Друг мой, Колька!

 

 Этот текст - продолжение сборника «Деревенские рассказы». Здесь все те же персонажи - жители моей дорогой приволжской деревни Ураково в которой и я провел более двадцати лет своей жизни.

    Все  это случилось  в сентябре 1974 года. Николай Скворцов студент последнего курса чебоксарского индустриального техникума проходил производственную практику на местном тракторном заводе.

   А сентябрь в том году был роскошный! Бабье лето длилось и длилось. Голубое небо без единого облачка. Волга совсем по-летнему излучала бирюзовое сияние.  И как тошно было ему стоять ежедневно у станка в механическом цехе, когда товарищи его в Ураково рыбачили в том сентябре и по слухам очень добычливо.
 
   И когда чуть занедужил – затемпературил и прихватило живот, не раздумывая,  направился в цеховую санчасть, а оттуда в заводскую поликлинику. Все-таки была у него тайная мыслишка, а вдруг дадут несколько деньков освобождения и он тогда немедля рванет в свою деревню.

   А доктор на полном серьезе проявил внимание к пациенту. Еще совсем недавно на большом волжском пути была чрезвычайная ситуация с астраханскими очагами холеры.
  - Температура есть? Ага! Повышенная!
  - Живот крутит? Поносишь?
  – Ну, да. Есть немного!
  - Так, дружок! Это серьезно! Всякое может быть. Вызываю машину и вот тебе направление.
   И не успел он опомниться, как скорая помощь доставила его в городскую инфекционную  больницу.
  Вот это влип! Вспомнил, что вчера ел какую-то подозрительную колбасу с которой и началось у него после этого недомогание, а доктору забыл об этом сказать.
 
  Это с ним случилось в пятницу, а в субботу утренний речной трамвайчик (переправа по местному) доставил на выходные из города  деревенских жителей. Прибыл в деревню и его дядя  (родной брат отца Александр) у которого Николай в городе жил на квартире. Тот на вопрос его родителей  сказал, что не видел племянника со вчерашнего утра и был уверен, что он в пятницу после практики на заводе сразу отбыл в деревню.

  Подождали дневную и вечернюю переправы – не приехал. В воскресенье забеспокоились серьезно и в понедельник  дядя Саня направился к их дальнему деревенскому родственнику  Ивану Даниловичу Смольникову, что занимал высокий пост в чебоксарской милиции.

   Тот немедленно организовал поиски и, в первую очередь по происшествиям из милицейских сводок.  И вскоре в одном из городских моргов обнаружился неопознанный труп молодого парня. Поступил он туда как раз в пятницу.  По предполагаемому возрасту и телосложению он подходил под пропавшего Николая. Только вот лицо его было обезображено – попал он туда после мотоциклетной аварии.
 
   Во вторник эти сведения поступили в деревню родителям Николая,  и на следующий день группа близких родственников отправилась в Чебоксары ни больше, ни меньше как забирать тело.
 
   А Колька тем временем маялся в больнице – ни выйти, ни позвонить, ни сообщить о себе. Она, кстати, была недалеко от пристани на улице Константина Иванова и он однажды сидя у забора увидел своего однокурсника Серегу Чубукова, что шел от пристани с корзинкой грибов. Тот ездил за ними на переправе в лесное заволжье.
  - Вот видишь, Серега! Попал! Ты там скажи нашим, а то я никого и предупредить-то не смог.
  - Ладно. Как увижу кого.

 А дело в том, что Серега единственный с их курса был на практике на другом заводе, и жил не в общежитии, а у своей родни.

  А в Ураково после отбытия родственников в Чебоксары за телом Николая стали готовиться к похоронам. Вымыли, вычистили дом. Завесили зеркала черными платками. Подготовили в передней под иконами широкую скамью для гроба. И сам гроб, а вдруг привезут не в удобном, изготовил местный плотник.

  Друзья наловили рыбы на поминки. И как рассказывали, невероятно шла в охан (донный трал) крупная стерлядка. А тетушки и двоюродные сестры занимались готовками для поминального стола.

   А родня прибыла в морг. Костюм, белье,  обувь, венки все было принесено ими туда же. Милицейский чин  Смольников И.Д.  и дядя Саня их там уже  поджидали. Первым в сопровождении санитара пошел посмотреть на покойника дядя Николая и его крестный Петр Иванович Князев.

  Вышел.
 - Чегой-то,  мне кажется  не он это... Иди ка, Лексей, посмотри сам.
 Отец Николая вышел залитый слезами – Да, он! Он это! Чего уж тут!
 Плачущая мать не выдержала – Пустите меня. Пустите! Пошла,  поддерживаемая с двух сторон.
  Подошла. Нагнулась. Посмотрела. Потом повернула голову покойника руками. Выпрямилась.
 - Не он это! Не о-о-он!
 А дело в том, что у Николая на шее было приметное родимое пятно. И мать не раз говорила ему:
 - По этой метке, сынок,  я тебя всегда и везде узнаю!

 А его однокурсники тем временем собирали деньги на венок и пришли к Сереге на квартиру. А тот им:
 - Вы чо! Рехнулись что ли? Какой, на хрен венок!  Живой он. В больнице на Иванова. Я с ним в воскресенье вечером разговаривал.
  И это узнала родня,  еще не успев отойти от морга. Здесь же на площадке наладили костер из венков и немедленно направились в больницу.

  А вот и он, Колька!!! Живой и здоровый! Теперь уже слезы, только по другому поводу, у всех присутствующих. Немедленно наладили гонца на почтамт звонить в сельсовет и передать в деревню радостную весть. Только вот отпускать больного дежурный врач категорически отказался.
 - Я вас хорошо понимаю. Но здесь инфекционная больница. У нас свои правила. И самое раннее это может быть только завтра, а то и послезавтра, если еще и анализы будут хорошие.

  Ну, и на том спасибо! Делегация погрузилась в машину и направилась в Ураково.
  А там вокруг дома Скворцовых расположились земляки и ждали прибытия родни с телом Николая.
  И вдруг увидели со стороны Шульгино, а почта и сельсовет были там, скачущего верхом на лошади всадника.
  Тот еще издалека закричал:
  - Колька! Колька! Скворцов! Живой! Живо-о-ой!

  Вскоре и деревенская делегация из Чебоксар прибыла. Мать Николая, на радостях выдала друзьям сына, из припасенных на похороны и поминки, несколько бутылок водки. Этого молодцам показалось мало при таком выдающемся событии,  и они прикупили в местном магазине горючего дополнительно.

  И надо же именно этой ночью магазин ограбили. Позднее оказалось, что это были залетные людишки с марийской стороны. Но на следующий день, прибывшая по вызову следственная группа, вполне резонно назначила в главные подозреваемые тех самых Колькиных друзей, что всю ночь праздновали его чудесное воскрешение. Но, в итоге,  все обошлось.

   А через несколько дней у Николая был день рождения. И не простая дата, а восемнадцатилетие.
  Тот его день рождения, по воспоминаниям земляков и его самого, отмечали с большим размахом. Как свадьбу!

 Примечание: Участники этого события или их близкие родственники отображены в «Деревенских рассказах». БатЕк – это дедушка Николая. Дядя Саня тот самый головастый пацан, который увел обманом из дома милицию, что приехала арестовывать  беглого папаню. А Смольников Иван Данилович - родной брат летчика-героя Александра Смольникова, что совершил ночной таран.

  А на фото - друг мой Колька – уважаемый житель волжской деревни Ураково Николай Алексеевич Скворцов через сорок лет после описываемых событий.