Часть первая. Клятвы и планы

Солнце склонилось за горизонт более часа назад, но ночная прохлада еще не тронула воздух, тихим и тяжелым полотном накрывшим Криретон. Внутри замка – на втором этаже северного крыла – была комната, которую в ту ночь переполняли чувство нервозности и терпкий аромат духов. Старая служанка щедро разбрызгивала благоухающие масла вокруг Итер.
– Хватит. – Итер жестом руки остановила камеристку от дальнейших посягательств. Тонкая темно-зеленая ткань платья уже достаточно пропиталась, но, по мнению Умбры, можно было добавить еще чуть-чуть.
В покои резко и без стука вошла герцогиня Ирри. В светло-голубом, легком по цвету но тяжелом по фактуре, платье с открытыми плечами и белоснежными рюшами, линиями обвивающими фигуру от корсажа до подола. Брошь с темным атласным бантом, кокетливо примостившаяся на левой груди, вычеркивала пару лет из возраста герцогини.
– Матушка, – Итер мягко улыбнулась и склонилась в неглубоком реверансе.
– Достаточно, – легко махнула рукой герцогиня, звякнув браслетами. – Я с хорошей вестью. Я уговорила отца позволить тебе выбирать.
– А если я не хочу? – тут же изменилась в лице Итер.
– Придется. – Равнодушно ответила герцогиня. – Мне и это больших трудов стоило. Ты выберешь себе мужа из трех претендентов, одобренных твоим отцом. И выбирай мудро, – посоветовала матушка Итер, – иначе это сделает твой отец. И тогда – да помогут тебе боги.
Мать благословенно поцеловала дочь в лоб и покинула комнату, оставив после себя лишь взъерошенный воздух. Служанка подала Итер пару тяжелых серег, инкрустированных изумрудами.
– Вам не стоит беспокоиться о замужестве.
– Я не о том беспокоюсь.
– А о чем же? – обеспокоенно спросила служанка, поправляя наряд Итер.
О том, что едва Итер покинет родовое имение – замок Криретон, – и герцогство, принадлежащее ей по праву первородства, перейдет к одному из ее братьев, просто потому, что отец считает ее неспособной управляться с делами и не хочет вводить в наследование женщину.
– О будущем, – ответила Итер.
Камеристка испуганно вдохнула, услышав сию тяжелую для размышлений тему.
– Оставь меня.
Умбра поклонилась и тихо вышла.
Итер глубоко вздохнула и повела головой, прогоняя нежелательные мысли. Прикоснулась пальцами к холодным камням своих украшений и выпрямилась. Приняла позу, подходящую для дочери герцога на балу в ее честь, и натянуто улыбнулась отражению в зеркале.
Порыв ветра приближающейся ночи распахнул неплотно закрытое окно и ворвался в пустую комнату как хозяин. Скинул со стола несколько листов, прошуршал по заправленной кровати, споткнулся о сундук с одеждой, едва слышно прозвенел по графину с водой и догнал Итер уже на лестнице, обняв ее за плечи и придав сил.


В зале было около четырех сотен человек. Шторы из тяжелого бархата надежно прятали гостей от вечерней прохлады и маленьких, жутко надоедливых мошек, так и норовивших пробраться внутрь, чтобы утонуть в стакане вина.
Равнодушно пропустив официальное представление, Итер проигнорировала скептический взгляд некоторых гостей и проследовала к столику с вином: чтобы утолить внезапно нахлынувшую жажду и набраться смелости. Все знали, зачем отец Итер, герцог Кенворт, организовал этот прием: он хотел выдать дочь замуж, а из-за строптивого нрава и двух отравленных предыдущих претендентов, это было невероятно сложно.
– Миледи, позвольте, – чья-то рука ловко подхватила бокал с вином и протянула Итер.
– Благодарю. – Коротко улыбнулась она и подняла взгляд.
Герцог Крий стоял перед ней и расплывался в улыбке. Его атласный камзол небесного цвета был расшит листьями виноградной лозы. Герцогство Векасия, поняла Итер, королевские виноградники. Далеко же отец замахнулся. Однозначно надеется, что по прибытии туда, Итер самым случайным и невинным образом окажется в постели короля.
– Прошу к столу, – разнеслось по залу, и Итер, быстро поклонившись, спешно покинула компанию герцога Крия.
Его земли находились далеко на юге – лето там затяжное и жаркое. Итер только представила это, как ей тут же стало дурно. Нет. К тому же, войско не приспособлено для боев на севере. Пока Итер доведет его до Криретона, у ее братьев родятся внуки, а от герцогства ничего не останется.
За столом трех претендентов разместили так, чтобы Итер их было и слышно и видно, но при этом, чтобы не задеть других гостей проявлением неуважения, посадив чересчур далеко от принимающей семьи.
– Это вино прекрасно, миледи, – снова начал герцог Крий. – Чувствуете? Нотки олив с полей Элутана.
– Простите, Ваша Светлость, но в вине я не очень хорошо разбираюсь.
За эти слова Итер тут же получила укоризненный взгляд от матери. Виновато улыбнувшись, Итер пригубила вино, в котором не услышала никаких олив, и опустила голову.
Второй претендент – герцог Атринез из дома Аскеркриков. Его род на протяжении десятилетий занимался разведением скакунов. Хороший доход и две сотни человек в личном войске, как Итер удалось узнать. Стол был явно высок для престарелого герцога, но ему это не мешало – он без остановки беседовал и вращал головой, отчего гладкие волосы цвета соломы не успевали улечься на его плечи. Итер попыталась завязать диалог, но герцога больше увлек слуга, наливавший вино.
Третьим был герцог Воргери из дома Незерел. Его владения имели общую границу небольшой протяженности с территорией ее отца, который не первый год хотел получить их: ведь земли Кроссии весьма богаты драгоценными камнями. Темные волосы герцога были перевязаны еще более темным кожаным ремешком. Итер подумала, что на них весьма красиво смотрелся бы иней. Или крупинки снега. Заметив изучающий взгляд Итер, Воргери улыбнулся краешком губ. Такой жест не то, что дальше рамок вежливости не уходил, он был намертво к ней пригвожден. Речь о заинтересованности даже не шла.
Итер знала, что брак будет по расчету, но глубоко внутри надеялась и мечтала, если не о любви, так хотя бы о симпатии в этом союзе. Итер вернулась к герцогу Крию – он радостно улыбнулся.
Итер взглянула на мать, ожидая совета или маленькой подсказки в том, как ей быть. Но матушка лишь кивнула на бокал с вином.
Обреченный выдох: – Конечно.
Итер и подумать не могла, что это окажется насколько сложно.
Если она выберет герцога Атринеза… Он абсолютно равнодушен к ней, а значит, манипулировать им в своих целях будет гораздо сложнее. Придется использовать другой – смертоносный – метод.
Владения Крия слишком далеко, хотя сам он в ней явно заинтересован. И это упрощает часть ее плана, но в то же время усложняет другую.
Кроссия – болотистая местность, прерываемая горами на севере. Войску оттуда всего полтора дня пути. Только вот хозяин его был мрачнее тучи и не расположен ни к чему.
Итер потерла переносицу пальцами, тщетно пытаясь снять напряжение. Она отпила вина, и хотела было начать второй акт раздумий, как ее осенило.
– Ну конечно же! – тихо обрадовалась она.
Пальцы покрепче сжали бокал чуть ниже самого края. Стол ровный, уклонов пола не было – вино должно расплескаться равномерно. Немного магии – и стекло не выдержало давления. Бокал разлетелся на кусочки, а вино проложило аккуратный ручеек между блюд в сторону только одного претендента.
Герцог Воргери, заметив случившееся, насторожился. Он прислушивался к шепоту магии.
Итер чувственно рассыпалась в извинениях.
– Дочери моей вина достаточно, – сурово сказал герцог Кенворт, а затем смягчился и добавил: – Видимо, настало время танцев!
Гости одобрительно зашумели, и стол за минуты опустел.


На очередной танец ее пригласил отец; Итер нервно вдохнула, ребра, сжатые корсетом, затрещали. Музыка начала свою историю, и пара шагнула в круг.
– Я решила, – сказала Итер шепотом.
– Кто? – сухо спросил отец, отпуская ее руку на вращение.
– Герцог Кроссии.
Взгляд Итер зацепился за упомянутого герцога, и она улыбнулась. Воргери ответил ей все той же полуулыбкой.
– Он к тебе особого внимания не проявляет, – тут же заметил отец. – В отличие от герцога Крия.
Итер качнулась в движении танца, отсчитала положенное количество шагов, и вернулась к отцу.
– Отчего же? – спросил он.
Итер выбрала ответ, который не вызвал бы подозрений относительно истинных мотивов будущего брака.
– Он самый симпатичный.
– Вся в мать. – Заключил герцог, обреченно взирая на дочь. – Одни чувства в голове.
Танец закончился, и пара остановилась. Итер с облегчением выдохнула: план начинал исполнение.
Итер поклонилась гостям и снова взглянула на герцога Воргери. Она уже представила, как подсыпает мужу яд, чтобы стать вдовствующей герцогиней и получить полный контроль над его землями и людьми. А затем Итер посмотрела на своих братьев, веселившихся в компании нескольких дам. Если младший из близнецов, опоздавший в этот мир на пару минут, Доргаст, еще имел хорошие задатки будущего герцога, то старший – Гринстен – был душой пропащей. Он предпочитал вино и женщин всему прочему, и туда же тянул и брата. Если их допустить к управлению – они за неделю разорят города и прилегающие земли.
Герцог Кроссии, оставив бокал с вином и порядком поднадоевшую даму, проследовал за слугой в кабинет герцога Кенворта.
– Ваша Светлость, – поприветствовал тот, приглашая Воргери сесть на обитый кожей диван. Подлокотники его были отделаны в некоем подобии драконьей головы, и Воргери это чрезвычайно позабавило.
– Чудесный вечер, – начал он. – И ваша дочь тоже. Как вы еще не выдали ее замуж?
Воргери резко умолк, поняв, что вино внутри него слишком разыгралось, и выпустило наружу пару неуместных мыслей.
– Об этом я и хотел с вами переговорить. – Лицо Кенворта стало серьезным. – У меня в планах предложить ее вам. Как жену.
Герцог Кроссии удивился и откинулся на спинку дивана.
– Разумеется, – продолжал Кенворт, – с ней идет приданое – двадцать тысяч. Это чуть больше вашего годового дохода, насколько мне известно.
Если бы Воргери мог ощетиниться как дикие волки – так бы и сделал. Кенворт открыто, и весьма невежливо, сбывал свою дочь, и Воргери это не нравилось.
Кенворт заметил, как герцог Кроссии резко поднялся. Ситуация катилась к обрыву, и Кенворт подумывал об отзыве своего предложения. «Выдам за Крия, и отправлю подальше, подумал он, еще и денег меньше возьмет».
– Что ж, – произнес минуту спустя Воргери, обдумав что-то, – жены, которая могла бы препятствовать союзу, у меня нет. Да и замок пустует без хозяйки.
– Очень рад! – тут же заявил Кенворт. – Надеюсь, она вам понравится, она стоит этих денег. Распоряжусь о подписании соответствующего акта.
Воргери внутренне поморщился, представив, кому Кенворт мог предложить свою дочь.
Мужчины обменялись благодарностями и попрощались. Воргери проводили в гостевую комнату – для встречи с Итер. Он ждал этого, потому что необычайно заинтересовался одним фактом – Итер владела магией. Он отчетливо это понял, когда она разбила бокал. Хрупкое и неумелое, не заклинание, а скорее просьба, обращение к стихиям за советом, привело Итер к наиболее подходящему варианту – к магу, к герцогу Кроссии.
«Хорошая семья получится», улыбнулся Воргери.


– Завтра объявим о помолвке. – Сообщил герцог Кенворт дочери. – А потом, ты наконец-таки покинешь мой дом и перестанешь пытаться занять мое место.
– Я вовсе не… – Оправдывалась Итер. Только смысла в этом не было: отец, не желая слушать, вернулся в танцевальный зал.
Матушка Итер, задержавшись в дверях, мягким голосом сказала: – Иди и поговори с этим герцогом Кроссии. Он ждет тебя.
«Старости ему не видать», раздраженно подумала Итер.
Оставшись одна в коридоре, Итер осознала, что теперь жизнь ее изменилась. В Криретоне у нее остались считанные дни, а затем…
Итер нервно заломила пальцы рук, и опустила голову. Музыка внезапно стала приглушенной, будто добегала не с первого этажа замка, а из-под толщи воды. Взгляд Итер упал на деревянный пол под ногами, а затем поднялся до ладоней. Браслеты на руках стали слишком тяжелыми, а корсет совсем пережал ребра, лишив Итер способности дышать. Итер прикусила губы, тщетно попыталась себя успокоить, и на дрожащих ногах отправилась в гостевую комнату.
Там было тихо. Воргери сидел спиной к двери. Камзол он снял, как и перевязь с мечом. Именно на этом мечущийся взгляд Итер и остановился. Ей нужно было на чем-то сфокусироваться, чтобы осознать реальность происходящего и немного успокоиться.
Рукоять длиннее – меч полутораручный. Довольно необычный выбор, подумала Итер. Там же на рукояти, была нанесена гравировка, но она местами стерлась – меч не только для украшения и устрашения используется. На кожаных ножнах был выбит герб дома Незерел: воспаривший над снежными вершинами орел и несущий в лапах меч.
Скоро это станет ее гербом. В горле резко пересохло, а в легких закончился весь воздух. В очередной раз.
Герцог ее еще не заметил: он был увлечен разглядыванием узора, вышитого на мягкой скамье.
– Это листья коруса, – решила объявить Итер о своем присутствии. – Он растет в наших лесах и очень ядовит.
– Рад тебя видеть, Итер. – Поднял он голову.
От звука своего имени из чужих уст она вздрогнула.
– Ваша Светлость, – произнесла Итер, вернув себе самообладание, и присела в реверансе.
Воргери жестом руки предложил Итер занять место напротив него. Тем для разговора отчаянно не находилось.
– Выпить не желаете? – спросил Воргери, нарушив тишину и вернувшись к обращению на «вы».
– Боюсь, вина мне уже достаточно.
– А это эль, – парировал тот. – Нагло врученный вашей матушкой с наилучшими пожеланиями.
– Нет, пожалуй, – стояла на своем Итер.
– Она убедила меня, что он не отравлен. Хотя ваш дом издревле славится умениями готовить яды. – Герцог улыбнулся краешком губ. Не той вежливой полуулыбкой, нет, это было как-то иначе. Воргери сделал глоток эля.
– Очень лестно с Вашей стороны, – смягчилась Итер. Она, сама не зная почему, приняла это жест за акт доверия. – Чудесный меч.
– А, да. – Согласился Воргери и передал ей ножны. Итер недолго думая, взялась за рукоять и обнажила лезвие. Меч был слишком тяжел, но Итер удержала его.
– Вас обучали? – поинтересовался герцог
– Только две недели. Пока отец был в отъезде.
– Он не разделяет Ваших интересов?
– Нет. Под страхом смерти запретил всем слугам позволять мне это. – Ответила она, не отрывая взгляда от металла, слабо поблескивающего в пламени свечей.
Итер смотрела на меч, а Воргери смотрел на нее.
Девушка была стройна, высока и грациозна; темные волосы ее были собраны, обнажая шею, которую тут же пытался прикрыть тончайший зеленый шелк платья. Итер была красива. Как и многие девушки ее возраста и положения. Воргери искал красоту и на другом уровне: он вслушивался в отголоски магии. Если Итер использовала артефакт – то гулкое, мощное и влажное биение всегда пробьется, как ни пытайся его спрятать. Было тихо. Дальнейшие размышления Воргери прервала его собственная мысль о том, что молчание в комнате снова затянулось.
– Не так давно я приобрел нового коня, – сказал он. Итер немного вздрогнула, будучи отвлеченной от мыслей, и вернула меч владельцу. – Еще плохо объезжен, правда, не признает хозяина, и он – Ваш. Как подарок на нашу помолвку.
Лицо Итер озарила улыбка. И в этом моменте счастья Воргери уловил нечто странное: тонкий и вяжущий аромат приворота, исходивший, нет, не от Итер – от эля.
 – Прошу меня извинить, – резко сказал Воргери, – вино требует свободы.


– Ты зачем приворот намешала?! – вспылила Итер, влетев в покои матери, как разгневанное божество.
– Чтобы счастье вам было. – Спокойно ответила герцогиня.
– А когда его действие пройдет? Знаешь, что тогда случается?
– Страх, ссоры. Убийства, – равнодушно перечислила Ирри. – Да твой план не лучше!
– Ты понятия не имеешь о моем плане! – зашипела Итер.
– Да хватит! – Отмахнулась герцогиня. – Ты могла бы выбрать Крия. Он богат, а земли плодородны. Жила бы не хуже королевы! Но нет! Ты выбрала горы по соседству. Те самые, которые твой отец пытается получить вот уже двадцать лет!
Итер хотела что-то сказать, но молчала. Нужных слов отчаянно не находилось.
– Ты не хочешь отдавать Сностанн своим братьям так же, как твой отец не хочет отдавать его тебе. Но я в этих междоусобицах участвовать не собираюсь.
Гнев Итер пропал. Его затмил страх того, что отец также узнал об истинных мотивах брака.
– Выбери ты другого – мне бы не пришлось мешать вам приворот. – Добавила герцогиня.
– Вам?! – удивилась Итер. – Ты мне тоже подлила?!
– Немного, – состроила гримасу Ирри.
Гнев вернулся.
– Мама! Когда ты только успела?
– Вот станешь женой герцога – тогда узнаешь.
Итер издала непонятный раздраженно-усталый звук и вылетела из покоев.
– Доброй ночи, милая, – донеслось от матушки.
Ноги Итер спешно несли ее на задний двор. Там же, несколькими минутами ранее, герцог Воргери опустошал свой желудок, чтобы залить в него несколько ядов, призванных ослабить действие приворота.
Итер выпила больше, заметила позже, а потому действия должного эффекта не произвели. Итер чувствовала, как по ее венам разливалось теплое и до ужаса мерзкое зелье, а на губах появился привкус меда, от которого невозможно было избавиться.
Вечер медленно приближался к концу. Многие гости уехали, но многие и остались на ночь. Гостевое крыло Криретона тихо гудело.
Итер приказала наполнить ванну огненной водой в отчаянной попытке вытравить из себя зелье. Это помогло. Пар клубился комьями, а дышать становилось тяжело, но Итер терпела. Вода остывала и покрывалась белесым налетом.
Вынырнув, Итер с облегчением выдохнула и легла в постель. Часть зелья еще оставалась внутри, но действие должно было ослабнуть.


Когда все обычаи были соблюдены а платье невесты пошито, объявили день свадьбы.
Число слуг увеличили как минимум втрое, и они сновали по замку круглые сутки, не склоняя головы над постелью даже на пару минут. От их шума в ту ночь Итер не спала – она сидела на кровати, обнимала подушку, ища в этом опору; растущая луна светила в окно и заливала комнату молочным туманом. Будущая герцогиня Кроссии нервничала – как и полагает всякой невесте перед свадьбой. Мысли роились в голове и бегали по черепу как перепуганные насекомые.
Итер успокаивала себя тихими песнями и к рассвету наконец-таки скатилась в сон.
Едва лучи солнца осветили землю, одеяло с Итер смели, а саму ее, проигнорировав протесты и просьбы о дополнительных минутах сна, погрузили в ванну, пахнущую как лавка лекаря. Итер уловила запахи жасмина, розмарина и гиацинта, а также смолы хвойных; остальные смешались в буйную стихию, волнами гуляющую по комнате. Пару минут спустя Итер сдалась, и отдала себя на растерзание служанкам.
В гостевом крыле замка герцог Кроссии, завершив завтрак, достал специально доставленную для такого случая шкатулку с семейными драгоценностями. Выбор он остановил на ожерелье, старше него как минимум в четыре раза. Тридцать рубинов размером с ноготь большого пальца в два ряда темнели под утренним солнцем и тихо шептали отголосками почти мертвой в них магии предыдущего владельца.
– Как думаешь, герцогине Ирри понравится подарок? – спросил Воргери, взвесив украшение на ладони.
Олин, личный слуга, осмотрел изделие и одобрительно кивнул. А затем, вспомнив что-то, коротко мотнул головой и извлек из кармана кольцо.
– Вот, Ваша Светлость. Как и просили.
Молочный с естественными темными вкраплениями опал на плоской подложке, обрамленный тонкими листьями – полосками металла, удерживающими камень в оправе, – был необычайно красив. Ей должно понравиться, подумал Воргери.
А Итер думала о том, как бы ей вздохнуть свободно. Платье было тяжелым и в нем было трудно стоять. Понадобилось три или четыре служанки – Итер не заметила, – чтобы зашнуровать корсет, уложить юбки и шлейф и расправить оборки. Волосы чуть собрали, спрятали непослушные пряди, а особо строптивые волоски и вовсе вырвали, украсили нитью жемчуга и цветами.
Итер повернулась на шум в дверях – там стояла герцогиня Ирри, в руках она держала шкатулку.
Герцогиня Сностанна облачилась в платье глубокого красного цвета, открывавшее взору плечи и большую часть спины. Но портной сделал это не с целью экономии ткани, нет – на юбки и драпировку ушло едва ли не столько же, сколько на одежду всей прислуги – а с целью привлечь внимание к шее. Которую в тот момент украшало рубиновое ожерелье.
– Подарок от твоего мужа, – похвасталась Ирри, пробегая пальцами по камням. – Жутко тяжелое, конечно, но стоит того.
– Вы прекрасны, Ваша Светлость, – сказала Итер.
– Разумеется, – тут же согласилась герцогиня. – Но я не за этим пришла.
Маленькая шкатулка открылась, и взору Итер предстали парные браслеты. Ажурное переплетение веточек лисьего демона, залитых металлом, размером с ладонь приятно холодили кожу.
Черный смоляной куст лисьего демона с белоснежными ветками, растущий в непосредственной близости замка, считался мощнейшим оберегом и символом процветания. Украшениям же из него и вовсе приписывали огромное количество свойств. Говорили, что владельцы их могли приручать магию, облекая ее во все мыслимые и немыслимые формы: от простых и безобидных сглазов и порчей, до мощных родовых проклятий.
– Мой приворот ты отвергла, – произнесла герцогиня, – поэтому и дарю. Сама решишь, когда настанет время их использовать.
– Спасибо, – благодарно улыбнулась Итер. – Спасибо.
– Пора, – сказала Ирри уже совсем другим голосом. – Я дам тебе минутку.
В комнате осталась только Итер.
Она была готова. Внешне. Внутри же бушевал ураган из эмоций, нещадно бросая органы Итер в стенки собственного тела. Итер развернулась к окну, вдыхая воздух, и обняла себя – ураган чуть притих, сердце гулко билось в груди.
Солнце клонилось к закату. Итер повела плечами, словно скидывая с себя прошлое. В последний раз обвела взглядом комнату, где она выросла, и спустилась в холл замка, где ее ожидали родители, с десяток родственников со всех земель и домов, и полсотни слуг, смотрящих на нее с нескрываемым восхищением.
Дальнейшие события слились в одно сплошное, бесконечно тягучее и ни на секунду не останавливающееся пятно. Хотя выбор мужа был ее решением, Итер сомневалась в правильности этого до последнего момента.
– Согласны ли вы взять эту женщину себе в жены?
– Согласен. – Воргери чуть кивнул головой.
– Клянетесь ли вы пред ликом богов, пред свидетелями здесь присутствующими и пред самим собой любить ее, оберегать и защищать свои телом, душой и мечом?
– Клянусь.
– Клянетесь ли вы пред ликом богов, пред свидетелями здесь присутствующими и пред самим собой хранить ей верность на ложе, в мыслях и убеждениях, и покровительствовать ей до скончания дней ваших?
– Клянусь.
Воргери согласился. По всем правилам. Ему бежать уже было поздно. Он и не собирался, просто скинул внезапно нахлынувшие чувства на остаточное действие приворота.
Настала очередь Итер приносить клятвы. Она нервно сглотнула. Жрец в одеянии, украшенном кровью богов, взял правую руку Итер и спросил:
– Согласны ли вы взять в мужья этого мужчину?
– Согласна.
– Клянетесь ли вы пред ликом богов, пред свидетелями, здесь присутствующими, и пред самой собой любить его, оберегать и заботиться о нем и о его наследниках как о себе самой?
– Клянусь.
– Клянетесь ли вы пред ликом богов, пред свидетелями, здесь присутствующими, и пред самой собой хранить ему верность на ложе, в мыслях и убеждениях, и во всем ему подчиняться до скончания дней ваших?
– Клянусь.
Жрец медленно кивнул, принимая клятвы, затем неглубоко разрезал запястье брачующихся, соединил их и связал белой хлопковой лентой. Затем вскинул руки в воздух, вознося молитвы и благодарности богам. Едва он закончил – толпа разразилась радостными криками.
Церемония бракосочетания завершилась. Дальше, по традиции, стоял пир.
Отец Итер не скупился на поваров, чтобы удивить гостей, а гости не скупились на подарки, которые скапливались в горы, превращаясь в чудные конструкции. Вино лилось рекой, титулы и имена тянулись часами, ткань платья воздух не пропускала, и Итер становилось все жарче.
Наконец час пробил. Под пристальным взглядом неморгающих глаз Воргери и Итер проводили в самую большую гостевую комнату, которая этой ночью должна была стать их брачным ложем. Едва дверь захлопнулась, а внутренний засов упал – руки новобрачных, скрепленные лентой на протяжении всего пира, разъединились.
Итер облегченно выдохнула только для того, чтобы осознать, что самая сложная часть еще впереди.
– Должен был сделать это раньше, – сказал Воргери, подходя к Итер. – Но события случились слишком быстро.
Он аккуратно взял ее дрожащую руку и вложил в нервно-холодную ладонь кольцо.
– Благодарю, – тихо ответила Итер. Затем отшагнула, выровняла несуществующие складки на юбке и произнесла: – Не будем терять времени на разговоры. Вина во мне достаточно.
– Это не лестно отзывается о женихе, раз чтобы лечь с ним в постель, невеста напивается. – Улыбнулся Воргери.
Итер также улыбнулась и развернулась к нему спиной.
– Сначала корсаж, – пояснила она.
Итер вздрогнула, когда пальцы Воргери прикоснулись к ней, аккуратно перекладывая волосы со спины на плечо. Тело сжалось.
– Наутро ваш отец наверняка потребует доказательств.
– Я знаю, как все происходит. – Прервала Итер. – Пара трактирных шлюх просветили.
Он засмеялся.
– И они не удивились, почему дама благородного происхождения интересуется подобным?
– Я хорошо спрятала все свое благородство. – Уверила Итер.
Воргери радостно отметил, что ситуация смягчилась. Когда он задевал ее, попутно проклиная бесконечные ряды завязок, Итер больше не вздрагивала.
Корсаж расслабился достаточно, чтобы из него можно было выскользнуть, и тяжелые метры ткани упали на пол. Воргери обошел жену разглядывая; на Итер оставались только пара нижних юбок и корсет.
– А этот зачем? – удивился Воргери.
– Внешний не затягивается. – Объяснила Итер. – Его ленты завязываются только для украшения. – А затем добавила: – На Вас тоже не один слой.
– Кафтан, камзол, рубаха и штаны. – Оправдывался Воргери, снимая первую часть. – И избавляться от них куда проще.
Итер перешагнула через край платья и принялась развязывать корсет.
А она красива, заметил Воргери. В полупрозрачной рубашке, едва прикрывавшей бедра, и в тусклом свете свечей она являла собой зрелище, приятное не только глазу, но и телу. В тот момент Воргери подумал, почему он не сделал этого раньше? Почему он позволил такой красоте оставаться в застенках Криретона?
Он не устоял.
Итер нервно теребила край жемчужной нити, сдерживающей волосы. Она чувствовала остатки приворота, которые заставили ее тело внутренне расслабиться, когда шею защекотало дыхание Воргери. Ее запах заполнил его легкие.
В конце концов, он же не каменный.
Итер медленно развернулась и уперлась взглядом в полуобнаженного Воргери. Видеть мужское тело прежде ей доводилось – с двумя братьями жила, – но видеть его настолько близко со вполне понятными намерениями было… Странно.
Нежные прикосновения пальцев, поднимающиеся по руке, аккуратное скольжение по плечам, и наконец, легкое, невесомое прикосновение к губам. Итер боялась дышать.
– Не надо меня бояться, – прошептал Воргери.
Слова возымели эффект – Итер набралась храбрости поднять взгляд и посмотреть Воргери в глаза.
Ее – золотисто-карие, чудесные, мягкие, согретые вином и отблеском свечей. И его – серые, теплые отнюдь не от того же, а от желания, медленно пульсирующего в его теле.
Секунда прошла от мысли Итер помолиться кому-нибудь до поцелуя. Итер стало жарко. Настолько, что она обратилась к единственной силе, способной ей помочь.
Холодный шторм пронесся по всем его ощущениям. Стихийница. Ему в жены досталась стихийница. Создание, способное обращаться к первородной магии на уровне чувств и эмоций; одно из самых могущественных и неуправляемых во всех землях. И она здесь – в его объятьях пытается его заморозить.
Воргери поддаваться не собирался – он прижал ее ближе к себе. Итер расслабилась: остатки приворотного зелья вступили в игру всеми силами. Она приподнялась, цепляясь за плечи Воргери.
Он разорвал их первый поцелуй, чтобы найти глазами кровать, потому что земля под ногами находиться там долго не собиралась.
Итер знала, как все происходит, и что из этого должна сделать она. Но оказавшись между постелью и Воргери, она растерялась. А вот он чувствовал себя вполне комфортно. Медленно покрывая поцелуями каждый открытый сантиметр кожи Итер, снимать однако рубашку он не спешил; Воргери спускался ниже, следуя по одному ему известному маршруту. Вместе с выдохом из легких Итер вырвался стон, и Воргери принял это за сигнал к более активным действиям.
Он мог остановиться, закончить с ласками – но было слишком рано, Итер не достаточно расслабилась. Она сама должна была захотеть. Воргери пытался контролировать себя, но ее аромат, стоны и тихий шепот его имени этому не способствовали. Почувствовав поцелуи на бедрах, Итер резко отпрянула.
– Нет, остановись.
Она слетела с кровати и отошла на несколько шагов, сжавшись в комочек. Холодный воздух шипел на разгоряченной коже. Воргери поднял взгляд на свою жену.
– Все в порядке?
– Да, – закивала Итер.
Комнату заполнила тишина, позволив ей перевести дух.
– Тогда иди сюда, – тихо сказал Воргери.
Повторять нужды не было.
Бесшумно ступая босыми ногами по полу, Итер вернулась к кровати. Опершись коленями по обе стороны от бедер Воргери, Итер села и завела его руки за свою спину. Будучи сверху, она могла контролировать проникновение, что не добавляло Воргери терпения.
– Извини, – прошептал он, услышав писк боли.
Итер, не отрывая взгляда от его глаз, чуть улыбалась и медленно двигалась. Чертовски медленно танцуя бедрами, Итер видела, что это делает с Воргери. И ей это нравилось. Нравилось чувствовать его горячее дыхание на шее, ощущать, как пальцы его впиваются в ее бедра, пытаясь взять лидерство на себя, но замирают, отпускают. Итер не останавливалась. Едва приподнявшись за поцелуем, она прошептала:
– Ты сдерживаешься.
Да. Изо всех сил. Ее первая ночь должна остаться в памяти приятным и тянущим живот воспоминанием, не наполненным резкими порывами вырвавшегося желания.
– Не надо. Пожалуйста. – Ее голос заметно дрожал.
Возражать он и не думал.


Итер спала; грудь ее размеренно вздымалась, а тело было расслабленно.
Воргери смотрел на Итер. Он и прежде ее видел: на многочисленных балах, вечерах и ужинах. Он видел ее: в толпе танцующих, сидящей напротив за столом, возле ее отца на королевских приемах… Прежде неоднократно взгляд цеплялся за нее. Но по-настоящему он видел ее впервые. Стихийница, с превосходной ледяной защитой. Воргери аккуратно провел ладонью над ее кожей, ощущая колючие осколки льда. Тонкий лучик солнца, пробившись сквозь занавеси окон, пробежался по кровати. Воргери смотрел на Итер и улыбался.
Тяжелые удары обрушились на дверь покоев.
– Да чтоб вас в Тартар утащило! – выругался Воргери, спрыгивая с кровати.
Засов поднялся, и в комнату ввалилось несчетное количество людей, возглавляемых герцогом Кенвортом и повивальной бабкой. Итер, резко проснувшись и увидев с десяток любопытных морд, натянула одеяло до подбородка и вжалась в угол кровати. Воргери повел плечами от холода, и словив на себе парочку восхищенных женских взглядов, закрыл собой Итер.
– Нужно подтверждение, – промямлила повитуха наполовину беззубым ртом.
– А их присутствие обязательно? – взволнованно спросила Итер. Обнажаться перед таким количеством людей ей совершенно не хотелось. Итер было страшно. Воргери взял ситуацию в свои руки.
– Пошли все вон! – рявкнул он, выставляя за порог любопытных.
Дверь закрылась, и в комнате осталось четверо: Итер, бабка напротив нее, Воргери и герцог Кенворт.
– Давай, девочка, придвинься, не буду же я за тобой лезть.
Итер нервно облизала губы, но повиновалась. Почувствовав руку у себя между ног, она поморщилась, но не отпрянула.
– Да не ежься ты как монахиня, – грозно прошипела бабка. Вытащив руки из-под одеяла и избавив Итер от дискомфорта и стыда, повитуха радостно вскинула ладони к небу и провозгласила: – Брак был консумирован!
За дверью послышался одобрительный гул.
– Ваша Светлость, – герцог Кенворт вежливо склонил голову, – думаю, Вашей жене понравится Дивалор.
Он откланялся, а вместе с ним и повитуха.
– Это он так намекнул, что нам пора уезжать отсюда, – то ли спросил, то ли утвердил Воргери.
– Да. – Согласилась Итер.
– Он тебя не очень-то и жалует. Почему?
– Я его первенец. – Резко ответила Итер, подбирая юбки с пола.
Воргери не понял причину натянутых отношений между отцом и дочерью, но понял, что поднимать это на обсуждение не стоит.
– Помочь? – спросил он, увидев, как Итер путается в завязках корсета, тихо ругаясь на них.
– Нет.
– Значит, утром с тобой лучше не разговаривать, – тихо заключил Воргери. – Позову слуг.
Он подобрал рубашку и покинул комнату. Минуту спустя вошли три служанки и принялись приводить в порядок Итер и покои.
Может быть, она не хотела показаться столь грубой и резкой, но не смогла справиться. После ночи приворот окончательно выгорел, и теперь Итер грозила как минимум неделя скверных чувств, обостряющихся вблизи Воргери.


Провожали Итер скромно, быстро и без слез. Разве что только ее камеристка, Умбра, которой не разрешили ехать вместе с госпожой, рыдала на кухне еще со свадебного пира. Герцог Кенворт с сухим строгим лицом, соблюдая все правила вежливости, распрощался и тут же покинул внутренний двор, исчезнув среди каменных стен замка. Братья Итер, коротко обняв ее и пожелав счастливой жизни, проследовали за отцом. Герцогиня Ирри не проронила ни слова. Ее лицо, прежде мягкое и розовое, как у молодой девчушки, заострилось и приняло нездоровый серый цвет, который слился с серым платьем и серыми мокрыми от дождя камнями под ногами в одно сплошное серое пятно.
Итер подняла голову к знаменам дома Мастерел на башнях замка и поклонилась. Затем села в экипаж. Воргери последовал за ней, закрыл дверь, и отстучал кучеру. Тот вздернул поводья, и лошади тронулись с места. Легкой рысью, переходящей в галоп, в окружении нескольких грумов и стражи, они уносили Итер прочь от Криретона.
Утренний туман давно рассеялся.
Итер было плохо: последствия приворота заставляли тело содрогаться и выворачиваться наизнанку. Воргери не стал выпытывать причины гневного расположения духа Итер, а решил просто оставить ее наедине с собой – большую часть пути он провел в седле лошади сопровождения.
Единственным развлечением Итер, когда головная боль наконец отпускала ее, было рассматривание узоров варлузского бархата, которым был обшит потолок кареты, а также борта и подушки. На ощупь он был мягким и гладким, прикосновения с ним разрывать не хотелось. То падая в сон, то медленно выныривая из него, Итер видела одно и то же: строгий геральдический цветок с вензелями, непрерывно повторяющийся по всему полотну черной ткани. Пальцы повторяли этот узор несколько часов подряд.
Четыре цветка складывались в ромб; он, в свою очередь, вместе с тремя другими складывался в еще больший ромб. Геометрия нарастала тем сильнее, чем дольше Итер не моргала. Пространство между ними заполняла основная, чуть светлая материя, добротно принимающая каждый лучик заходящего солнца, падающего на нее.
К середине следующего дня пути Итер всей душой возненавидела этот узор.
Чтобы отвлечься от полей за окном, шатающейся кареты и крепнущего чувства того, что в Дивалоре ей будут не рады, Итер извлекла из складок нижних юбок книгу величиной с ладонь и толщиной с три пальца. Переплет из сыромятной кожи в нескольких местах потрескался и разошелся: издание было старым. Названия у книги не было. Да и как назвать рукописный сборник ядовитых растений и рецептов из них.
Настало время приниматься за следующую часть плана.
Итер нежно провела пальцами по обрезу и открыла на случайной странице.
«Эсворм. Куст высотой до колена с масляными темно-зелеными листьями. Толченые с мукой вызывают несварение, смешанные с ягодами коруса и настоянные три дня вызывают внутреннее кровотечение».
Нет. Действие его слишком стремительно, жертва умирает в течение дня.
Итер необходимо другое. Медленное. Накапливающееся в организме и постепенно отравляющее его. Чтобы не вызвать подозрений.
Она перевернула несколько страниц.
«Желтые ягоды фострита, препятствующие выведению мочи и вызывающие неутолимую жажду».
Нет. Не подходит.
«Акпарея. Под влиянием магии вспыхивает пламенными змеями, пожирающими жертву изнутри».
Снова слишком быстро.
«Пирукта. Вызывает помутнение рассудка, частичную потерю памяти, страхи и повышает внушаемость».
Итер листала страницы и отрицательно качала головой.
Визель. Нофатус. Редегор желтый. Гикохрорус.
Нет. Не подходит.
– Нет, – сердито прошипела Итер, захлопнув книгу.
Нужен был сильный яд, но не меняющий ни вкус ни запах ни еды ни напитка. И не заметный для целителя.
У Итер такого не было. Она с огорчением поняла, что для человека, выросшего на земле, где к растениям лучше не прикасаться, не найдя их в разделе книги «Безвредные», ее познания в ядах были ужасно малы.
Экипаж огибал озеро. Светлая и ровная гладь отражала лучи солнца, озаряя зелень на берегах огненными всполохами. Вечерело.
Дивалор возник на горизонте неожиданно. Выложенный из темного камня, три этажа в высоту, с круглой надвратной башней он не мог не вызвать восхищения. Дорога, по обочинам которой росли желтые ели, заканчивалась внутренним двором замка. Там экипаж и остановился; лакей открыл дверцу и помог спуститься.
– Добро пожаловать на Штормовой Предел, Ваша Светлость, – сказал стоявший напротив кто? Немолодой мужчина среднего роста, с сединой в волосах и бороде. Он несильно поклонился. – Меня зовут Хаберт. Я дворецкий.
Прежде, чем Итер успела что-нибудь сказать, Хаберт подпрыгнул на носочках, вытянулся в струну и торжественным тоном добавил:
–Добро пожаловать домой, Ваша Светлость.
Итер поблагодарила и улыбнулась. А потом поняла, что слова эти предназначались не ей, а Воргери, который только что спешился.
– Здравствуй, Хаберт, – поприветствовал он дворецкого.
Вся прислуга дома выстроилась в два ряда около входа. Итер хоть и привыкла к многочисленным взглядам, направленным на нее, все равно чувствовала себя неловко.
– Попрошу приветствовать герцогиню Итер, уроженку дома Мастерел. Мою жену. – Громко сказал Воргери.
Слуги присели в поклоне, в воздухе пахло напряжением.
– Не бойся, – прошептал Воргери, – они очень добрые люди.
Взяв ее под руку, он шагнул вперед.
– Кальдарт Роукин, – назвался высокий мужчина в красных одеждах, эффектно дополненных перевязью с мечом. – Капитан стражи Дивалора и лично Его Светлости.
Остальных Воргери представил сам.
Молодая девушка в конце женского ряда заметно нервничала, когда господа подошли к ней.
– Твоя новая камеристка, – сказал Воргери, – Ильми.
Девушка поклонилась и подняла голову.
– Я провожу Вас в Ваши покои Ваша Светлость, – протараторила она заикаясь.
Итер мягко улыбнулась и последовала за ней.
– Велите подать ужин? – спросил дворецкий, одним взглядом разгоняя слуг по местам.
– Да. – Отвечал Воргери. – Дорога была не из легких.
Ужин был подан в младшей столовой, вмещавшей в себя всего восемь приборов – старшая примыкала к танцевальной зале и вмещала до сотни, – и включал в себя запеченного под ягодным соусом кролика, несколько чудесных воздушных пирожных и фрукты с вином.
– Почему Штормовой Предел? – спросила Итер, решив нарушить молчание. Тошнота успокоилась, головная боль прошла – самочувствие улучшилось.
– Раз в несколько лет с гор спускаются штормы, пересекают реку и обрушиваются на Дивалор. Дальше него – в плодородные поля и на города – они никогда не уходят.
– И когда был последний шторм? – поинтересовалась Итер. Она чуть расслабилась, и свободно выдохнула; скрещенные лодыжки разошлись и вытянулись вперед.
– Больше пяти лет назад. Тогда пришлось вставлять окна, ремонтировать фасад и практически перестраивать половину гостевого крыла.
– Сильный был шторм, – заключила Итер.
– Да. Но не такой, как бывали прежде. Во времена моего деда, Фокхгарда Незерела, замок пострадал еще хуже. Он говорил, что тогда уцелели только кухня да винный погреб. – Воргери улыбнулся, вспоминая прошлое.
Беседа текла легко. Итер только изредка задавала вопросы, предоставив Воргери возможность рассказывать. Историю замка и его строительства, историю семьи, даже некоторые приключения слуг, которые не сходили с уст десятилетиями.
В конце концов, уже около полуночи, Воргери отправился в кабинет, чтобы заняться монетными книгами, и оставил Итер одну в новых покоях.
Тишина ворвалась в комнату, прошлась по занавескам, скользнула под кровать, обняла Итер за плечи, уткнулась в груду подарков в углу, чуть зашипела около двери и накрыла комнату пологом.


Пару дней спустя Итер закончила разбирать подарки, которые состояли в большинстве своем из метров ткани различного вида и сорта, картин, ваз и прочих украшений интерьера. Драгоценностей было немного: так как большая часть камней королевства добывалась в шахтах Кроссии, такой подарок мог бы сойти за неуважение.
Итер не спалось.
Часы отбили дважды и продолжили размеренный ход. В комнате было темно, лишь слабый свет полной луны проникал сквозь шторы, чуть подрагивающие от слабого ветра, и начинал преставление в театре теней. Итер накинула на плечи халат и бесшумно вышла в коридор. В канделябре потрескивали несколько свечей; аккуратно взяв за ножку, Итер подняла его повыше, чтобы осветить пространство вокруг себя. Напротив Итер, в нескольких шагах от нее, находились покои Воргери. Дверь была закрыта. Итер прислушалась – пусто. Она приложила руки к деревянному массиву, и тот подался вперед, открывая ей путь. В комнате никого не было. Вернувшись в коридор, Итер продолжила изучение.
На этом этаже было двенадцать комнат. Преимущественно пустых, едва заставленных мебелью, скрытой под белыми пыльными простынями, и ожидающих своих постояльцев. Очередная: некогда бывшая детская или комната для игр, судя по сажевым рисункам на стенах. Следующая дверь оказалась запертой, а замочная скважина то ли чем-то забита, то ли специально расплавлена – чтобы никто никогда не вошел. Недалеко от нее была вторая, запечатанная подобным образом. Что бы там не находилось – Воргери посчитал необходимым надежно это спрятать.
Блуждать среди комнат-призраков Итер не нравилось, и она спустилась на второй этаж.
Младшая столовая, в которой она уже побывала, через несколько метров коридоров упиралась в гостевое крыло. На следующую минуту ноги принесли Итер к библиотеке, на стенах которой в портретах предстал род Незерел в нескольких поколениях. Около окна, замыкая линию, висел портрет Воргери, написанный несколькими годами ранее. Рядом с ним расположился другой – имени под которым не было. Этот юноша являлся копией Воргери. Разве что волосы отличались: цвета меда, длиной едва доходили до ушей.
«Должно быть, его брат», решила Итер.
 Выше по древу – портрет родителей. Вместе они держали новорожденного на руках. Женщина в платье василькового цвета, сшитом из ткани, которая весело топорщилась складками на плечах, с нежностью смотрела на ребенка. Отец, стоящий рядом, радостно улыбался.
Несколькими метрами западнее, через пару стен, Олин – камердинер Воргери – помогал герцогу собирать бумаги, слоями покрывавшие стол.
– Герцогиня Итер прекрасна, – тихо произнес он. – Станет чудесной женой и хозяйкой, когда сменит нрав.
– Надеюсь. – Согласился Воргери.
– Через месяц-другой она привыкнет. – Олин сложил письма в стопку, перевязал и убрал в ящик стола. – Ваш брат был бы рад за вас. Что Вы наконец решились на женитьбу.
Перед глазами Воргери всплыл юноша с короткими волосами цвета меда. Он сидел на берегу озера и плавными движениями рук создавал на его поверхности водяных лебедей; теплая магия согревала его в прохладное осеннее утро. В тот день они смеялись, шутили и заключили пари: кто раньше найдет себе жену – тот и запустит этих водяных лебедей в небо. А следующим утром, едва туман растаял, пришел король. С указом о запрете использования магии. Месяц спустя герцог и герцогиня Незерел и их старший сын – Одтар – остались только в памяти Воргери, который избежал наказания только потому, что магия в его крови еще не обрела форму.
Совершив круг по библиотеке, Итер перешла к изучению книг. Некоторые названия привлекли ее внимание, и Итер решила вернуться к ним утром.
Напротив библиотеки устроилась средних размеров комната с камином, двумя книжными шкафами высотой с Итер, и тройкой кресел, чья светлая обивка контрастировала с малахитовой мозаикой стен. Это была комната для личных, неофициальных встреч, а увидев двойную толщину рам и проемов двери, Итер добавила: – И секретных.
Услышав голос Воргери из кабинета, который также расположился на этом этаже, Итер поспешно задула свечи и спряталась, вжавшись в стену.
Минутой спустя, когда шаги и голос миновали ее, Итер продолжила изучение.
На первом этаже был уже знакомый ей холл; парадная гостиная, где гости могли скоротать время за партией игры или чаем у камина; старшая столовая, соединенная через коридор с темно-синими, практически черными, портьерами с танцевальным залом. Он был меньше, чем в Криретоне, но по красоте не уступал. Арки окон обрамлял золоченый рельеф, и приглядевшись, Итер узнала в очертаниях морды животных, но детали уловить не смогла. А в следующий миг они и вовсе стали странными, даже немного пугающими, но все еще прекрасными конструкциями и формами. На потолке, вместо стеклянной мозаики, нашли пристанище сцены из мифов, легенд и сказаний.
Зал был пустым, холодным и от стен его отскакивал не только звук шагов Итер, но и гулкие удары ее сердца.
– Ваша Светлость…
Итер испугалась и повернулась лицом к источнику голоса. Им оказался капитан стражи Кальдарт.
– Что вы здесь делаете? – спросила Итер.
В этот момент один из засовов не выдержал, и окно распахнулось, впуская внутрь ком холодного воздуха, который со свистом заполнил все помещение. Кальдарт быстро закрыл окно.
– Сейчас глубокая ночь. Вам следует быть в постели.
Будучи хозяйкой Дивалора после замужества Итер могла находиться в любой части замка в любое время, но Кальдарт, видимо, имел другое мнение. Спорить она не хотела. Съежившись от холода, Итер согласно кивнула и вернулась в свои покои.


 «Не пришел», облегченно выдохнула Итер утром, в очередной раз смотря на холодную и пустую половину кровати. Итер боялась, что пустив Воргери в постель, она впустит его и в душу – а этого нельзя допускать ни в коем случае.
«Скажу, что не хотел будить», подумал в тот же момент Воргери, сидя на своей кровати.
Жизнь супругов в разных спальнях могла послужить хорошей причиной для развода. Но Воргери так давно не видел и не чувствовал человека, владеющего настоящей магией, а не тем подобием, что селится в магичках, позволяя им разве что варить паршивые привороты, что отпускать Итер не собирался. Хотя человеческая часть его чувствовала напряжение и недосказанность между ними, магическая же и вовсе натыкалась на колючую стену льда.
– Мне сообщили, что ночью ты не спала, – сказал Воргери за завтраком.
– Гуляла по замку. – Ответила Итер.
Воргери довольно хмыкнул, ожидая деталей, и принялся за еду.
– Танцевальный зал очень красив. Портреты в библиотеке тоже. – На щеках Воргери заходили желваки. – Некоторые из них без имен… Тот юноша очень похож на вас. Он ваш брат?
Невинное любопытство Итер задело старые раны. Воргери упрекнул себя в невнимательности: надо было позаботиться о том, чтобы у Итер не возникло вопросов.
– Да. – Коротко ответил Воргери, проглотив эмоции.
– Что произошло?
– Я не хочу об этом говорить. И попрошу впредь меня об этом не спрашивать.
Итер поджала губы и склонила голову. Она поняла, что своими вопросами открыла одну из тех закрытых дверей. В ее замке тоже были такие, но стража у них несла свой дозор лучше.
– Какие-нибудь книги вас заинтересовали? – сменил тему Воргери.
– Да. Я планирую вернуться к ним.
– Хорошо. – Заключил Воргери. – Мне надо в Килид – шахтенный город недалеко отсюда. Дела требуют моего присутствия. К завтрашнему утру вернусь.
Воргери отдал краткое наставление дворецкому и покинул Дивалор. Итер осталась в замке одна. Хоть и прошло уже больше недели с ее прибытия – она все равно чувствовала себя чужой. Слуги перешептывались, присматривались к ней. Сидя в библиотеке, Итер ощущала десятки этих взглядов, проникающих сквозь стены.
В этом замке она была чужой.
«Если я не могу приструнить слуг – как я справлюсь с войском?»
Она представляла себе это иначе. План разваливался на кусочки, грозя лишить смысла акт ее замужества. Итер закрыла книгу, забралась на диванчик поглубже, подобрав колени к груди, и обняла себя. Так же она делала и в детстве, когда мир вдруг становился слишком большим и грозил утопить ее, как океан топит бумажный кораблик.


Въехав на территорию замка, Воргери пустил коня рысью.
В тихом предрассветном часу стук копыт заставил стекла мелко дрожать. Начинался последний летний день, и в воздухе разносились ароматы отцветающих растений.
– Рад, что Вы вернулись так быстро, – сказал Хаберт, выходя навстречу.
Дворецкий выглядел сонным: он медленно моргал и едва покачивался на пятках.
– Все хорошо? – спросил у него Воргери.
– Да, Ваша Светлость. Бессонница только замучила. По утрам как пьяницы с Трактира Горы. Но это пройдет.
– Нет. – Опроверг Воргери. – Сегодня у тебя выходной. Брисса тебя заменит. Отоспись у лекаря.
– Но…
– Не смей. – Прервал его Воргери, передавая поводья лакею. А затем сменил тон на более мягкий: – Итер еще спит?
– Да. Она легла за пару часов до вашего возвращения.
– За пару часов? – изумился Воргери. – Что же она делала?
– Вышивала. И читала.
– Что именно?
– «Яды. Травы и растения, опасные для жизни». А также наследное право. – Ответил Хаберт.
Воргери улыбнулся. С одной стороны Итер явно чувствовала себя лучше, ее беспричинная раздражительность прошла, и она медленно обустраивалась, с другой – особого удовольствия от разговоров с ним она не испытывала.
– Хорошо, – заключил Воргери. – Хорошо. Передай конюху – пусть готовит Вораса. Ему пора познакомиться с хозяйкой. А ты, – Воргери по-родительски строго посмотрел на Хаберта, – чтоб не видел до следующего утра, иначе…
– Не увидите, Ваша Светлость, – уверил Хаберт, усердно кивая головой. – Буду спать у лекаря. Как Вы и велели.
– Хорошо.


– Госпожа! Просыпайтесь!
Ильми влетела в покои герцогини, и принялась открывать окна. Итер что-то недовольно пробурчала и натянула на себя одеяло.
– Его Светлость требует привести Вас в конюшни.
– Солнце хотя бы встало? – спросила Итер, высунув только кончик носа.
– Да, Ваша Светлость.
– Не сказал зачем?
Камеристка рассеянно пожала плечами. Итер страдальчески выдохнула, откинула одеяло, села и растерянно посмотрела на пол под ногами.
– Черт… – тихо выдохнула Итер, протирая глаза.
Надев поверх хлопкового платья кожаный ремень в три ладони шириной – чтобы удерживать завязки на спине – Итер спустилась из покоев. Хотя вид у нее был умытый и причесанный, в глазах читалось недовольство и желание закопать того, по чьему приказу ее разбудили.
На половине пути в еще сонную голову Итер пришло понимание этого приказа. Итер в предвкушении улыбнулась.
Воргери помнил, как обрадовалась Итер, когда он сказал о подарке на помолвку. Сейчас этот подарок недовольно фыркал, нетерпеливо скребя землю копытом, и пытался съесть воротник ливреи Тобина. Конюх тихо ругался и грозился пустить змею в стойло, если Ворас испортит новую одежду.
Итер появилась на горизонте вместе с лучами солнца, которые наконец перегнулись через крышу замка и дотянулись до конюшен. Воргери невольно залюбовался. Ворас, которому окончательно надоело топтаться на месте, заржал и встал на дыбы. Тобин сдержал его, почти повиснув на веревочном недоуздке.
– Доброе утро, – сказал Воргери.
– Рада, что вы так скоро вернулись, – произнесла Итер, и хотя речь ее была направлена к Воргери, сама она устремилась к коню.
– Это Ворас. – Представил коня Воргери. – И он твой.
Итер сдержанно улыбнулась, но в душе она хотела подпрыгнуть на месте, как маленькая девочка, подбежать к дарителю, обнять и поблагодарить. Но Итер смогла устоять на месте.
Ее конь. Ее собственный.
Скулы свело от улыбки.
Отец запрещал Итер даже приближаться к конюшням по одной ему известной причине. Итер считала, что это был страх. Боязнь того, что едва Итер окажется в седле – как тут же схватится за меч и поднимет восстание. Но в седло ее все же сажали – в случае крайней необходимости.
Ворас в очередной раз недовольно фыркнул. Видимо, он тоже не разделял радости раннего утреннего пробуждения.
– У него весьма скверный характер, как Тобин успел убедиться. – Сказал Воргери.
Конюх вручил поводья Итер и спешно отошел, поправляя воротник рубашки, который все же оказался пожеванным.
– Его надо познакомить с запахом владельца. Тогда он немного присмиреет. – Продолжал Воргери. – Будь он кобылой – в этом не было бы необходимости, ведь они не сбрасывают своих наездниц.
Ворас перестал фыркать, пока Итер мягко гладила его по морде. Серый в яблоках, стройный, высокий, с темно-серебристой гривой и темными глазами, он заставлял Итер замирать от восхищения.
– В нашем случае сгодиться запах из подмышек, – продолжал Воргери, – но в случае дам… – С легкой играющей улыбкой он недвусмысленно опустил взгляд на бедра Итер.
«Да он смеется надо мной». Губы сжались в тонкую линию, а взгляд был готов испепелить и загнать пепел в самые глубины Тартара.
Воргери ощутил слишком холодное для конца лета прикосновение воздуха.
Итер знала об обычае знакомства с запахом, но никогда не видела, как это происходит. И все же она подобрала край юбки. Услышав запах с пальцев около ноздрей, Ворас принюхался, фыркнул, дрогнул хвостом и чуть склонил голову, отчего один глаз его оказался напротив глаз Итер.
– Ворас, – прошептала она.
Внутри нее все дрожало. То ли от радостного восхищения, то ли от страха. То ли от всего вместе.
Ворас казалось успокоился. Воргери помог Итер забраться на спину коня, покрытую одним вальтрапом.
– К седлу он еще не привык.
Итер лишь раз сидела на лошади без седла. И было это в детстве, да и лошадью был осел. Итер нервничала. Ворас тоже: он прижал уши, напряженно прислушиваясь. Рука Воргери опустилась на лодыжку Итер.
– Сидишь?
– Да. – Кивнула она.
– Хорошо.
Воргери отошел. Итер склонилась к шее коня, провела рукой по гриве с одной стороны и что-то прошептала с другой. Ворас расслабился: уши выпрямились, и он чуть тряхнул головой. Итер причмокнула на коня, и он медленно тронулся.
Она видела землю с невозможной высоты, чувствовала движения мышц под собой и тщетно пыталась расслабить берда, которые до боли вжимались в бока Вораса… Ворас фыркнул и довольно тряхнул головой. От резкого движения Итер накрыла паника. Конь почувствовал страх и резко перешел в галоп. Пролетел сотню метров, а затем сбросил ее с себя. Тот час же успокоился, обошел Итер и принялся жевать подол ее платья.
– Вы подружитесь, – заключил Воргери, помогая Итер подняться. Она, несмотря на падение, источала радость.
Ворас, состроив невинную морду, подошел к Итер и уткнулся в спину. Итер выдохнула и улыбнулась. Столько счастья в Итер Воргери видел впервые. Тонкие, слабые волны тепла прошлись по колючей стене льда. Ему невероятно хотелось прикоснуться к Итер – взять за руку, обнять за плечи, за талию, почувствовать ее…
Слишком долго он был один в этом черном замке.
– Ваша Светлость, прошу меня извинить, – ворвался голос слуги, – прибыли камни с шахты Немикри для оценки.
– Сейчас подойду, – ответил Воргери.
Итер о чем-то разговаривала с конем, а Тобин выносил седло. Воргери не сдержал улыбки, и тут же пнул себя за проявленную слабость.
Эта девушка. Его жена. Итер.
Он не должен был брать ее в жены. Нет. Хозяин Штормового Предела, которого интересуют только его горы, должен был таким и оставаться. Но Воргери слишком хорошо знал герцога Кенворта. Слуги шептали о слишком многих вещах.
Он не мог ее там оставить.