Сказка о глупом павлине

Сказывают старики, при дворце  одного халифа был чудный сад, а в том саду  жил павлин, оперение которого было подобно зелёному шёлку, расшитому золотом.
Каждое утро властелин правоверных выходил в сад, чтобы покормить своего любимца. Он ставил перед павлином  блюдо с отборными зёрнами  и терпеливо ожидал, когда, насытившись, благородная птица изволит обратить внимание на своих сродниц и раскроет веером великолепный хвост.
«Должно быть, я очень важная птица, - воображал о себе павлин. – Я тешу взор повелителя своей красотой, а значит, достоин особых почестей и восхвалений».
Однажды павлин неспешно прогуливался у фонтана и увидал любимую наложницу халифа. Наложница была  юна, бела лицом и стыдлива.
«Вот прелестное создание Аллаха, чьи глаза достойны созерцать мою красоту», - подумал павлин и распустил перед ней хвост, который раскрылся подобно драгоценному вееру. Но юная наложница  осталась грустна, будто и вовсе не приметила любимца своего господина. Тогда уязвлённый павлин подумал: «Должна быть причина тому, отчего красавица не любуется моим оперением.  Спрошу-ка я у этой прелестницы о её печали».
- О дивная госпожа! – воскликнул павлин. – Великую милость явил нам всемогущий Аллах: в веселии и достатке проводим мы свои дни, не зная забот о  пропитании и не ведая болезней; от злых людей, от войн и прочих горестей мира хранят нас стены дворца. Отчего же слёзы застилают твои очи? Какая беда с тобой приключилась?
- Беда моя такова, что все мирские печали – ничто в сравнении с ней.
- Всемогущий Аллах! Неужели наш повелитель охладел к твоей красоте?!
- О нет! Его страсть ко мне сильна и возвышенна, но не о ней я думаю напролёт дни и ночи.
- Тогда о чём твои горькие мысли?
- О милой родине, где остались почтенные родители, братья и сёстры. Никогда не увижу я заливных лугов, могучих лесов и бедной деревеньки. Никогда уж не разбудит меня на заре пастушеский рожок, и не услышать мне трелей соловья!
-  О Аллах! Что я слышу?! В роскошном гареме, где покои устланы диковинными коврами, а столы ломятся от  золотых приборов,  ты тоскуешь о бедном родительском доме, о грубых печных горшках! Неужели шелковые одеяния хуже суконной рубахи, а пастушеский рожок  милее зурны?  Или ты гнушаешься любовью нашего господина, который повелевает половиной мира?
- Мне приятны милости молодого халифа, но разве заменит его благосклонность сладкие сердцу воспоминания? Ах, если бы под окнами  моей  темницы пел соловей - тот, что поёт на моей родине по ночам в берёзовой роще - я бы нашла в его стенаниях  утешение! - ответила наложница и слёзы вновь хлынули из её глаз.
«Эта женщина глупа, как и положено женщинам, - обиженно подумал павлин и отправился прочь. – Она совсем не ценит любовь господина и то счастье, которое выпало на её долю. Не удивительно, что она не сумела оценить по достоинству и мою красоту. Как смеет эта дерзкая простолюдинка в моём присутствии грустить о  соловье? Разве не я - самое диковинное украшение сада?».
Вскоре павлин увидал придворного поэта.
«Этот сумеет разглядеть во мне достоинства, которые не оценила женщина».
- Приветствую тебя, почтенный муж! – воскликнул павлин. – Какими возвышенными мыслями занят твой ум?
- О благородная птица! Ты хочешь знать, о чём я думаю в тиши сада? Так знай - сердце нашего властелина переполнено любовью и сладкой нежностью к юной наложнице. Ярче ослепительных звёзд кажутся повелителю её очи. Стан красавицы тоньше ивы, а голос невинней дыханья фиалки! Вот о чём хочет повелитель поведать своей возлюбленной, чтобы великой любовью исцелить её тоску. О его любви к прекрасной наложнице повелел молодой халиф сложить  стихи, которые завораживали бы душу так же, как  пение влюблённого соловья.
- Да поможет тебе Всевышний! – ответил уязвлённый павлин и про себя подумал: «Преглупый человек! Отчего он не подскажет повелителю, что страдать от любви к неразумной женщине оскорбительно для государя?  Наш господин сродни мне красивыми одеяниями. Он величественен и статен, как я. Но у невежественной простолюдинки каменное сердце, а придворный поэт находит страсть господина к этой гордячке достойной своего пера! Как неразумны люди!».
Так размышлял павлин, устраиваясь на ночь на ветви старого дерева.
Впрочем, спать ему пришлось недолго. По воле Того, перед кем всё ничтожно, той же ночью дворцовый сад изволил  почтить своим присутствием соловей. Луна светила изо всех сил. Казалось, вся природа – и деревья, и ночные цветы и травы, и птицы – внимали великолепному пению. И халиф, и юная наложница, и все придворные с замиранием сердца слушали соловья.
Окончив пение, соловей вспорхнул с ветки и улетел.
«И это – птаха, о которой тоскует  наложница повелителя? – возмутился павлин. – Этот серый невзрачный комочек вызывает священный трепет в сердце поэта? Но почему? Разве его оперение переливается на солнце подобно драгоценному шёлку? И может  ли соловей распустить хвост так, чтобы закрыть им половину неба? Бесспорно, поёт эта птица недурно, но разве сравнится она со мной? Сразу видно, что маленький попрыгун никогда не бывал при дворе – он никакого понятия не имеет о важной, степенной походке. Решительно не пойму, чем соловей лучше меня!».
Утром самовлюблённый павлин ожидал, когда повелитель в сопровождении свиты вынесет ему на подносе отборных зёрен, но вместо повелителя к нему вышла служанка.
- Отчего не повелитель правоверных, а ты, презренная женщина, вышла пожелать мне счастливого утра? – спросил удивлённый павлин. – Где наш господин? Здоров ли он?
- Наш повелитель – да продлит Всевышний его дни! – здоров, но пребывает в глубокой печали. Голос ночного соловья возбудил в нём думы о бренности красоты, любви и бытия.
- Печально, что утро молодого повелителя было омрачено думами, присущими седовласым старцам! Как жаль, что дворцовая стража не прогнала соловья прочь! Но скажи, отчего я не  вижу придворных? Где прославленный поэт, и здорова ли  юная наложница нашего господина?
- Знай, благородная птица: услышав пение соловья, придворный поэт необычайно воодушевился. Его посетило небывалое вдохновение и за одну ночь он написал такие стихи о любви, какие не сочинял до него ни один поэт! А юная наложница грустила в своих покоях до утра, ибо пение соловья исторгло их её очей слёзы восхищения.
- Похоже, в этом дворце все посходили с ума! Пение соловья принесло нам одни сердечные расстройства: повелителю оно навеяло безрадостные думы, поэту – горячность и возбуждение, наложнице – новую грусть, но  все отчего-то восхищаются соловьём. Глупые люди! Отчего они не могут жить без сердечных волнений, наслаждаясь красотой и приятностью окружающих? Вот я, к примеру, не имею тяжких мыслей и умею радоваться прекрасной погоде, цветам,  и прочими прелестям, которые даровал Создатель для беззаботной жизни. Прожить до скончания века в довольстве, радости и сытости – разве не это высшее благо?
Служанка усмехнулась таким речам и удалилась, а гордый павлин продолжал негодовать:
- О Вседержитель, как неблагодарны люди, которых Ты создал с любовью по своему подобию! Ты сотворил  небо, рассыпав по нему светила, чтобы люди услаждали ими презренные взоры! Ты создал землю, из которой произрастают деревья и травы, ты украсил её цветами, чтобы люди забыли о горестях, вдыхая цветочный аромат! Но эти неблагодарные двуногие твари не желают жить праздно и счастливо. Им для чего-то нужны томления сердца, любовные воздыхания и печали! Рассуди, Господи, разве не глупо обливаться слезами и марать виршами бумагу вместо того, чтобы спокойно спать и видеть блаженные сны? Воистину глупец придворный поэт, вдохновившийся  пением соловья! Прискорбно думать о том, что и наш повелитель  лишён трезвого ума: горькие думы о конечности бытия для него важнее, нежели размышления о приятном - о богатстве, изысканных яствах и юных жёнах! А ведь так короток век, отпущенный человеку для наслаждений! Отчего же халиф не желает растратить лучшие годы  на всевозможные услады? Ах, люди, люди!.. Как вы ничтожны и жалки, как глупы, хотя и задуманы по образу и подобию Творца! Что думаешь ты о людях, Владыка земли и небес?!
И был голос Милостивого ко всем на свете:
- С тех пор, как сотворил Я первого мужа и первую женщину, воистину снедает Меня уныние! Скорблю Я о тех, кто не ведает скорби о своём ничтожестве. Горько тоскую о тех, кому чужда тоска о разумном и прекрасном. Но более всего печалюсь о безумцах, которые порочат Мой образ досужими вымыслами, ибо далеки они от Меня и не будет им прощения в день Суда!
И услышав голос небес, павлин ещё больше возгордился и молвил:
- Достойный хвалы услышал меня и явил Свою милость – разделил мои думы и осудил людей! Не мудрецов, не поэтов, не самого повелителя правоверных удостоил приятной беседой всемогущий Аллах. Воистину, я важная и благородная птица, которая достойна почестей и восхвалений!

Да не уподобимся мы тем, кто, тщеславясь красотой и милостями Аллаха, с презрением глядят на тех, кому для спасения уготованы тяжкие испытания и печали!