Как инвалид войны Фима Дейчман отметил своё девяно

столетие в Германии               
По приговору суда земли Северный Рейн-Вестфалия гражданин России Израиль Абрамович Дейчман  1925 года рождения получил в январе 2016 года  пять лет тюремного заключения за убийство.
 - За что? - спросите вы. - Слушайте. 
В сорок третьем году Фимке исполнилось восемнадцать и его призвали на войну. Вообще-то в паспорте он был записан, как Израиль Дейчман, но Изей его звали только родные. Он был типичным еврейским парнишкой с длинным носом крючком, каким тогда любили изображать недочеловеков в немецких газетах и журналах.
   В военкомате парня записали  артиллеристом. Более странного выбора трудно было себе представить. При росте метр шестьдесят он весил сорок семь килограмм. Фимка, правда, выигрывал в школе лыжные гонки и был выносливым парнем, но вытаскивать увязшую в грязи пушку и бежать с винтовкой в атаку – это две большие разницы, как говорят в Одессе.               
   Возможно, артиллерия получила не худшего солдата, но пехота точно не досчиталась отличного воина.  В это время в  Прибалтике  шли тяжёлые бои. Там Фимка и воевал в Первой Ударной армии. Главным его делом было во-время подтаскивать  к пушке ящики со снарядами. При его не слишком атлетической фигуре это было нелегко, но рядовой Дейчман  быстро приобрёл сноровку, и в День победы на его гимнастёрке красовались Орден Красной Звезды и две медали. Парень  был несильно контужен и получил лёгкое ранение, словом, ему крупно повезло – остался жив.
   В июле сорок пятого  на пороге деревянного одноэтажного барака в Останкино появился солдат-победитель, такой же маленький и худой, как до войны.
Фима, это ты? - спросила его мать. - Что тебя так долго не было?

  Через неделю он уже работал в троллейбусном парке слесарем – по специальности, на которую успел выучиться до армии в ремесленном училище.
   Фимка стал главным кормильцем семьи. Отец его приносил деньги редко: читал молитвы над еврейскими покойниками на Востряковском кладбище. Однако их стало совсем мало:  миллионы российских евреев были расстреляны , сожжены в концлагерях, убиты в бою. Среди них  многие тысячи москвичей. 
  Мать торговала с тележки мороженым. Летом этим можно было неплохо заработать, но зимой… Зимы тогда были морозные, не чета теперешним. Младшая сестра Двора в математике разбиралась слабо, но  только закончила восьмой класс, поступила на курсы счетоводов. Прошёл год и Фимка  пошёл к начальству просить работу ещё на пол-ставки, но такие подарки полагались только  родичам, друзьям и заслуженным ветеранам.
    При этом половину рацпредложений в их троллейбусном парке подавал он, и все соревнования по лыжным гонкам и бегу на длинные дистанции выигрывал тоже  Ефим Дейчман. Его ставили в пример,  но платить полторы ставки холостяку, «шустрому жидку», как его называли водители, было не положено.
   После войны прошло пять, десять, пятнадцать лет. Фима  не женился. Мужчины в те годы были нарасхват, ведь миллионы не вернулись с войны, но девушки Дейчмана не интересовали. Только спорт и троллейбусы: рацпредложений по их работе набралось  уже десятка  два.
   Высотные дома со всех сторон наступали на барак в Останкино, где ютился Фима с домочадцами. Ему с незамужней сестрой должны были дать малогабаритную квартирку на двоих в хрущёвской пятиэтажке. Все родственники объясняли : надо срочно жениться, тогда дадут две квартиры. И вот в сорок два года нашлась невеста: моложе на десять лет, красавица, учительница немецкого языка.  Ривка Фиме даже приглянулась,  и он был  ей симпатичен.
   Молодожёнам дали маленькую смежную двушку. Через год у них родился сын Мотя.  Он удивлённо глядел на мир карими глазёнками с поволокой, точь-в-точь как у отца.               
   Наконец  слесарю шестого разряда рационализатору и спортсмену Дейчману разрешили работать на полторы ставки. В тот день он почувствовал себя миллионером и выписал на год журнал «Техника – молодёжи», который раньше брал в библиотеке.
   Поздний ребёнок! Кто может быть желанней в еврейской семье? Декретный отпуск тогда был всего полгода, но Ривка не вернулась в школу. Её мать немцы расстреляли в маленьком городке Десна Брянской области, отец не пришёл с войны. Фимины родители были не слишком приспособлены воспитывать малыша. Не отдавать же кроху в ясли!
   После того, как Фима приходил с работы и ужинал, жена звала его погулять с ребёнком. Лифта в их доме не было, тащить одной коляску с ребёнком ей было не по силам, и внизу не оставишь, даже если повесить на неё замок: тамбур первого этажа всегда был забит колясками. Фима волок «танк» на улицу, и они шли в наступление с Мотей на ближние дворы. Папа  любил сына, но больше часа прогулки не выдерживал. Его ждал любимый журнал «Техника – молодёжи» и рашпили, молотки, плоскогубцы. Если бы он делал что-то для дома, Ривка была бы довольна, но муж тратил часы на какие-то непонятные ей железки, за которые ему обычно ничего не платили. Она долго молчала, но однажды,  Фима сказал
 - Сегодня   гулять не смогу, я обещал закончить рацпредложение, - и Ривка  высказала мужу всё, что копилось в душе.
   Есть люди, которых можно только хвалить. Таким был Фима. Ривка любила театр и раз в месяц Фима сидел с Матвеем дома, а она с подругой шла в храм искусства. После душевных излияний супруги супруг сказал, что мать маленького ребёнка  может обойтись без развлечений. Это стало первой большой обидой в семейной жизни Ривки, но далеко не  последней.
   Фима был человеком честным и наивным, и коллектив выбрал его  народным заседателем. Теперь он пропадал в районном нарсуде, а для ребёнка времени оставалось всё меньше.  Судьи почему-то не всегда выносили справедливые приговоры и даже давали сроки невинным. Народные заседатели, как настоящие советские люди, подписывали всё, что велели им начальники - судьи. Фимка же постоянно подавал особое мнение. Сначала  ему пытались объяснить, что судьи сами знают, кого и на сколько сажать, но он не менял принятых решений. Ривка вынуждена была выслушивать ежедневно его рассуждения о справедливости и вскоре поняла, что её муж не в себе.
   Она перебивалась случайными переводами и даже полутораставочной  зарплаты мужа на жизнь не хватало. Тем временем подрастал Матвей и после восьмого класса поступил в медучилище.  Через три года он уже работал фельдшером на скорой помощи.
    Это были  семидесятые: время, когда многие евреи уезжали в Израиль. На главные праздники толпы народа собирались «на горке» у Московской Хоральной синагоги, стал ходить туда и Мотя.  Там он познакомился с Леной, на которой женился через год.
 Советская власть шестьдесят лет выбивала из евреев их язык, культуру, религию и сильно в этом преуспела. Почему парень из советской семьи атеистов Дейчманов вдруг поверил в еврейского бога? Теперь он соблюдал еврейские обычаи и традиции, ел кошерную пищу и ушёл с работы, ведь скорая помощь работала по субботам, а еврею это запрещено. Лена ему не мешала, но сама жила по-прежнему.
   Когда их сыну исполнился год, молодые решили эмигрировать. Фима с Ривкой ехать отказались, а родители Лены согласились только в Германию. Фима устроил скандал, кричал о логове фашистского зверя, который сожрёт  сына и внука, но его никто не слушал.
   Устроились  на первых порах совсем не плохо. Сняли на пособие небольшую квартирку на окраине городка в Восточной Германии. Через пару месяцев Лена и её родители нашли работу, а Мотя на «проклятых фашистов» вкалывать отказался, видно разучился каждодневно работать ещё в Союзе.
   Он помогал тушить и зажигать свечи в синагоге, убирал Тору на место после молитв, но за это почти не платили. Не прошло и года, как Лена подала на развод.
   Мотя прокантовался у «бундесов» ещё года три, но несмотря на свою фамилию Дейчман(немец), чувствовал  себя всё более инородным телом. Однажды он наплевал на приличное пособие и вернулся домой.
   Работать Мотя совсем раздумал. Как-то в Хоральной синагоге разговорился  с женщиной. Она одна воспитывала двоих дочерей-школьниц и недавно уверовала в еврейского бога. Не прошло и месяца, как он привёл Машу в родительскую малогабаритку(её  дочки учились в небольшом  городке под присмотром бабушки). Маша активно наставляла знакомых евреев, как им должно жить по закону Моисея, но почему-то не всем это нравилось. Когда черёд выслушать  поучения дошёл до  главного редактора, а работала Маша журналисткой в районной газете, он её выгнал.
   С тех пор Маша тоже разлюбила работу и посвящала своё время чтению книг. Четырёх человек кормил и одевал Фима на свою пенсию инвалида войны. А когда Машина старшая дочка поступила в престижный московский ВУЗ, стал платить за её обучение.
В это время Фиме исполнилнилось  девяносто. Он продолжал свои спортивные подвиги на  соревнованиях: бегал на лыжах, выжимал гантели и ходил спортивной ходьбой. Выступал с рассказами о войне перед  подростками окрестных школ и колледжей. Чувствовал он себя не больше, чем на сорок, хотя плохо видел и слышал.
  Время от времени его приглашали за границу вместе с другими ветеранами. За несколько дней до юбилея он отправился в Германию на рождественские каникулы.
   Первый город, куда приехала делегация, был Кёльн. Фиму поселили в просторном одноместном номере  недалеко от знаменитого собора. Был тёплый вечер, и он решил прогуляться по центру.  Надел слуховой аппарат и вышел на улицу. Почему-то кроме гуляющих немцев, вокруг группами стояли шумные смуглые южане.                – Турки, наверное, - решил Фима. – Их тут много.
   С привокзальной площади  доносились звуки весёлых немецких песен. Он вспомнил, как немцы запускали похожие через репродуктор на рождество в сорок третьем и сорок четвёртом.
   Вдруг из соседнего тёмного двора донёсся истошный женский крик, потом ещё и ещё раз. Не понимая, что происходит, Фима вбежал во двор.
   Черноволосый загорелый парень сорвал юбку с немецкой девчонки, наступил ей ногой на грудь и быстро расстёгивал брюки.
  - Хенде хох – крикнул Фима единственную фразу, которую помнил  её с войны и получил удар в нос. Хлынула кровь.
 - Ножик, - вдруг вспомнил он.
Блестящий кухонный нож из золингеновской стали, который он купил Ривке и забыл выложить из кармана.  Немецкие ножи были завидными трофеями ещё в войну.
   Парень заткнул рот немки её трусами.
   Старик выхватил нож и снизу с размаха всадил его в грудь парню.  Тот обмяк и скатился с девушки. Фима пошёл искать полицейского, но когда привёл его во двор, немки уже не было.