Гуд бай, Америка!

             
           Вся группа  российских милиционеров без приключений и происшествий добралась до  Ворстера, где их уже ждали хосты. Георгия Пенкина приехали встречать супруги Карри.  За рулём джипа сидела в этот раз Кэти, а Джим был за пассажира.  У него на заднем сиденье была упаковка пива, и он пригласил Жору принять участие в употреблении  прохладного «Будвайзера». Дорогой Джим то подтрунивал над водительскими способностями жены, то интересовался,  как у Джорджа прошло время пока они не виделись. Слушая рассказ об увиденном, он иногда кивал головой в одобрение, иногда говорил «Гуд» и улыбался.  Когда же он услышал, что Жора прошел курс обучения в Куантико, то выражение его лица поменялось. Взгляд  Джима стал суровым, а нижняя челюсть выпятилась. Заметив перемену настроения у своего американского друга, Пенкин попытался выяснить, в чём дело.
– Я думал, что ты обрадуешься, когда узнаешь, где я учился. 
– С чего вдруг?  Не велика радость.
– Ты, что, не хотел бы работать в ФБР?
– Нет.
– Почему?
– Я люблю свою работу, – резко ответил Джим и сжал челюсти так, что у него желваки выступили у щёк.
Георгий был ошарашен.
– А как же нам говорили, что только самых лучших полицейских берут в Академию ФБР?
– Это где вам говорили?
–  В Куантико.
Джим усмехнулся.
– Неудивительно. Ведь это Академия ФБР.
– Согласись,  что не все полицейские могут поступить в Академию ФБР.
– А может не все  хотят?
– Пусть будет по-твоему, но из тех, кто хотел бы, всё-таки  берут не всех. Что, образования не хватает  или служат плохо?
–  Образование, конечно нужно. Но в полиции тоже не все только азбуку прочитали, есть спецы и у нас. А потом, я видел, как отбирают в ФБР. Главное это пройти их тесты. Не факт, что самый лучший полицейский их пройдёт. Это разные вещи. Можно ведь тоже заявить, что в полицию берут только самых лучших солдат, отслуживших три года по контракту. А на деле будет что? Сколько  лучших солдат захочет идти в полицию?  Сколько из них станут хорошими копами? В жизни всё чуть-чуть не так, как рисуют в рекламах. Бог с ними. В России, наверное, мало кто имеет такой диплом Академии ФБР?
– Только тридцать человек, а до вчерашнего дня вообще не было.   
– Я тебя поздравляю. Сегодня у нас прощальный вечер. Нужно погладить праздничные брюки, а то они у меня давно не видели утюга.

Пока добрались до дома, пока сделали последние для Георгия Пенкина покупки в магазинах, чтобы в Россию не с пустыми руками ехать, да привели свои костюмы в порядок , наступило время отъезда на совместный ужин русской группы с супружескими парами хостов в ресторане Фичбура. За руль уже известного Георгию джипа села опять Кэти.
–  Кто-то же должен будет нас домой привезти после вечеринки. Не такси же вызывать,– пояснил Джим, перехватив удивленный Взгляд Жоры.

В Фичбуре они подъехали к ресторану,  когда уже на улице было совсем темно. Горели городские фонари на улицах, сияли вывески магазинов и  рекламы известных американских брэндов: “Coca-Cola”, “Marlboro”, “Ford”, светили фары автомобилей и красные огни их габаритов.  Американцы не очень экономили на электричестве.  Жора с тоской подумал, что даже центральная улица Петрозаводска по освещенности в подмётки не годится улице этого заштатного американского городка.
Над входом в ресторан, куда уже заходили семейные пары и коллеги Пенкина, сияла огненно красная неоновая надпись: «Крылатый лев».  Жора вместе с Джимом и Кэти шагнул в полумрак за  широко распахнутой дверью.
В  вестибюле  уже тусовался народ. Русские одели лучшее, что у них было.  Об американцах и говорить нечего. Многим из них не было и тридцати лет, а праздники у копов, похоже, бывали не часто.  Эйфория от встречи и  в предвкушении веселого вечера буквально висела в воздухе.  Женщины были в шикарных платьях с причёсками и макияжем, а таких туфель, которые сверкали на их стройных ногах, Пенкин не видел никогда. Пригласили перекусить и все повалили в зал, где уже были накрыты столы.  На столах стояли карточки с фамилиями хостов и их российских друзей. Поскольку американцы были все с жёнами, а гостя принимали одного, то столы были накрыты на шесть человек. Таким образом, за ними помещалось по две семьи с гостями. Начались тосты и воспоминания о том, как прошли  эти две недели знакомства с Америкой. Были клятвы в вечной дружбе и обмене регулярными поездками. А потом, когда уже алкоголь начал оказывать своё благотворное воздействие на уровень веселья, объявили танцы. На небольшой подиум вышла певица – слегка полноватая девушка лет двадцати пяти и начала петь под игру квартета ресторанных музыкантов. Они все были в коричневых брюках, светло-кремовых пиджаках при бабочках с канотье на голове.  Давно Георгию не приходилось слышать вживую такой уровень игры, и певичка имела тоже прекрасные голосовые данные. Они исполняли всё. Сначала исполнили песню, под которую танцевали «медляк», потом какой-то быстрый танец, потом еще что-то своё,  под которое американцы построились рядами, и все выполняли одни и те же фигуры под ритмичную музыку. А потом на оркестр начали сыпаться заказы, иногда по три сразу.  Оркестру приходилось ждать. Когда же заказчики придут к консенсусу.  После того как всех опять пригласили за стол, и прошел круг новых тостов, танцы продолжились. Люди не только танцевали, но ходили по залу, не мешая танцующим. Некоторые при этом подходили  –  кто с бокалом шампанского,  кто  с простым красным калифорнийским  вином, чтобы выпить за дружбу, спросить всё ли в порядке,   а то и просто чокнуться и выпить.  Георгий пригласил на танец Кэти, и они  под известную песню “Paradise”, бывшую тогда еще популярной и прекрасно исполняемую молодой певицей.  Кэти очень быстро подстроилась под манеру Жоры танцевать и движения их стали слаженными, так что в конце танца им даже захлопали зрители. Среди них был и Джим, который в этот раз никого не пригласил на танец и наблюдал за остальными, потягивая через соломинку джин-тоник. После танца к ним с бокалом шампанского подошла богато одетая дама, сверкая золотыми украшениями.
– Кэти, познакомь меня со своим русским гостем.
– Джордж знакомься. Это моя подруга Джуди. Мы учились вместе в колледже. Она владеет турагентством и может организовать интересный отдых.  А это Джордж – наш русский  друг, коп из Петрозаводска.
– Майор Пенкин, - щёлкнул каблуками Жора, наклонив голову.
Подошёл Джим и, кивнув даме,  стал прислушиваться к разговору. Вдруг  она нагнулась  к уху Кэти делая вид, что доверительно хочет что-то сказать, но произнесла так, что услышали её и рядом стоящие.
– Кэти,  – кивнув на мужчин, которые стояли рядом, – а ты в темноте их не путаешь? –  Издав при этом заливистый смешок.
Кэти вспыхнула, но, сдержавшись,  ответила:
– Я нет,   главное, чтобы ты не спутала.
– Джуди, ты, по-моему, перебрала сегодня. Тебе пора,- сквозь зубы процедил Джим и дама ретировалась, покачивая бёдрами и демонстрируя обнаженную спину через разрез в платье.
Между тем к микрофону пробился замполит. Чувствовалось, что он уже весьма заряжен алкоголем.
– Ребята, – обратился он ко всей русской группе, – давайте им нашу песню споём. И тут же затянул:
– «Расцветали яблони и груши, поплыли туманы над рекой»…
Сначала нестройно, а потом всё слаженнее, делегаты подхватили его песенный призыв и американцы с любопытством слушали, как русские хором поют свою песню. По окончании её хлопал весь зал. Потом спели –  «Долго будет Карелия снится». Американцы, пошушукавшись, в ответ запели под оркестр «Гимн США».   Тогда особого уважения к российскому гимну не было и необычно было видеть как весь зал, стоя и серьёзно, поёт свою главную песню, большинство при этом прижимало правую руку к сердцу. После этого веселье продолжилось. Пенкину довелось лицезреть еще один ранее не виденный танец, который назывался «Дом зверей». Все с радостью приняли в нём участие. Танец исполняется под песенку, в которой говорится о том, что звери однажды построили общий дом и в нём поселились. Во время припева каждый выкрикивает наименование зверя, которого он изображает и совершает соответствующие движения. Танцующие корчили рожи, надували щёки, скалили зубы, рычали, мычали, валялись на полу. Это было невероятное зрелище, где каждый был и зрителем, и исполнителем.
Вскоре к семье Карри подошел коп лет пятидесяти со стаканом джин тоника в руке.
–Бэзил Лански, -представился он Жоре, – давай выпьем.
Они чокнулись стаканами.
– Русских я себе другими представлял.
– Какими?  В медвежьих шубах, с серпом и молотом в кулаках?
– Нет. Но уж не такими веселыми и контактными. А вы, оказывается, еще и похожи на нас.
– Конечно, похожи – ведь твои предки наверняка были поляки.
– Я этого не знаю, да и какая разница? Я американец и они,- он обвёл взглядом зал, тоже американцы. Я думаю мы похожи на американцев.
– Конечно, – поспешил успокоить его Георгий, видя, что тот начинает «заводиться», – вы все настоящие американцы.
– Я думал у вас даже танцы другие, а вы танцуете тоже, что и мы.
– Почти. Вот «Дом зверей» пока еще до России не дошёл.
– А когда был СССР, вы знали, что мы поем, что танцуем.
– Конечно,–  улыбнулся Пенкин, ведь «Голос Америки» старался во всю, опять же пластинки привозили.
– Винил, это же целая эпоха, которая ушла в прошлое, а ты что из танцев шестидесятых годов можешь танцевать? Давай Буги-вуги.
– Нет. Годы уже не те, но твист попробовать можно.
– Оу, твист!
Он подошёл к музыкантам, пошептался с ними, клавишник покивал ему головой и через минуту объявил:
– «Твист эгейн» по просьбе русского копа Джорджа Пенкина.
Квартет грянул во всю мочь, певица заголосила в микрофон, а разгоряченные виски и джин-тоником,  Жора и Бэзил начали отплясывать твист, как двадцать пять лет назад. Народ в зале окружил их живым кольцом. В ладоши били все, подбадривая танцующих, а потом к ним начали присоединятся и другие пары, пока вся площадка не заполнилась ритмично двигающимися людьми.
Домой супруги Карри вместе со своим русским приехали за полночь.
Утром автобусы уже стояли в Фичбуре, фыркая сизоватым дымком солярки, когда они вновь приехали все  трое для отъезда в Нью-Йорк.
Обнялись, пожали друг другу руки, Кэти всплакнула, достав кружевной платочек и промокнув слёзы, объявили посадку и через четыре часа забытья во сне на удобном сиденье автобуса, вся группа прибыла в уже известный аэропорт «JFK». Сдали багаж, прошли контроль и вдруг объявили на весь аэропорт: «Пассажирский   рейс №118  Боинга-737, вылетающего в 14-00 в Хельсинки задерживается на 30 минут.
Все начали обсуждать эту новость. Многие бурчали:
– Вот вам хвалёный американский сервис. Задержали на полчаса и хоть бы что.
– А то у нас в России рейсов не задерживают? Всякие могут быть причины,– резонно отвечали другие, – это же не на сутки.
Вдруг динамик, возбудившись, загудел и  сделал еще одно объявление:
– Пассажиры, имеющие посадочный талон на рейс Нью-Йорк– Хельсинки, в связи с задержкой рейса, могут получить компенсацию в размере десяти долларов.
Здесь уже все решили, что такого сервиса пока в России  Аэрофлот еще не достиг, и радостно повалили в обозначенную кассу за компенсацией.
Тут же выяснилось, что денег, как таковых на руки не дают. Дали чек на десять долларов, который можно было отоварить в ожидании в одном из множества бутиков и забегаловок, или даже в  магазине системы  “Tax Free”.
 Да, это всё весьма отличалось от решетчатого накопителя, где не было даже туалета. Не долго думая, Жора и Николай Будько, двинули в ближайший пивной зал, где заказали по паре кружек уже привычного «Будвайзера» и, водрузив их на высокий мраморный столик, стали с удовольствием потягивать прохладный пенный напиток. Николай, при этом делился впечатлениями от бостонского стриптиз-бара, куда сводил его хост. Он с умилением вспоминал, как молодая фигуристая мулатка  танцевала вокруг шеста, скидывая с себя те не очень большие кусочки материи, которые перед выступлением кое-что прикрывали.  А потом, оставшись полностью обнаженной, если не считать перьев на голове, прошлась по кольцевому подиуму перед сидящими за стойкой зрителями, потягивающими из стаканов виски со льдом или джин-тоник.
– Жора, представляешь, – вспоминал он, – она остановилась напротив меня и  такое начала выделывать, что я чуть на сцену не полез.
– Говорят, у них принято в таких случаях не только глазеть, но и отблагодарить.
– Так я и отблагодарил.
– Это чем же, при твоих финансовых возможностях? Обручальное кольцо с пальца снял?
– Ну, что ты, это святое. Я ей сторублёвую купюру дал.
– Так их же отменили, она теперь и рубля не стоит.
– Но девушка то об этом не знала, благодарила очень.
Вдруг к их столику подошёл мужчина с кружкой пива в руке. На вид ему было лет сорок, был он в шляпе и очках.
– Разрешите?
– Пожалуйста, – кивнул ему Пенкин на место  напротив, отметив про себя, что в зале полно пустых столиков.
Отхлебнув пива, мужчина представился:
 – Оливер Клаймерстон, англичанин.
Георгий назвал своё имя и коллеги.    Узнав, что рядом с ним русские, англичанин оживился и начал демонстрировать своё знание терминов, которые в Мире были популярными благодаря России и изменению отношений.
– Горбатчёфф, перестрёйка, дэмокрэтия, Раша карашо.
Поупражнявшись в знании русских слов, он придвинулся к Жоре и  сказал по-английски:
– Джордж, Россия несчастная страна.
Россиянина это оглушило как пропущенный удар на ринге.
– Почему?
– Ваш президент Елцын-алкаш. Алкохолик, – добавил он для ясности.
Возникла небольшая пауза. Георгий вспомнил, что сейчас Великобританией руководит Джон Мейджер и даже припомнил его любимую поговорку: «Политика, которая никого не задевает, результатов не даёт».
«Будет вам результат», – подумал  Пенкин закипая.
Жора поманил британского собеседника пальцем к себе, а когда тот приблизился, с ехидной  улыбкой брякнул ему в ответ:
– Ваш премьер-министр Джон Мейджер, –  он остановился, –  вообще «голубой». Гей, – добавил он для ясности и оттопырил языком щёку, как будто там была толстая морковка.
В наши дни англичанин, может быть, пожал бы плечами и улыбнулся – в конце концов это личное дело, но в то время это было просто высокого уровня оскорбление.
Британский подданный открыл рот и изумлённо переводил взгляд с Георгия на Николая. А Коля был колоритен в  чёрной футболке с серебряной надписью “Harley Davidson” ниже орла с крыльями во всю грудь и с татуировкой ВДВ на  бицепсе « Никто кроме нас». Он прислушивался к диалогу Пенкина с визави.
– Ни хрена не понял. Вы о чём? Ты что в лице поменялся, а он от тебя шарахнулся?
–  Он Ельцина алкашём назвал.
– Так у нас что, проблемы?  – Будько начал выходить из-за стола, поигрывая мускулатурой.
–  Нет, это у него проблемы, хмуро отозвался Жора, – я ему сказал, что премьер министр Великобритании «голубой».
– Он что, правда гей?
– Откуда я знаю.  Да и какая разница?
– Дай-ка я ему по очкам заряжу.
С этими словами Николай цепко глянул на британца, а тот, подхватив недопитую кружку быстро удалился в дальний конец зала.
– Жора, а ты что так за Ельцина впрягся? Он, говорят, и правда на стакане сидит.
– Мало ли на чём он сидит. Это мой Президент, какой есть и говорить гадости в моём присутствии я не позволю. Это я могу его критиковать, а он нет.
 Будько протянул ему руку и пожал.
– Уважаю. А всё-таки жаль я ему по очкам не дал.
– Пойдём, уже нашу посадку объявили.
Через двенадцать часов они уже были в Петрозаводске. Так окончилась американская эпопея для Георгия Пенкина и еще двадцати девяти его коллег. Теперь, когда вдруг зазвучит песня «Гуд бай Америка»,   Жора невольно вспоминает  те две недели, проведенные в США на заре «перестройки».
Апрель 2017.