Остров Любви

  Гней Помпей — знаменитый римский военачальник, еще в юности сам себя провозгласивший великим, но заодно получивший не очень лестное прозвище «Пиценский мясник», насмешливо поглядывал на стоявшую перед ним прекрасную темноволосую фурию, в чьих небесно-голубых глазах светились презрение и вызов. Гней не был таким прославленным волокитой, как его бывший союзник, а ныне противник, Юлий Цезарь, но женскую красоту ценить умел и при других обстоятельствах попробовал бы поухаживать за этой знойной брюнеткой, хотя, наверное, это опасно для жизни. Впрочем, один раз он уже рискнул это сделать, а именно, во время предыдущего визита воительницы Зены (а это была именно она) в Рим, правда, безо всякого успеха. Он уже собирался было атаковать воинственную даму, как вдруг из-за кустов совершенно неожиданно (по крайней мере, для него) и как-то театрально появился Цезарь.
— Зена, ты что, вступила в сделку с Цезарем? — поинтересовался Помпей.
— Нет, Магнус, — насмешливо улыбаясь, отвечал ему бывший коллега по триумвирату, — она слишком умна для этого. Ну, то есть, она слишком умна для тебя.
— Ты тоже отнюдь не дурак, Цезарь, кто бы что ни говорил, — польстила Юлию в ответ его любимая противница.
Помпей, действительно, не всегда отличавшийся быстрой смекалкой, в недоумении поглядывал на обоих. При этом он с легкой досадой отметил, что более подходящую пару, чем Зена и Цезарь трудно было бы представить. Даже черты их лиц были чем-то схожи. Не стань они врагами, а вступи в любовный и военный союз, ему, Помпею, пришлось бы туго…

      Цезарь с Зеной обменялись еще парой любезностей, после чего и они, и Помпей, вытащили мечи и стали сражаться друг против друга. Королева воинов, конечно же, в основном, имела дело со своим коварным возлюбленным, и Гнею доставалось меньше. Движения Юлия и Зены напоминали какой-то танец с мечами. Скрещивая клинки, нападая и уворачиваясь от ударов противника, они еще умудрялись говорить друг другу комплименты… в прямом и переносном смысле. В конце-концов, Помпей стал чувствовать себя третьим лишним и деликатно намекнул на это парочке влюбленных врагов.
— Заткнись, Магнус! — отвечали те ему дуэтом.
Гней обиженно умолк, и схватка продолжалась. Наконец, Цезарь очутился на земле, а красавица-брюнетка оседлала его сверху, приставив к его горлу меч.
— Молись, проклятый предатель! — прошипела Зена.
Цезарь, который, не смотря на положение, в котором сейчас очутился, не мог не улыбнуться, представив, как они выглядят со стороны, проговорил:
— О, я молюсь, дорогая! Молюсь моей покровительнице — богине любви Венере, чтобы этот сладостный миг продлился и… чтобы ты поскакала на мне вот так, сверху…
— Цезарь! — возмущенно вскричала брюнетка, а Помпей с трудом удержался от смеха.
— Чего изволишь, дорогая моя? — насмешливо спросил Юлий.
Миг действительно был для него сладостным, хоть и опасным. Гай Юлий наслаждался близостью любимой врагини, ароматом ее горячего тела. Сейчас он, как никогда, желал эту женщину, и знал, что она чувствует тоже самое.

      Зене все же удалось совладать с собой, и она решила сделать то, что давно собиралась, то есть, убить его. Помпей, конечно, и не думал ей мешать. Светловолосый пиценец с улыбкой наблюдал за происходящим. Сейчас Зена избавит его от соперника, а затем придет очередь ее самой, и больше не будет помех на его пути к власти над Римом. Блондин, как и никто из них троих, не мог знать, что за ними наблюдает еще кое-кто.

      Этим кое-кем была божественная родственница и покровительница Цезаря — Венера, иначе говоря, Афродита. Гибели своего потомка она не могла допустить, но помимо этого, ей пришла в голову одна идея, показавшаяся ей довольно забавной. Богиня любви хихикнула, а потом начала что-то тихонько шептать. Внезапно, все участники боя куда-то исчезли, будто их здесь и не было буквально только что.

***

      Вероятно, вы спросите, куда же подевалась эта троица? Ответ, возможно, удивит вас: они, а с ними и подруга Зены — белокурая Габриэль, оказались на берегу необитаемого острова. Первые минуты все — и подруги, и враги — изумленно, растерянно и чуть испуганно озирались по сторонам. Но только первые минуты. А затем… Цезарь с Зеной снова сошлись в схватке. Воительница, неоднократно предотвращавшая Армагеддон или сражавшаяся с разными чудовищами — физическими или моральными, была точно не тем человеком, которого напугает какой-то там необитаемый остров. Что до великого полководца, то он также перевидал в жизни немало передряг и обычно выходил из них с достоинством, а Галлия и Британия хорошо закалили этого некогда хрупкого и изнеженного патриция. Мечи Юлия и Зены опять зазвенели. Помпей на сей раз не стал принимать в этом участие, а решил поступить умнее, то есть просто понаблюдать за их дуэлью. Но вот Габриэль этого делать не собиралась.
— Эй! — закричала блондинка. — Немедленно прекратите драться! Мы очутились неизвестно где и, чтобы выжить, всем нужно забыть о своих обидах и дрязгах, сплотиться и работать!
— Работать? — приподняв бровь, спросил Помпей тоном школьника на каникулах. — Фу, не хочу работать, надоело!
— Но ты же еще и не работал! — возмутилась Габриэль.
— А мне заранее надоело!
— А чего же ты хочешь?
— Чего-чего? — передразнил Гней. — Жениться, может, хочу!
— Дорогая, — крикнул блондинке насмешник-Цезарь, — спасибо за проповедь, но мы с Зеной сейчас очень заняты и лучше послушаем тебя попозже!
— Габи, пойди пока погуляй, а я с этим мерзавцем, тем временем, разберусь! — посоветовала своей подруге Зена.
— Видишь, — с улыбкой сказал Габи Помпей, — им сейчас точно не до тебя!
Он сорвал яблоко и решил предложить его даме:
— Будешь?
— Ну давай, — как-то обиженно сказала боевая поэтесса.
Угостив Габриэль, Помпей сказал ей, показав на остервенело дерущихся, уже без всяких правил, Цезаря и Зену:
— Ты только посмотри на них! Это прямо, как гладиаторские бои у нас в Риме! Красота!
Помпей блаженно улыбнулся.
— Вы, римляне, слишком любите кровавые зрелища! — сказала с укоризной миролюбивая Габриэль. — Вы, словно волки, любите кровь!
— А мы и есть волки, малютка! — и не подумав обидеться, отвечал девушке Гней.
Он по-волчьи оскалил зубы в улыбке, затем перевел взгляд от своей очаровательной собеседницы к дерущимся неподалеку Зене и Цезарю. Те сейчас не обращали на них с Габ внимания, слишком увлеченные битвой и, чего греха таить, страстью.
«У тебя одна страсть, Зена, это я, — думал Юлий, поглядывая на противницу со своей, столь бесившей ее, ухмылкой, — и, благодаря ей, ты моя!»
— Основателей нашего города — Ромула и Рема — вскормила волчица, — продолжал Магнус, — Кстати, Цезарь считает их своими предками.
— Вот оно что… — задумчиво проговорила Габриэль. — Тогда все ясно.
— Что тебе ясно, прелесть моя?
— Я не прелесть и не твоя, — надула губки девушка.
— Ой, как это жалко! — в шутку расстроился Гней. — Так что же тебе ясно?
— Ваши жестокость, коварство, хищность…
— Ого, сколько «достоинств» ты у нас обнаружила! Поверь мне, мы не такие уж великие и ужасные, как тебе это кажется.
— Разве?
— Представь себе.
Негодуя на саму себя, Габриэль начала замечать, что ей нравится этот человек, но все же она не спешила менять гнев на милость.
— А гражданскую войну зачем устроили и с нею к нам в Грецию пришли? — спросила белокурая красавица с укором.
— Долго объяснять, а ты все равно ничего не понимаешь в тонкостях большой политики, детка, — снисходительно ответил Гней.
— Какая я тебе детка?
— Ну, по возрасту ты для меня еще детка, — улыбнулся блондин.
— Да? И сколько же тебе лет?
— Эмм… ну, для кого-то уже много. Эх… где мои семнадцать лет?

      Помпей в своем роде говорил правду, но выглядели они с Цезарем гораздо моложе своего возраста, и оба были довольно красивы, хоть и совсем разной красотой. Их внешность составляла почти такой же контраст, как внешность Зены и Габриэль.

      Между тем, Цезарь и Зена продолжали обмениваться ударами, уже порядком разукрасив друг друга, и указав на них, Гней предложил Габриэль:
— Слушай, а давай делать ставки, кто победит — Гай Юлий или Зена?
— Надеюсь, ты шутишь?
— Я вполне серьезно. Лично я поставлю на Цезаря, хоть и враг, но римлянин, как никак. Надо поддерживать своих сограждан. — высказал свои соображения Помпей.
— Своих сограждан? — переспросила Габи. — Ты же не римлянин, а пиценец. Мы тут тоже знаем кое-что.
Девушка лукаво улыбнулась.
— Да, я уроженец Пицена, но и римский гражданин, — с легкой досадой ответил Гней. — И однажды Рим станет моим.
— И из-за этого вы с Цезарем стали врагами? Чем вас так манит власть? Вы же раньше были товарищами, я знаю.
— Ты еще дитя, и тебе не понять некоторых вещей…
— Ну да, как же… Мне кажется, вы с Цезарем никого, кроме себя и власти не способны любить.
— Разочарую, малютка, мы и любили, и можем любить.
Красивое лицо Гнея слегка омрачилось.
— Так мы любили Юлию. Она приходилась дочерью одному и женой другому. Она смогла сделать меня счастливым, пусть и ненадолго. Такая нежная и, вместе с тем, сильная… чем-то похожая на тебя, и у нее были такие же, как у тебя чудесные белокурые волосы.
Гней погладил Габи по волосам, и она, к собственному удивлению, не стала противиться этой ласке. Сама она залюбовалась золотом его волос, которых было так много и до которых так хотелось дотронуться. А синь его глаз и белозубая улыбка могли вскружить голову любой девушке, тем более такой восторженной и мечтательной, как подруга Зены.

      В это самое время Зена и Цезарь, борясь, катались по земле.
— Боги, как же я тебя ненавижу, Цезарь! — страстно проговорила королева воинов.
— Я тебя тоже, Зена! — ответил он ей.
И тут произошло неожиданная метаморфоза: их борьба превратилась в борьбу любовную. Зена не то поцеловала, не то прокусила красивые, полные губы римлянина. Поцелуй ее был яростным и неистовым, словно демон. Он заставил Юлия задохнуться. Затем она куснула его в шею и слизнула кровь, как вампирша. Брюнетка сейчас вновь находилась на нем сверху, и ее руки царапали его грудь. При этом она рычала, будто была тигрицей.
— Я хочу тебя… давай сделаем это! — эти слова, сорвавшиеся с уст Цезаря прозвучали почти что мольбой.
— Проси, — повелительно проговорила королева воинов. — Скажи мне: «Зена, я хочу, чтобы ты трахнула меня!»
— Зена, я хочу, чтобы ты трахнула меня! — покорно попросил он.
— Молодец! — сказала она, в очередной раз вонзив свои острые ногти в его кожу.
Они сорвали друг с друга одежду, а затем горячая брюнетка принялась страстно скакать на Гае сверху, почти насилуя. Влюбленные враги получали от этого огромное наслаждение, издавая при этом громкие стоны.

      Гней и Габриэль, увидев, к чему у них идет дело, давно предоставили их друг другу и пошли прогуляться по окрестностям и заодно изучить таинственный остров получше.
— Расскажи мне о себе ещё, — попросила Габи.
Помпей не мог отказать юной красавице в её просьбе и поведал ей грустную историю о том, как его отца, известного полководца, убило молнией, и во время похорон толпа сбросила его труп с носилок и таскала по улицам.
— Какой ужас! — воскликнула девушка, вознегодовав и заодно пожалев Гнея, на что он, собственно, и рассчитывал. Затем он, мешая правду со своей фантазией, рассказал ей об уже более приятных вещах. Например, о том, что уже в двадцать пять лет стал чуть ли не национальным героем и, лишь топнув ногой, призвал легионы, сокрушив и полчища пиратов, и восточных владык, и Спартака.
— А восстание Спартака разве не Красс подавил? — с некоторым сомнением в голосе спросила Габи.
— Кто? Эта бездарность? — поджал губы Гней. — Красс всего лишь выиграл битву, а я с корнем вырвал войну.

      Девушка восхищенно слушала его. Будучи романтической натурой, она не могла не полюбить героя. Габи не заметила, как ее руки обвили его шею, и их губы слились в долгом, нежном поцелуе.

      Влюбленные не замечали, что за ними, в течении некоторого времени, следят какие-то подозрительного вида люди в синих балахонах. Остров оказался не таким уж и необитаемым. Сектанты (назвать их как-то иначе было сложно), которых было человек восемь, напали на пару, причем сразу же стало ясно, что нужна им именно Габриэль.
— Римлянин, — сказали они Помпею, — уходи отсюда, нам нужна только женщина! Однажды ее избрал наш великий бог Дахок, но она не оценила оказанной ей чести. Теперь же кровь этой отступницы поможет ему прийти в этот мир.
— Именно потому что я римлянин, я никуда отсюда не уйду, не будь я Помпей Магнус! — резко бросил им в ответ Гней. — И мне плевать на вашего бога!
— Тогда пеняй на себя! — отвечали слуги Дахока.
Помпей вытащил меч и насмешливо проговорил:
— Ну, кто на меня, мои храбрецы?
«Храбрецы», имевшие большой численный перевес, кинулись на римлянина, но он мастерски владел мечом и тут же уложил парочку из них. Остальным тоже стало доставаться. Габриэль наносила удары палкой, но Гней сказал ей:
— Беги и приведи Зену и Юлия, я попробую пока продержаться сам!
— Я не хочу оставлять тебя одного! — воспротивилась Габи.
— Кому сказано! — крикнул он ей, когда один из нападавших едва не схватил ее.
Волей-неволей девушке пришлось повиноваться.

      Увы, когда она привела Цезаря и Зену, было уже поздно. Сектанты, должно быть, поняли, что Габриэль приведет с собой подмогу и решили пока что убраться подобру-поздорову, захватив с собой, однако, защитника девушки.
— Надо же! — подивился Гай Юлий. — Я и не предполагал в Магнусе такого рыцарства! Хотя, коль моя Юлия так любила Гнея, значит, его было за что любить…
— Габи просто умеет воздействовать на людей, меняя их в лучшую сторону, — проговорила Зена.
Она-то знала, что говорила.
— Это-то хорошо, но где теперь искать Помпея? — промолвил Цезарь, обеспокоившийся судьбой недавнего врага. — Куда они его уволокли?
Тут перед ними, соткавшись из чудесного сияния, появилась как всегда прекрасная и улыбающаяся богиня любви Афродита.
— Моя богиня Венера, нам нужна твоя помощь! — сказал ей Юлий.
— Нам? — переспросила она. — Приятно видеть вас в таком трогательном единении. Но у меня для вас есть новости: во-первых, вы здесь оказались благодаря мне…
— Что?! — вскричала Зена, сделав движение.
— Тише, тише, — примиряюще сказала ей богиня. — Вам ведь здесь не так уж плохо, признайся.
— Да уж, так хорошо, что одного из нас, кажется, в жертву хотят принести или просто убить, — сыронизировал Юлий.
— Ну, в бочке меда всегда найдется ложка дегтя, — с той же улыбкой проговорила Афродита. — Но вы здесь именно за тем, чтобы разобраться со здешними поклонниками темного божества. Это во-первых. А во-вторых, мне надоело видеть ваше противостояние, и я решила помирить вас таким образом.
— Спасибо, конечно, но…
— А сейчас я перенесу вас в логово приспешников Дахока, и вы, думаю, без особого труда перебьете их, выручив своего друга и заодно предотвратив вторжение зла. Я даже готова помочь вам, все равно, сейчас скучно и нечем заняться, а Купидон развлекает свою Психею, напрочь забыв о бедной старушке-матери. Эти дети…
За этими словами последовал вздох.
— Довольно лирики, переноси нас уже!
— Да сейчас, сейчас, не торопите!

***

      В это самое время, Помпей, оказавшийся в темном и мрачном логове сектантов, был посажен на цепь.
— Значит, это ты помешал нам захватить изменницу Габриэль? — проговорил, хмуро разглядывая его, какой-то бородатый человек в странном головном уборе и хламиде, очевидно являвшийся верховным жрецом.
— Ты прав, это был я, собственной персоной, — спокойно отвечал Помпей, хотя, на самом деле, ему было страшно.
— Ты об этом пожалеешь, — с улыбкой не предвещавшей ничего доброго промолвил жрец.
— Велишь убить меня?
— Почти угадал. Ты будешь принесен в жертву нашему великому богу, но перед этим тебе придется еще и унизиться за то, что ты смел помешать нашим планам.
С этими словами жрец темного бога извлек из-под одежд собственный член и с мерзкой усмешкой сказал Гнею:
— А теперь ты у меня отсосешь.
Магнус побледнел от гнева и сперва начал сыпать проклятиями в адрес сектантов и их бога, но потом успокоился и со странной улыбкой сказал, что согласен.
— Давно бы так, — довольно сказал жрец. — Сопротивление привело бы тебя лишь к дополнительным унижениям.
Гней взял его член в рот и… неожиданно сомкнул зубы. Слуга Дахока заверещал от боли, затем, придя в себя, велел истязать дерзкого римлянина.

      Экзекуцией занялись женщины. Одна из них жгла свечей живот и бедра Гнея, а другая била его плетью.
— Всыпать ему сто ударов! — приказал жрец, наслаждавшийся криками и стонами жертвы.
Для Помпея все могло закончиться весьма плачевно, но тут перед палачами и жертвой появились Афродита, Цезарь, Зена и Габи.

      Меч, смекалка и лисья хитрость Цезаря, сила, мужество и шакрам Зены и, конечно же, сверхспособности Афродиты сделали свое дело. Приспешники Дахока были повержены, а новый Армагеддон предотвращен.

      После того, как секта была уничтожена, а Помпей освобожден, Афродита исцелила его раны, а Габи тут же кинулась обнимать и целовать его.
— Ну что, возвратить вас назад? — улыбаясь, спросила богиня.
— Нет, — неожиданно ответил Цезарь, — мы остаемся здесь.
— Почему же? — спросила богиня, а Зена взглянула на Цезаря с удивлением, легким недоверием и… радостью.
— На этом острове мы обрели своих любимых и поняли кое-что важное… то, чего не понимали раньше.
— Чудесно! — захлопала в ладоши веселая богиня. — Я так рада за вас! Кстати, предлагаю назвать этот остров Островом Любви.
— Отличное название, моя богиня Венера!
— А… как же Рим? — протянул Помпей.
— Мы построим новый Рим, более совершенный, здесь, — ответил Юлий и поцеловал Зену.