Вакханка

От начала мироздания, помимо человеческой расы и расы олимпийцев, существовали еще две расы. Обе они в ночи царили над землей Греции. Как только садилось солнце, и в свои владения вступала богиня Никта, оборотни и вампиры выходили из своих логов, склепов и заброшенных домов, выходя на охоту, и являясь ужасом ночей для простых смертных.

Особенно опасны были безвременно погибшие девушки, ставшие после смерти вампирами. Древние греки называли их вакханками или менадами, что значит «безумствующие». Полуобнаженные, иногда облаченные в шкуру пятнистого оленя, подпоясанную задушенными змеями, украшенные виноградными листьями и плющом, пьяные от вина и крови, менады, они же — вакханки, всегда следовали за своим повелителем Вакхом, иногда принимавшим, чтобы соблазнять и обращать в вампиров невинных дев, обличье прекрасного темноволосого юноши в черном, но, на самом деле, выглядевшим, как устрашающего вида демон. На потеху ему они предавались разнузданным пляскам, после чего ласкали его и друг друга.

Чаще всего жертвами менад-вакханок становились встреченные ими молодые мужчины. Вампирши истязали их и по сути насиловали, а затем убивали, жадно выпивая горячую кровь своих жертв для поддержания собственного странного существования.

***


…Эта золотоволосая вакханка всегда предпочитала одиночество шумной ораве своих немертвых сестер. Охотилась она также, чаще всего, одна, пусть и рискуя навлечь на себя гнев своего ужасного повелителя. Впрочем, Вакх знал, что из всех его подданных самой ловкой охотницей и самой сильной воительницей является именно она, а посему мог простить ей то, что не простил бы другой.

Ночь снова звала ее в дорогу, опьяняя душу. Считается, что у вампиров, хладных демонов, нет души, но это не так. Душа у них есть, но она проклята и будто находится в Тартаре тогда, как тело бродит по земле. И душа этой вакханки, как никогда, жаждала крови, а еще… забвения, так как перед мысленным взором ее обладательницы вставали картины прошлого — другой жизни, которая больше никогда не вернется и теперь кажется сном. Кто эта темноволосая воительница, смотрящая на нее с такой нежностью, будто была ей сестрой или… одной из жительниц острова Лесбос, прославленного странной женской любовью? Вот они танцуют вместе, и она нежно целует ее шею, и поцелуй вскоре превращается в укус. Теперь ее милая подруга станет одной из них, и впереди их ждет вечность. Но нет… не может быть, они снова становятся людьми… обе! А вот они распяты на крестах, но, даже умирая, шепчут слова любви друг другу. Что это за видения? Кто посылает их ей? Забыть, забыть все…

Вакханка отогнала от себя видения прошлого и продолжила свой путь в поисках новой жертвы. Вскоре таковая нашлась в лице одинокого путника. Увидев незнакомку, похожую на прекрасную нимфу, он направился к ней, а она заговорила, глядя на него своими зелеными, как у кошки глазами:

— Смотри в мои очи, будь во мне!

Услышав этот пленительный, вкрадчивый голосок, юноша тут же повиновался, не в силах отвести взгляда от сияющих глаз девушки.

— Дай-ка я тебя поцелую, — страстно шепчет она, потом дарит ему поцелуй — холодный, словно поцелуй самой Смерти. Юноша вздрагивает от обжигающего холода ее губ, а вакханка целует уже его шею. Затем глаза ее вспыхивают зловещим огнем, зубы превращаются в длинные и острые звериные клыки. Ими она впивается в свою жертву и начинает высасывать из нее кровь. Черные когти вакханки при этом царапают в кровь спину юноши.

— Стой! — внезапно слышит она и с недовольным рычанием поднимает голову, не выпуская при этом свою добычу.

Вакханка видит перед собой молодого воина в одежде из волчьих шкур.
Она может видеть то, что недоступно обычному человеку, и говорит с насмешкой:

— То-то я почувствовала, что псиной запахло! Оборотень! Что понадобилось оборотню на моей территории?

— Оставь его! — твердо произносит этот пришелец.

— Нет, я первой выследила его! Поди прочь! Он мой, и без боя я его не отдам.

Воин-оборотень покачал головой.

— Нет, — ответил он, — я не буду с тобой драться, Габриэль!

Она вздрогнула, услышав это имя… имя, которым ее давным-давно никто не называл.

— Габриэль мертва, — прошипела вакханка, — а я — Луна, служительница Вакха!

Произнеся эти слова, вакханка хотела кинуться на оборотня, но что-то удержало ее. Габриэль-Луна чувствовала, что этой ночью, а может, и всегда, он одинок точно также, как она сама. Что же до него, то он спокойно стоял перед ней, скрестив руки на груди и смотрел на нее чуточку печально.

— Нет, — проговорил воин-оборотень, — Габриэль жива. Она просто спряталась в скорлупу Луны.

— Кто ты? И откуда ты знаешь меня и мое прошлое? — тихо спросила вахканка, пристально посмотрев на него.

Молодой воин был довольно красив, отличался силой и статью. Васильковые глаза, украшавшие его загорелое лицо, обрамленное рыжими волосами, казались ей знакомыми. Где и когда она могла видеть их?

— Мое имя тебе ничего не скажет, — начал он, — меня зовут Александр. Когда я был ребенком, на деревню, в которой я жил, напали разбойники. Вы с Зеной спасли меня, но моих родителей спасти не успели. Я осиротел и стал маленьким бродяжкой, выживавшим за счет попрошайничества и мелкого воровства. Но однажды, когда мне было уже лет пятнадцать, жизнь моя стала другой, после того, как на меня напал волк, вонзивший мне клыки в плечо. Зверь был ранен и подоспевшим охотникам не стоило большого труда добить его. Но то был не простой волк, а волк-оборотень. Он наделил меня своим даром или проклятьем, и я стал таким, как он. Днем обычный человек, а ночью — хозяин жизни и бесшумный убийца. Но я убивал лишь тех, кто заслужил смерть — последних подонков и выродков. Хочу, чтобы и ты последовала моему примеру, а не вела охоту на всех.

— Пусть так, — промолвила Габриэль, дослушав его рассказ, — но что тебе до меня?

— Я люблю тебя, — мрачно ответил он, говоривший, казалось, не о любви, а о ненависти. — Будучи еще тем слабым, спасенным вами ребенком, я пленился тобой и все эти годы носил твой образ в душе. Не так давно я узнал о том, что после смерти Зены, погибшей в поединке с Йодоши, ты свела счеты с жизнью, но была воскрешена Вакхом в качестве своей немертвой служительницы. Я знал, что однажды, такой вот ночью, встречу тебя. Как же я ждал этого… и вот дождался!

Она молчала, просто глядя на него.

— Судя по твоему взгляду, ты сейчас хочешь убить меня, чтобы забыть об этой встрече, будто ее и не было. Ну, давай же, сделай это! Я готов погибнуть от твоей прекрасной руки!

— Нет, этого не будет, — сказала вакханка, отшвырнув попавшегося ей в добычу смертного и шагнув к оборотню. — Я знаю, я чувствую, что этой ночью ты одинок также, как я. Так скрасим же одиночество друг другу… хотя бы до рассвета. Дай мне любви хоть глоток! Обычно меня мучает жажда крови, но теперь, впервые за долгое время, мною овладела другая жажда!

***


…Габриэль-Луна позволила Александру подхватить себя на руки и унести с собой, чтобы вместе предаваться любви, но не до рассвета, а до окончания их земного существования…