Н. В. Гоголь. Нравственное самосовершенствование

Проблема нравственного самосовершенствования личности в понимании Гоголя. "Выбранные места из переписки с друзьями"

ВВЕДЕНИЕ:

Личность Николая Васильевича Гоголя всегда была окружена ореолом таинственности. Сатирик и обличитель пороков с одной стороны, с другой - религиозный мыслитель и публицист, автор патетических молитв, начинатель святоотеческой традиции в русской литературе.
 В 1847 году Гоголь издает, по его словам, свою "единственно дельную книгу" - "Выбранные места из переписки с друзьями". Едва выйдя в свет, книга вызывает огромный общественный резонанс. "Я не в состоянии дать Вам ни малейшего понятия о том негодовании, которое возбудила Ваша книга во всех благородных сердцах..." - пишет В.Г. Белинский в письме от 15 июля 1847 года1., где практически напрямую обвиняет Гоголя в сумасшествии. Это письмо потом сыграет не малую роль в советском гоголеведении. Резкую оценку «Выбранным местам...» — скорее по идеологическим, чем по эстетическим причинам, — дадут такие титулованные писатели, как Андрей Синявский, Владимир Набоков и другие. 
Из современников частично поддержали автора друг, критик и литератор П.А.Плетнёв, назвавший книгу «началом собственно русской литературы», П.А.Вяземский и еще, может быть, пара-тройка слабых, по сравнению с передовой критикой, голосов.
 Не удивительно, что  в среде исследователей творчества Гоголя до сих пор существует некая биполярность: одни рассматривают гоголевские произведения с позиций универсальной поэтики, другие считают их проекцией его религиозного мировосприятия. На наш взгляд,  подробный разбор поэтических особенностей произведений писателя в полной мере не возможен без изучения концепции его творчества. Концепцией творчества можно назвать  результат духовных исканий автора, следствие множества заключений не только о том, "как писать", но и о жизни человеческой вообще, о разрешении "вечных вопросов".
Ключом к пониманию гоголевской концепции можно назвать "Выбранные места из переписки с друзьями". Почему же эта книга осталась непонятой большинством современников? Не потому ли, что они так и не смогли решить, к какой из сфер литературы - духовной или светской - отнести её, исключая возможность пересечения этих сфер? Проще было списать "откровения" автора на душевную болезнь, что называется, откреститься от "неугодного". Не зря Гоголь посвятил целую главу своей книги человеческой "односторонности", видя в ней помеху нравственному самосовершенствованию. Потому, разбираясь в этом непростом  вопросе, в своих суждениях постараемся не быть однобокими.


Глава 1. Истоки и трансформация веры Н.В.Гоголя.

На Никитском бульваре стоит памятник Гоголю работы Николая Андреева. Перед зрителем предстаёт писатель, глубоко погружённый в скорбные размышления. Скульптор подчеркнул его подавленное состояние согбенной позой, опущенной линией плеч, наклоном головы, складками шинели, которая почти полностью скрывает как бы озябшее тело. Именно таким представляется он в последние годы жизни, таким, скорее всего, видели его прихожане церкви Симеона Столпника и Татьянинского домового храма, куда Гоголь часто приходил на молитву. Его отпели в феврале 1852 года в Татьянинской церкви. Смерть пришлась на начало Великого Поста.
В "Выбранных местах..." читаем: "Я почти выздоровел; мне стало легче. Но, чувствуя, однако, слабость сил моих, которая возвещает мне ежеминутно, что жизнь моя на волоске..."[я почувствовал] "...потребность внутреннюю отправиться к наступающему Великому Посту во Святую Землю"2.  В свете изучения "Выбранных мест..." и "Авторской исповеди" неизбежно встаёт вопрос: к какому путешествию готовил себя Гоголь - географическому или духовному, так сказать, метафизическому переходу (в другое состояние, в телесную смерть)? Из писем мы знаем, что Гоголь, действительно, на протяжении нескольких лет, готовился к поездке ко гробу Господню и успел совершить своё паломничество.
Истоки этой поездки уходят в детство писателя. В родительском доме он, несомненно, слышал множество рассказов близких и странников о хождении в Святую Землю, наверняка читал книги об Иерусалиме, выпускавшиеся для народа. Гоголь происходил из старинного малороссийского рода, прадед его был священником, дед Афанасий Демьянович оставил духовное поприще и поступил в гетманскую канцелярию. Мать писателя Марья Ивановна была женщиной набожной и суеверной. "Марья Ивановна была больна страхом. Ее искренняя и подлинная религиозность окрашена боязнью надвигающихся бедствий и смерти. Она верила в Промысл и трепетала перед злыми духами"3., - пишет литературовед К.В.Мочульский.  Детство Гоголя прошло в патриархально-религиозном быте. В письмах к матери  он скажет: «я ходил в церковь, потому что мне приказывали или носили меня; но, стоя в ней, я ничего не видел, кроме риз, попа и противного ревения дьячков. Я крестился, потому что видел, что все крестятся»4.
Разумеется, такая религиозность была чуждой и даже враждебной писателю. К вере нужно было прийти сложным путём, через отвращение к примирению, через страх - к любви. «Один раз, — пишет Гоголь матери, — я живо, как теперь, помню этот случай — я просил Вас рассказать мне о Страшном Суде, и вы мне, ребенку, так хорошо, так понятно, так трогательно рассказали о тех благах, которые ожидают людей за добродетельную жизнь, и так разительно, так страшно описали вечные муки грешных, что это потрясло и разбудило во мне всю чувствительность, это заронило и произвело впоследствии во мне самые высокие мысли». Здесь писатель ещё ставит акцент на изображение мук грешников, христианство еще понимается им как религия греха и возмездия.
Однако в "Выбранных местах..." мы можем говорить о изменении этой позиции, уже в главе "Завещание" Гоголь пишет: "ничего не связывать с оставшимся прахом; стыдно тому, кто привлечется каким-нибудь вниманием к гниющей персти, которая уже не моя: он поклонится червям, ее грызущим; прошу лучше помолиться покрепче о душе моей..." (выделено мной). Страха, как мы можем судить, к тому времени в Гоголе уже не было. В затруднение могут ввести слова (тут же, в завещании) "тела моего не погребать до тех пор, пока не покажутся явные признаки разложения", однако в контексте дальнейшего повествования эти слова могут быть истолкованы не иначе как боязнь быть похороненным заживо (т.е., когда в теле еще присутствует дух), физическая же смерть уже его не волнует: главной ценностью становится душа.  "Страшна душевная чернота, - пишет Гоголь (здесь же, в "Завещании") - и зачем это видится только тогда, когда неумолимая смерть уже стоит перед глазами!"
Перед осознанием этой духовной истины будет несколько этапов. Лицейские годы в Нежине, в которые Гоголь увлекается романтическими журналами, усваивает модную фразеологию. Под влиянием романтической поэтики в нём зарождается вера в своё великое призвание, в собственную избранность. На этом фоне даже в письмах к близким появляется характерный романтический мотив противостояния творца толпе: «Как тяжко быть зарыту вместе с созданиями низкой неизвестности в безмолвие мертвое» (Высоцкому, 1827 г.).
 "С небес на землю" юношу спустит переезд в Петербург, оттуда, оскорблённый резкой критикой своего "Ганца Кюхельгартена", он сбежит на пароходе в Любек. В письмах 1829 года Гоголь говорит уже тем торжественным и мистическим тоном, который так поразил современников в 1847 году, когда вышли «Выбранные места из переписки с друзьями»: «Бог указал мне путь в землю чужую, чтобы там воспитал свои страсти в тишине, в уединении, в шуме вечного труда и деятельности... я осмелился откинуть Божественные промыслы и пресмыкаться в столице здешней между сими служащими». "Оглядываясь через восемнадцать лет на свое прошлое, Гоголь допускает анахронизм: он представляет поездку в Любек в свете своего мировоззрения сороковых годов. Мотив аскетического подвига (чтобы полюбить родину, нужно покинуть ее) — происхождения более позднего. В двадцатых годах Гоголь мечтал о культивировании страстей, а не об аскезе" - отмечает К.В.Мочульский5.
На 1830-е годы приходится расцвет творчества Гоголя-юмориста. «На меня находили припадки тоски, мне самому необъяснимой, которая происходила, может быть, от моего болезненного состояния. Чтобы развлекать себя самого, я придумывал себе все смешное, что только мог выдумать...»6 - так отзовется писатель о своём раннем творчестве в "Авторской исповеди".  Стоит предположить, что именно с этого периода Гоголь начинает двигаться к новому осмыслению себя как писателя.
В "Вечерах на хуторе близ Диканьки" перед нами ещё веселый рассказчик Рудый Панько, однако за этой "прыщущей веселостью" нам видится попытка осмысления автором мотива вторжения демонических сил в жизнь человека.  Разумеется, автор выступает здесь как объединитель двух разнородных традиций - немецкой романтической демонологии с ее ведьмами, нечистью и колдовством и украинской народной сказки, для которой исконным является мотив борьбы Бога и дьявола.  В основе "Вечеров" лежит установка на праздник Рождества, в дальнейшем творчестве писателя главной станет Пасха. И это является главным свидетельством "душевной работы" писателя, трансформации его религиозных взглядов.

Глава 2. Великий пост как основа организации "Выбранных мест..."
Теперь обратим внимание на композицию "Выбранных мест...". С предисловием в книге 33 главы.  Гоголь любил красивые и чёткие построения: достаточно вспомнить поэму "Мёртвые души", которая, по замыслу писателя, должна была состоять, подобно "Божественной комедии" Данте, из трёх частей и 33 глав (по числу лет земной жизни Иисуса Христа), по 11 глав в каждой части. Как мы знаем, замысел "Мертвых душ" не был до конца реализован.
Крупнейший исследователь творчества Н.В.Гоголя Владимир Воропаев в своей книге «Николай Гоголь: Опыт духовной биографии»7. высказал мысль о том, что композиция "Выбранных мест..." соответствует структуре Великого поста.
При внимательном изучении книги оказывается, что сходство это вовсе не случайное, а глубоко и принципиально важное для понимания замысла писателя. Об этом пишет и ученик В.Воропаева, ныне иеромонах Симеон Томачинский, посвятивший проблеме соотношения мест из книги Гоголя и великопостных служб исследование под названием "Путеводитель к светлому Воскресению". В его книге читаем: «"Выбранные места..." последовательно и гармонично отражают каждый значительный момент великопостного пути. <>Часто главы книги соотносятся не с конкретными вехами Великого поста, а с особенностями богослужений и звучащих на них отрывков из Библии, с особенностями великопостного образа жизни христиан"»8..  Поэтому, согласно точке зрения учёного, каждая глава книги Гоголя мыслится как своеобразная веха на пути духовного восхождения, географическое перемещение в Иерусалим как бы сопрягается с движением духа на пути к светлому Воскресению.
Великому посту предшествует Прощеное Воскресенье. За видимым нужно искать невидимое, смысл, который предназначен не для всех. Гоголь пишет будто бы предисловие к своей книге, на самом же деле выступает в качестве духовного наставника для ищущего читателя. Многие, в том числе оптинские старцы, ставили это в вину Гоголю, считая что он возложил на себя слишком много. Современники воспринимали Гоголя как сатирика. "Он был для них живописец и обличитель народных недостатков и недугов общественных. Эти обличения несколько напоминали им болезненное, лихорадочное волнение французских романистов"9., - пишет П.А.Вяземский. Вот почему он во введении к своей книге кается в том, что писал до этого и просит прощения за то, что ввел читателей в заблуждение. Не за то ли, что слишком спрятал в своих произведениях подлинный смысл?  И то, что в предисловии Гоголь просит прощения  ;  уже соотносимо с прощенным воскресением.
Своего рода "прологом" перед Великим постом, этакой подготовкой христианина к восприятию основных великопостных событий в "Выбранных местах..." мыслится глава "Завещание". Предпоследнюю субботу перед Великим постом называют "Заупокойной", в это время православные христиане вспоминают всех "от века скончавшихся". Апостольское чтение, предназначенное для богослужения этого дня, говорит нам о воскресении всех усопших во время Второго Пришествия Спасителя, причём говорится, что мертвые воскреснут прежде живых. С. Томачинский в своей книге предполагает, что именно на эти слова таинственно намекает завещание Гоголя не погребать его тела до появления признаков разложения.
Так же в эту субботу звучат заупокойные песни, отголоски текстов которых слышны в главе "Завещание". Приводим здесь одну из таких стихир: "Приидите прежде конца вси братие, персть нашу видяще, и естества нашего немощное, и худость нашу и конец узрим, и органы сосуда плотнаго, и яко прах человек, снедь червием и тление..."10. (курсив мой). А вот уже гоголевский текст: "ничего не связывать с оставшимся прахом; стыдно тому, кто привлечется каким-нибудь вниманием к гниющей персти, которая уже не моя: он поклонится червям, ее грызущим..."
Далее (здесь же, в главе "Завещание"): "соотечественники! страшно!.. Замирает от ужаса душа при одном только предслышании загробного величия и тех духовных высших творений Бога, перед которыми пыль все величие Его творений, здесь нами зримых и нас изумляющих...". Эти слова тоже имеют явное соответствие со стихирой о Страшном Суде, так же читаемой в предпоследнее воскресение перед Великим постом: "Страшный день суда и неизреченныя Твоея славы, помышляя, трепещу, Господи..."11.
Следующая глава - "Женщина в свете". И здесь мы встречаем ряд параллелей со священными текстами. Нужно сказать, что последнее воскресение перед постом посвящено как раз воспоминанию об изгнании Адама из Рая, а сам рассказ из книги Бытия о том, как змей прельстил Еву, читается в первые великопостные дни. На это время чаще всего приходится и праздник Благовещения Пресвятой Богородицы. Приведем отрывок из ветхозаветного чтения на этот день: "И жене рече: умножая умножу печали твоя и воздыхания твоя..."12.
У святых отцов первых веков христианства спрашивали, чем будут спасаться люди в будущем. Одним из спасений было названо "болезнь и лишения" для освобождения духа (опять параллель с гоголевским "Значением болезней"), вторым - учение у ближнего своего, когда не у кого будет спросить, когда настанут последние времена и станет мало святых старцев.  Гоголь не возлагает на себя старчество, но старается оказать ближнему помощь каким-то советом, если понимает его душевное состояние:  "Стоит только хорошенько выстрадаться самому, как уже все страдающие становятся тебе понятны и почти знаешь, что нужно сказать им...". В своей книге Гоголь не говорит о соборности, однако она как бы проглядывает в главе "Помещику", где проводится мысль о том, что каждый должен помогать другому и  что люди должны учить друг друга.
Так же на первой неделе Великого поста в церкви читаются следующие стихи из Книги Бытия: "И созда Бог еще от земли вся звери селныя и вся птицы небесныя, и приведе я ко Адаму видети, что наречет я; и всяко еже аще нарече Адам душу живу, сие имя ему" (Быт 2, 19-20). Здесь говорится о сотворчестве Бога и человека: Господь помыслил и создал, Адам увидел - назвал. И назвал так, как помыслил Бог. Отрывок этот соотносится с четвертой главой книги - "О том, что такое слово". "...Гоголь делает вывод, что "слово есть высший подарок Бога человеку", и потому "обращаться с словом нужно честно"13. - пишет С. Томачинский.
Таких параллелей с великопостными чтениями в книге Гоголя достаточно много, и они не кажутся натянутыми. Потому постараемся теперь выделить те, которые, по нашему мнению, идейно занимают центральное место.
По книге С.Томачинского это главы, соотносимые с великопостными воскресениями, т.к. "именно воскресения являются главными вехами этого пути в духовный Иерусалим". Таковы две  главки под названием "Несколько слов о нашей церкви и духовенстве". "Жизнью нашей, - пишет Гоголь, "мы должны защищать нашу Церковь, которая вся есть жизнь; благоуханием душ наших должны мы возвестить ее истину". Эти слова соотносимы с евангельскими: "Иисус сказал ему: я есть путь и истина и жизнь; никто не приходит к Отцу, как только через меня". Идея пути раскрывается в конце второй из этих глав, где Гоголь подчёркивает, что священник "должен с Спасителя брать пример, который долгое время провел в пустыне и не прежде, как после сорокадневного поста, вышел к людям учить их".
Идея пути, по которому движется человек во время Великого поста, приближаясь к  горнему Иерусалиму, подчёркивается самими называниями глав гоголевской книги: "Христианин идёт вперёд", "Нужно проездиться по России", "Напутствие". Глава "Христианин идёт вперёд" ощутимо соотносится с ветхозаветными книгами Притчей Соломона и Премудростей Соломона.
Эта глава начинается следующим образом: "Друг мой! считай себя не иначе, как школьником и учеником. Не думай, чтобы ты уже был стар для того, чтобы учиться, что силы твои достигнули настоящей зрелости и развития и что характер и душа твоя получили уже настоящую форму и не могут быть лучшими. Для христианина нет оконченного курса; он вечно ученик и до самого гроба ученик". Как известно, книги Соломона - это поучения сына отцом о том, как жить, к чему стремиться и чего опасаться в этом мире. Главное, к чему призывает Гоголь, - "искание мудрости есть высшая способность; имя ей - мудрость, и ее может дать нам один Христос. <> Тот, кто уже имеет и ум и разум, может не иначе получить мудрость, как молясь о ней и день и ночь, прося и день и ночь ее у Бога, возводя душу свою до голубиного незлобия и убирая все внутри себя до возможнейшей чистоты, чтобы принять эту небесную гостью..." Противопоставление здесь "ума и разума" "мудрости" показывает, что речь идёт о мудрости в библейском понимании, которой посвящена вся книга Притчей царя Соломона. Приведем отрывок из неё: "Притчи Соломона сына Давидова, иже царствова во Израили, познати премудрость и наказание и уразумети словеса мудрости. (Притчи Соломона, глава 1, стих 1-2). Блажен человек, иже обрете премудрость, и смертен, иже уведе разум (Притч 3, 13-15).
Идейным центром в книге Гоголя нам мыслится глава "Просвещение", она же имеет самое непосредственное отношение к Великому посту. В "Выбранных местах..." читаем: "Мы повторяем теперь еще бессмысленно слово "просвещение". Даже и не задумались над тем, откуда пришло это слово и что оно значит. Слова этого нет ни на каком языке, оно только у нас. Просветить не значит научить, или наставить, или образовать, или даже осветить, но всего насквозь высветлить человека во всех его силах, а не в одном уме, пронести всю природу его сквозь какой-то очистительный огонь". И далее (там же): "Недаром архиерей, в торжественном служении своем, подъемля в обеих руках и троесвещник, знаменующий Троицу Бога, и двусвещник, знаменующий Его сходившее на землю Слово в двойном естестве Его, и Божеском и человеческом, всех ими освещает, произнося: "Свет Христов <про>освещает всех!" Этот возглас звучит в храме только во время Великого поста на литургии Преждеосвященных Даров. Писатель подчеркивает, что "нелепо даже и к мыслям нашим прививать какие бы то ни было европейские идеи, покуда не окрестит их она (Церковь) светом Христовым". Получается, крещение является духовным просвещением.
Последняя суббота Страстной седмицы - это своего рода подведение итогов всего сорокадневного поста. И предпоследняя глава гоголевской книги напоминает нам о последнем дне Страстной седмицы перед Пасхой. Она называется "В чем же наконец существо русской поэзии и в чём её особенность". Начало нашей "сладкозвучной поэзии" , по мысли Гоголя, - это "восторг, восторг от пробуждения". Девять раз на одной странице повторяется слово "восторг". По замечанию С.Томачинского, "восторг" ( по этимологии близок слову вос-хождение, парение ввысь, от земли), "пробуждение" "говорит нам о воскресении".
Последняя глава у Гоголя - Светлое Воскресение. Гоголь говорит, что только в одной России этот праздник празднуется так, как следует ему праздноваться. По мысли исследователя И.А. Есаулова, "именно Гоголю — первому из русских писателей — принадлежит заслуга емко и точно сформулировать особую значимость Пасхи для России" 14.. "В русском человеке есть особенное участие к празднику Светлого Воскресенья. Он это чувствует живей, если ему случится быть в чужой земле. Видя, как повсюду в других странах день этот почти не отличен от других дней,  ;  те же всегдашние занятия, та же вседневная жизнь, то же будничное выраженье на лицах (курсив мой), ; он чувствует грусть и обращается невольно к России. Ему кажется, что там как-то лучше празднуется этот день, и сам человек радостней и лучше, нежели в другие дни, и самая жизнь какая-то другая, а не вседневная" - пишет автор "Выбранных мест...". Действительно, в этих словах предвосхищена концепция И.А.Есаулова о двух типах культуры - рождественском и пасхальном.
В этой же главе звучат слова обличения в адрес света: "Обрадовавшись тому, что стало во многом лучше своих предков, человечество нынешнего века влюбилось в чистоту и красоту свою. Никто не стыдился хвастаться публично душевной красотой своей и считать себя лучше других" (курсив мой).  Как близко это словам Христа, обращенным к книжника и фарисеям: "Горе вам, книжницы и фарисее, лицемери, яко очищаете внешне стекляницы и блюда, внутрьуду же суть полни хищения и неправды. <>Горе вам, книжницы и фарисее, лицемери, яко подобитеся гробом поваленым, иже внеуду убо являются красны, внутрьуду же полни суть костей мертвых и всякия нечистоты..."
Остается только упомянуть в нашей работе интересный факт, приведенный В.Воропаевым в "Опыте духовной биографии": "Григорий Петрович Данилевский, автор популярных исторических романов, лично знавший Гоголя и совершивший в мае 1852 года поездку на родину писателя, рассказывает в своих воспоминаниях, что местные крестьяне не хотели верить, что Гоголь умер, и среди них родилось предание о том, что похоронен в гробе кто-то другой, а барин их будто бы уехал в Иерусалим и там молится за них". Далее исследователь добавляет: "В этом предании есть глубокая духовная правда: Гоголь действительно переселился в Горний Иерусалим..."15.   

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Книга Гоголя "Выбранные места из переписки с друзьями"  объединяет в себе черты литературы светской и церковной. По нашему мнению, ее следует рассматривать как попытку найти нечто среднее между этими двумя литературами и культурами. 
Мозаичная жанровая структура книги (письма, статьи, завещание, трактаты), намеренная размытость адресата книги ("вся Россия"), соединение в ней несоединимых составляющих - всё это нуждается не  только в кропотливом изучении, но и в глубоком осмыслении.  Такая структура близка множеству жанров древнерусской литературы, которая по большей части и была духовного содержания. 
В таком же ключе написаны, к примеру "Письма к друзьям своим о Святой Горе Афонской" Сергия Святогорца, Поучения Владимира Мономаха, "Исповедь" Августина, целый корпус древнерусских текстов в жанре хожений.
Автор писем о духовной жизни представляется нам старцем, который делится мудростью со своими духовными чадами, наставляет, советует, поучает. Гоголь вставал на эту позицию даже когда писал обычные письма, они были продолжением его творческой деятельности.  Уже здесь возникало резкое противоречие между реальным статусом (светского человека и писателя) и "жанровым образом" духовника. Результат - резкое непонимание читающей публики.  Вот что пишет в письме Гоголю брат А.О. Смирновой А.О.Россет: "Вы первый светский писатель выступили с решительным религиозным направлением и должны были тем сильнее поразить всех, что ваше прошлое не позволяло предполагать такого направления. <> Вы пренебрегли и тем, что у нас привыкли видеть человека, говорящего о Христе, в рясе, а не во фраке..." 16 (курсив мой).
Зачем это было нужно писателю? Осмелимся предположить:  Гоголь трагически переживал отъединённость большинства люде от Церкви, не хотел, чтобы передовая мысль шла вразрез с духовными ценностями.
И здесь встаёт вопрос: почему же тогда такая книга с глубоко православной идеей вызвала такое неприятие даже в среде тогдашних церковных деятелей? Наверное, на этот вопрос лучше всех ответил гоголевский современник святитель Игнатий Брянчанинов, сказав что книга Гоголя "не может быть принята целиком за чистые глаголы Истины", поскольку "религиозные его понятия не определенны, движутся по направлению  сердечного вдохновения  неясного, безотчетливого, душевного, а не духовного"17..
По словам историка Н.И.Петрова, Гоголь "стал только неофитом в деле религиозно-нравственного самосознания и самосовершенствования. Но, несмотря на незрелость своего религиозно-нравственного воспитания, он всё-таки решился выступить в новой для него роли проповедника христианской нравственности"18.. 
Эта дорога сложна сама по себе, потому что не проторена.  Гоголь шел по ней самостоятельно и прошел этот путь достойно, подобно хорошему христианину, выдержавшему Великий пост. "Кто может знать душу гения лучше его самого? Никто. Лучшим свидетельством на этот счет являются не воспоминания современников, не документы и письма и даже не письма самого писателя, а его сочинения, где он, как на исповеди, говорит о себе все. Нет более великого биографа писателя, чем сам писатель"19 - пишет исследователь И.Золотусский во вступительной статье к книге Вересаева "Гоголь в жизни". Исповедью и проповедью одновременно мыслится нам книга Гоголя. И если кто не понял её, это уже вина читателя, а не писателя.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Гоголь в русской критике и воспоминаниях современников. М., 1959. Письмо В.Г.Белинского к Гоголю от 15 июля 1847 года.
2. Гоголь Н.В. Выбранные места из переписки с друзьями// Гоголь Н.В. Собрание сочинений в 7 т. Т.7. М., 1978 г., с. 12.
3. Мочульский К. Духовный путь Гоголя//Мочульский К. Гоголь. Соловьёв. Достоевский. М.,1995 г., с. 9.
4. Н. В. Гоголь. Душа наша расположена к исповеди: Сб. писем /Сост., предисл. и примеч. В. А. Воропаева. (Письмо от 1833 г. Октября 2. С.-Петербург) — М.: Изд-во Сретенского монастыря, 2009.
5. Мочульский К. Духовный путь Гоголя//Мочульский К. Гоголь. Соловьёв. Достоевский. М.,1995 г., с. 32.
6.Гоголь Н.В. Авторская исповедь//Гоголь Н.В. Собрание сочинений в 7т. Т.7. М., 1978г., с. 248.
7. В.А.Воропаев. Николай Гоголь: Опыт духовной биографии. М., 2008 г. - с.8.
8.Иеромонах Симеон (Томачинский). Путеводитель к светлому Воскресению: Н.В.Гоголь и его "Выбранные места из переписки с друзьями". М.: Изд-во Сретенского монастыря, 2009 г. - с.59.
9. Вяземский П.А. Языков и Гоголь//Вяземский П.А.Сочинения в 2т. Т.2.М., 1982 г. - 42.
10-11. Тексты стихир приводятся по книге С.Казаков. Великопостное богослужение. Троице-Сергиева Лавра, 2003 год.
12. Книга Бытия, глава 3, стих 16.
13. Иеромонах Симеон (Томачинский). Путеводитель к светлому Воскресению: Н.В.Гоголь и его "Выбранные места из переписки с друзьями". М.: Изд-во Сретенского монастыря, 2009 г.- с.73.
14. И.А.Есаулов. Русская классика. Новое понимание.
15. В.А.Воропаев. Николай Гоголь: Опыт духовной биографии. М., 2008 г., с. 364.
16. В.А.Воропаев. Статья  Переписка с друзьями» Николая Гоголя как литературная проповедь. Православное информационное агентство, 2008 год.
17. Святитель Игнатий Брянчанинов. Письма к разным лицам. Т.6. М., 2004 г., с 82.
18. Петров Н.И. Новые материалы для изучения религиозно-нравственных воззрений Н.В.Гоголя.//Труды КДА. 1902 г., - с. 274.
19. Вересаев В. Гоголь в жизни. Вступительная статья И.Золотусского. Спб., 1995 г., - с.24.

Изображене - тот самый единственный портрет, который Н.В.Гоголь разрешил читателям держать у себя.
Н. В. Гоголь.
Гравюра на стали Ф. И. Иордана 1857 года с портрета Ф. А. Моллера 1841 года.