Шахерезада Часть III Глава X

        Молоко начинало закипать, и она налила туда одну столовую ложку оливкового масла и две столовые ложки меда. В ванне почти набралась вода и когда мед и масло растворятся, она эту жидкость, не доводя до кипения, вольет в воду. Она не часто делала «Ванну Клеопатры», так как не хотела привлекать к себе внимание.
         От женщины должно пахнуть молоком, медом и хлебом – это были самые сильные афродизиаки всех времен, и она знала об этом, но для нее это не допустимо, а потому она много курила, чтобы заглушить свой запах, чтобы отворотить от себя мужчин. Однако, после того, как отец ей написал о разговоре с Сергеем-Тынагыргыном, что она «сосуд, в который нужно вернуть Душу», она стала заботится о нем, правда так и не бросив курить. Святое писание говорит о том, что Тело Храм Души и его нужно беречь, а потому она не допускала растительности на теле, всегда хорошо пахла духами и украшала как могла, на тот случай, если все же Душа вдруг вернется и увидев, что ее «сосуд» молод и красив, захотела бы остаться с ней. «А вот с курением? Когда же я начала курить?»: и она посмотрела на кольцо. Она не помнила, когда именно начала, но помнила точно, что это произошло, когда она надела его.
         Пока она помешивала «эликсир» доводя его до единой консистенции, ей вспомнились чистота и порядок возле церквей и мечетей, и она задумалась о самой большой святыне мусульман - Каабе. Она видела фотографии, что там совершают паломничество тысячи людей и задумалась: «Там тысячи людей и днем, и ночью, а когда они убираются? Ведь Святое место должно быть в идеальной чистоте, потому что там Души общаются с Богом», но молоко дало знать, что оно перегревается и она, сняв его с плиты, понесла в ванную комнату. Лежа уже в ванной, что давало ей не только приятные ощущения, но и расслабление ее позвоночнику, который со временем все сильнее и сильнее болел, ее мысли о чистоте тела не оставляли ее.
         В каждой мечети были комнаты для омовения, чтобы быть чистыми пред взором Бога, но вспомнив в этот момент, как выглядят теперь большинство людей она нахмурилась. Одним из имен Всевышнего Творца было Аль-Джамиль, что переводится как «Тот, Кому присуща безграничная красота». Бог любит красивое. Она вспомнила жуткую моду, где молодые люди ходили в штанах будто наложив в них кучу, просто не опрятно и не красиво одетых, плохо пахнущих и маргеналов. Храм их Душ был уродлив, а потому, наверное, и Души не стремились к Свету. Потом перед ее взором встали мусульмане, которые отращивали уродливые бороды, а ведь им было положено "стричь усы и иметь бороду опрятную не более сжатого кулака", и быть во всем чистыми и приличными, чтобы не вызывать насмешки к Религии Аллаха. Но многие мусульмане ходили как дикари и гордились этим и почему-то ее это раздражало, и чтобы не впасть в гнев она переключилась на другие мысли.
         Последние три месяца были самыми лучшими за последние девять с половиной лет. «И пусть теперь кто-нибудь скажет ей, что Деда Мороза не существует!» Она верила в него в детстве и вот в тридцать восемь лет Он явил себя ей. Да, тот парень, всего лишь человек, но пока он был в костюме Деда Мороза, он совершил самое настоящее волшебство для нее. Именно потому, что она почувствовала себя человеком, пусть всего лишь на несколько часов, ее надежда, что «Она вернется», стала для нее якорем, позволяя относится ко всему чуть-чуть иначе и проще.
         Во-первых, она перестала считывать мысли людей, с которыми постоянно теперь общалась, оставляя им крохи их достоинства, которые они демонстрировали визуально своим поведением, а потому ее отношение и к сотрудникам фирмы, где она работала, несколько улучшилось, что позволило ей объединить их на День Защитника Отечества. Они впервые, сидели все вместе, узким кругом всех работавших в офисе, за одним столом, после вручения мужчинам маленьких подарков.
        А, во-вторых, тогда же, слушая их речь, она вдруг поняла, что может смеяться над анекдотами и шутками, правда, все-равно при достаточном количестве выпитого и улавливая в те моменты эмоции других, но это было достижением для нее, хоть и не всегда ей это удавалось и она вспомнила уже другой праздник – Восьмое Марта. Это был «злой» праздник для нее до сих пор. И она вытащила руки из воды и посмотрела на торцы ладоней. Кровоподтеки исчезли, но там так и остались на обеих руках крошечные красные точки как напоминание что она сделала, помимо боли в спине, которая появилась тогда. Но она запретила себе помнить и не помнила, но в этот праздник память неизбежно возвращались к ней. Она набрала в горсть воды и ополоснула лицо, избавляясь и от этих мыслей.
        Их руководитель в тот день устроил им отличный праздник. Были поставлены несколько столов в стык, которые богато накрыли закусками, а на столах было поставлено не дешёвое спиртное. «Зря она полагала, что он крохобор, наверное, просто в его голове забот больше, чем он может в нее вместить, а потому случилось так, как случилось, тем более ее ни для кого не существует и ее проблемы не задевали никого». В тот день, она, сходив в обед домой, к этому столу добавила кое-что из своих закромов, вареные опята, соленые огурцы и соленые зеленые помидоры с перцем и вишнёвым листом. Каждое лето она занималась огородом и консервированием. Это приносило ей удовлетворение.
        Дача у них теперь была одна. Дальнюю мама продала несколько лет назад и у них осталась только во Владимирской области. Там были грибные места и в сезон, опят было видимо-не видимо и люди сотнями приходили за ними в лес. Опята действительно росли словно покрывало и садясь в одном месте, ты передвигаешься на корточках срезая их и тут ей вспомнились слова соседки, с которой они пошли на промысел: «Знаешь? Я с этими опятами себя не грибником чувствую, а каким-то «китайским» рабочим на грибной плантации».
       Она сама не ела грибы, но любила «тихую охоту» на них, консервируя их затем для всех желающих, даря им настоящую радость, когда им вручала банки. Она видела их эмоции, и они наполняли ее ими. Где-то она слышала, что грибы – это разновидность живых существ и, что, когда они сбрасывают свои споры они от радости вопят. У людей охота на живых существ была в крови, и она не была против нее, но считала, что она должна быть честной, не нанося вред природе и размножению, а потому в браконьерах и садистах над животными видела самых чудовищных преступников и подумав об этом, хлопнула по воде рукой, разбросав брызги по всей комнате. Но нет, об этом думать нельзя.
       Ей вспомнились трехлитровые банки с огурцами и помидорами, которые стояли в шкафу. Она консервировала только те, которые выращивала сама, так как считала, что закрывает в банки саму заботливо ею взращённую природу и силу земли в зените плодородия, особенно это чувствовалось, когда эти банки открывались зимой. Интересно, замечают ли люди, когда открывают банку, что их в этот момент наполняет неожиданно радость и веселье, а сами они улыбаются? На работе ее труд оценили, правда не так как она могла бы ожидать:
       - Анна Аминовна, - с очень серьезным лицом обратился главный инженер к ней, откусывая огурец с аппетитным хрустом
       - Да, я Вас слушаю, - сосредоточенно посмотрела она на него, увидев серьезность на его лице.
       - Анна Аминовна, Вы знаете? Если Ваши огурцы и помидоры переложить на секс, я бы Вас уже изнасиловал!
       Она тогда улыбнулась ему.
       - Я никогда не ел таких вкусных огурцов, да и помидоры зеленые мы выбрасываем… Моя жена солит огурцы, но такие у нее не получаются, Вы угостите рецептиками? Я бы отдал ей…
       - Да, конечно, я Вам их запишу, - сказала она, думая про себя, что сделает исключение, так как женское мастерство – это искусство и у каждой хозяйки оно свое.
       Этот разговор у них произошел с главным инженером в начале застолья, где собралось порядка двадцати человек после поздравления с вручением им букетов тюльпанов и подарков. Он сидел справа от нее, она сидела с торца длинного составленного стола, а слева, сидели девушки, которых она практически не знала. Да, это было и неважно. Все равно общение у нее не получалось и даже количество возлияний почему-то не помогало. Она пыталась вспомнить какие-то анекдоты и шутки, чтобы как-то поддерживать разговор, но ей это также не удавалось и, попытавшись вроде пошутить, она заработала гнев директора:
      - Анна Аминовна! Это грубо! – гаркнул неожиданно ей их армянин, который сидел с угла другого торца четырёх сдвинутых столов и уставился на нее.
      «Ничего себе слух?» - удивилась она, - «а может она так громко говорила?».
      Но в любом случае после такого окрика через весь стол, которым он привлек внимание еще и других, она постаралась не говорить вообще, поняв, что ей не удается влиться в легкое праздничное общение людей, а потому промолчала почти всю вечеринку, наблюдая за сидящими за столом и отвечая только на какие-то редкие вопросы, привлекая к себе внимание, когда надо было «чекнуться».
      Она поводила руками по воде и вздохнула. «Да… Ей не смочь жить среди людей, но ничего, столько лет вытерпела, еще потерпит, тем более мама «сдает» на глазах, и ей уже не долго… Без нее смысла не будет больше… А, есть там что или нет, но просуществовать «ножкой стула» без мамы, даже половину прожитого тряпичной куклой, она не сможет…»
      Подумав об этом, она сосредоточилась на том, что на следующей неделе у нее экзамен «Город» в ГАИ и, если у нее все получится, то уже в апреле она сможет купить машину, чтобы маму возить по больницам. Возя ее, большего вреда она ей уже не причинит, а вот она сама, сможет передвигаться уже по Москве и на дачу без контактов с людьми. Потом ее мозг переключился на Правила дорожного движения, а спустя еще полчаса она покинула ванну, так как должен был приехать на пару дней по срочной командировке Женя и ей нужно приготовить что-нибудь, чтобы встретить его с дороги.

       ***
      Он торжествовал! У него все получилось! И, несмотря на то, что Биназир перестала с ним общаться, утратив, наверное, надежду, он смог! А теперь осталось только ждать. Написать ей он не мог об этом, потому что боялся дать ей ложное чувство, но если они сделали все правильно, а он не сомневался в этом, то просто осталось ждать! Он глубоко вздохнул «прозрачным» воздухом стоя не вершине Большого Иремеля. Его тело до сих пор сотрясал тремор возбуждения от колоссальности произошедшего.
      Они все вместе составили план. Марина, забрав почти все их сбережения уехала к Сергею, чтобы быть вместе с ним на его зимней стоянке для этого. А с остальными, они изучили места, которые могли бы стать могучими маяками. Андрей восхищал скоростью, с которой он обретал силу, да и мальчиком он выглядеть уже перестал. Его грудная клетка расширилась, а лицо утратило детский румянец и припухлость. Он вспомнил его взгляд, когда тот «взрезал» в последний раз пространство и бросал «клич» и в нем ощущалась реальная мощь и сила, при этом даже больше его собственной. И от гордости за него он «крякнул» и, встряхнув головой, улыбнулся.
      Он взглянул вдаль и увидел Ямантау, ярко светящуюся в солнечном свете снежной белизной, возвышающуюся над облаками. Ее использовать он не мог, хотя она подошла бы для этой цели лучше всего, но и Большой Иремель не пригорок и ему еще предстоит длинный спуск, и он бросил взгляд на снегоступы и палки, которые лежали возле палатки.
      Дело сделано! И тут он вспомнил как все началось. Они договорились, что «ударят» в одно и тоже время, чтобы у Хранителей, где они еще остались, не было сомнений, что это не случайность, и чтобы они сразу поняли, что должны подхватить Клич «Всем Миром!». Вспомнив мгновения дальше, к его шее и затылку прилила кровь, а в животе появилось ощущение неописуемого восторга, сотрясающего его изнутри. Глаза его увлажнились и он стер рукой собравшиеся слезы.
      - Но как они поймут нас? – мы ведь будем бросать клич на русском? – спросил его однажды Андрей
      - Андрей, мы столько с тобой говорили о сознательной энергии, что ты поражаешь меня своими вопросами, - ответил он ему тогда
      - И все же? Как они поймут, что мы хотим от них?
      - Моей дочери никогда не давались языки, а знаешь почему? – ответил он и продолжил с улыбкой, - она считывает мысли людей и ей не нужно знание других языков. У мыслей нет языка у них есть только образы и ударив Всем Миром, представляя этот Мир, мы отправим не слово, а мысль, понимаешь? Будь уверен, Хранители поймут нас.
      Он посмотрел на Север и там, за пеленой проплывающих редких облаков, его взгляд выхватил Гору «Народную», она выше и намного коварнее, чем Иремель, а потому они ждали его восхождения, и он теперь переживал только о том, как он спустится, так как телефон «сдох» и позвонить Андрею он не мог. Его ученик справился, продемонстрировав всю мощь Хранителя Среднего Урала! Именно таким могучим он и должен быть, чтобы защитить свои территории! А это значит, что сама Природа поможет ему сохранить себя для нее.
      Далее он вспомнил как «ударил» сам, почувствовав «удар» с Народной, Полярников же он ощущал еле-еле, они заняли позиции на внешних окраинах «своих» земель, чтобы импульс проник как можно дальше. И вот свершилось! Спустя короткое время пока он держал «удар», от которого расходились волны, он начал ощущать, появление новых и новых импульсов где-то внизу, и со стороны Востока и со стороны Запада и со стороны Юга, которые подхватывались и неслись дальше. Мир ожил и этот Крик Земли она услышит, где бы она не была. Его воображение рисовало ему, как Планета вздрогнула от этих импульсов посылая крик о помощи в пространство Вселенной и с этой мыслью он осел на колени и издав громкий грудной рык, зарыдал от переполнивших его чувств.

Следующая глава...
http://www.proza.ru/2017/04/09/1440