Смерть Пушкина-случайность или Промысл Божий?

Смерть, в понимании человека, всегда несла некий отпечаток таинственности и мистичности. Непредсказуемость, неизбежность, неожиданность и подчас незначительность причин, приводящих к смерти, выводили само это понятие за пределы человеческого осознания, превращая смерть либо в Божественную кару, либо в Божественный дар.
Может ли смерть быть случайной? «Если ничто в жизни не случайно, то менее всего случайна смерть», – писал Максимилиан Волошин.
Для верующего человека нет вопроса о случайности смерти. Это то же самое, если спросить у православного: «Что есть Истина?» Это вопрос Понтийского Пилата. Мы не в поиске Истины. Истина есть Бог. А значит, всё Промыслительно в этом мире: и рождение человека, и его смерть. А то что нам кажется случайностью, является закономерностью, не познанной нашим разумом.
Разговор о Промысле Божием открывает очень важную тему – тему участия Бога в жизни Своего творения.
Есть такое религиозно-философское учение, возникшее в 17 веке в Англии и оттуда распространившееся по всей западной Европе, – «деизм», в котором понятие Промысл Божий вообще отсутствует! «Деизм» говорит о Боге как о Творце мира, но не говорит о Нём как о Промыслителе мира – Бог сотворил мир, Бог сотворил человека, наделил человека разумом, свободной волей и… как бы отстранился от всякого участия в дальнейшей судьбе человека. Сегодня многие люди, может быть, даже сами того не осознавая, разделяют именно такую ошибочную точку зрения.
Промысл Божий непостижим. Человеку нереально познать всю глубину Господнего замысла, но, наделив человека свободой выбора, Бог всё-таки не оставляет тех, кто следует за Ним. А следовать за Христом, значит – разделить с Ним не только Его вечность, но и Его земную участь – Его страдания. Через страдания лежит путь к Истине. «Но не хочу,о други, умирать, я жить хочу, чтоб мыслить и страдать», – напишет Пушкин, радостно воспевающий ранее Вакха.
Чтобы судить о мучительной кончине Пушкина как о Божественном Промысле, необходимо представить его в полный духовный рост – до самого момента смерти, проследив за тем, как Поэт, пройдя через все заблуждения и горькие ошибки юности, через бурные страсти, которые были мерилом ложной истины, и через бесконечные дуэли – игры со смертью, пришёл таки к глубокому пониманию ценности жизни.
Мысленно вернёмся в тот далёкий январский день к Чёрной речке, где в снегу лежит смертельно раненый Пушкин, который твёрдым голосом сказал подбежавшему секунданту, что у него хватит сил для ответного выстрела. Прогремел выстрел. Дантес упал, и это падение вызвало злую радость в душе Поэта – радость убийства. Пушкин, подбросив пистолет, воскликнул: «Браво!» Но…противник оказался лишь контужен.
Одни будут говорить, что на Дантесе была надета кольчуга – потому он не был убит, а другие увидели в спасении Дантеса Промысл Божий. Небесполезно вспомнить здесь слова русского философа Владимира Соловьева, сказавшего, что «Пушкин убит не пулею Геккерна, а своим собственным выстрелом в Геккерна»  – Поэта убило «желание мести».

Давайте остановим мгновение: именно в ту секунду, когда пуля готова была уже поразить Дантеса, стоявшего у барьера, а Пушкин уже был обречён смертельным ранением, решалась судьба Поэта в вечности! Кем он должен был предстать перед Творцом – убийцей, злобно торжествующим свой триумф мщения, или защитником чести? Всё это –  выдуманные человеком условности! Несмотря на то что дуэли в России были запрещены, что смерть на дуэли Церковью приравнивалась к самоубийству, уязвлённое дворянское самолюбие, которое упрямо называли «честью», чаще всего становилось причиной кровавых дуэлей.
В понятие «честь» изначально заложено стремление к нравственному идеалу, но не стоит забывать, что этот «идеал» человек может создать для себя сам, а может принять от общества, став «невольником». Кстати, «невольник чести» – пушкинские слова, не лермонтовские. В «Кавказском пленнике» читаем: «Невольник чести беспощадной, вблизи видал он свой конец, на поединках твёрдый, хладный, встречая гибельный свинец». Понятие «дворянская честь» вообще антихристианское. Это бунт гордыни! Христианство даёт человеку сознание собственного достоинства, основанного на убеждении, что человек создан по Образу Божию – отсюда и вывод: отнять это достоинство или осквернить его никто не может, кроме самого человека. «Не обманывайтесь: Бог поругаем не бывает. Что посеет человек, то и пожнет»(Гал.6,7).
Пушкин в бесконечной череде поединков, с улыбкой подставляя себя под пули, сам за всю свою жизнь никого, кроме Дантеса, даже не ранил. На всех дуэлях «невольник чести» проявлял благородство и милосердие к своим противникам. И лишь уязвлённый интригой Геккернов и «смехом толпы», Пушкин решил остановить «пошлый водевиль» кровью Дантеса. И вспоминаются слова блаженного Августина: «Отсеки волю свою – и погаснет Ад!» И остановиться бы Пушкину в желании отомстить обидчикам, клеветникам, завистникам…Погасить ад страстей в душе своей и жить, не обращая внимания на суету сует, отдавая силы Гения на служение Прекрасному и Вечному, но Пушкин выбрал другое!
Итак, дуэль и возможность гибели на дуэли – это выбор Пушкина. «Если бы он пал на месте поединка или тотчас после него, – пишет митрополит Анастасий (Грибановский), – то Пушкин не только ушёл бы из мира с неискуплённою виною за дуэль, но унёс бы с собою действительно неутолимую «жажду мести», как сказал о нём Лермонтов... Господь оставил поэту ещё два дня (45 часов) жизни для достойного приготовления к вечности. Это была для него подлинно милость Божия, которую не мог не оценить он сам». Господь не дал Пушкину стать убийцей и даровал Поэту возможность духовно примириться с врагом –   принять или отвергнуть Дар Божий было уже в воле Пушкина. Пушкин принял Божию волю и умер по-христиански смиренно. Дантесу же, высланному из России без права возвращения, не только пришлось нести тяжкий груз убийства, но и пережить ненависть родной дочери – Леонтии-Шарлотты, которая, будучи страстной почитательницей творчества Пушкина, называла своего отца,на тот момент уже ставшего сенатором Франции, убийцей великого русского Поэта.

Последние часы жизни изменили душевное состояние Пушкина. Посмотрите, как меняется он перед лицом смерти. Перед нами не Гений, осознающий свою гениальность, а христианин, который прощает врагов и трогательно прощается с миром.
Получив известие о том, что рана его смертельна, Пушкин просил послать за священником. Отец Пётр Песоцкий, священник Конюшенной церкви, исповедавший и причастивший Поэта, вышел от Пушкина со слезами на глазах, сказав: «Я стар и мне недолго уже жить, на что мне обманывать? Вы можете мне не верить, когда скажу, что для себя самого желаю такого конца, какой он имел». Перед смертью Пушкин за нарушение царского запрета на дуэли просил прощения у Императора Николая Первого :«Жду царского слова, чтобы умереть спокойно», просил Жуковского передать Царю: «Скажи Государю, что мне жаль умереть; был бы весь Его. Скажи, что я ему желаю долгого, долгого царствования, что я ему желаю счастия в его сыне, счастия в его России». Николай I ответил Поэту: «Если Бог не велит нам уже свидеться на здешнем свете, посылаю тебе моё прощение и мой последний совет умереть христианином. О жене и детях не беспокойся, я беру их на свои руки». .. Поэт трогательно нежно простился с друзьями, благословил жену и детей. Простил Дантеса – этот шаг был воспринят друзьями и родными как естественный, христианский.

Пушкин готовился к вечности, стойко испытывая невероятные физические страдания, превосходящие всякую меру терпения. «Я был в тридцати сражениях, — говорил доктор Арендт, — видел много умирающих, но мало видел подобного».
Согласно православному пониманию, страдания  всегда имеют смысл – это один из способов достижения духовного здоровья: недугом «поражается плоть, чтобы исцелилась душа»(св.Василий Великий). «C начала до конца своих страданий, –  записал в своем дневнике В.А.Жуковский, – он (Пушкин) был удивительно твёрд… И особенно замечательно то, что в эти последние часы жизни он как будто сделался иной;буря, которая за несколько часов волновала его душу яростною страстию, исчезла, не оставив на нем никакого следа; ни слова… Однажды только, когда Данзас упомянул о Геккерне, он сказал: «Не мстить за меня! Я всё простил».Это происходило 27 января, в день святителя Иоанна Златоуста.И это тоже было Промыслительно: вспоминая Иоанна Златоуста, нельзя было не подумать о том, что Пушкин  – это не только Поэт, без которого не состоялся бы Золотой век русской культуры, он оказал огромное влияние на самосознание русского народа, Пушкинским гением утверждена в русской литературе и миссия поэта-пророка. Запад такого не знал! Пушкин для нас  –  русский  Поэт-Златоуст, создатель русского литературного языка.И последним днём жизни на земле стал для Пушкина  не случайно день, в который празднуется память преподобного Ефрема Сирина – его покаянную молитву  так любил повторять Пушкин… 29 января с великим покаянием покинула душа  Поэта суетный мир. Всё промыслительно!
Жуковский написал о лице Пушкина,  тронутого смертью: «Я смотрел внимательно, ждал последнего вздоха; но я его не приметил. Тишина, его объявшая, казалась мне успокоением… Мы долго стояли над ним молча, не шевелясь, не смея нарушить великого таинства смерти, которое совершилось перед нами во всей умилительной святыне своей. Когда все ушли, я сел перед ним и долго один смотрел ему в лицо. Никогда на этом лице я не видал ничего подобного тому, что было на нём в эту первую минуту смерти… Но что выражалось на его лице, я сказать словами не умею. Оно было для меня так ново и в то же время так знакомо! Это было не сон, не покой!.. никогда на лице его не видал я выражения такой глубокой, величественной, торжественной мысли. Она, конечно, проскакивала в нём и прежде. Но в этой чистоте обнаружилась только тогда, когда всё земное отделилось от него с прикосновением смерти…».
Александр Сергеевич Пушкин умирал тяжело, и врачи были бессильны ему помочь, однако, посмертная  маска, сделанная с лица Поэта по просьбе Василия Жуковского скульптором Самуилом Гальбергом, говорит об  умиротворении и душевном спокойствии  - Пушкин   ушёл из жизни, не испытывая злобы и жажды мести, и христианская кончина Поэта стала осмыслением всей его жизни и  началом бессмертной славы  на земле.