Всего лишь один шторм. Из книги И все оставлю на..

 смотрите полную версию http://samlib.ru/editors/j/jurowskij_jurij_georgiewich/ в книге"И все оставлю на земле"



   
             На военной кафедре Ленинградского Гидрометеорологического института всем студентам, независимо от факультетской, давали одну специальность «Военная метеорология». Проходили мы ряд соответствующих дисциплин, начиная с общей метеорологии, кончая синоптической и аэрологией. И ни в одной из них не упоминался шторм, случившийся 2(14) ноября 1854 г. над Черным морем. Это упущение я постараюсь восполнить сейчас.

                К моему удивлению это оказалось довольно просто. В отечественной и западноевропейской литературе этому шторму посвящена масса публикаций (исторических, метеорологических, океанологических, просто описательных). Так чем же так знаменит этот шторм?

              Начнем по порядку. В 1854 г. произошла высадка десантов коалиции (Англии, Франции, Турции и королевства Сардинии) в Крыму. В русской литературе вся эта война, по театру основных военных действий, получила название Крымской, а в западной – Восточной. Хотя союзники (главным образом англичане) нападали на Россию со всех сторон: на Балтийском, Баренцевом, Белом и Азовском море и даже на Тихом океане. Успеха они добились только в Ботническом заливе, захватив Аландские острова. Кронштадт они не осмелились атаковать. Защитники Соловецкого монастыря в Белом море и укреплений Петропавловска-Камчатского штурм отбили. Причем на Камчатке с большими потерями для десанта и вражеских судов. Сильно пострадали только фактории на месте будущего Мурманска, деревни на берегу Белого моря, города Бердянск, Мариуполь и Таганрог на берегах Азова. В Азовском море интервенты топили даже рыбацкие суда.

               За три месяца до шторма войска союзников успели выиграть ряд сражений в Крыму, захватив Балаклаву и Евпаторию и блокировать Севастополь. Не случись этого шторма, героическая оборона Севастополя могла бы окончиться намного скорей. Как говорят современные историки ввиду явного превосходства в живой силе и технике. Ураган и сопровождающий его шторм нанесли десанту и флоту союзников урон, сравнимый с поражением в крупном морском сражении и наземной битве. Узнав о масштабах вражеских потерь, русский император Николай I воскликнул: «Еще один такой шторм и супостаты сами уберутся из Крыма».

               Документы той эпохи сохранили нам описания бедствий и потерь союзников. Так секретарь фонда Крымской армии Джордж Брэкенбери приводит подробное описание последствий разрушительной бури:

                «14 ноября, всего через девять дней после Инкерманской битвы, ужасной силы ураган, длившийся с неослабевающей яростью несколько часов, посетил берега Крыма и нанес непоправимый ущерб союзникам, как на море, так и на суше. Его непреодолимый порыв моментально смел с голого и возвышенного плато, на котором лагерями расположились армии, все палатки, а сопровождавший его проливной дождь промочил до костей несчастные войска, лишившиеся своего единственного укрытия. Лагеря были превращены в одно огромное болото грязи. Предметы одежды, обрывки униформы, разнообразная лагерная мебель были подхвачены и унесены далеко от их отчаявшихся владельцев, которые во многих случаях сами были не в состоянии сохранить вертикальное положение. Они вынуждены были упасть на землю и склониться перед бурей, которой не могли бросить вызов. Снег и крупа начали смешиваться с дождем, и холмы постепенно стали белыми и застывшими, что особенно приводило в уныние тех, кто только что возвратился мокрым и голодным из окопов и обнаружил отсутствие палаток, невозможность приготовить пищу и перспективу провести ночь под открытым небом. Но даже эти суровые неудобства не были наихудшим результатом урагана на суше. Очень многие, как французы, так и англичане, измотанные усталостью и незащищенностью, не выдержали этого нового испытания и были найдены мертвыми в лагерях».

    Очевидец событий, корреспондент газеты Times, писал:

        «Мы вдруг услышали приближающийся резкий вой, и страшный треск ломающегося дерева и рвущейся ткани. Жердь нашей палатки сломалась посередине, как стеклянная. Нас тут же придавило складками мокрого холста. Выбравшись наружу, я увидел, что весь лагерь придавлен к земле. Воздух наполнился одеялами, шапками, плащами, куртками, и даже столами и стульями. Как осенние листья, наши макинтоши, килты, каучуковые ванны и простыни неслись по ветру в сторону Севастополя… Арбы и телеги перевернулись, а люди и лошади, сбитые с ног, катались по земле. Половина лошадей нашей кавалерии разбежалась…».

                Серьезные потери понес объединенный флот союзников, включая военные и транспортные корабли. Среди транспортов было много американских судов, зафрахтованных ливерпульскими торговыми компаниями. Только на Балаклавском рейде потери английских кораблей составили: «Prince» – разбит в щепки, погиб весь экипаж, кроме одного младшего офицера и шестерых матросов; «Resolute» – утонул, погибла вся команда, кроме третьего помощника и восьмерых матросов; "Rip Van Winkle" – новейший американский клипер, утонул со всеми людьми на борту; «Kemlworth» – разбит в щепки, погиб весь экипаж, кроме 3 человек; «Wild Wave» – утонул, погибли все, кроме юнги; «Progress» (США) – утонул, спаслись 3 человека; «Peltoma» – утонул, спасся только капитан;  «Maltese» – утонул вместе со всем экипажем; «Wandemer» (США) – утонул, никто не спасся.

                Девять английских парусных кораблей получили серьезные повреждения или полностью разрушены:
    «Vesuvius» – мачты сломаны, много повреждений, корпус почти разрушен.
«Retribution» – потерян руль, запасы и другие значительные повреждения, и значительные потери экипажа.
«Melbourn» – уничтожены мачты, едва избежал разрушения.
«Mercia», «Lady Valiant», «Caduccus», «Pride of the Ocean», «Medora», «Sir Robert Sale» – полностью разрушены.

                О характере потерь можно судить по судну «Retribution». Его капитан в начале шторма снялся с якоря и ушел в открытое море. В принципе, решение, на наш взгляд, совершенно правильное. На мелководьях высота волн растет, а сорванный с якорей корабль тут же разбивает о скалы или превращается в щепы волнами на пляже. Корабль он спас тем, что срубил мачты, выбросил за борт все пушки и все снаряжение. Поэтому корабль, как боевая единица перестал существовать.

                Кроме того, на евпаторийском рейде погиб новейший 100-пушечный французский линейный корабль «Генрих IV», 90-пушечный турецкий корабль «Пешен-Мессарет» и три паровых корвета. Общие потери союзников составили около шестидесяти кораблей (из них 25 транспортников) и более 1,5 тысяч человек. Данные у ряда авторов существенно разнятся. Ибо считать изувеченный корабль потерянным, или нет, каждый историк выбирает сам. Ущерб от шторма оценили в 60 млн. франков – по тем временам чудовищная сумма.

                Самой болезненной потерей следует считать парусно-винтовой английский «Prince». В нашей литературе он именуется «Черный Принц». Трюмы корабля были набиты зимней одеждой, провиантом и боеприпасами. Грузы крепились даже на палубе. По слухам он еще вез из Лондона жалование английскому контингенту в золотых и серебряных монетах. Этот затонувший клад потом безуспешно искали водолазы несколько десятков лет. 

                Зима в тот год выдалась истинно русская. Лишенные теплого обмундирования оккупанты замерзали. Уже в январе 1855 г. в госпитали Константинополя поступило 800 обмороженных англичан и 300 французов. Не считая тех, которые замерзли насмерть. Как известно, большинство обморожений кончается ампутациями. Так что калек в этих странах заметно прибавилось. Лошади лишились фуража и массово погибали. В лагере союзников начались голод и цинга. История не имеет сослагательного наклонения. Но некоторые историки говорят, что если бы Николай I сумел в эту зиму перебросить из Петербурга гвардию в Крым, союзники были бы наверняка разгромлены. Как я понимаю, для быстрой переброски войск за 3 тысячи верст нужна была железная дорога, а её, увы, не существовало.

    В армии союзников кого только не было. Они привезли с собой и фотографов и художников. Фотографам не повезло –  утонули вместе со своим оборудованием. А вот выживший в бурю английский художник Вильям Сисон написал картину, изображающую шторм у Балаклавы  (можно найти в интернетеimages.yandex.ru).
На картине мы видим хорошо узнаваемые очертания берегов, вход в Балаклавскую бухту и генуэзские сторожевые башни. Среди гибнущих кораблей изображены последние минуты клипера «Rip Van Winkle». С креном на левый борт его несет на скалы, а с палубы за борт падают моряки и военные восьмой английской саперной роты. Саперы пошли на дно вместе со всем своим снаряжением. По данным Британского Адмиралтейства, только потери экипажей английских судов у Балаклавы составили четыреста девяносто человек. Не обошел вниманием тему ноябрьского шторма наш великий маринист И. К. Айвазовский.
    Он нарисовал свою картину много позже драматических событий, руководствуясь только художественным воображением. И изобразил на ней терпящий бедствие корабль с сорванными ветром парусами, уже не управляемый, развернутый лагом к фронту волны, и обломки другого корабля среди бушующих штормовых волн.

                Так что же представлял собой этот шторм 14 ноября 1854 г.? Ретроспективный анализ показывает, что двигался он довольно узкой полосой в 90 км. Скорость ветра, вероятно, превышала 120 км/час. Насколько превышала, сейчас уже не установить. Высота волн в открытом море достигала четырнадцати метров (почти пятиэтажный дом). Свидетели, бывалые моряки, говорили, что такие волны видели только у мыса Горн. Все это также напоминает тропический ураган. По 12-балльной шкале Бофорта шторм оценивается в 11 баллов. Вероятность повторения таких событий  представляется в 1–0,5%. Т.е. приблизительно один раз в 100–200 лет. Похожий шторм наблюдался в Крыму 11 ноября 2007 г.

    Какие выводы сделали люди после катастрофического шторма 1854 г.?

                Россия.
                В России практически никаких. Русский флот, находящийся в хорошо защищенной Севастопольской бухте, не пострадал. Определенные выводы сделали только по итогам бездарно проигранной Крымской войны. В первую очередь это касалось постройки железной дороги. Умные люди понимали упущенные возможности по переброске войск, в том числе и после злополучного шторма. И это послужило если не основным, то, по крайней мере, дополнительным толчком к решению о прокладке железной дороги в Крым. Но, как говорит пословица, в России долго запрягают… Решение о строительстве дороги должен был одобрить сам император. А сразу после войны финансовое положение империи оставляло желать лучшего. Словом, затянули этот вопрос аж до 1875 г. Именно в этом году началось строительство участка трассы протяженностью 665 км от станции Лозовая, через Джанкой, Симферополь в Севастополь. И, учитывая исключительно ручной труд и сложный рельеф у Севастополя, построили его всего за 4 года.

            Ремарка.
 Хоть это никак не касается шторма, но я приведу любопытные факты. Оказывается, первыми предложили строительство железной дороги англичане еще в 20-е годы XIX века. Они предлагали построить железную дорогу от Москвы до Феодосии из чисто коммерческих соображений. Феодосия в эти годы переживала этап бурного развития, как транзитный торговый узел. Но тогда Александр II решился только на проект Царскосельской дороги. Загубил идею на корню.

                Вероятно, читателю будет интересно знать, что первую железную дорогу в Севастополе, правда, не с паровозами, а на конной тяге сделали русские умельцы в 1843 г. для подвоза камня от каменоломни для строящегося адмиралтейства. Вторую построили англичане в 1855 г. от Балаклавы до Сапун-горы (доставив все оборудование – паровозы, рельсы, шпалы и др. из Англии) для перевозки войск, снаряжения и боеприпасов. Они же здесь придумали и первые в мире санитарные поезда, облегчив перевозку раненых. К концу пребывания экспедиционного корпуса в Крыму длина железной дороги составила 23 км.

                Поиски золота с затонувшего судна «Принц» послужили основанием создания уже в СССР Экспедиции подводных работ специального назначения (ЭПРОН). Эта секретная организация появилась по приказу ОГПУ в декабре 1923 г.

                Франция.

    Быстрее всего на ужасные последствия шторма 14 ноября 1855 г. отреагировала Франция. Там понимали, что катастрофические потери флота можно было предотвратить одним способом – постоянным прогнозом погоды. Эти люди заставили Наполеона III дать личное распоряжение ведущему астроному У. Леверье создать «службу погоды». Леверье не подвел короля.  Спустя всего три месяца после шторма 19 февраля 1856 г. была создана первая прогнозная карта, прообраз будущих так называемых приземных синоптических карт (images.yandex.ru).

    На этой карте впервые от руки проведены линии равного давления – изобары. Они четко обозначили циклон (область низкого давления) над Северным морем. Стрелками показано направление движения воздушных масс. На ней еще не проведены атмосферные фронты и отсутствуют другие обозначения, принятые на современных картах, но принцип построения вполне ясен. Добавим, что составление оперативных синоптических карт стало возможным благодаря быстрой передаче информации. А такая возможность появилась только в 1840 г., когда заработали первые телеграфные линии с применением азбуки Морзе. То есть, одно изобретение способствовало появлению другого.

    В том же году в самой Франции заработали 13 метеостанций. Возникла прочная практика составления ежедневных прогнозов погоды сначала в Европе, а затем и по всему миру. Таким образом, появление метеопрогнозов и синоптической метеорологии мы связываем с ноябрьским штормом 1855 г., случившемуся у берегов Крыма. А местом рождения одной из первых в истории человечества синоптической карт люди обязаны скромному городу Балаклава.

                Ремарка.
    Почему именно Леверье была поручено решение
столь сложной задачи? Дадим небольшую справку об этом человеке. Урбан Жан Жозеф Леверье в то время был гордостью французской науки, директором Парижской обсерватории . Талантливый математик, он на основании чисто теоретических расчетов сумел вычислить массу и орбиту ранее неизвестной планеты Солнечной системы – Нептуна. В 1846 г. немецкий астроном Г. Галле навел свой телескоп в указанную Леверье точку и увидел эту планету. Это был триумф всей европейской науки. К славе астронома, он добавил еще и славу первого составителя метеорологической карты.

                Англия.

                За год до шторма, после конференции главных морских держав в Брюсселе, на которой обсуждались принципы и виды метеорологических наблюдений на море, в Англии решили учредить метеорологический департамент. Предложение поступило от влиятельного Комитета по торговле. И в 1854 г. такой департамент был образован. На должность главного метеоролога – статистика назначили Роберта Фицроя, члена Королевского научного общества, которому в этом же году присвоили звание контр-адмирала. В помощники ему определили всего трех человек. Поставленные перед ним задачи выглядели скромно: сбор сведений о климате и их статистическая обработка на основных торговых путях в многочисленных колониях Англии. Чем он заслужил такое назначение?


    Ремарка.
Роберт Фицрой (1805–1865) сделал блестящую карьеру в военно-морском флоте Британии от гардемарина до контр-адмирала. В 23 года он становится капитаном брига – шлюпа «Бигль» (Beagle – название судна можно перевести как «Гончая», ибо существует порода таких английских гончих собак). На этом судне он осуществляет кругосветное научное плавание продолжительностью 4 года и 9 месяцев (1831–1836). Как позже писал сам Фицрой: «Боясь упустить случай собрать ценные материалы и сведения, я попросил своего главного гидрографа найти ученого, который захотел бы разделить неудобства нашего плавания ради возможности посетить места отдаленные, почти неизученные страны». Такой ученый был найден. Им оказался магистр, выпускник богословского факультета и будущий автор книги «Происхождение видов» Чарлз Дарвин. Уже одна эта совместная экспедиции прославила их в веках. Но Фицрой добавил к ней еще и синоптику.

    Далее Фицрой исполняет обязанности губернатора Новой Зеландии. Работает на верфях Глазго. Во время Крымской войны ненадолго становится личным секретарем главнокомандующего сухопутными войсками Британии лорда Хардинга. Вступив в должность директора департамента метеорологии, Фицрой начинает активно работать. По его рекомендациям вменяются в обязанности всем капитанам английских судов вести наблюдения за погодой, отмечать значения температуры воздуха, силы и направления ветра. Снимать показания барометра и заносить все данные в специально разработанные формы таблиц. Для этого он добивается оснащения всех судов необходимыми приборами и оборудованием.

    Потери британского флота от шторма 14.11.1854 г. вынуждают его заниматься метеопрогнозами, хотя это официально и не входит в задачи департамента. Тем не менее, он организует создание в Англии и некоторых европейских странах сети метеостанций (в Англии – 19, Копенгагене – 1, Голландии – 1, во Франции – 2, Лиссабоне – 1). Все сведения с этих станций по недавно изобретенному телеграфу Морзе передаются в центр службы погоды в Лондон, где обрабатываются и анализируются. Там же составляются карты погоды, выдаются рекомендации судам. Чтобы как можно больше людей знало прогноз погоды, он публикует их в газете Times.

    Роберт Фицрой вводит в науку термин «синоптика» (от греческого «синопсис» – обзор, окинуть взглядом), cоставляет первые «розы ветров». В 1862 г. публикует книгу «Weather Book», для своего времени выдающийся труд по метеорологии. Через три года эта книга выходит на русском языке под названием «Практическая метеорология контр-адмирала Фицроя». Вначале все шло хорошо. К Фицрою обращается сама королева Виктория с просьбой предсказать погоду на период увеселительной прогулки. Его осаждают капитаны рыболовных судов, для которых хороший прогноз залог успеха.

    Однако, точность прогнозов английского Гидрометеоцентра в то время была невелика – оправдывалось чуть больше 55–60%. И вообще, метеопрогнозы дело неблагодарное. Даже спустя сто лет, в 60-х годах XX века, она не превышала 85–90% в отдельных областях. Как специалист, я понимаю, что происходит это по целому ряду объективных и субъективных причин. На Фицроя потоком поступают жалобы. В газетах появляются критические статьи. Его обвиняют в том, что он занимается не своим делом, далеким от метеостатистики. По одной из версий, доведенный нападками до бешенства Фицрой, после одного из скандалов в 1965 г. совершает самоубийство.

    Со временем, сеть метеостанций, расположенных от Арктики до Антарктиды включительно, позволила узнать многие тайны «кухни погоды». Появились специальные (адресные) прогнозы погоды: для моряков, авиаторов, аграриев и бытовые для населения. Они стали обязательным атрибутом в передачах новостей по радио и телевидению. Были запущены в космос метеорологические спутники. Сконструированы метеорадары, приземные наблюдения в труднодоступных местах ведут автоматические метеостанции. После того, как в 1950 г. согласно конвенции ООН утвержден Всемирный метеорологический орган, и для обмена метеорологическими данными создана специальная международная организация со штаб-квартирой в швейцарском городе Женева, каждый год 23 марта метеорологи всех стран отмечают свой профессиональный праздник. Вот какой поразительный эффект может дать всего лишь один шторм.

Апрель 2015 г., Симферополь
Текст с иллюстрациями в книге "И все оставлю на земле"