийся недавно поток вздорных мыслей, идущих вразрез с общепринятыми взглядами, стал всё больше раздражать, вызывая чувство отчужденности к мужу. Ей нужно было срочно остановиться и разобраться в себе, иначе для семьи это могло закончиться плохо. Что вызывало в ней раздражение? За годы совместной жизни он ничуть не изменился. Надёжный, покладистый, прекрасный семьянин, всё время проводил на работе, поднимался по карьерной лестнице, прилично зарабатывал. Баловал своих девочек, в отпуск возил за границу. А я и рада была. Но, оказывается, это всё не моё. Я жила не своей жизнью.

Глава  5.

В один из вечеров, томясь в ожидании бала, среди таких же приехавших раньше времени гостей, Татьяна услышала знакомый мужской голос, приблизившийся со стороны.
– Пойдёмте, милая Татьяна, я покажу вам что-то необыкновенное.
Она обернулась и встретилась взглядом с ним. Улыбаясь, он взял её за руку, и она, легко поддавшись, последовала за ним. Они прошли через служебный вход и стали подниматься по узкой винтовой лестнице, ведущей высоко вверх.
– Идёмте скорее, нам надо успеть к началу. – Татьяна, путаясь в юбках, еле поспевала. Она уже жалела, что увязалась за этим искателем приключений, но вернуться назад ей было страшно, голова кружилась от высоты. Наконец лестница вывела на площадку на самой верхотуре здания. Они прошли немного вперёд и оказались под самым куполом дворца. Отсюда открывался вид на огромный залитый светом мраморный зал внизу и спускающуюся к нему широченную лестницу, покрытую красной ковровой дорожкой.
Рука в руке, притягивая к себе многочисленные взгляды гостей, они спустились по ступеням лестницы до следующего пролёта. Грянул оркестр, и пары заскользили в полонезе. Танцы следовали один за другим. Вальс сменяла полька, за ней кадриль, мазурка, и снова вальс. Где-то там, внизу гремела музыка, в стремительном вихре кружились пары, неистово бурлило веселье, а они всё время танцевали в одиночестве, как будто не было никого вокруг, они одни на всём белом свете, и эта чудесная музыка играет только для них двоих. Волнуя прикосновением рук, близостью горячего тела, пристальным взглядом, он шептал сокровенные слова:
«Нет, поминутно видеть вас,
Повсюду следовать за вами,
Улыбку уст, движенье глаз
Ловить влюбленными глазами,
Внимать вам долго, понимать
Душой все ваше совершенство,
Пред вами в муках замирать,
Бледнеть и гаснуть… вот блаженство!»(2) 
Сквозь сладкую негу она ощутила прикосновение горячих губ и хотела отстраниться:
– Не надо, на нас все смотрят.
– Поздно беспокоиться о своей репутации, общественное мнение нас неизбежно осудит. Такая пара не может не вызывать зависть. Все женщины завидуют тебе, а мужчины – мне. – Он смотрел ей в глаза, и Татьяна чувствовала, что её притягивает к нему силой, которую нет воли преодолеть. «Я пропала!» Она готова была утонуть в слезах радости. «Люблю. Жить без него не могу!»
Под занавес к ним подошла известная дама и, выразив всеобщее мнение, дала понять, что симпатия их лирического дуэта не осталась незамеченной:
– Стоит признать, что вы самая гармоничная пара на нашем балу. Вы как будто созданы друг для друга.

Глава  6.

– Я ждал тебя долгих восемнадцать лет. Жизнь изменилась, когда увидел тебя на этой ярмарке невест. Только взглянул в твои глаза, понял, что, наконец, встретил свою судьбу. – Он обнял её и долго не выпускал из объятий. Татьяна не сомневалась в неподдельности его чувств. Сыграть такое невозможно.
– А ты? Ты ждала?
– Всю жизнь.
– Где же ты была всё это время?
– Жила не своей жизнью. Шла не своей дорогой.
– И всё же она привела тебя ко мне. Ты была счастлива?
– Да. В той, прошлой жизни была счастлива. Семья, дочь. Муж – прекрасный человек, умный, великодушный, любил меня. Но теперь это всё позади.
– А сейчас?
– Не знаю. И не хочу знать. Сейчас я свободна. И я с тобой.
– А ты... Ну, ты меня и помучила. Сначала, такая милая, нежная, и вдруг – сама неприступность, смотришь сквозь меня, как будто меня вовсе нет. Танцуешь, улыбаешься другим.
– А каково мне было выслушивать, что ты дамский угодник, и даже ещё хуже! – с укором произнесла она.
– О да, я такой! – Он улыбнулся, принимая её упрёк, и, посерьёзнев, добавил: – Хочешь, расскажу, как искал тебя, ждал, когда же ты появишься в моей жизни? С тех пор, как умерла жена, жизнь остановилась. Она перед смертью говорила: «Женись, одному плохо». Откуда знала? Существовал как во сне. Не знал, как справиться с этим своим одиночеством, как избавиться от тоски. Нужно было приспосабливаться, искать человека, с которым можно было бы дальше жить. Была слабенькая надежда, что случится чудо, и появится новая женщина, – моя, – и жизнь снова наполнится смыслом. Думал, она должна быть, – та, единственная, созданная Богом именно для меня, но где же, где её найти. Я не мог сидеть в уголке и ждать, когда меня найдёт судьба. Как шальной ринулся в эти танцы. Баб менял, как перчатки. Но всё не то. И вот! Ты, наконец, пришла. Я столько лет тебя ждал!

Глава  7.

Поначалу Сергей не придавал особого значения увлечению жены, – чем бы дитя не тешилось, лишь бы не плакало, надолго её не хватит. Но вот уже скоро год, как он практически не видел её. Приходя с работы, сам себе разогревал ужин, мыл посуду и, не дождавшись жены, засыпал один. Она не пропускала ни одного бала. Денег, – не только тех, которые он выдавал ей «на булавки», но и на семейные расходы, – стало не хватать, все утекали на дорогие маскарады. В нём закипало недовольство с примесью ревности к какому-то абстрактному сопернику. Для подозрений не было особых причин, но всё же он слишком хорошо знал свою жену. Всегда открытая, она без умолку рассказывала о своих впечатлениях, звала с собою на балы. Но теперь её было не узнать. Обычно, когда у неё возникала какая-нибудь проблема, он был первый друг и советчик. Но сейчас из неё не то чтобы трудно было вытянуть слово, она старалась не попадаться ему на глаза и не встречаться взглядами. И всё же, он достаточно терпел, пора поставить вопрос ребром.
В один прекрасный вечер, когда было уже ближе к ночи, Татьяна пришла с очередного бала. Муж, который, по её представлению, в это время должен был спать, встретил на пороге.
– Когда закончится твой праздник? Совсем о доме забыла. Знаешь что? Выбирай – или я, или он.
Таня почувствовала, как земля уходит из-под ног.
– Господи, как я боялась начать с тобой этот разговор. Но если ты так категоричен, то я тебе отвечу, что уже сделала выбор. Я ухожу. – Как была в пальто, без разбору покидала в сумки первые попавшиеся под руки вещи, развернулась и ушла.

Глава  8.

– Андрей, я ушла из дома. – Она решила всё-таки поставить его в известность, позвонив по телефону. От волнения горло перехватывал спазм.
– А муж? Что он сказал?
– Ничего. Что тут скажешь, принял всё как есть. Он не тиран какой-нибудь.
– Бери такси и приезжай ко мне.
Её сердце наполнялось радостным волнением в ожидании встречи.
– Нет, нет, я на метро. – Ей неудобно было сказать, что у неё нет денег.

Татьяна целиком доверилась своему чувству. У них оказалось много общего: совпадение взглядов, вкусов, предпочтений, единство духа. Оба обожали музыку, театр, Пушкина, читали друг другу стихи вслух. Они с Андреем были «на одной волне». Доходило до смешного, когда они одновременно озвучивали одну и ту же мысль. В это трудно было поверить, но вместе они представляли одно целое.
– Удивительно, как я разглядел тебя? Заметил, стоит такая скромница, чуть не плачет. А пригласил, ты так смутилась, зарделась, как маков цвет. Это было так искренне, что сразу покорило меня. Мы созданы друг для друга, и пусть поздно, но мы нашлись.
– А подруги не поняли меня, осудили. Назвали сумасшедшей. Жалеют мужа, которого я предала.
– Они не поймут, пока сами не пройдут через это. – Он видел, что мнение близких для неё много значит. – А дочь что говорит?
– Дочь? Спросила: «Кто он? Если миллионер или олигарх, то я тебя понимаю».
– Надеюсь, ты не разочаровала её, – сказал Андрей. Помолчал и добавил: – Разводись скорее, и давай обвенчаемся.
– Андрей, – она обняла его, – сколько мне ни дано прожить с тобой – я буду счастлива. Благодарю Создателя за каждую минуту подаренного мне счастья.

Глава  9.

Первые десять лет брака Сергей считал себя непревзойдённым, лучшим мужем и любовником. К сорока пяти годам, несмотря на то что повода для ревности не было, из-за большой разницы в возрасте он стал побаиваться, что однажды она встретит молодого мужчину, влюбится и уйдёт к нему. Это была не ревность, а простое знание жизни. Он старался быть интересным, баловал её понемногу, показал ей полмира. «Всю жизнь я боялся измен. И всё-таки это случилось!»
Он достал непочатую бутылку коньяка и, налив прямо в чашку, залпом проглотил. Его стало отпускать. Мысли как-то замедлились и прояснились. «Мы прожили вместе всю жизнь, и вот на закате мы стали чужими? Что, мадам, старый муж надоел?» Он отхлебнул прямо из бутылки. «А может, ничего особенного не произошло, может, это какая-то бабья придурь? Она всегда была молоденькой дурочкой. Может всё совсем не так, и нужно просто подождать, пока всё устаканится?» Он для ясности плеснул в чашку горячительного, попробовал представить будущее. Их будущее или только его? Впереди была непроглядная тьма. «Да и чёрт с ней!» Он сделал последний глоток и, рухнув на диван, уснул.

Глава  10.

Вскоре погода испортилась, сильно похолодало. Татьяне нужно было съездить домой, чтобы забрать тёплые вещи. Встречаться с мужем не хотелось, она не была готова к объяснениям. И на душе было тяжёлое предчувствие. Накануне ей приснился огромный лев, свирепо рычащий, идущий прямо на неё. Она отмахивалась, отступая, и даже вскрикнула во сне.
– Хочешь, поеду с тобой? – спросил Андрей.
– Зачем?
– Даже не знаю. На всякий случай.
– Что ты! Он умный, благородный человек. Не думай, он не станет, как другие, устраивать безобразных сцен.
– Послушай, есть такая штука, как ревность и самолюбие.
– Ревность – это удел малодушных, свойственный собственникам. Он не такой. Не помню, чтобы у нас был раздор на почве измен. – Она задумалась, перебирая в памяти старые размолвки. – Нет, вру, один раз было: он купил билеты в Большой театр, а я не смогла пойти. Чтобы не пропадать билетам, попросила свою подругу сходить вместо меня. На работе коллеги ждали от меня впечатлений от постановки, а я говорю, что ходила моя подруга. «Ты с ума сошла?! Вот так разбиваются семьи. Ты должна что-то предпринять, чтобы задушить измену в зародыше». По этому поводу в коллективе было полное единодушие.
Мне не верилось, что одно посещение театра может подвигнуть мужа на измену. Да, и потом, что я могла сделать? Но всё же коллегам удалось поселить во мне недоверие к подруге. Когда она стала мне описывать красоту театра, восхищаться замечательной постановкой, я собралась с духом и менторским тоном сказала фразу как будто из спектакля: «Запомни, девочка, если ты имеешь виды на моего мужа, то знай: я выцарапаю тебе глазёнки». Она смотрела на меня и не понимала к кому относятся эти слова. С тех пор мы с ней раздружились. Я рассказала о нашем разговоре мужу. Он был просто в шоке. Сказал: как ты могла? Никогда не ожидал от тебя подобного. Но, думаю, это была хорошая прививка, действенная.

Глава  11.

Был рабочий день, но муж по какой-то причине оказался дома. Она открыла дверь своим ключом и поняла, что разговора не избежать. Её неприятно удивило, что от Сергея несло спиртным. Он выглядел помятым, чёрные круги под глазами свидетельствовали о бессонной ночи. Нужно было найти слова в своё оправдание.
– Сергей! – произнесла, и сразу же поняла, что сделала ошибку: она всегда звала его «Серёжей». – На улице похолодало, мне нужно взять кое-что из тёплых вещей.
– Что, дело так далеко зашло, что ты даже готова бросить семью?
– Перестань. Мы родные люди, знаем друг друга досконально. Я ценю тебя. Ты делал для семьи всё, потому что ты хороший муж, отец и нормальный семьянин. Я благодарна тебе за все годы, дни и минуты, прожитые вместе. Ты мой родной муж. Понимаешь – родной! Мы породнены через нашу дочь. – Она говорила совершенно искренне. – Я сама подам на развод. Но не думай, не сомневайся: если заболеешь, или ещё какая беда, я ни за что не оставлю тебя. Только позвони – я всё брошу, приеду, буду лечить и ухаживать за тобой. Но не удерживай меня. Пойми, я жила не своей жизнью. Это была ошибка молодости. Прости. Я была тебе преданной женой. А сейчас отпусти меня. – Она потихоньку стала складывать вещи.
– Ты что, не понимаешь, что это предательство? Мы вместе столько лет! Ты бросаешь меня, когда жизнь на исходе. Ты лишаешь меня семьи, ради которой я работал и жил. Я старался, чтобы ты ни в чём не нуждалась, предупреждал все твои желания. Ты делала всё, что тебе вздумается. – С каждой фразой его голос становился всё громче и громче, пока не превратился в дикий ор. – Идиотка, я сто раз мог бросить тебя!
Татьяна подошла к двери, испуганно оглядываясь на мужа. В приступе гнева он вырвал у неё из рук сумку, вытряхнул оттуда барахло, косметику, украшения и стал топтать всё это ногами. Татьяна прижалась к стене. Его взгляд упал на другую сумку. Выхватив оттуда любимую Танину шубку, он бросил её на диван и, схватив кухонный нож, в бешенстве несколько раз вонзил длинное лезвие по рукоятку. Татьяна, сжавшись в комок, стала сползать по стенке, вздрагивая при каждом ударе. Войдя в раж, он притащил ящик с кухонными ножами, всадил их в бедную, ни в чём неповинную шубку, и не успокоился, пока окончательно не пригвоздил её к дивану.
Когда приступ безумия угас, он налил в стакан коньяк и подал жене.
– Прости, погорячился.
Таню всю трясло. Она сделала глоточек и разрыдалась над распятой на диване шубой.
 «Она обливается горькими слезами, жалея свои проклятые шиншилля, не замечая, как рядом страдает человек с растоптанной душой, и ей его совсем не жалко».
– Не плачь, – сказал он. Одним рывком содрал шубу с дивана, располосовав её в лоскуты. – Вот твоя шуба. – Он допил из её стакана и, как ни в чём ни бывало в спокойной манере добавил: – Думаю, ты понимаешь, что на мои деньги больше не можешь рассчитывать. Надеюсь, он человек состоятельный, сможет достойно содержать тебя. – На прощанье, закрывая за Татьяной дверь, спросил: – Ты приглашала меня на бал. Может, и мне там найти жену помоложе?

Глава  12.

После ухода супруги Сергей Иванович жил как потерянный. Мысли метались в помрачённом разуме, затягивая его в круговорот, из которого он не мог выбраться. «Вот так и сходят с ума», думал он. Он поочерёдно винил то изменницу-жену, то её героя-любовника, но, будучи всегда человеком здравомыслящим и логичным, сейчас, поставленный перед фактом измены, понимал, что титулом «рогоносец» обязан в первую очередь самому себе. Он решил никому не рассказывать о случившемся и, оставшись один на один со своей проблемой, заливая душевные терзанья, беспробудно запил. Его обокрали среди бела дня, отняли жену, семью, будущность. Его унизили, растоптали честь. Воображение рисовало непристойные картинки, уязвлённое самолюбие  приводило его в бешенство. «Он разрушил мою жизнь, забрал у меня всё, что я любил. И что, я должен смириться, утереться и продолжать своё никчёмное существование, ожидая смерти, как избавления от разъедающей душу муки в то время когда он, этот легкокрылый альфонс, будет наслаждаться, владея тем, что принадлежит мне? «Что делать?» задавал он вопрос и сам же себе отвечал: «Что можно изменить, всё уже произошло. Время ушло, силы уже не те, чтобы кардинально менять жизнь. Жить по-старому не получится. По сути, жизнь закончилась, меня уже нет».
Ему хотелось упиться до беспамятства, чтобы ни о чём не думать. Он поискал, чего бы ещё выпить. – Да как же я забыл, – он вдруг вспомнил, и обрадовался с облегчением, что есть способ решения проблемы. Он прошёл в комнату, открыл ящик письменного стола и, пошарив, отыскал в дальнем углу свёрток. «Всё равно жизнь пропала. Только пуля обнулит расчёты». Он чувствовал, что уже не в силах контролировать себя. В помутнённом разуме ещё оставался островок здравого смысла, где он надеялся найти спасение от охватившего его безумия. Чтобы часом не выстрелить в себя, разрядил пистолет и, снова завернув его, положил на место. Но безумная мысль неотвязно преследовала, взвинчивая его, подогревая «паровой котёл».

Глава  13.

Ссылаясь на недомогание, несколько дней, Сергей Иванович не выходил на работу. Наконец когда потребовалось подписать кучу бумаг, к нему прислали студентку, подрабатывающую в свободное время курьером.
Доставая из рюкзачка папку с документами, она ощутила сильнейшее амбре и, взглянув искоса на начальника, испугалась за него.
– Сергей Иванович, вы совсем разболелись. Давайте давление померим. Вам надо лежать. А доктор был? Вызвать доктора? Вид у вас неважнецкий. Может, вам лекарства нужно купить?
– Что, я похож на смертельно больного?
– Нет, не очень. Но доводить до такого не следует.
– Тогда лучше сходи в соседний магазин, у меня коньяк заканчивается. Сейчас для меня нет лучшего лекарства.
– У вас неприятности, может, не стоит… – Она замялась, поправляя толстую пластиковую оправу очков, делающих её особенно серьёзной.
– Детка, от меня жена ушла. Каким средством это можно заглушить? – Он еле сдерживал пьяные слёзы обиды.
– Медицина здесь бессильна. Тогда нужно лечить подобное подобным.
– Как это? – ошарашено спросил он.
– Клин клином вышибают. – Она стала рассказывать о разных вариантах развития событий, в основном прибегая к примерам из литературы. Он с интересом слушал её детский лепет. Видно, она много почерпнула из области адюльтера. «Надо же, соплюшка, ботаник, а туда же! Начитаются женских романов, поднаберутся словечек, чтобы потом строить свои женские каверзы. Наверное, фразочки конспектирует в блокнот». Он посмотрел на её «крутые» кеды, плюшевую игрушку, пристёгнутую к рюкзачку, перевёл взгляд на татуировку, нарисованную хной на запястье. «Ну, а что можно ожидать от сделанных из ребра, о мозгах для них никто не позаботился. Ладно, у самого такие же». Ему было плохо, а рядом никого, – бутылка не в счёт, плохой советчик. Но всё же он чувствовал облегчение от её присутствия. Она говорила, и её слова действовали как успокоительный элексир.
– Может, чайку или кофе? У меня и сахар есть.
– О, давайте. Моему мозгу пора глюкозу принять. – Она показала на висок.
– Тебя как зовут?
– Настя.
– Анастасия, давай-ка организуй нам чайку.
Он окончательно протрезвел. Ему захотелось излить душу. Он стал рассказывать как они познакомились, любили друг друга, хорошо и спокойно жили, много путешествовали.
– Ты прости мой пьяный бред. Просто послушай. Это жизнь. Мы жили так хорошо, как сейчас редко живут семьи. Сейчас понимаю: она была бо;;льшей частью моей жизни. Ты ещё очень молодая, не можешь знать, что такое настоящая любовь. Да, наверное, немногие знают, что это не только привязанность, не сильные чувства, не чувство собственности. Настоящая любовь, можно сказать, явление.
Увлёкшись, он стал рассказывать, как однажды в Таиланде катались на слоне. Они приехали в слоновью деревню, когда всех рабочих слонов уже разобрали. Тайцы предложили им единственную слониху(3), рядом с которой крутился её слонёнок. Радуясь такому редкому везению, они взобрались по лесенке на спину этой махине, почувствовав босыми ногами необыкновенно приятное тепло слоновьей кожи. Погонщик усадил их в специальное кресло, привязал спереди канатом, и они отправились по слоновьей тропе в джунгли. Слонёнок трусил по дороге около матери, но вдруг решил свернуть в кусты. Заботливой мамаше ничего не оставалось, как ломануться вслед за ним. Не обращая внимания на погонщика, с воплями преследующего её, слониха с седоками на спине старалась не отстать от своего чада. Подпрыгивая на сиденьи от тряски и холодея от страха, они сверху видели куда бежит слонёнок.
Тут Сергей Иванович обратил внимание, что Настя, закрыв лицо руками, пытается удержаться от взрыва хохота. Он представил картину её глазами, и ему самому стало безумно смешно. Он еле мог говорить от приступа смеха.
– Впереди среди поля виднелся какой-то пруд. Подбежав к нему, счастливый малыш с разбегу бултыхнулся в воду. Мамка кинулась следом. Забыв обо всём на свете, она стала раскачиваться в воде из стороны в сторону, стараясь окунуться поглубже.
– Ой, не могу, я вас умоляю! – Настасья не могла остановиться, из-под очков текли слёзы.
– Мне чудом удалось выбраться самому и вытащить жену до того, как слониха утопит нас. У меня была поранена нога, но у жены было что-то посерьёзнее. Она перепугалась до смерти, плакала. Погонщик остался выуживать своих непутёвых слонов из пруда. А я взял её на руки и, успокаивая как маленькую девочку, понёс назад в деревню и был счастлив просто от того, что могу быть рядом с нею. У меня как будто сердце раскрылось. Я в тот момент пронзительно ощутил, что такое настоящая любовь.
– Тем более нельзя сдаваться, нужно бороться за свою любовь, – сказала серьёзно Настя, вытирая салфеткой слёзы. – Она точно не к маме ушла?
– Нет. Не к маме. Она занялась бальными танцами. Это стало началом конца. Смотрю, Татка моя прямо-таки летает. А она … увлеклась одним бальником и ушла к нему.
– Так он учил её бальным танцам?! Да он сгубил её! – сказала Настя с видом знатока.
– ???
– Это же взлом программы, хак(4)! Мы же все полностью запрограммированы. Первый, кто взломал программу, был змей-искуситель. Искушение – это и есть попытка взлома программы. С тех пор всё пошло по наклонной, наперекосяк. А жена ваша ни в чём не виновата. Самому нужно было за нею смотреть в оба. – Она ткнула пальцами в очки.
– Прямо вот так?
– Разве вы не знаете, сколько женщин было погублено таким образом? И Наташа Ростова, и Анна Каренина, и Татьяна Ларина, и Маскарад, и Отелло, и… Все романы начинаются с балов! Бедные девушки, какое испытание! Им надо было день и ночь стоять на коленях, держась за крест, и просить бога, чтобы избавил их от лукавого, – говорила она запальчиво, при этом изображая сцену страданий кающейся Магдалины. – А они доверчивые, неискушённые попада;ли в лапы соблазна. Это же грех! А потом – рельсы, шпалы, пистолеты, ножики, удушливые объятья, и финита ля комедия: разбитое корыто. – Она взглянула на Сергея Ивановича. Он слушал с неподдельным интересом. – Оказалось, что нам произведения классиков совсем не раскрывали. Начнём с бальных танцев. Оказывается, это не только чарующая музыка, вечерние платья, блестящие кавалеры! Это самая что ни есть Тантра(5). Так бы сразу объяснили, было бы понятно, что происходит в голове у барышни, когда она кидается в объятья кавалера. Это искушение, к которому они не были готовы. Бальные танцы раньше считались неприличными. Девушки-то думали, что бальные танцы, это…
Она стала изображать из себя танцующую даму, сначала обозначив руками декольте, кринолин, бальные позы, переглядывания, реверансы, движение плечиком. Показывая, как это могло быть, комично закатывала глаза, картинно играла бровями, нарочито поправляла корсет, резким движением отмахивала выбившийся локон, ужасно смешно передразнивая доверчивых простушек. И разошлась так, что он не мог не хохотать, глядя, как она мгновенно перевоплотившись из студентки-ботаника в светскую львицу тех времён, обмахиваясь веером, изображала сердечное томленье. Аха – ха, и ей не нужна была никакая музыка. Они оба не могли сдерживать хохот, когда она, изображая танцующую пару, игриво обнимала себя руками, представляя со спины пылкого ухажёра, обнимающего даму. На это невозможно было смотреть без смеха. И сама она смеялась до слёз. Ей пришлось снять очки, за которыми оказалось трогательное юное лицо, скрывающиеся под тяжёлой, тёмной оправой.
Это была комедия немого кино, театр одного актёра.
– Вы можете отплатить ей той же монетой. Ещё не всё пропало. Можно всё вернуть назад. Вы по-прежнему любите её, она вам дорога. – Эта девочка как ангел, появившись в тяжёлый момент, просто спасла его. – Жизнь – суровая штука. Она проверяет нас в самый неожиданный момент. Нужно вернуть всё на круги своя. Перспектив-то нет, – изрекла она серьёзно.

Глава  14.

Прошло лето. В один из вечеров на балу появилась новая пара, сразу привлёкшая внимание. Всем своим видом они излучали свежую энергию, уверенность и счастье. В кавалере Татьяна узнала бывшего мужа. Меняясь партнёрами в танце, переходя от одного к другому, она оказалась напротив него. Ей с трудом удавалось сохранять самообладание. Он же был холодно учтив, как будто и не было той, прошлой жизни.
– Вижу, у тебя всё хорошо. Рядом с тобой молодая девушка. Сейчас модно жениться на молодых. Похоже, она ровесница нашей внучке? Рада, что теперь за тебя можно не беспокоиться, – проронила Татьяна.
– Да уж. Сейчас огромный выбор красивых одиноких женщин. И такие кавалеры на дороге не валяются. Знаешь, я только теперь почувствовал настоящую преданность любящей женщины, – успел сказать он, и тут пары снова обменялись партнёрами.

Глава  15.

Влюблённые в Пушкина, Татьяна с Андреем завели такую игру: он начинал какое-нибудь четверостишие, она продолжала.
– Я знаю: век уж мой измерен; Но чтоб продлилась жизнь моя, Я утром должен быть уверен, Что с вами днём увижусь я…(6) – Тебе не кажется, что это про нас?
– Я вообще с некоторых пор постоянно думаю, как Пушкин, будучи таким молодым, сумел постичь и описать всю глубину именно моих чувств.
– Да, и моих тоже.
– Это потрясающе.
– А я думаю, во времена Пушкина «твой», защищая честь, должен был вызвать меня на дуэль.
– Дуэль! – Татьяна восторженно всплеснула руками. – Это идея! Что, если по типу театральной студии поставить «Онегина»? Я прям так и вижу готовый спектакль.
– Ты поражаешь меня своей неутомимостью. Мало тебе бало;в, – подавай ещё и театр. В тебе что, режиссёр скрыт?
– Ты не представляешь! Всю жизнь завидовала артистам. Но никогда в голову не приходило самой играть на сцене. А сейчас думаю: почему бы и нет. У нас всё для этого есть. Прекрасные костюмы – раз, – мечтательно задумавшись, загнула пальчик. – Нашим танцорам, думаю, ничего не стоит нам подыграть, они уже готовые артисты, – два. Чур, я буду Татьяна! А ты будешь играть Онегина. Осталось найти только Ленского. Роль ключевая, абы кто не подойдёт. Тут фактура нужна, успех спектакля зависит в первую очередь от актёров. А впрочем, – она задумалась, – есть один человек, очень подходящий на эту роль. Попробую его пригласить.
– Кого?
– Бывшего. Сергея.
– Он не согласится. Как мужик тебе говорю.
– Ты меня ещё не знаешь, – сказала она рисуясь. – Уговорю.
– Не представляю даже, как к этому подступиться.
– А я знаю, как всё организовать.

В перерыве бала Татьяна подошла к микрофону и объявила:
– Уважаемые дамы и господа! Рады сообщить вам, что силами наших участников осуществляется постановка по роману Александра Сергеевича Пушкина «Евгений Онегин». Желающие могут принять участие в отборочном конкурсе.
Она подошла к бывшему мужу и, обращаясь к его партнёрше, с милой улыбкой произнесла:
– А вот и готовая пара – Ольга и Ленский!
– А почему не Онегин и Татьяна? Или, как всегда, лучшие роли достаются своим? – с сарказмом спросил Сергей.
– Ой, только не меня! У меня защита диплома на носу, и так времени нет. Сергей Иванович, я вас умоляю! Ну, вы же обещали… – стала отнекиваться девушка. Он оборвал её, крепко сжав руку.
Татьяна многозначительно посмотрела на Андрея. Он взглядом ответил: «Делай, как знаешь».
– Онегин, так Онегин. Я думаю вам, Сергей Иванович, любая роль по плечу. Я вам сообщу, когда приходить на репетицию.
– Скажите, а пистолет с собой приносить?
Татьяна похолодела от упоминания о пистолете, спрятанном в письменном столе.
– Нет, что вы, мы воспользуемся театральным реквизитом.

Глава  16.

Загоревшись новой идеей, Татьяна стала готовить спектакль. Из бального окружения набрала труппу. Раздала всем сценарий и, готовясь к генеральной репетиции, с каждым отдельно проигрывала его роль.
Когда всё было подготовлено, на сцене установлены декорации, участников спектакля собрали на репетицию. Все были страшно взволнованы. Татьяна, вся на нервах, боясь что-нибудь упустить, переживала, как бы кто-нибудь, готовясь к выходу, не забыл текст. Больше всего её беспокоила предстоящая встреча тет-а-тет Онегина с Ленским, по плану они репетировали последний акт. Предусмотрительно разместив их по разным гримёркам, она бегала от одного к другому, постоянно проверяя и поправляя какие-нибудь мелочи в их костюмах.
Онегин, желая сосредоточиться перед выходом на сцену, попросил оставить его одного и, чтобы не мешали, закрыл дверь на ключ. Он нервно ходил из угла в угол, вытирая платком испарину. Кровь стучала в висках. В нём боролись противоречивые чувства. Для чего он здесь? Прошло немало времени, а он так до конца и не перегорел. И всё же решимость осуществить план, который он с хладнокровным расчётом составил, как-то померкла. Сейчас он сомневался, сможет ли поднять руку на человека. Но принесённый с собой пистолет, который он переложил во внутренний карман фрака, прикасаясь холодным металлом к телу, напоминал о себе.
Он явственно представил себе дуэль. Вот они берут пистолеты, сближаются, он смотрит в глаза своему противнику и мягко нажимает на курок. Пуля чертит связующую линию и ставит точку в этом романе.
Он отчётливо увидел эту картину, и тут же страшная боль пронзила сердце. Горло перехватило и стало трудно дышать. Он пошатнулся, схватился за спинку стула, – тело, лишившись сил, стало оседать на пол. Татьяна вбежала в гримёрку. Онегин лежал на полу, его белое лицо было похоже на театральную маску. Она бросилась к нему, расстегнула ворот, приподняла его голову.
– Помогите! Вызовите скорую, он умирает. Серёжа! Серёженька, не умирай! Умоляю тебя, родной мой, дорогой, только не умирай! Живи! У нас внучка на выданье, что я ей скажу? Держись! Я буду рядом с тобой. Я не оставлю тебя никогда, не уйду, только живи!
Стоя в дверях, Ленский наблюдал, как его соперника на носилках погрузили в карету скорой помощи, Татьяне в её кринолине помогли втиснуться в машину.
Он чувствовал себя лишним, обманутым, одиноким.


1. Историческая реконструкция балов.
2. А.С. Пушкин. Евгений Онегин.
3. Слон стоит 50 тыс. долларов. Погонщики берут слонов в аренду, или покупают в кредит. Чтобы выплачивать проценты по кредиту, они идут на нарушения правил, нещадно эксплуатируя животных.
4. Хак – программа для компьютерного взлома. Хакер – взломщик программ.
5. Тантра-йога – техника преобразования сексуальной энергии в космическую.
6. А.С. Пушкин. Евгений Онегин.