Аристократы

 Лорд Бороу открыл газету, прищурился и прочитал первую попавшуюся жирную строчку, исполненную в готическом стиле – «Лошадь Пржевальского застрелилась».
– Пржевальский был ревнивым гомосексуалистом, ненавидел всех женщин, всех иностранцев, всех азиатов…– растягивая, вслух прочитал Бороу. – Наконец он заболел чесоткой после отношений со своими казаками, а потом заразился холерой и умер… Тьфу, мать вашу, – выругался он и отбросил газету. Но через минуту, пыхнув сигарой несколько раз, отложил её в позолоченную пепельницу и снова подобрал газету.
Вернулась дородная круглолицая жена его – тайный отпрыск фатимидов Мевзолина. Она толкнула дверь ногой и зашла в комнату с сигарой во рту и огромными сумками набитыми разной пахучей снедью. Переступив порог, она удивлёно, через толстенные линзы пенсне, вперилась глазами в мужа. Мевзолина за всю невразумительную супружескую жизнь ни разу не видела, чтобы он что-либо читал. Бороу посмотрел на вместительные сумки, которые она крепко держала в руках, и сказал, оценив их содержимое:
– Твою мать, где шатаешься? Ко мне сейчас придёт друг, приготовь что-нибудь.
Она отпустила сумки, которые с грохотом упали на пол,  подбоченилась и сказала:
– Твоя мать проститутка! А отец вообще маньяк! Но даже они тебя не хотят признавать! Какой ещё к чёрту друг? Небось, какой-нибудь алкаш или уголовник.
– Что ты сказала? – спросил Бороу, вскакивая.
– Ты что, козёл, не слышал? – надвигаясь на него всеми своими могучими телесами, процедила супруга.
– Не трогай моя мать, – взвизгнул легко возбудимый Бороу и ударил жену в челюсть. Но, получив ответный удар, отлетел и упал в промежность между креслом и диваном.
    Лорд Бороу не успевал защититься от сыпавшихся на него ударов, нависшей над ним жены. Наконец, он заскулил. И она, тяжело сопя, выпрямилась, немного отступила, вытащила изо рта сигару и аккуратно положила в пепельницу. Бороу вылез из западни, схватил небольшой стульчик и обрушил на жену. Она успела подставить руку, но это её не спасло, ножка отломилась и стульчик опустился на её голову. Жена с грохотом упала. Воспользовавшись ситуацией, Бороу перескочил через неё и ринулся к двери. Но она успела схватить его и одним ухватом оторвать фалды фрака и штанину. Он её боднул, вырвался и, сломя голову, выскочил в дверь.
   Когда Бороу выбежал на улицу, он наступил на бездомную старую псину по кличке Чур, которая вечно околачивалась у подъезда общежития. Она заскулила и заковыляла прочь. Бороу остановился и, оценив ущерб, отрезал, подобранным тут же осколком бутылки, другую штанину, тем самым превратив штаны в бриджи. Вполне удовлетворенный проведенной операцией, он огляделся, но, не найдя никого подходящего для компании, отправился в кафе «Галапагосы», где собирались такие же, как и он, лорды. Он уже давно не посещал сие заведение, по причине того, что задолжал продавщице за изрядное количество испитого пива. Но взбудораженный Бороу плюнул на условности – ему в эту минуту была необходима компания.
    За столом сидели: три тезки – Магомет, Мухамед, Махмет а также лорд Петя-пуп. Они терпеть не могли Бороу за его безудержную словоохотливость, ибо эта черта подбодренная алкоголем, становилась одним сплошным бурным словоиспряжнением лавы жалоб. Но как настоящие аристократы они ему мило улыбнулись, абсолютно не обращая внимание на его оторванные фалды фрака. Лорд же по старой привычке воспользовался воспитанностью господ и принял улыбки как приглашение присоединиться к их компании. Его встретила недружелюбно лишь продавщица Люся. Она, увидев его, сначала чуть не задохнулась от возмущения, но затем, собравшись с духом, выбежала в зал, вся пунцовая, и закричала:
– Бороу!
Тот молчал.
– Надеюсь, ты сегодня пришёл расплатиться с долгами.
Лорд Бороу сидел как надувшийся индюк, настроившись решительно и стойко переносить все настоящие и грядущие оскорбления, и не реагировал.
–  Молчим?
Тезки смотрели на него осуждающе. Лорд Петя-пуп ухмылялся.
– Ты знаешь, сколько ты должен?
– Знаю, – выдавил из себя Бороу.
– И что? – подбоченилась Люся.
– Да принесу, глянь, – опустил повинную голову Бороу.
– Бессовестный, ты уже два года несешь! – крикнула Люся. 
Петя-пуп налил в стаканы шампанское и подлил водки.
– Когда принесёшь? – не унималась продавщица.
– Скоро.
– Скоро – это когда?
– Послезавтра, – соврал Бороу, схватил стакан и выпил содержимое стакана.
– Послезавтра! – вслед за ним произнесла Люся и ушла за прилавок. Лорд Петя-пуп снова ему налил.
 Мухамед встал и произнес тост:
– За дам!
Все встали, кроме лорда Бороу.
– За дам пьют стоя! – осуждающе сказал Петя-пуп.
– За дам надо пить лёжа, – ответил ему где-то услышанной фразой Бороу.
– Давайте тогда пить лёжа, – предложил Махмет.
– Греки, едрит, древние, – прыснул Магомед.
Все выпили.
 Тут Бороу вспомнил, что к нему должен прийти лепший кореш Берёза. Он, было, спохватился, но увидев, что шампанского и водки ещё достаточно для продолжения возлияния, решил не спешить. Но, всё же, чтобы ускорить процесс, он предложил тост.
– Будем! – сказал он.

    Когда водки оставалось всего на один тост, Бороу решил ретироваться, чтоб разгоряченные собутыльники не потребовали от него сделать посильный вклад в обустройство стола. Хотя, конечно, это было маловероятно после инцидента с продавщицей, но привычка к осторожности взяла верх, и Бороу объявил, что он должен уже уходить. Никто не воспротивился такому повороту и Бороу, распрощавшись со всеми, вышел из кафе. На улице его дожидалась Чур. Она встала, повиляла хвостом и побежала впереди него в сторону общежития. 

   Лорд Бороу осторожно приоткрыл видавшую виды дубовую дверь в комнату – на его личном троне-табурете восседал его друг Береза, он же Березовский и поедал большой кусок мяса. Перед ним сидела, мило улыбаясь, Мевзолина, подперев увесистую главу перевязанной белоснежным бинтом рукой. На столе стояла початая бутылка виски. Бороу, осмелев от ревности, рывком открыл дверь.
– Где ты ходишь? – спросила вполне миролюбиво Мевзолина и положила мужу кусок мяса. 
– Задержали на дворянском собрании, – коротко объяснил Бороу. Он, по возможности крепко, пожал руку Березы и, чтобы не показать свою невоспитан-ность, весьма искусно улыбнулся.
   Когда мясо и виски закончились, Берёза объявил, что «пора бы и честь знать».
– Насчёт чести ты это правильно сказал, – попытался съязвить Бороу, но увидев тяжеловесный взгляд Мевзолины, сказал: – Все аристократы должны думать о чести.
– Я правильно сказал? – спросил он подобострастно Меволину.
– Истинную правду, сэр, – ответил вместо неё ухмыляю-щийся Берёза

   Когда Бороу проводил своего друга и вернулся, Мевзолина домывала последнюю тарелку.
– Нам надо родить ребенка, – начал пьяный муж издалека.
– Иди спать, мудило, – ответила она строго.