Глава девятая

   Я проснулся от яркого света, бьющего из окна. Солнечные лучи, пронзительные
в прозрачном небе. Подошел к окну, отодвинул занавеску. Северный ветер высушил
слякоть на дороге, покрыл снежной крошкой обочины. Наверное это зима, ранняя и
жестокая, одетая в колючий свитер. Я не ждал ее так быстро...

   Аля тихо обняла за плечи. Я чувствовал ее теплое дыхание на своей шее.
Она рядом, словно целая вселенная приняла меня в бескрайние пределы. Аля...
Живет в мире грустных цветов и белых птиц, ищущих вечный путь. Я не могу ее
познать, наверное никогда не добраться в самые тайные и сладкие уголки души.
Я так хочу быть рядом, и так невыносимо-глубока пропасть между берегами. Моим
берегом и тем, где живут мечты, светит ее маленькая планета.

  - Смотри, бабочка осталась между рамами. Бедняжка, ей там холодно.
  - Алечка, она мертва давно.
  - Знаешь, у бабочек есть особенность. Неотвратимость называется. Они летят
на свет, гибнут, обжигаясь, но все равно их тянет навстречу смерти. И ничем
не остановить эту силу неотвратимости. - она коснулась губами краешка моего уха.
Ее шепот горячим потоком вливался в меня. - Гера, я никогда не говорила тебе,
сейчас скажу, потому что следующего раза может не быть. Помнишь, наши школьные
годы? Я любила тебя, мне казалось рухнул мир, когда ты уехал из города. Я
запретила себе страдать, а потом поняла, у меня, как у бабочки, неотвратимость
любви к тебе.
  - Прости, я не знал. Если бы ты призналась тогда, может я не уехал и остался
с тобой. Теперь я хочу быть рядом, но не могу. Все испортил, как всегда.
Ты ведь сможешь извинить меня, Аля? - кого я обманываю сейчас? Все равно уехал
бы. 
  - Я не обижаюсь, просто люблю тебя
по-прежнему.

   Я хотел обнять ее, но Аля отстранилась, села на край кровати.
  - Вот  и призналась тебе. Все эти годы хотела сказать, а получилось слишком
поздно.
  - Никогда не бывает поздно.
  - Не стоит искать выход и сходить с ума в тупиках. Гера, тебе лучше уйти
сейчас же. - она закусила губу, но не отвернулась, продолжая смотреть мне в
глаза своими огромными голубыми. - Ты разве ничего не понял, Гера?
  - Что я должен понять?
  - Он узнает и убьет нас обоих!
  - Я разберусь с твоим мужем, поверь. Не переживай, пожалуйста.
Она покачала головой, улыбнулась сквозь слезы.
  - Ничего ты не сможешь сделать. Со вчерашнего вечера на крючке.
  - Аля...
  - Уходи! - она почти выкрикнула мне в лицо. - Борис не щадит никого, он
просто зверь! И ты попал в ловушку, Гера.

   Я вернулся домой, как во сне, тело само двигалось, а в голове летели мысли,
задевая острыми краями, разрывали мой бедный мозг на куски. Так казалось, мне
хотелось зарыдать в голос, только нельзя. Я не мог поверить, постигнуть умом
иронию ильичевского безумия. Аля, маленькая девочка, прильнувшая к моей
мерзкой душе, принадлежит этому упырю в костюме! Он нарочно нашел меня и
позвал с собой. Что же, так даже лучше! Я постараюсь доиграть свою партию до
конца.

  Тетка взяла деньги, которые я отдал ей без остатка. Долго смотрела на них,
словно видела впервые. Потом повздыхала, покачала головой.
  - Ты нашел работу, Гера? Где же так щедро платят в Ильичевске?
  - Смотрящий платит, а я работаю на него теперь.
Тетка сложила в аккуратную стопочку деньги, протянула мне.
  - Не возьму их. Это кровавые деньги. Оставь себе и больше не приноси  в
наш дом. - она тяжело поднялась из-за стола, посмотрела на меня таким взглядом,
что озноб пробежал по спине. - Завтра девять дней. Надо помянуть покойную.
Эх, Гера, не жалел ты мать при жизни, не жалеешь никого и сейчас.

                Продолжение - http://www.proza.ru/2017/04/09/83