***

Сергей Иванов
Нечистая сила



 День был тяжелым. Утром Николай выехал из Барнаула, к обеду был в Бийске. И полдня промотался по городу по делам своей фирмы. И только к вечеру выехал на Солонешное.
И вот, уже, когда темно-синяя ночь тихо встало за небольшими окнами родительского дома, он был у матери. Она обрадовалась его приезду. Собирая на стол ужинать, стала подробно расспрашивать о жене и внучках. Поужинали они, не спеша, разговаривая о его семье. Потом мать встала, налила из чайника горячей воды в большую чашку и принялась мыть посуду. А, он уставший за день и разомлевший до пота от ужина и тепла, сидел за столом, навалившись на подоконник, медленно пил душистый травяной чай с деревенским молоком и медом и осматривал дом.
Мало что изменилось тут, после того как Николай  почти двадцать лет назад уехал после школы в Барнаул. Только с каждым годом старела мать. На лице, на руках появилось множество морщин. Короткие волосы на голове стали пепельного цвета. Лишь одни глаза, такие же темно-голубые как у него, все еще поблескивали влажно.
Мать, успокоившись от расспросов, молча обдумывая, что он рассказал о внучках, неспешно перемывала тарелки, вытирала их полотенцем до суха и складывала в шкафчик, висевший на стене.
 Обстановка в доме не изменилась. Так же комната служила сразу и прихожей, и кухней. Так же у двери с улицы была под небольшой ситцевой занавеской вешалка. Рядом с ней у стены стоял старый алюминиевый умывальник, дальше стоял стул, с большим зеленым эмалированным бачком. Водопровода у них никогда не было. Воду всегда носили с родника, который был недалеко от дома, в детства это была его обязанность – Николая - натаскать полный бак воды.
 С другой стороны от входа стояла небольшая русская печь с такой же пестрой занавеской как на вешалке. Печка была свежо выбелена, мать всегда следила за ней. Для этого под печкой хранилось ведро с разведенной известью. И если чуть ей покажется, что печь потемнела от сажи, мать её подбеливала.
Николай сразу после смерти отца, тот умер пять лет назад, стал звать мать переехать к ним в Барнаул, но она отказывалось: «Пока силы будут, жить буду в деревне, здесь у меня жизнь прошла. А у вас там все чужое, никуда не выйдешь, никого не знаешь, как в клетке будешь. Вот сил не станет, тогда видно будет»
- Мам! - первым нарушил молчание Николай. - Ты бы хоть рассказала, что у вас в деревне нового?
 - В деревне, слава Богу все живые. Полгода назад Данил Хисматов заболел, слепнуть стал, - начала мать рассказывать деревенские новости. - Всю жизнь проработал со скотиной. И зимой, и летом, в мороз и жару. Сейчас уже никто не будет так работать. Да и работать негде - совхоз развалился, много мужиков на заработки подались. Кто устроился, семью с собой увозят, дома продают на разбор, здесь они не кому не нужны. Деревня отживает. Клуб закрыли, магазин рабкоповский тоже. Хорошо хоть Абрамовы свой открыли. Школа еще работает и то последний год говорят. Потом закроют. Учеников совсем не остается. И те учиться не хотят! Сегодня саму директрису вызвали в район по делам. Осталась молоденькая учительница, первый год работает. Так старшеклассники, их всего трое, такое ей устроили на последнем уроке! После обеда на улице тепло становится, а в школе отопление, в классе стало жарко, попросила открыть форточку в классе, так они там такую бучу подняли! Будто какая-то к ним нечистая сила залетела. Все разбежались по домам. Завтра Викторовна им устроит. Покажет, нечистую силу! Её одну боятся. Особенно заводила их, Ванька Катькин. Отца нет, мать гуляет. Так он сам себе предоставлен. Викторовна говорит: его бы в ежовые рукавицы, с него бы толк был. А с такой матерью, ничего доброго не будет. Алкашка! Пока не гуляет, в доме порядок. Но если немного попадет… Всё! Ничего не надо, кроме стопки! С ней и мужики из-за этого не живут.
 Мать закончила мыть посуду, вылила воду из чашки в ведро. Вытерла руки, повесила полотенце на гвоздик, на стене. Села напротив Николая.
 - Может сынок, еще чаю налить? - предложила. - А-а, забыла сказать тебе! Танька – бабки Матрены внучка – после смерти бабки вернулась, в медпункте фельдшером работает. А его, говорят, тоже закрыть обещают. Зачем вернулась, непонятно? В городе работа, квартира была. Деревня свой век доживает, пенсионеры помрут и всё. Что тут делать? О, не спроста это! Матрена- то, говорят, всю жизнь колдовством занималось! Я боялась, что тебя приворожит к Таньки и женит. Но, слава Богу, обошлось.
Это новость обожгла Николая. «Татьяна в деревне!» -подумал он, не обращая внимания на слова матери про колдовство, испытывая  внутренние смешанное волнение: то ли от радости, то ли от разочарования.
 - Да в городе сейчас на одну зарплату медсестры трудно жить, - сказал он, стараясь не выдать, как его взволновала эта новость. - В деревне хоть с продуктами легче, дешевле можно купить, чем на базаре.
 После ужина они сели смотреть в зале телевизор. Немного поговорили еще, потом мать постелила сыну на диване, а сама ушла к себе в спальню. Он разделся и лег, вроде смотрел телевизор. А у самого все мысли были об Татьяне.

***
 С Татьяной они выросли в Солонешном. Она была младше Николая на два года, росла у бабушки, а не с родителями, которые начали спиваться. Бабушка, как только ушла на пенсию, сразу забрала Татьяну к себе. Родители иногда приезжали в гости, но долго не задерживались. Бабушка не давала им пить, скандалила и выгоняла.
Невысокая худая женщина, она была на редкость малообщительная и хмурая, как будто всегда чем-то недовольная. Николай даже не помнит, чтобы она когда-нибудь улыбалась.
Про неё рассказывали, что у неё когда-то был муж, заядлый охотник. Он с осени по последнему теплу развозил падаль по логам, и делал в сограх привады, куда лиса могла ходить кормиться. А когда выпадал снег и устанавливались морозы, начинал ставить капканы. И до февраля промышлял.
И вот однажды зимой в пасмурное утро ушел на лыжах, как обычно проверять капканы и не вернулся. Она целый день не тревожилась, даже когда после обеда пошел снег и поднялся ветер – капканы он ставил по логам вокруг поселка, пока все обойдешь - день пройдет. И только вечером забеспокоилась, когда зловещая темнота стала опускаться на поселок.
Так долго он никогда не задерживался. Всю ночь она не спала, ждала его, а утром по темноте побежала к управляющему домой, чтобы поднимал людей искать мужа. Вьюга стихла, но сразу ударили морозы. Объездили на гусеничных тракторах все лога, где он ставил капканы, нигде не было даже его следов. Все замело.
Никто не понимал: куда он мог деться? Заблудиться, где родился, вырос - он не мог. Да как заблудиться в голых горах, где нет леса, только кое-где на склонах небольшие рощицы березняка, которые просматриваются насквозь, да в низинах по логам черные ленты тальника.
Врагов у него не было, потому что в поселке охотников больше не было. Иногда осенью появлялись заезжие, но их интересовала косуля.
Три дня искали его всем совхозом. Но не нашли.
Надежд не осталось, что он живой. Поиски прекратили. Думали - весной вытаит тело.
Пришло тепло, нашли капканы, остатки привады, а от него – ничего: ни тела, ни лыж, ни ружья.
Так никто и не смог сказать, что с ним случилось, хотя предположений и разговоров было много.
Бабушка сильно переживала. С тех пор, стала верить в Бога и у неё даже появилась способности лечить людей. Со всей округи приезжали к ней.
А между нами пацанами ходила молва, что она колдует. Пугали друг друга, что по ночам она может превращаться в большую свинью или собаку и нападать на людей. Находились даже смельчаки, которые утверждали, как они ночью встречались с ней, когда она превратилась в большую свинью и, ударив палкой, убегали от неё. А на утро эта бабка вроде как  ходила с перевязанной рукой.
В детстве он не обращал на Татьяну внимания: девчонка как девчонка, худенькая, небольшая черная коса, легкая платьишко. Она никогда не ввязывалась в ссоры, если кто спорил, стояла в сторонке и, улыбаясь, молча слушала.
 Обратил Николай на неё внимание, когда заканчивал одиннадцатый класс. В поселке была малокомплектная школа - всего девять классов. И чтобы получить среднее образование ему пришлось последние два года доучиваться у тетки в соседнем селе, там была средняя школа. А в свою школу он зашел по настоянию матери, попросить бывшего классного руководителя помочь подготовиться к экзаменам в университет.
В школе было тихо, шли уроки. В коридоре было даже слышно, как в классе учитель что-то объясняет ученикам.
Вот прозвенел звонок, раздался гвалт голосов и скрип сдвигаемых с места парт и стульев. Дверь распахнулась из класса смеясь, вылетел маленький парнишка, а за ним с сумкой рассерженная девчонка. Увидев Николая, она перешла на шаг.
Николай с удивлением узнал в рассерженной девчонке  Татьяну. За последний год, что он её не видел, она вытянулась, превратившись в тонкую девушку с округлыми плечами, с небольшой грудью. «Здравствуй!» - серьезно сказала она завораживающим грудным голосом, посмотрев на него черными глазами, и прошла мимо, скрывшись за парнишкой в другом кабинете.
День тот Николай почему-то запомнил. Был конец апреля, снег растаял везде. Уже просохла земля. Кое-где на южных склонах гор зазеленела первая травка. С утра был ясный день. Пригревало солнышко, приятно радуя душу первым настоящим теплом, где-то пели птицы. Но к обеду появились  белые облака. Сначала небольшие, потом все крупней, они стали закрывать небесную синеву, солнце. И вот уже после обеда не сталось ни одной небесной прогалины, спряталось солнце, день потерял свои краски. Все вокруг стало серым и мрачным. Поднялся холодный ветер, и начали падать крупные снежинки. Поначалу редкие, они быстро таяли на черной земле. Но потом снег повалил хлопьями, и в какой-то час земля укрылась легким белым покрывалом. Словно возвратилась зима.
К вечеру снег прекратился, небо вдруг опять прояснилось, обнажив свою темно-голубую бездну. Снег ослепительно заблестел чистотой и белизной под яркими лучами солнца. И начал таять, превращаясь в грязное месиво, которое нещадно хлюпало под сапогами.

Вечером Николай встретил Татьяну с подругой в местном клубе. Она была в длинной юбке и куртке, на ногах небольшие резиновые сапожки и, если бы не легкая вязанная шапочка, да распущенные волосы, её легко можно было принять за цыганку. Больше всего его поразили её глаза. Большие темно-черные глаза с синеватым отливом сливы, обрамленные длинными ресницами. В них появился какой-то таинственный магический огонек – Николай поймал себя на желании смотреть в них до бесконечности. Черные вьющие волосы спадали на плечи из-под вязаной шапочки. На щеках небольшие ямочки. Пухлые накрашенные губы, показывающие чувственность…
Сразу после кино у выхода Николай предложил :
 - Девчонки, давайте я вас провожу!
 - Проводи! - довольно рассмеялась её бойкая рыжая, с веснушками на лице, подруга. Они с Татьяной вместе заканчивали девятый класс.
Первой до дому довели подругу. Было видно, что она еще не прочь постоять поболтать, но Татьяна, стараясь оставить их вдвоем, сказала:
- Оль, я пойду домой.
Но Николаю хотелось побыть именно с Татьяной.
- Давай я тебя провожу? Что ты одна домой пойдешь?
Татьяна ничего не ответила и молча пошла улице.
Николай старался идти рядом с ней, освещая фонариком дорогу.
После того, как они отошли от дома подруги на достаточно большое расстояния, Татьяна спросила:
- Ты почему не остался? Я бы одна дошла.
- Да… - пошутил он, - вдруг на тебя волки нападут?..
 Желтый луч фонарика выхватывал только черную дорогу, иногда отражаясь в лужах, словно там в глубине тоже кто-то был с фонариком.
А кругом стояла тьма. Николай предложил Татьяне:
- Дай руку!
Она подала. Ладонь была маленькая и холодная. Николай слегка сжал, чтобы согреть её.
Он пытался Татьяну разговорить, спрашивал об её учебе. Она отвечала неохотно. Односложно. Сразу спрашивала, а как у них? Он рассказывал, стараясь, чтобы все выглядело смешным. Но она почему-то не смеялась, слушала молча.
Около дома он попытался приблизиться к ней. Она не сопротивлялась, лишь только уперлась руками в его грудь. Было видно, как она смущается. А ему безумно нравились её глаза, влажно блестевшие в темноте, как два таинственных цветка они излучали смущение и настороженность. Сколько в них было загадочного огня.
- Давай встречаться! - предложил он. Она кивнула. - Ну тогда, до встречи! - отпустил он её руки.
- До свиданья - прошептала она и быстрым шагом, чуть ли не бегом побежала к калитке.
Хлопнула деревянная калитка, за нею дверь на веранде. Погас свет над крыльцом. «В следующий раз надо её поцеловать!» - с веселым озорством бывалого ухажера решил Николай, оглядевшись кругом.
Высоко в темном небе блестели яркие звезды. Воздух хранил холодную свежесть прошедшего снега. Темные очертания гор напоминали каких-то фантастических гигантских зверей, покорно затаившихся под этим вечным небом в ожидании какого-то маленького земного чуда.
А для Николая в этот день чудо уже случилось – это первая встреча с Татьяной, как с девушкой, а не с маленькой девочкой из детства.

Вспомнил, как целовались потом на свиданиях, возле куста белой черемухи, опьяняющей своим терпким запахом.
Ах, какая волна любви нахлынула на Татьяну! Она вдруг обвила его шею руками, и на миг впилась своими губами в его губы. Жаркий поцелуй буквально обжег его, наполняя его жаром! Он ощутил её маленькую грудь, её тело. Сколько прелести было в ней.
Он и сейчас чувствовал, как тогда, после свидания с ней – мир наполнился волшебной музыкой. Хотелось любить все вокруг, горы, звезды.
И сейчас эта музыка накатывалось волной воспоминаний, трогая  струны его души… заставляя сжиматься сердце до грусти, до боли.
Вспомнил, как однажды около магазина ему встретилась Танина бабушка с полным пакетом покупок.
Увидев его, она остановилась, дождалась, когда подойдет. Оценивающие осмотрела его с ног до головы, будто увидела впервые и строго, но без зла сказала:
- Смотри Колька у меня! Обидишь Таньку - прокляну! В жизни счастья не увидишь! Чтоб все, по-человечески было!
И пошла дальше, не дав ему сказать слова. Было во взгляде её черных глаз, что-то такое пронзительное, будто она видит тебя изнутри.
«Узнала старая, что я Танюху до дома провожаю…» - понял он.
Но в её словах он уловил не только предупреждение, а даже какое-то благословение…

Как ни приятны были воспоминания. Усталость взяла своё и Никодлай провалился в крепкий приятный сон. Даже не слышал, когда мать выключила телевизор.

***
 Утром проснувшись, Николай открыл глаза - в комнате было светло. Глянул на окно, там холодно синело небо. Он не стал нежиться в постели - сразу оделся, прошел на кухню. Там уже вовсю хлопотала мать и стоял запах борща. Кипел на плите старый почерневший снизу чайник, мать его сдвинула на край плиты, а он все не мог успокоиться, сердито булькал и посвистывал. А вокруг ног матери, с довольным видом, громко мурча, выгибая дугой спину, терся рыжий кот.
- Ну ты Васька, совсем обнаглел! - ворчала с лаской на него мать. - Пройти на даешь. Вот выгоню на улицу. – и увидев сына сказала: - Ты бы Коля, еще поспал! Куда торопиться! День большой.
- Мам я привык рано вставать, – ответил Николай. - До фирмы далеко добираться, хоть и на своей машине, чуть ли не через весь город приходится ехать. Дров тебе наколоть надо.
Умылся. Сразу сел за стол.
 На столике, покрытым цветастой клеенкой с мелкими фиолетовыми цветочками по периметру, стояла белая керамическая супница с горячим борщом, рядом тарелка с небольшим куском мяса. В центре стола стеклянная ваза с нарезанным хлебом, тут же набольшая вазочка с конфетами и пряниками. Пиала с медом.
Позавтракав, Николай стал собираться на улицу.
- Ты куда в такую рань. Пусть хоть солнце повыше поднимется, обогреет. Замерзнешь.
- Колоть буду – согреюсь.
Дрова колоть он любил. В них главное, чтобы сучковатых чурок поменьше было. Свежераспиленные, обледеневшие в снегу, они еще хранили бодрящий запах соснового леса, особенно остро ощущавшийся сейчас на морозе. И кололись легко.
С начала Николай раскалывал крупные поленья колуном на небольшие чурки, по кругу, как кочан капусты разделывают на листья. Потом менял колун на топор. Ставил чурку на большую полено, и ловко топором раскалывал на тонкие дрова.
Его тело быстро разогрелось, и он с удовольствием бил по чуркам - точно и хлестко.
Вскоре пришлось снимать куртку и шапку. Николай положил их на забор.
Через некоторое время вышла мать, одетая с сумкой в руках.
- Коль! - окликнула его. - Я за хлебом в магазин, избу закрывать не буду.
- Иди. – отозвался Николай
 Он чувствовал, как обжигающий морозный воздух проникает в его кровь и приятно бодрит, обновляет её. А в голове снова все мысли об их отношениях с Татьяной.

***
После школы Николай поступил в политехнический университет в Барнауле. Жизнь в городе сначала давила своим многообразием. Он тосковал по деревне, по Татьяне. При первой же возможности стремился домой. Но это было только в первый год. На второй год он уже обвыкся, и студенческая жизнь начала его захватывать. Да к тому же он встретил Людмилу. Вернее, стал её выделять из девушек, которые встречались в университете. Она училась на другом факультете, старше курсом и они сталкивались только в главном корпусе, когда у него были там занятия.
 Невысокая, почти всегда на каблуках, в джинсах, в обтягивающем свитере, так хорошо подчеркивающем её фигуру, в которой не было ничего лишнего. Она носила под цвет свитера шарф, с темно-серебристыми узорами, который небрежно завязывала на шее. У неё была короткая прическа каштановых волос и светло-голубые глаза. Она казалось ему красоткой из глянцевого журнала. Каждый раз они встречались взглядами, она, не отводила своих глаз, а смотрела на него, как королева на своих поданных с легкой снисходительной улыбкой. Когда, она проходила мимо легкой походкой, запах её духов дразнил и соблазнял. Вызывая чувственный телесный трепет.
Его друг Леха, с которым они сдружились на первом курсе, первым заметил, что она Николаю нравится. Однажды перед Новым годом пригласил его к себе на студенческую вечеринку, а жил он в соседней общаге.
- У меня для тебя сюрприз! – улыбнулся Лёха. - Приходи сегодня ко мне в гости в общагу часов в семь. У моей подруги день рождения, будет небольшая пьянка. А им парней не хватает, моя попросила кого-нибудь из друзей привести. Кстати девушка будет, та, с которой ты все улыбаешься, её Людкой зовут, она подруга моей. Попробуешь к ней клинья подбить – не получиться с ней, замутишь еще с кем-нибудь. У меня комната свободная, сосед на выходные уехал домой. Я переночую у своей, она тоже одна осталось.
 Потом положил руку ему на плечи и горячо зашептал:
- Я про Людку узнал. Её бросил парень, крутил роман сразу в двумя. А у второй – у Людкиной соперницы – папа крутой, богатенький буратино. Вот парень и выбрал ту. А Людка сейчас пошла вразнос. Когда выпьет, сама прыгает на парней. Можно с ней потрахаться. Но с характером. Трезвая любит выделываться. Чтобы за ней ухаживали и прочая бабская дребедень. Приходи, познакомишься поближе, может, что и получится…

На этой вечеринке Николай и Людмила встретились, как давние знакомые. И когда все стали рассаживаться за стол, они оказались рядом.
Они посидели за столом и понемногу выпили. Говорили много тостов, кто-то рассказывал смешные анекдоты. Потом девчонки предложили танцевать. Николай пригласил Людмилу на медленный танец. Она сразу стала прижиматься к нему всем телом, так что он сразу понял: у него есть надежда.
И вот наконец стали расходиться по парам, он предложил ей уединиться в другой комнате. Она согласилась.
 Николай привел её в комнату друга. Где сразу, как только закрыли дверь, стал её целовать. Людмила отвечала ему взаимностью. Он подхватил её и положил на кровать. Она не сопротивлялась. Его руки заскользили по её телу, вниз под юбку…
Но Людмила вдруг оттолкнула его:
- Выключи свет! - приказала она. - Я сама разденусь.
Он встал, выключил свет и начал быстро раздеваться.
Людмила сняла сначала юбку, нисколько не стесняясь его, положила её аккуратно на тумбочку, потом, медленно расстегнула блузку и положила на юбку, оставшись в темно-красных кружевных трусиках и бюстгальтере. Её тело сладострастно белело в свете уличных фонарей. Она, остановилась на мгновение, будто раздумывая, стоит ли дальше продолжать.
- Ты что? – нетерпеливо схватил её за руку Николай, лежавший уже в постели, под одеялом, и потянул к себе. - Иди ко мне. Я хочу тебя.
Людмила юркнула к нему под одеяла, и они опять слились в страстном поцелуе. Через мгновение на пол полетели трусики и бюстгальтер.
Он быстро вошел в неё. Она тихо застонала от удовольствия. И они погрузились в жаркий огонь любви, где пытались раствориться друг в друге, чтобы стать единым целым…
Эту ночь они почти не спали. Лишь иногда в перерывах он впадал в забытье, слушая её болтовню. Под утро, когда за окном небо стало белеть, и часто зашуршали по ночному асфальту машины просыпающего города, он сделал еще он попытку овладеть ею.
- Ты почему такой ненасытный? - ласково спросила она. - У меня уже все болит от такого секса. Как будто, мы с тобой больше не увидимся, или ты не хочешь со мной больше встречаться?
Она отодвинулась от него и посмотрела прямо в глаза в ожидании ответа.
- Да как ты можешь так думать?! - обнял он её. - Ведь нам так хорошо вдвоем!

Назвать эту ночь – ночью любви у него почему-то язык не поворачивался ни тогда, ни сейчас. Это была просто ночь восхитительного захватывающего секса на узкой односпальной кровати в чужой комнате. Когда молодой самец обретает свою самку, и в нем пробуждается могучий инстинкт размножения заложенной природой. Но удовлетворялись инстинкты и приходили холодные мысли.
Вот и тогда хорошо отоспавшись после этой ночи, он задумался: как быть дальше? Ведь у него есть Татьяна…
Где-то внутри Николаю стало стыдно перед ней. Он знал, что она никогда так не поступит, как он. Но жить в девятнадцать лет, как монах-отшельник – это не серьезно, особенно, когда кругом столько хорошеньких девушек. Поэтому чувство вины он старался задавить в себе мужской бравадой: «Ну что это за мужик, которому потом нечего будет вспомнить?!»
А, Людмила его зацепила. При одном воспоминание о её гладком упругом теле, огонь похоти зажигался в его теле, напрягая все его мышцы. Снова захотелось, встретится с ней. Тем более он взял у неё номер телефона.
И он решил: Татьяна будет для жизни, хоть жизнь с ней, наверное, будет слишком предсказуема, а Людмила пускай будет для тела, для хорошего времяпрепровождения, чтоб было, что вспомнить!
 Вот так с Людмилой они стали встречаться. Первое время он думал, с ней будут какие-нибудь проблемы. Но оказалось наоборот. Договаривались о свидание, и она приходила. Она была проста и ласкова в обращении. Радостно ждала встреч с ним.
Встречаться стали каждый день. Оказалось, что она с родителями живет недалеко от института, он часто стал бывать у них в гостях, познакомился с родителями. Они хорошо отнеслись к нему. Понемногу он к ней привязывался. Скучал без неё.
Но удивительно, чем ближе становились их отношения, тем чаще к нему приходила ревность: а с другими ей тоже было хорошо, или еще лучше?
Он гнал такие мысли. Зачем ему это знать? Ведь он с ней всего лишь приятно проводит время.
Как ни хорошо было с Людмилой, но встречаться он решил до летней сессии, а там Татьяна поступит в мединститут, и он будет встречаться только с ней. Татьяна, правда, еще не решила куда поступать, потому, что бабушка была против – далеко ездить. Но он при каждой встрече её уговаривал, что они там могут встречаться каждый день, общежития рядом через дорогу.
Далекая милая… Ему тогда казалось, что никуда она не денется, и они будут вместе.
Хотя виделись все реже и реже. И в первую очередь это было из-за того, что он уже не рвался домой, как раньше. Приезжал домой только по праздникам, когда было несколько дней выходных или на каникулах. Встречался с Татьяной. Она трепетала в его объятьях.
Сначала он решил не трогать её, пока она не окончит школу, но на восьмое марта не выдержал и овладел ею.
Получилась это как-то очень просто. Он всегда знал, что она будет его, стоит ему проявить настойчивость. А тут подвернулся случай: родителей пригласила отцова сестра на юбилей с ночевкой, ей исполнялось пятьдесят пять. и он остался дома один на хозяйстве. Вечером после клуба он привел Татьяну домой. И она отдалась ему…
Он был первым мужчиной в её жизни. Получилась, это как-то быстро и молча. По сравнению с Людкой это было ничто.
На следующий день он уехал в Барнаул. И решил до летних каникул домой не ездить.
А в мае Людмила объявила ему, что беременна.
Для него это было как гром среди ясного неба. Николай  считал, что она опытная в этих делах и ничего подобного у них не должно быть. Ему даже такая мысль никогда не приходила в голову. А тут - он должен стать папой!..
Разные мысли и чувства разбудила это новость в нем: от полного отрицания.
Но он чувствовал, что Людмила любит его, и ребенок от него. Если бы она с кем-нибудь встречалась он бы увидел по их отношениям.
Тогда Николай впервые понял, как сильно он привязался к Людмиле, как любит её. И, уже не мог представить, как может поступить с ней подло и грубо. Оставить её одну с их ребенком? Чтобы потом всю жизнь считать себя как сволочь?
Нет!
Да и чувствовал, что с Людмилой ему легче будет устроиться в этой жизни. А Татьяна уже казалось чужой…
 Он долго не решался сказать Татьяне, что им надо расстаться, что он женится. Он знал, и чувствовал, что для неё это будет удар. И тянул до последнего, избегая встреч, ссылаясь, что он сильно занят по дому, помогает отцу строить баню, и вот наконец-то в последний вечер, решил сказать ей всю правду.
После клуба он пошел её провожать до дома. Если на людях она сильно не показывала свою привязанность к нему, давая ему возможность пообщаться с парнями, поиграть в бильярд. Держалась больше с подругами, то на улице, она сразу нашла его руку, взяла её двумя руками, и прижалось к нему, давая понять, как соскучилась по нему:
- Что с тобой? - ласково сказала она, пытаясь заглянуть в его глаза.
- Да, так ничего, - выдавил он.
- А ты знаешь, – с радостью в голосе стала рассказывать она. - Я уговорила бабушку, она разрешила мне попробовать сдать экзамены в мединститут. Скоро мы с тобой будем вместе, будем видеться каждый день!
Он молчал.
-Ты то ли не рад? - теребила она его руку.
Лишь, когда подошли к её дому, решился.
- Тань, нам надо расстаться! - выдавил он из себя. - Я женюсь.
- Ты меня бросаешь? - Расширились её глаза, ему даже показалось, что она на миг онемела.
- Да-а, она беременна, мне надо жениться.
Татьяна закрыла лицо руками и больше не сказала ни слова. Пошла домой, лишь было видно, как иногда вздрагивали плечи от еле сдерживаемого плача.
А он, до подлости довольный - все так быстро закончилось - пошел домой.
Он почему-то боялся худшего. Что Татьяна не захочет рвать отношение, будет предлагать дружбу. Встречались в жизни и такие. Бегали с жалкими предложениями о дружбе, как сучки, согласные на все, лишь быть рядом.
Но она оказалось не такой.
С этого дня, ему показалось, он перестал для неё существовать. Поступать в Барнаул в мединститут, она даже пробовать не стала, поступила в Бийск, в медицинский лицей. Несколько раз они сталкивались в автобусе. Она всегда сухо здоровалось и молча, отходила в сторонку. Её взгляд был холоден и замкнут.

***
Разрыв с Татьяной Николай пережил спокойно. Решил относиться к этому, как юношескому увлечению. Хотя где-то в душе остался осадок горечи, от того, как он поступил с ней. Но все решил оставить в прошлом, похоронить.
И действительно, в первое время это удалось, надо было окончить университет, потом, работа, бизнес. Было просто не до воспоминаний…
Отношения с Людмилой после свадьбы почти не изменились. Вроде оставались такими же ровными, спокойными. Она оказалось хорошей женой. Но ему вдруг стало чего не хватать в их отношениях, может, это случилось из-за того, что с рождением сначала одной дочери, потом сразу второй, он в её жизни отошёл на второй план.
Закончили университет. Но жизнь Людмилы всё время  крутилась вокруг детей. И в отношениях уже не было той весенний новизны познания друг друга, которая была при первых встречах. В семейной жизни все оказалось просто до серости, всё как-то слишком однообразно, иногда до усталости друг от друга. Все чувства сводились к сексу. И, скорее всего, как к необходимости.
И тогда у него даже появилось подозрение, а не прокляла ли его Татьянина бабушка. Уж больно навязчивыми стали мысли о том, что он у Людмилы далеко не первый. И всё чаще стала накатывать ревность. Если бы он знал тогда, что они поженятся, то отношения начал бы по-другому.
Все эти сомнения и подозрения терзали его душу, и он решил поговорить с другом Лехой. С которым, они продолжали дружить после института, часто ездили на природу; на рыбалку с ночевкой. Брали с собой выпивку, вечером варили уху, и тут же у костра хорошо выпивали. Обсуждая при этом проблемы и личную жизнь.
 Николай пожаловался Лёхе, что ему чего не хватает в отношениях с Людмилой.
Лёха пьяно удивился и многозначительно сказал:
- Ты чё, она у тебя хорошая баба! - И заметив удивленный взгляд Николая, откровенно по-дружески добавил: - Ты не обижайся! Все что было, было до вашего знакомства. Сейчас ничего личного!
На что Николай угрюмо ответил:
- Я знаю на ком женился! И её прошлое меня не касается. У неё была своя жизнь! У меня - своя.
Говорить он старался спокойно, равнодушно. Он понимал обижаться на прошлое глупо, особенно если знаешь, что ты у неё не первый. Сколько раз, когда в шутку, а когда всерьез он пытался узнать, сколько мужчин у неё было? Она сразу отрезала: «Я их, что ли считала! Всё это было в другой жизни» И больше на эту тему не разговаривала.
 Но его мужская сущность была уязвлена. Ему стало казаться, что в их отношениях не хватает таинства любви, когда между двумя людьми, должно быть нечто такое, что принадлежит только им. А ему эту любовь приходится делить с тенями других мужчин из её прошлой жизни.
Нет! Он не считал себя ханжой. Сейчас нравы свободные, мало ли что случается у людей в жизни. Не получилось отношений с одним, с другим будет ценить. Каждая девушка ищет в жизни надежного мужчину и если выходят замуж, то он для неё становится единственным мужчиной. Самым лучшим! А в том, что Людмила его любит Николай не сомневался.
 Пока однажды вернувшись с работы, не услышал разговор Людмилы с подругой. Та жила в Новосибирске, иногда приезжала к родителям в Барнаул. Тогда они с Людмилой устраивали посиделки за бутылочкой вина. Вот и сейчас они сидели на кухне и после выпитого вина громко разговаривали. Не слышали даже, как он пришел, и не спеша раздевался в прихожей.
Людмила с грустью и тоской в голосе рассказывала:
 - У нас с Булгаковым была большая любовь! Но он - Идиот! Связался с этой шалавой, которая сама вешалась ему на шею. А как мы любили друг друга! Я даже с ним встречалась пару раз, когда мы с Колей хотели пожениться. Жаль его было…
Николая больно царапнули по душе слова «большая любовь», и, как Людмила говорила это, делая ударения на слове «большая».
А что тогда у них?! Она сравнивает его, родного мужа с каким-то… И сравнение получается, не в пользу Николая. Да, еще встречалось с ним, когда они собирались пожениться!
Сразу закипело всё на душе…
 - Здравствуйте! – зашел Николай на кухню, стараясь говорить спокойно, решив про себя, поговорить с женой, когда уйдет подруга. – Встречу обмываете?
Видно было, как напряглась подруга, засуетилась, готовая уступить ему место, сразу стала приглашать к столу. Но он отказался, сославшись на то, что устал и не хочет портить им встречу - прошел в зал на диван к телевизору. Лег, включил с пульта телевизор, стараясь успокоиться. Но на душе кипело. Дождался, когда подруга ушла, Людмила закрыла за ней дверь, щелкнув замками - вернулась на кухню.
Сразу попытался поговорить с Людмилой, выяснить, что у неё было с Булгаковым.
- Я слышал, что ты встречалась с бывшим, когда мы уже собирались пожениться? Что интересно. между вами было? - холодно спросил он, навалившись на косяк.
- Ничего! – Людмила не удивилась, видно поняла, что он слышал их разговор. Ответила равнодушно, не прекращая мыть посуду.
- А почему ты мне никогда не говорила об этом?
- А тебе зачем? Это моя жизнь!
- Не твоя, а наша! И мне не охота ходить с рогами.
- Ты не с рогами - она посмотрела на него с холодной усмешкой, синими глазами, в которых, как ему показалось, был лед.
- Ну, тогда расскажи в подробностях? Когда встречались? Где? - громко потребовал он.
- Нет! Тебя это не касается! – отрезала Людмила.
В первый раз он почувствовал, что может её ударить. И, неизвестно, что бы произошло дальше, если бы не дочери.
- Пап, мам, что вы? – спросила старшая, из-за её спины тревожно выглядывала младшая с куклой в руках. Они пришли с улицы с прогулки.
- Да ничего страшного! Папа тут переволновался! – Людмила оставила посуду и вытерла руки об полотенце, висевшим рядом с раковиной, прошла к ним мимо Николая. – Пойдемте в комнату, я сейчас уроки проверять буду.
Волна гнева стихла. Не хотелось устраивать скандал при дочерях. Молча развернувшись, Николай взял с вешалки куртку, надел фуражку. И вышел в подъезд. Решил просто прогуляться по улице, успокоиться…
С этого дня он перестал, верить в любовь Людмилы. Недоверие и ревность поселились в душе, выжигая все чувства, которые были к ней. Появилось ощущение, что живет с чужою женщиною. Накатывало чувство одиночества.
Иногда это было просто невыносимо. Хотелось, все бросить - уйти, уехать. И только мысли о детях останавливали.
Жена почувствовала, как изменилось его отношения к ней и пыталась как-то все исправить. Однажды даже предложила обвенчаться: «Сейчас многие так делают!»
От этого предложения ему стало не по себе: сколько лет обманывали себя, но врать перед Богом.
- Нет! – категорически отказался он. - Я еще не созрел для этого!
Больше она к этому не возвращалось. Так и остались жить чужими друг другу – ради детей.
И теперь, когда дети повзрослели, и у них появилась своя личная жизнь, он все больше чувствовал и понимал, что никогда не сможет впустить Людмилу в своё сердце. Между ними всегда будет стоять прошлое. И у него ничего не будет в душе, кроме холодной пустоты одиночества.

***
 Не успел Николай расколоть и половину кучи, как появилась взволнованная мать с раскрасневшимся от торопливости лицом, слегка сбившимся на голове платком, из-под которого торчал пучок седых волос. Она тяжело дышала, опершись на калитку.
- Коля, бросай! Иди в школу! Там, правда, какая-то нечисть. Все боятся в школу заходить. Бабы собирают иконы по домам, с крестным ходом пройти. Эх мужиков в деревне почти не осталось все на заработках. Иди быстрее! Может чем-нибудь поможешь.
Николай с размаху всадил топор, в большую чурку, на которой колол дрова.
- Не вовремя, вас тут с нечистой силой приспичило! - усмехнулся он. - Пойду, посмотрю, что тут ваши ученики придумали.
Мелькнула мысль завести машину, но пока прогреешь, времени уйдет столько, что пешком дойдешь. Надел куртку, шапку и пошел к калитке.
Выйдя из ограды, он поднялся по оттаявшему подъему на асфальтную дорогу. Дорога шла по склону горы. Огляделся, вдыхая воздух. Больше всего в горах он любил весну. Когда после долгой холодной зимы наступают в начале апреля первые теплые деньки. Здесь среди гор не тянул холодный ветерок, как на равнине. Дни  были по-настоящему светлыми и теплыми.
Сегодня день обещал быть теплым. Яркое солнце весело светило в небесной синеве над белыми горами. Было видно, как снег вокруг стал темнеть, схватился ледяной коркой, будто его целлофаном накрыли, и отсвечивал мелкими бликами под солнечными лучами. Кое-где на склонах гор, на солнцепеках уже чернели первые небольшие проталины. Но солнце еще не грело, набираясь сил.
 Середина асфальтной дороги была чиста и обрела темно-серый вид. Хотя по краям еще был снег. Машин не было. Николай шел по краю чистого асфальта, разглядывая поселок. Сам поселок лежал ниже дороги, вдоль петляющий черной ниткой речки. Центр поселка был выше по течению, на большой поляне, где сходились две долины, каждая со своим ручьем. Сливаясь, ручьи образовывали небольшую речку Солоновку.
Раньше срубы в поселке ставили, по желанию хозяина, выбирали хорошую поляну на берегу, чтоб не затопляло весной в полноводье и строили дом. Все дома были деревянные, из бревен или бруса. С шиферными крышами. Сейчас сизый дым медленно поднимался столбом из печных труб и растворялся в морозном воздухе. Все дома были огорожены штакетником. Недалеко от домов, стояли небольшие сараи для скотины.
Тихий родной поселок. Но сейчас он вызвал грустные чувства.
Чем ближе подходил Николай к центру, тем больше бросалось в глаза, как стал редеть поселок. Где когда-то были усадьбы, сейчас остались безмолвные пустыри. Среди них чернели оттаявшие кучи мусора, да одинокие старые тополя тянулись в небесную лазурь. Казалось, будто, кто-то свыше стал жестокой рукой вырывать, то, что ему стало не нужно. Никогда Николай не думал, что ему придется увидеть, как умирает его родной поселок.
«Что делает здесь Татьяна? И, зачем она сюда вернулась? Ведь ясно, что этому поселку осталось немного жить. А там работы не будет, останутся одни пенсионеры доживать свой век, да может какие-нибудь фермеры. Надо с ней поговорить!» - решил он.
Но как это сделать? Захочет ли она с ним разговаривать? Ведь он мог помочь ей с работой, с жильем. И они могли бы видеться…
Загорелось в нем искра надежды. Ведь именно её, Татьяны, так не хватает ему в жизни!
Николай быстро подошел к повороту. Здесь ему встретился рейсовый автобус из Солонешного на Бийск, людей в нем было немного.
С поворота открылся вид на центр поселка. Он начинался с другой долины. Эта долина резко уходила на восток, где на горизонте упиралась в высокую скалистую гору. А дорога спускалось к бетонному мосту и уходила прямо через центр поселка на юг в Солонешное. С восточной стороны дороги на другом берегу ручья высился клуб из силикатного кирпича. Теперь заброшенный, он беспомощно чернел большими пустыми глазницами оконных проемов, вокруг него торчала из снега кое-где старая деревянная ограда из штакетника. Немного поодаль на возвышенности было брошено серое бетонное здание, когда-то большого магазина, с выбитыми окнами, но на удивление закрытыми дверьми. За ними, выше по ручью, вытянулось побеленное бетонное здание школы. Покрытая шифером, потемневшим от времени. Рамы огромных окон, как и небольшой деревянный тамбур, покрашены в синий цвет. Вход был в средине здания, где росли в ряд несколько зеленых сосен. Они уже вытянулись выше крыши.
Около входа толпились люди.
 Николай быстро прошел проторенной тропинкой к школе, к людям, высматривая Татьяну. Но её не было. В основном были ученики. Напуганные они молча сбились в кучку около взрослых, среди которых большинство были женщины. Все что-то подавлено обсуждали, окружив директрису Валентину Викторовну. Та всегда строгая и властная, стояла сейчас растерянная:
- Что делать я не знаю? – говорила она. - Звонить в район? А кто мне поверит?! Подумают, что я с ума сошла перед пенсией. В наш компьютерный век – и нечистая сила!
Такой Николай её никогда не видел, она всегда умела находить решения.
- Нечего звонить Викторовна, - уговаривала её одна из баб, державшая на руках небольшую старую икону. - Надо крестным ходом пройти с молитвами против этой нечести, – сказала она и перекрестилась в сторону школы.
«Что-то серьезное!» - впервые шевельнулась тревога в Николае.
- Николай ты у нас человек городской! - увидела его Валентина Викторовна и сразу обратилась к нему: - Иди посмотри, что там? Какая-то нечисть завелась! Как от неё избавиться, может, подскажешь? Сколько живу, с таким не встречалась, вроде и смотреть не на что, мыльный пузырь, а страху от неё сколько!
Поздоровавшись со всеми, он спросил:
- Где?
- В кабинете математике! - проводила директор его до двери.
Николая разбирало любопытство. Что там такое появилось? Чего так боятся люди? В наше время – нечистая сила. По телевизору битву экстрасенсов насмотрелись! Так он не верил в эти шоу! Сейчас ради рейтингов, хоть что выдумают и покажут.
Он смело зашел в школу, за ним несколько человек, но дальше небольшого вестибюля никто не решился идти.
Николай шёл и с любопытством осматривал все вокруг, что изменилось с тех пор, как он учился. Так же панели покрашены темно-синей краской, это делали перед каждым новым учебным годом. Так же в коридоре висят стенды с кубками с соревнований.
Вот и класс математики. Полуоткрытая дверь.
Зашел в кабинет.
Доска с надписью мелом: «Контрольная работа…», а дальше чисто.
Оглядел пустые сдвинутые при бегстве столы. У задней стены стоят шкафы с книжками.
Тут его внимания привлекло необычное бледное свечение в нише в одном из шкафов. Небольшое свечение размеров с футбольный мяч. Это была какая-то необычная субстанция, действительно напоминающая мыльный пузырь. Она даже немного переливалась на свету разноцветными оттенками, но, казалось, была наполнена сигаретным дымом. И если судить по двум красным огонькам, насторожено глядящих на Николая - это было живое существо.
Николай сделал несколько шагов к этой субстанции, чтобы поближе рассмотреть её. Как она вдруг сорвалась ему навстречу. Николай услышал шум крыльев и грозное змеиное шипение.
Ужас сковал его тело. Оно окаменело, стало чужим. И только душа, как пойманная птичка, затрепеталось внутри.
Николай потерял сознание, словно выключили свет в его голове, и он провалился в темную яму. Очнулся оттого, что кто-то тряс его за плечи и бил по щекам.
 - Очнись! Ты живой?
Это была Татьяна.
В расстегнутой куртке, из-под которой был виден белый халат, она присела перед ним на карточках и старалась привести его в чувства.
- Что со мной? - спросил он приподымаясь.
- Ничего страшного! Вставай! – потянула она за руку, помогла ему подняться, при этом поглядывала в сторону шкафа, на котором сидела это нечистая сила, злобно сверкая красными глазами. – Давай уходи отсюда! – и вытолкала его за двери, - Держи дверь закрытой и никого не впускай!
Николай прислонился спиной к косяку, во всем теле была слабость, словно из него высосали всю жизненную энергию. Старался глубоко дышать, чтобы быстрей прийти в себя. Где-то в вестибюле, из-за угла выглядывали люди, боясь пройти дальше.
Ему показалось, прошла целая вечность, когда за дверями раздался треск, как будто там что-то замкнуло и лопнуло.
Наконец все стихло и через минуту дверь толкнули.
 - Выпусти меня, - попросила Татьяна.
Она вышла из класса стараясь застегнуть куртку.
 - Пойдем отсюда, - сказала она. - Тут больше делать нечего. Пускай уроки проводят.
 Он, молча, поплелся за ней на выход.
 У входа их сразу окружили люди.
- Все можете заниматься. Больше никого нет, - объявила им Татьяна.
- Тань, ты что ли у нас ведьма? - раздались разные голоса - Что это было? Куда она делась?
- Вот сейчас вам Николай объяснит, - с легкой усмешкой она глянула на него. – А мне надо в медпункт, там больная ждет.
 Накинула на голову капюшон и пошла в сторону медпункта.
Все теперь глядели на Николая.
 - Хрен её знает! Наверное, с первым теплом в природе произошло какое-то обострение… - начал говорить Николай, провожая взглядом уходящую Татьяну. И вдруг понял, что ему  именно сейчас необходимо  поговорить с Татьяной. – Потом объясню!- махнул он рукой и поспешил за ней.
- Бывшая любовь, - кто-то из взрослых съехидничал за спиной. - Побежал мириться. Она сейчас холостая!
- Тань подожди меня! - окликнул Николай.
Она молча остановилась, с интересом оглядывая его.
Николай не ожидал, что Татьяна остановится. Поэтому, растерялся. Все слова куда-то делись.
- Ну и что ты хотел спросить?- усмехнулась она.
- Что это такое было? И почему ты ничего не стала объяснять людям? – спросил он совсем не то, чего хотел.
Татьяна покачала головой.
 - А зачем им об этом знать? Пройдет пару недель, и они забудут, - она усмехнулась и добавила: - У каждого свои заботы.
Николай смотрел на Татьяну. Это была уже взрослая намного располневшая женщина, и только глаза выдавали в ней ту черноглазую девчонку.
 - Но, мне хоть объясни… - снова попросил он.
 - Как сказать тебе попроще? –  Татьяна испытующе посмотрела на Николая.- Ты, наверное, слышал о параллельных мирах?..
- Я думал это фантастика. - пожал он плечами.
Татьяна пристально посмотрела на Николая и грустно усмехнулась.
 - К сожалению, нет… - сказала она и засунула руки в карманы куртки. – Так бывает. Люди живут, любят, а потом раз! И всё параллельно! Мой дед пропал в таком мире… А мне вот дар от бабушки достался…
Татьяна замолчала. Несколько минут они шли молча слушая, как ломается наст под ногами. Потом она попросила:
- Лучше расскажи, как ты живешь? Как твоя семья?
Николай замешкался. Говорить правду о своей жизни с женой почему-то не хотелось, поэтому решил отделаться общими фразами:
 - Да так! Все как у всех: работа, семья. Вот приехал помочь матери с дровами, - бодро ответил он и осторожно поинтересовался: - А как ты? Я слышал, одна живешь? Почему не замужем?
- Была, попробовала, – просто созналась она. - Но большой любви не было, а жить без любви - тяжело, лучше одной. Наверное, у меня судьба такая, бабушка всю жизнь одна прожила. У неё правда папка был, потом я.
Они подошли к деревянной ограде, огороженной вокруг небольшого домика с четырехскатной крышей, где в окнах были видны белые занавески, а над входом - небольшая темно-синяя табличка, что здесь находится фельдшерский пункт.
 - Но вот мы пришли, - сказала Татьяна.
 Она остановилась около деревянной калитки.
 - Тань, ты меня прости за всё, - попросил Николай.
 - Не надо об этом, - с грустью в голосе сказала Татьяна. - Я давно тебя простила.
 - Знаешь, - глубоко вдохнул он. - Мне не хватает в жизни тебя, давай как-нибудь  пересечемся? Попробуем остаться хоть друзьями.
Татьяна внимательно посмотрела ему в глаза. Словно пыталась понять, что происходит у него в душе. В её глазах ничего не было, кроме холодного спокойствия умудренной опытом женщины. Потом она покачала головой и сказала:
- Прости, но параллельные миры не пересекаются.
 Он сжал её руку. Как будто не собирался её отпускать.
 - Мне пора, больная ждет! - тихо сказала она и забрала свою руку и, открыв калитку, пошла в медпункт.
- А что тогда было там, в классе?- крикнул ей вслед Николай.
- Боль от пересечения параллельных миров,- ответила Татьяна и скрылась за дверью.
Николай ещё постоял и пошел домой. Он почему-то вспомнил Людмилу. « А мы ведь давно живём с ней параллельно!- внезапно подумал он.- надо бы с ней поговорить»
И от этого простого решения на душе его стало светлее.
 И тогда он обратил внимание, как пригрело солнце. Как звонко капает капель с крыши. Как весело щебечут воробьи на тополях, что-то делят между собой. Как прогрелся воздух, и стало пахнуть сыростью и талой водой. Жизнь наполнялась каким-то скрытым смыслом предстоящего большого тепла, несущего в себе радость надежды новой жизни.