Дневник Анны Болейн

Я посвещаю это произведения своей лучшей подруге,и по совместительсву сооавтору этого романа.
Глава первая
Еще одна из сестер Болейн

Генрих сжимал в объятиях очередную покладистую фрейлину, скрашивавшую в этот вечер досуг своего усталого от государственных забот короля. Генрих Восьмой в то время был молодым и довольно привлекательным мужчиной, еще не расплылся, а власть и слава окружали его поистине божественным ореолом. Он был женат на благочестивой и добродетельной Екатерине Арагонской. Конечно, любовь Генриха к жене, которая была старше его на пять лет, давно сменилась уважением и привычкой, но, возможно, их брак и не распался бы, подари она ему наследника. Но, увы, сколько бы не молилась Екатерина Богородице и всем святым о ниспослании им сына, ее молитвы так и не были услышаны. Впрочем, нет, мальчик у них рождался, но, увы, малютка-принц заболел и, прожив всего два месяца, умер... Спустя время Екатерина родила Генриху и еще одного ребенка - здоровенького, крепенького, но у него был один очень весомый недостаток - это была девочка... Новые попытки подарить своему супругу-королю наследника и выкидыши, выкидыши... Она рано постарела. После нескольких выкидышей и неудачных родов она пополнела, а цвет лица желтизной стал напоминать пергамент. А он, Генрих, молодой и полный огня и жизни, страстный мужчина. Ему нужна новая королева - молодая, прекрасная и здоровая, а главное, Та, которая родит ему наследника.

В это самое время, в далекой Франции, молодая брюнетка лет двадцати, леди Анна Болейн рассматривала украшения и украдкой посматривала на свою троюродную сестру Джейн Сеймур.
Анна посмотрела на Джейн и проговорила: — Что, завидуешь?
На лице молодой брюнетки появилась злая усмешка.
- Нет, я радуюсь за вас, Анна. - ответила ее родственница.
Джейн Сеймур - красавица-блондинка с нежной кожей и одухотворенным лицом, которое украшали и освещали светло-голубые глаза, была полной противоположностью Анны - и внешне, и по внутреннему содержанию. Анна была худощавой, нервной, смуглой брюнеткой с колдовскими черными глазами. Она была не такой уж и красавицей, и у нее имелся дефект - шесть пальцев на руке. Анна Болейн - амбициозная, яркая, склонная к интриганству, злопамятная и недобрая особа. Джейн Сеймур - тихая, скромная девушка, которую многие недооценивали. Анна считала ее наивной овечкой, находила, что в ней не хватает яркости и энергии, которых ей, Анне, не занимать, а значит, она для нее не соперница.
- Что ты знаешь про этого Генриха VIII? - спросила Анна с легкой улыбкой. Девушка для себя уже решила, что завоюет этого английского пижона, но только во благо великой Франции.
"Вот же простушка, даже и позавидовать не может." - думала она, глядя на Джейн.
- Насколько я знаю, - спокойно ответила Джейн, - это великий воин, великий король, который сейчас опечален тем, что у него нет наследника, а посему будущее его страны волнует его.
Анна посмотрела на свою сестру и пошла к выходу из замка. Девушка попыталась выйти, но ее остановила стража ее отца.
- Пошли вон! - проговорила девушка.
- Миледи, ваш отец желает поговорить с вами!
- Отец всегда набирает таких тупых охранников? - проговорила Анна.
Один из стражников достал меч из ножен и выразился пророчески: - Голову бы тебе срубить, тварью выросла.
- Что?! - заорала Анна.
 Эмм... - опомнился стражник. - Да я говорю, что Бог послал вашему отцу чудесную дочь!
Анна что-то буркнула в ответ и вошла в покои своего отца Томаса, где уже находилась ее старшая сестра Мария. Мария, как и она, в свое время грела постель французского короля Франциска Первого, пока не надоела ему. Марию, как и Анну, отличал весьма легкий нрав, но она была далеко не столь интересна.
- Дочери мои! - начал достойный отец этого семейства. - Для нашей семьи представляется удивительная возможность получить несметные богатства и влияние на самого короля Англии, влияние, которое мы, естественно, используем на благо Франции. Как вы, наверное, уже знаете, семейная жизнь короля не ладится, жена не родила ему наследника. Этим можно воспользоваться. Что для этого нужно? Иметь прелестное личико и лоно, другими словами - быть женщиной. Во Франции вы многим дамским хитростям были обучены лет с четырнадцати, так используйте же все, чему научились. Анна! Мария! Вперед! Одна из вас должна стать королевой!
Сестры обменялись многозначительным взглядом.

Король Англии Генрих Восьмой проводил переговоры с французским королем Франциском Первом о заключении мира между их странами и о браке между маленькой принцессой Марией - единственным выжившим ребенком английского короля и его супруги и столь же юным французским дофином. Франциск имел много общего с Генрихом - красавец, дамский угодник, король-рыцарь, так что, будь Их Величества обычными молодыми людьми, они могли бы стать друзьями, а так оставались скрытыми врагами-соперниками. На устах у всех присутствовавших были нарисованы улыбки, на деле же почти у каждого на душе, а в особенности, у короля Англии и его приближенных, скребли кошки. Сердце Генриха преисполнилось печали и зависти к французскому государю. Французский двор во всем опережал английский: тут были собраны самые льстивые царедворцы, самые талантливые художники (в их числе и сам гениальный Леонардо да Винчи, приглашенный "королем-рыцарем" во Францию), поэты, музыканты. Когда два силача - француз и англичанин - стали бороться, чтобы потешить своих государей, француз положил англичанина на лопатки.
- Видите, Генрих, - сказал ему Франциск, смеясь, - у нас и силачи куда мощнее и ловчее ваших.
Генрих грозно нахмурил брови.
- А еще... - продолжал издеваться Франциск. - У нас во Франции самые красивые дамы. Вот, к примеру, взгляните на тех двоих!
- Но это же англичанки! - злорадным голосом ответил Генрих. - Это сестры Болейн.
- Верно. - ответил французский король. - Но, поскольку, они давно находятся при моем дворе, и на одной из этих кобылиц, Марии, я регулярно езжу, да и вторую, Анну, не обделяю своим вниманием, то они давным-давно "офранцужены".
Генрих засмотрелся на обеих девушек: Мария была откровенно привлекательнее и, судя по всему, покладистее Анны, но в Анне чувствовались обаяние и шарм, а еще какая-то загадка. По крайней мере, так ему казалось. Но после трудных переговоров ему нужно будет расслабиться, а не разгадывать загадки. Поэтому сейчас Мария была для него предпочтительнее.
Он подозвал слугу и указал ему на старшую из сестер Болейн.
Генрих тогда не обратил внимание на стоявшую позади сестер далекую их родственницу, Джейн Сеймур, скромную фиалку.
Вечером, уединившись с Марией, король сказал ей: - Миледи, покажите мне, чему вы научились во Франции.
Девушка подняла на него глаза: - Вы позволите, ваше величество?
- Я прошу. - ответил Генрих.
Девушка спустила его брюки, взяла в ротик королевский скипетр и принялась вытворять с ним такое, что Генрих разразился сладостными стонами.По возвращении в прекрасную Англию, Генриха Тюдора встретили обычные королевские будни: заговоры охочих до его трона родственников, казни, забавы и турниры. Приближался Новый год, и одна из "осчастливленных" им дам решила подарить ему к празднику ребенка, причем мальчика. Генрих был преисполнен радости. Он получил доказательство того, что может стать отцом прекрасного сына-наследника. Значит, дело был не в нем, а в его жене...

Государственные мужи - мудрец кардинал Уолси и мечтатель Томас Мор - увидели зыбкость заключенного с Францией мира и принялись искать альтернативу. Таковую Уолси видел в союзе с Империей Габсбургов. Вместе они сокрушат Францию, и Генрих станет именоваться королем английским и французским, подобно его предкам.
Молодого и жаждущего славы короля перспектива войны с унизившей его Францией только радовала.

Вместе с Генрихом на свою историческую Родину возвратилось и семейство Болейн. Мария еще некоторое время ублажала своего короля, но вскоре эта глупая корова прискучила ему. Отца семейства Болейн такой поворот, естественно, не обрадовал, и он решил поговорить со своей младшей дочерью.
- Анна! - сказал он ей. - Благодаря тому, что Мария делила постель с королем, для нас были открыты все двери, но твоя глупая сестра не смогла удержать его. Теперь вся надежда на тебя, не оплошай!
Анна пожала плечами: - А где уверенность, что я смогу удержать его? Насколько я поняла, все его пассии надолго не задерживаются.
- А ты подумай, как удержать его, ведь, в отличии от твоей сестры, у тебя, помимо грудей и лона, есть еще и мозги! Вот и пошевели ими! Постарайся заинтересовать короля, оденься в шелка-бархаты, напусти на себя таинственный вид, как ты умеешь... и дело сделано. Думаю, не мне тебя учить.
- Ты прав, папочка. - усмехнулась Анна.

Глава Вторая.
Французские курочки. Молитва кардинала

Глава имеет небольшую параллель с Оменом-3 и "Великим инквизитором" Ф.Достоевского.

Генрих писал письмо племяннику своей жены и своему новому союзнику - императору Карлу, когда в его кабинет вошла Мария Болейн.
- Что вам нужно, миледи? - резко спросил Генрих. - Мне сейчас не до ваших глупостей.
- Ах, Ваше Величество! - всплакнула Мария. - Прошу, не делайте меня несчастной! Я люблю вас!
Отвернувшись от письма, молодой король снисходительным взглядом посмотрел на старшую из сестер Болейн: - Что вам нужно?
- Мне нужны вы, сир. - с этими словами девушка скинула с себя одежды и предстала перед королем в костюме Евы.
Любой другой мужчина на его месте был бы просто рад увидеть перед собой обнаженную красавицу из родовитого семейства.
Но Генрих Восьмой лишь повел бровью и проговорил: - И это все? Коровушка хочет в королевы?
- Ваше Величество, не отвергайте меня! - Мария встала перед ним на колени, и ее нежные ручки потянулись к его штанам.
Неожиданно рука короля "обожгла" щеку этой ноющей особы. Брюнет дал ей пощечину.
- Отойди от меня, шлюха. - проговорил Генрих, ибо он узнал об истинных целях этой особы.
- Сир! - захныкала она. Болейн-старшая поползла за ним на коленях, целуя его руки. Вид у нее был жалкий, как у побитой собачонки.
Мужчина лишь закричал: - Эй, стража! Выведите эту французскую суку из моих покоев. Стражники грубо взяли девушку за руки и вытолкали ее из покоев короля в чем мать родила.
Стражники грубо хватали своими волосатыми мускулистыми руками нежные груди девушки. Их заскорузлые пальцы, словно черви заползали в ее лоно.
К ужасу и позору Марии, как раз мимо проходила ее младшая сестра Анна. Увидев эту сцену она звонко расхохоталась.
- Сестрица, так вот, как вы развлекаетесь в свободное время! - пропела она.
- Заткнись! - взвизгнула Мария, но тут один из стражников заткнул рот ей самой с помощью своего члена.
Мария уже просто поддалась инстинкту легкого поведения и начала двигать головой, принося стражнику удовольствие. Она смотрела на Анну со злостью.
Анна хихикала, глядя на это зрелище. Ей неожиданно пришло в голову, что у нее долго, то есть вот уже целую неделю, не было мужчины. Да, свою невинность Анна утратила в очень нежном возрасте, но ей можно было не опасаться гнева и разочарования короля, ведь она недавно обращалась к знахарке, изловчившейся ушивать девственную плеву. Анна улыбнулась: помимо святилища Венеры, у нее имеется еще и святилище Содома... не поразвлечься ли ей сейчас, тем более она всегда любила брутальных мужиков?
Молодой стражник без спроса грубо прижал младшую сестру Марии Болейн к стенке, проговорив: - У вас во Франции у всех такие огромные попки? Или только у курочек вроде вас?
Анна хихикнула: - Эй, я же полуанглийская, полуирландская курочка, просто долго жила во Франции! Так хочешь опробовать мою попку?
- Да с удовольствием, курочка!
- Тогда моя задница к вашим услугам, сэр! - Анна Болейн принялась ерзать, шевелить попкой, все теснее прижимаясь к его затвердевшему копью. Стражник отымел свою будущую королеву так, что ей пришлось прикусить себе руку, чтобы не огласить воплями всю площадь. Остальные стражники тоже начали плотоядно поглядывать на нее. Все закончилось оргией с участием обеих сестер.

На следующий день Анна Болейн, как ни в чем не бывало, принимала участие в дворцовом спектакле. На ней было белое платье, благодаря которому она выглядела воплощенной невинностью. Лицо молодой леди было скрыто полумаской. Генрих засмотрелся на это очаровательное создание и решил пригласить прекрасную незнакомку на танец.
- Ваши прекрасные глаза мне как-будто знакомы. - сказал он ей. - Но, увы, на вас одета маска, и я не могу узнать вас. Кто же вы?
- Анна Болейн к вашим услугам, сир. - ответила онаГенрих смотрел на сестру той, которую он грубо выгнал из своих покоев.
- А ты случайно не сестра французской шлюшки Марии Болейн? - проговорил молодой король. Он мог говорить, как хотел.
Личико Анны вспыхнуло под маской, и она стыдливо потупила глазки.
- Ваше Величество, - проговорила она, - прошу вас, не говорите при мне об этой блуднице. Она мне больше не сестра. В отличии от нее, я намерена хранить девственность до брака. Прошу вас, сир, не верьте молве!
- Девственность до брака, говоришь? - усмехнулся король. - Я могу проверить это.
- Нет, Ваше Величество, я уступлю только своему мужу. - ответила девушка с видом оскорбленной невинности и упорхнула от него, словно бабочка-капустница.
Король долго смотрел ей вслед. Может и впрямь честная девица, а король Франциск просто похвалялся, называя обеих сестер своими кобылицами?
Генрих не смог забыть эту красивую молодую девушку. Он всю ночь думал об Анне. Иногда судьба улыбалась Марии, и она делила ложе с королем. Это было причиной ссор между сестрами, впрочем Анна не считала Марию серьезной соперницей.

Парк возле Бликлинг-холла, усадебного дома, в котором родилась Анна. Девушка нежится на травке, а с ней любезничает молодой поэт Уайт.
Уайт водил ладонью по упругой груди Анны.
- Ваши глаза похожи на черные солнца, ваш прекрасный взгляд сжигает меня!
Анна зевнула: - Ах, оставьте ваши скучные комплименты, они мне уже приелись.
- Ради такой леди я готов и родную Англию предать. - проговорил поэт. - Как ваши отношения с королем?
- Король? - пожала смуглыми плечиками Болейн. - Обычный английский мужлан, которому до французского короля-рыцаря далеко, как до звезды небесной. Судя по тому, как он раздевал меня глазами, он уже мой.
- Генрих Тюдор не так прост, как вы думаете.
Молодой поэт наклонился и стянул лямку платья вниз. Когда обножилась одна из грудей брюнетки, поэт взял губами торчащие сосочки девушки и нежно стал полизывать их.
Анна слегка застонала от его ласки. Она очень скучала по изысканным ласкам Франциска Первого, но за неимением лучшего, приходится довольствоваться тем, что под рукой.
- Разве? - улыбнулась она. - По-моему, прост, как слон. Да его и разнесет как слона, когда он станет постарше.
- Если бы он это слышал, ваша красивая головка была бы уже на пике или на эшафоте под топором палача. - проговорил поэт. - Вам лучше помалкивать.
- Это тебе лучше помалкивать, если не хочешь меня потерять. - ответила Анна.
Парочка не знала, что за ними следит шпион кардинала Уолси.
Когда агент доложил ему об увиденном и услышанном, Уолси проговорил: - Я должен был догадаться. Король Франции как-то быстро узнал о союзе нашего государя с императором Карлом против него. Но эта французская кобылка меня интересует. Я думаю, ей нужен опытный наездник, вроде меня. Пригласите ее ко мне.

Анна Болейн узнала о том, что ею заинтересовался кардинал Томас Уолси.
"Что ему нужно?" - подумала брюнетка.
Девушка пришла в покои кардинала поздним вечером.
- Вы пригласили меня на вечерний ужин просто так? - спросила она с очаровательной улыбкой на тонких устах.
Кардинал вернул ей улыбку. Это был уже немолодой, полноватый, но все еще интересный мужчина с умными голубыми глазами, в которых иногда вспыхивали озорные искорки, чувственными губами и холеными белыми руками. Ему очень шло его кардинальское облачение. Томас Уолси, сын мясника, сделал головокружительную карьеру и теперь был вторым человеком в Англии после короля.- Значит, вы не догадываетесь, для чего вы здесь, миледи? - спросил он.
- Нет. - сказала Анна. Голос ее был уверенным, но, на самом деле, ей уже было чуть тревожно. Ничего, кардинал тоже мужчина, а значит, на него ее чары тоже действуют.
Кардинал поведал ей все подробности ее тайных встреч и показал компроментирующую ее переписку с французской стороной, но успокоил ее словами: - Я могу уберечь вас от эшафота, если будете послушной девочкой.
По его омерзительной улыбке Анна Болейн поняла, что от нее требуется. Она встала перед ним на колени, извлекла из-под епископских одежд его все еще красивый член и принялась ласкать его руками и ртом, пока не привела в боевую готовность. Тогда кардинал принялся грубо срывать с нее одежду, затем повалил ее на постель лицом вниз и грубо, без всякой подготовки, принялся содомировать ее.
- Ваше преосвященство, помилосердствуйте, мне больно! - взмолилась она.
В ответ он вонзил ногти в ее нежную кожу: - Дитя мое, если ты читала Библию и Жития святых, то должна знать, что истинная красота - это боль и любовь - это тоже боль. Когда-то я был искренне верующим, благочестивым глупцом. Тогда я поборол все свои грехи, кроме одного - похоти. Я истязал себя день и ночь, пытаясь ее преодолеть, но не смог. В то время, по своей глупости, я считал это постыдным, но теперь нет.
"Уж не сумасшедший ли это?" - с ужасом подумала Анна, испугавшись, что может не выйти из кардинальских покоев живой. Но вскоре она начала получать удовольствие от происходящего с нею и мысленно пожалела, что он не моложе лет, хотя б на 30...
После того, как они отдохнули, он предложил ей поужинать. Она согласилась, не подозревая о том, что он имеет ввиду.
Его преосвященство восседал за пиршественным столом, в то время, как она в чем мать родила, в собачьем ошейнике и на поводке, стояла на четвереньках и ждала, пока он бросит ей свои объедки. Рядом с ней находился его ротвейлер - огромная, черная зверюга, которой Анна очень боялась. У собаки, в отличии от нее, имелась мыска.
Внезапно пес подошел к ней сзади и принялся странно обнюхивать ее.
- Нет! Нет! - завизжала девушка, но ротвейлер уже взобрался на нее.
Кардинал радостно рассмеялся и захлопал в пухлые, словно оладьи ладоши: - Муахаха! Робин нашел себе сучку! Обожаю эту породу, она древняя, как сам грех.
- Вы - сам Сатана! - возмущенно вскричала девушка, в то время, как пес продолжал делать свое черное дело.
- Быть может. - ответил его преосвященство с улыбкой.
К стыду Анны, кардинал приказал своему художнику запечатлеть ее в таком виде, сказав, что теперь этот ее портрет вместе с портретами других дам, украсит его опочивальню.
Наконец, после всех унижений, Анна Болейн покинула это "святое" место, мысленно поклявшись отомстить этому старому развратнику, когда станет королевой.

После отдыха с прекрасной леди кардинал Томас Уолси вновь занимался делами во благо Отечества. Рядом с ним находился и его тезка - Томас Мор.
Его преосвященство только что получил донесение о том, что новым папой римским стал неугодный ему кардинал Орсини, и он обсуждал эту новость с Мором.
- С таким Папой католическая церковь вновь погрязнет в коррупции. - огорчено сказал Томас Мор. - Вот, если бы Папой стали вы, то быстро навели бы порядок.
Уолси с плохо скрытой ласковой насмешкой взглянул на этого наивного мечтателя.
- Томас, - сказал он, - вы слишком высокого мнения обо мне. Впрочем, вы, наверное, слишком высокого мнения обо всем человечестве...
Томас Мор непонимающе взглянул на него.
Эх, Томас... Что с тебя возьмешь? - подумал Уолси. - Сейчас вернешься в свое семейное гнездышко к верной женушке и ребятишкам и будешь писать свою "Утопию" о построении рая на земле. А я..."

Покончив с делами, благочестивый кардинал решил поехать для умерщвления плоти в один опекаемый им женский монастырь. Но сначала он вознесет молитву Господу.
Кардинал Уолси вошел в свою богатую часовню, посредине которой стояла большая статуя Христа.
Кардинал поднял руки кверху и возопил: - Назарянин, шарлатан! Если Ты существуешь, то услышь мои слова. Когда-то я был таким же утопистом, как этот Томас Мор. Я верил в человечество и верил в Тебя. Я чтил Твои заповеди и плакал над Твоими крестными страданиями. Но потом я прозрел. Знаешь, что бы я сказал тебе, явись ты сейчас мешать мне? Слушай же: я не с Тобой, а с НИМ, вот моя тайна! Вся католическая церковь давно уже не с Тобою, а с НИМ. Мы взяли от Сатаны то, что Ты с негодованием отверг, тот последний дар, который он предлагал Тебе, показав Тебе все царства земные: мы взяли от него Рим и меч кесаря и объявили себя царями земными, царями едиными, хотя и доныне не успели еще привести наше дело к полному окончанию. Тот глупый фанатик Лютер не зря назвал папу римского Антихристом, а Рим Вавилонской блудницей. И однажды Папой стану я. О, дело это до сих пор лишь в начале, но оно началось. Долго еще ждать завершения его, но я дождусь и буду кесарем и тогда уже помыслю о всемирном счастии людей, о той самой Утопии, которой грезит Томас Мор. А между тем Ты бы мог еще и тогда взять меч кесаря. Зачем Ты отверг этот последний дар, которым "искушал" тебя Сатана? Приняв этот третий совет могучего духа, Ты восполнил бы все, чего ищет человек на земле, то есть: пред кем преклониться, кому вручить совесть и каким образом соединиться наконец всем в бесспорный общий и согласный муравейник, ибо потребность всемирного соединения есть третье и последнее мучение людей. Всегда человечество в целом своем стремилось устроиться непременно всемирно. Много было великих народов с великою историей, но чем выше были эти народы, тем были и несчастнее, ибо сильнее других сознавали потребность всемирности соединения людей. Великие завоеватели, Тимуры и Чингиз-ханы, пролетели как вихрь по земле, стремясь завоевать вселенную, но и те, хотя и бессознательно, выразили ту же самую великую потребность человечества ко всемирному и всеобщему единению. Приняв мир и порфиру кесаря, основал бы всемирное царство и дал всемирный покой. Ибо кому же владеть людьми как не тем, которые владеют их совестью и в чьих руках хлебы их. Однажды я и возьму тот самый меч кесаря. Тогда-то и приползет ко мне зверь, и будет лизать ноги мои, и обрызжет их кровавыми слезами из глаз своих. И я сяду на зверя и воздвигну чашу, и на ней будет написано: "Тайна!" Но тогда лишь и тогда настанет для людей царство покоя и счастия. Ты гордишься своими избранниками, но у Тебя лишь избранники, а я успокою всех. Да и так ли еще: сколь многие из этих избранников, из могучих, которые могли бы стать избранниками, устали наконец, ожидая Тебя, и понесли и еще понесут силы духа и жар сердца своего на иную ниву и кончат тем, что на Тебя же и воздвигнут СВОБОДНОЕ знамя свое.
Говорят и пророчествуют, что Ты придешь и вновь победишь, придешь со своими избранниками, со своими гордыми и могучими, но я скажу Тебе, что они спасли лишь самих себя, а я спас всех. Говорят, что опозорена будет блудница, сидящая на звере и держащая в руках своих ТАЙНУ, что взбунтуются вновь малосильные, что разорвут порфиру ее и обнажат ее "гадкое" тело. Но я тогда встану и укажу Тебе на тысячи миллионов счастливых младенцев. Знай, что я не боюсь Тебя. Знай что и я был в пустыне, что и я питался акридами и кореньями, что и я благословлял свободу, которою Ты благословил людей, и я готовился стать в число избранников Твоих, в число могучих и сильных с жаждой "восполнить число". Но я очнулся и не захотел служить безумию.Кардинал с силой надавил на терновый венок статуи, не заметив, как шипы ранили его холеные руки. Кровь багряной слезой стекла по лику Христа.

В то самое время, когда кардинал неистово молился, возносила свои молитвы, но в совсем другом духе, и королева Екатерина Арагонская. Несчастная женщина вновь просила Богородицу о том, чтобы помогла ей дать наследника королю Англии, зная в глубине души, сколь абсурдна эта просьба. Генрих давно не посещал ее, как супругу.
Сидя с мужем за ужином, королева ласково пожала его руку со словами: - Генрих, знай одно: ты был и будешь моим единственным мужчиной, и даже если у тебя будет другая супруга, она никогда не будет любить тебя так, как люблю я. Да, я была замужем за твоим братом, но я тогда была очень молода, а он все время был болен... я была девушкой, когда мы с тобой поженились и не знала другого мужчины.
Увы, добрая и преданная супруга Генриха Восьмого видела, что мысли мужа далеко.
Снова холодная постель, снова одна, оставлена всеми. Лишь добрая девушка Джейн Сеймур будет утешать ее, говоря, что Генрих вернется к ней.

Во сне молодой король видел странный коридор какого-то сказочного замка. Он блуждал по нему, пытаясь догнать фею - Анну Болейн, но она все ускользала. Генрих проснулся с ее именем на устах.Глава третья
Маргарет и Маргарита

По иронии судьбы и у английского короля, и у его врага короля французского были обожаемые сестры, между которыми имелось много общего. Обе были сильными, незаурядными личностями, желавшими устроить судьбу по своему хотению. Даже имя у них было, по сути, общим, ведь сестру Генриха звали Маргарет, а сестру Франциска - Маргарита. Маргарет, увы, повезло меньше, чем ее тезке-француженке. Она должна была выйти замуж за короля Португалии, больного и дряхлого старика. Можно представить себе "радость" девушки по этому поводу, но, как известно, "жениться по любви не может ни один король" (ну, за редким исключением) и, уж тем более, ни одна принцесса не может по любви выйти замуж. Но брак был политической необходимостью, и бедная девушка покорилась, правда решила поставить брату свои условия.
Итак, рыжеволосая прекрасная Маргарет хотела побеседовать с царственным братом перед предстоящей разлукой.
Молодой король Англии сидел в своих покоях и читал письма, перехваченные его шпионами. В одном письме он прочел о подозрительных отношениях английского поэта и леди Анны Болейн. Мужчина подумал, что это просто сплетни. Но все же, на крайний случай, если слухи окажутся правдой, молодой поэтишка лишится своей поэтической головы.
- Генрих, - сказала ему вошедшая Маргарет, - могу я поговорить с тобой?
- У меня всегда найдется время для разговора с любимой сестрой. - отвечал молодой король.
- Брат мой, - начала прекрасная Маргарет, - я согласна на брак с чужим мне и старым мужем в далекой стране. Ты знаешь, чего мне стоит это согласие, но у меня есть два условия.
- Какие условия? - спросил молодой брюнет, подойдя к своей сестре, и осторожно обнажая ее прелестную шейку.
- Условие первое: когда я овдовею... а это произойдет очень быстро, я выйду замуж не по расчету, а по любви, за того, за кого захочу. - невозмутимо отвечала Маргарет. - Условие второе: я не хочу, чтобы португальский король, эта ходячая мумия, был у меня первым.
Девушка поджала губы.
- То есть, я могу лишить тебя девственности? - Генрих посмотрел на свою прелестную сестру и ухмыльнулся.
Достойная сестра своего брата лишь слегка покраснела: - Другая на моем месте сказала бы, что это тяжкий грех, но я хорошо знаю Историю и знаю, что египетские фараоны не гнушались жениться на своих сестрах и даже дочерях. То, что сегодня запрещается завтра станет прозой жизни и наоборот. Я согласна, братец.
Генрих приобнял девушку за талию и стал целовать свою красивую сестру в губы. Брюнет чуть грубо сорвал с девушки платье. Генриха не волновало, что это было лучшее платье из шелка. Маргарет обвила его шею своими прекрасными руками. Она пылко отвечала на поцелуи брата. Генрих сел в кресло и усадил свою сестренку к себе на колени, как ребенка, целуя и лаская ее красивую девическую грудь. Девушка слегка постанывала от приятных ощущений. При свете канделябров она казалась похожей на золотистую языческую статуэтку, ее волосы отливали медью. Когда Генрих стал входить в нее, пусть и очень осторожно, она чуть не вскрикнула от боли, но он запечатал ей рот поцелуем.
Когда дело было сделано, она ни о чем не жалела, ведь ее лишил невинности не ненавистный ей старикашка, а любимый брат, с которым росли вместе.

Наконец, настал тот ужасный для нее день, когда она должна была покинуть Англию, чтобы отправиться на корабле к берегам Португалии. Брат дал ей в сопровождение своего друга Чарльза Брэндона, герцога Саффолка. Несмотря на почти семилетнюю разницу в возрасте, у Генриха и Чарльза было много общего: внешнее сходство, любовь к спортивным состязаниям, охоте, турнирным сражениям. Они будут оставаться лучшими друзьями на протяжении всей своей жизни. Девушка отметила явное сходство молодого человека со своим братом.

Маргарет покинула свою Родину, но навестить Англию неожиданно приехала любимая сестра французского короля Франциска Первого - ее тезка Маргарита Наваррская. Это была высокоодаренная молодая дама, одна из первых женщин-писательниц во Франции.

Но, увы, как это часто бывает, присутствующих мужчин и, в первую очередь, короля интересовали не ум и литературный талант Маргариты, а ее женские прелести. Король пожирал глазами ее великолепный бюст. Он спросил у одного из своих друзей, адмирала, как он находит французскую принцессу, и тот ответил, что верхняя палуба у нее огромная и нижняя, наверное, вместительная. Все расхохотались.
Во время праздника в честь ее приезда, король, улучив момент, решил побеседовать с молодым поэтом Уайтом о его взаимоотношениях с Анной Болейн. Поэт, поняв, чем это чревато, принялся клясться и божиться, что все это досужие сплетни, что ничего не было и, вообще, он женатый человек. Король поверил, потому что ему хотелось в это верить. Поэтишка отделался легким испугом.

Тем временем, кардинал Уолси, заметив одного толкового человека по имени Томас Кромвель, решил дать ему место своего секретаря. Он стал вводить его в курс дел. Молодой, сумрачного вида брюнет старался вникать во все. Кардинал посвятил его в свои планы, касаемо финансирования императора Карла Пятого против французского короля Франциска Первого. Финансирование это требовало затрат, а значит, нужно было повысить налоги.
Вскоре король и кардинал получили радостную весть о разгроме армией Карла французской армии в битве при Павии и о взятии в плен самого Франциска Первого. Это было не только победой оружия союзников, но и дипломатической победой кардинала Уолси. Он был героем дня и принимал поздравления.
Увы, своими действиями умный, хитрый, имевший двойной дно, а еще любвеобильный кардинал нажил себе не только поклонников (и поклонниц), но и врагов обоего пола.
И одним из таких врагов была Анна Болейн. После перенесенных ею унижений, она затаила в сердце обиду на Уолси и сейчас жаловалась на него отцу, кое о чем умолчав. Кому же хочется говорить о своем позоре?
- Мне самому поперек горла встал этот чертов поп, - проворчал Томас Болейн, - но не волнуйся, доченька, я знаю, как свалить этого колосса на глиняных ногах.
- Как же? - спросила его дочь. Глаза Анны Болейн засверкали ненавистью.
- Кардинал несметно богат. Его величество в любом случае не знает обо всех источниках его дохода. Кроме того, много денег было потрачено на строительство его дворца Хэмптон-Корт и основание его колледжа в Оксфордском университете. Есть еще кое-что: несмотря на целибат, этот поп является старым греховодником и имеет семью. У него есть дочь и сын.
Уж кому-кому, но не Томасу Болейну, в молодости бывшему ловеласом, в зрелости растлившему всех своих детей вне зависимости от пола и в пожилом возрасте превратившемуся в старого похотливого козла, можно было говорить о чьем-то греховодничестве. Меж тем, помимо развращенности, Анна Болейн унаследовала от своего папеньки - хитрого, лицемерного и амбициозного политикана-приспособленца и многие другие качества. Не смотря на их сходство, особой любви между ними не было. В случае опасности, папенька легко отрекся бы от доченьки, а доченька от папеньки.
Все члены семейства Болейн имели свои прозвища: отца семейства за глаза называли Старым Вонючим Козлом, мать семейства - Старой Коровой, их сына Джорджа - Козликом, старшую дочь Марию - Коровушкой, а младшую Анну мужчины ласково называли Козочкой, а женщины - просто Козой либо Крысой. Но обеих сестер Болейн, да и их матушку, называли шлюхами Болейн. И совершенно справедливо называли, но надо было кое-что уточнять: Мария Болейн была тупой шлюхой, а вот Анна Болейн была шлюхой амбициозной, продажной и опасной.
- Кроме того, - продолжал Болейн-папаша, - ходят слухи, что с этим кардиналом связана какая-то чертовщина. Он еретик и колдун.
- Я это подозревала. - задумчиво проговорила Анна.
- Я тоже. - ответил ее отец. - Не мог худородный сын мясника без помощи дьявола достигнуть таких высот. Кстати, есть легенда, что настоящий сын мясника при рождении был подменен то ли эльфами, то ли чертями ребенком, впоследствии ставшим кардиналом Уолси.
- А что стало с родным ребенком мясника? - спросила Анна, дослушав эту страшную сказку.- Должно быть, дитя было умерщвлено, и его душа сейчас в аду. - помолчав, Болейн-отец изрек: - Сейчас мы не можем свергнуть кардинала. Его влияние на короля слишком велико, но, если ты сумеешь стать королевой, его падение, разорение, позор и казнь будут лишь делом времени.
Отец и дочь злорадно улыбнулись.

В это самое время происходило тайное собрание протестантов. Слово держал председатель - толстяк в черной строгой одежде.
- Братья, - начал он, - я получил письмо от благородного Лютера. Он пишет, что ему было видение от Господа, который сказал ему, что он не ошибся, считая католическую церковь Вавилонской блудницей, но его ошибкой было называть Папу Антихристом... потому что истинный Антихрист - это кардинал Уолси.
Председатель достал какой-то ящик и раскрыл его. В нем оказались кинжалы. Лезвия их сверкали зловещим блеском.
- Эти священные кинжалы переданы мне самим Лютером. Он призывает заколоть ими Антихриста, преследующего нас, сжигающего наши священные книги и настраивающего короля против благочестивого Лютера. Его необходимо убить до того, как он станет Папой, иначе он установит царство Сатаны на Земле.
- Убить, убить Антихриста! - зашумело сборище.

Тот, чьей смерти желало столько человек, лежал сейчас в своих покоях обнаженный, а столь же обнаженная красивая леди делала ему массаж.
- Ох, чертова спина... - простонал кардинал.
- Тебе нужно побольше отдыхать, Томас. - сказала женщина.
- Да отдохнешь тут... государственные заботы отбирают все время.
- Томас, насколько я знаю, - печально проговорила женщина, - не только государственные заботы отнимают твое время.
Кардинал сел.
- Раз ты все знаешь, - проговорил он, - ответь мне, почему ты не уйдешь от меня? Наверное, ты со мной из-за денег, но если так, знай, тебе уже необязательно жить со мной, стариком, я могу и так обеспечивать деньгами тебя и детей. Когда я стану Папой, то признаю их и буду способствовать их продвижению, как это делал Папа Борджиа.
Женщина покачала головой.
- Я с тобой не ради денег... больше не ради денег. Я полюбила тебя, как человека. Ты - отец моих детей. И я очень боюсь за тебя в последнее время... береги себя.
Томас обнял ее и порывисто поцеловал в губы.

Королю, узнавшему о поражении и плене французского короля пришла в голову одна идея, заставившая его улыбнуться. Вызвав к себе Маргариту Наваррскую, он объявил ей о беде, приключившейся с ее братом и обещал помочь... с одним условием. Условие это показалось гордой девушке омерзительным, но она согласилась ради брата. Генрих и Маргарита заперлись вместе, и вскоре охранявшие досуг короля стражники услышали сладостные стоны своего повелителя, заставившие их обзавидоваться.
Наконец, время спустя, послышался злорадный голос английского короля: - Сейчас у меня отсосала вся Франция!

Довольный жизнью и собой король прогуливался по дворцу, когда "случайно" столкнулся с Анной Болейн. Девушка предстала пред ним, как прекрасное видение. Генрих нежно обнял Анну и впился в ее губы жарким поцелуем.
Эту прелестную сцену увидели подошедшие приближенные и слуги короля. Девушка высвободилась из объятий Генриха и убежала.
- Кто это? - спросил один из королевских друзей.
- Просто девушка. - ответил Генрих.
- Да это же шлюха Болейн! - неосторожно закричал молодой стражник и тут же был обезглавлен за клевету в адрес благородной и невинной девицы.Молодой король решил подарить своей пассии драгоценные серьги и послал их ей с пажом.
Он сидел в своих покоях, когда ему объявили: - Леди Анна... - король, услыхав это имя встрепенулся. - Леди Анна Клиффорд.
Король разочарованно кивнул.
Вошла молодая леди: - Сир, я принесла вам послание от леди Анны Болейн.
Король получал назад свой подарок вместе с надушенным письмом Анны, в котором она писала, что недостойна такой чести и просила вручить такой подарок его законной супруге. Генрих умел читать между строк и уловил в письме намеки на любовь Анны к нему.
"Да-да, любовь моя, ты права, ты получишь их, став моей супругой!" - подумал он и перецеловал строки.
Генрих решился на ответное письмо, в котором пылко признавался в своих чувствах к прекрасной леди.

Время спустя Анна Болейн вместе с братом читала это письмо, весело смеясь над его автором.
- Вот идиот! - хохотал Джордж Болейн, обнимая сестру с не совсем братской нежностью.

Корабль с прекрасной Маргарет неумолимо приближался к берегам Португалии. Всю дорогу сопровождавший ее Чарльз Брэндон старался отвлечь девушку от печальных мыслей, развлекал приятной беседой и шутками. Маргарет отметила его явное сходство с любимым братом, а также его ум, обаяние и изысканные манеры. А, ведь, скоро ей предстоит попасть в грязные лапы мерзкого старика. Ее чуть не стошнило от отвращения. Словно догадавшись о чем она думает, Чарльза ласково улыбнулся ей и поцеловал ее руку. Их взгляды встретились, и юноша увидел в зеленовато-карих глазах девушки зовущие нотки. Он схватил ее на руки и отнес в каюту, осыпая поцелуями...

Португалия, Лиссабон. Прекрасную Маргарет встретили красивый дворец, новые подданные и... уродливый, пахнущий вином, грязный старик, опиравшийся на палочку. Ей суждено было стать его женой. При виде жениха невеста упала в обморок от "счастья".
- Чего это она? - недовольно спросил старик.
- От радости, Ваше Величество! - отвечали угодливые придворные.
Старикашка приосанился: - Еще бы! Я еще мужчина хоть куда! Скоро сделаю ей с десяток ребятишек!
Словно в страшном сне прошла свадьба молодой девушки со стариком. Маргарет ждала пробуждения, но его не было...
Забывшись, она кружилась в танце с любимым Чарльзом. Увы, он скоро уплывет назад в Англию, оставив ее с этим чудовищем, которое сейчас ревниво следит за ними... Нет, не бывать этому!
Новобрачной пришлось вынести еще и брачную ночь со старикашкой... при свидетелях! Собрались епископ и придворные. Епископ благословил это действо, новобрачных скрыли занавески, и собравшиеся стали ждать результат. Старый король сопел, хрюкал, задыхался. С ним едва не приключился удар, но свой супружеский долг он выполнил...
Утром Маргарет прислушивалась к дыханию старого мужа, надеясь, что он умер от своих усилий. Но, увы, старик оказался живучим! Молодая королева не намерена была мучиться с ним дальше и решила поскорей овдоветь. Она взяла большую подушку и придушила ею старика...

Тем временем в Англии ее любимый брат едва не погиб на турнире, в котором он сам соблаговолил принять участие. Копья короля и его друга Энтони схлестнулись, и... король вскрикнул от боли. Он был ранен! Все сбежались к государю, но молодой отчаянный король пожелал реванша. Копья схлестнулись вновь, и на сей раз уже Энтони едва не лишился глаза. После поединка король посвятил своего друга в рыцари.Второй раз король столкнулся лицом к лицу со смертью, едва не утонув в реке. После этого "купания" он опасно заболел, но выжил, благодаря кровопусканиям.
Выздоровевший, мрачный король, беседуя с кардиналом, сказал ему: - Вот уже два раза я чуть не отправился к праотцам. Это заставило меня задуматься: кому я оставлю трон, когда умру? Наследника нет. Должно быть, это Господь покарал меня за то, что я взял в жены Екатерину - жену брата. Я хочу развода с ней, Уолси! Во что бы то ни стало!
Кардинал тревожно посмотрел на короля.Глава четвертая
Французский яд. Развод с Екатериной

Кардинала очень неприятно поразили слова короля.
- Ваше Величество, - сказал он, - Ее Величество королева Екатерина Арагонская очень популярна в народе. Более того, ваше решение развестись с ней не только не встретит сочувствия у нас в Англии, но и вызовет международный скандал.
Кардинал трепетал при мысли о том, кого Генрих хочет взять себе второй женой.
- Ты, что - мне угрожаешь?! - взревел Генрих. - Я король и могу взять в жены кого хочу, хоть проститутку из народа.
- Сир, но папа римский не даст согласия на этот развод. Доказано, что Ее Величество шла с вами к алтарю девственницей, ведь ваш брат так и не осуществил консумацию брака.
- Я требую, чтобы ты, мой дорогой друг, поговорил с папой римским. - уже милостивее проговорил молодой король.
- Да будет так, сир. - ответил кардинал. - Но, поскольку я сам сейчас не могу отправиться в Рим, к Папе будет отправлено посольство. Кроме того, нужно будет провести совещание в палате пэров, по поводу развода с Ее Величеством.
У кардинала были свои причины не отправляться в Рим. Он знал, верней догадывался о заговоре фанатиков-лютеран против него и ему нужно было встретиться с этой опасностью лицом к лицу, чтобы забрать священные кинжалы. Томас не испытывал страха или почти не испытывал. Что может против него сделать шайка жалких безумцев? Он слегка улыбнулся своим мыслям.
- Сир, - сказал он вслух, - не прогневайтесь за эту вольность, но могу я вам кое-что посоветовать?
- Говори! - ответил Генрих, нахмурив брови.
- Ваше Величество, я считаю, что мудрым шагом было бы признать вашего сына от леди Элизабет Блаунт законнорожденным, а затем женить его на принцессе Марии. Это обеспечило бы обоим вашим детям корону. Вот и решение проблемы с престолонаследием, сир.
- Но это же кровосмешение! - вскричал король.
- Нет, политическая целесообразность. - возразил кардинал. - А леди Анну Болейн вы можете сделать, как это называется у французов, вашей метрессой, то есть главной любовницей.

Генри Фицрой был тем самым мальчиком, которого подарила Генриху к Новому году его тогдашняя любовница. Сейчас это был очаровательный, золотоволосый и голубоглазый ангелочек, настоящий принц. Генри был признан законнорожденным. Малыш был посвящён в рыцари ордена Подвязки, а 18 июня его провозгласили пэром, и король пожаловал мальчику титулы герцога Ричмонда и Сомерсета и графа Ноттингема, традиционно предназначавшиеся для принцев крови.
После этого действа обладателя всех этих титулов подвели к леди Блаунт, и он захотел к ней на ручки с криком: - Мама! Мама!
Новый герцог пообещал маме быть хорошим мальчиком и не зазнаваться. Его мать была печальна и почему-то плакала...

Отец мальчика поделился новостями со своей возлюбленной Анной Болейн. Она не смогла скрыть свое недовольство и до крови кусала губы. На минутку Генриху почудилось что-то хищное в ее лице, но он отогнал от себя это впечатление.
- Дорогая Анна, я предлагаю вам... - начал он торжественным тоном.
Она встрепенулась и замерла в ожидании.
- Я предлагаю вам стать моей... метрессой.
На лице Анны Болейн было написано разочарование.
- Вы будете моей единственной женщиной, у меня не будет никого, кроме вас, а королева жена мне только на бумаге.
- Ваше Величество, - воскликнула Анна, - как вы можете быть такого низкого мнения обо мне?! Я уступлю вам лишь став вашей супругой, на иное я не согласна! То, что вы мне предлагаете - позор!

Анна Болейн рассказала о словах Генриха отцу, и вскоре малыш Генри скончался... якобы от простуды.
Безутешного отца мальчика утешала верная Анна Болейн. Генрих обнимал и целовал свою прекрасную леди, затем, когда ему показалось, что она теряет контроль над собой, опустил ее на софу и раздвинул ее красивые ножки.
- Попрощайся с невинностью! - сказал он.
Анна была возбуждена и уже готова расстаться с невинностью... снова. Но Генрих неожиданно остановился: - Нет! Я обещал тебе, и мы сделаем это, когда ты станешь моей женой.На лице Анны появилась торжествующая улыбка.
- Благодарю вас, государь. - ответила она. - За это я рожу вам наследника престола!

Кардинал Уолси со своим новым секретарем Томасом Кромвелем сидели в кабинете.
Опять им поприбавилось работы: император Карл Пятый оказался не очень верным союзником. Уолси начал подозревать, что император хочет выпустить французского короля из плена, не советуясь с Генрихом. Да и, вообще, ведет себя подозрительно. Роль хозяйки дома играла любовница кардинала Джоан - та самая, которую вы уже видели в нашем повествовании. Кардинал не знал, что за длинными занавесками спрятался проникший в его дворец убийца.
Убийцей был молодой брюнет, похожий на индуса, в черной одежде и черном капюшоне. Молодой человек выбрал не очень удачное место для засады, так как занавески располагались рядом с камином, который придавал тепло этому дому. Мужчина запутался в этих занавесках. Он пытался выбраться на волю, но только еще больше угодил в сети.
Фанатик принялся громко вопить от боли.
- Боже мой! - воскликнула Джоан. - Томас, он хотел убить тебя!
Взгляды кардинала и охваченного пламенем фанатика встретились. Вытянув горящую руку с кинжалом, фанатик все равно пытался совершить то, зачем он проник сюда.
- Умри, Антихрист! - воскликнул юноша.
Уолси продолжал пристально смотреть ему в глаза: - И ты дерзнешь поднять руку на кардинала Уолси, жалкий последователь Лютера?!
На юношу этот взгляд оказал странное действие. Он замотал головой, а его рука сама стала вырезать его же собственное сердце из груди! Любую другую женщину такое зрелище ужаснуло бы, но не Джоан. Она давно уже жила с Томасом и была посвящена в некоторые его тайны. Увидев, что незадачливый убийца уже точно не причинит ее любимому вреда, она только теперь принялась звать на помощь, мол какой-то воришка пробрался во дворец и по неосторожности сгореть может. Не смотря на предостерегающие крики Кромвеля, Уолси подобрал оброненный нападающим кинжал и с минуту смотрел на него. Потом удовлетворенная улыбка появилась на его губах: один из кинжалов Лютера теперь у него! Он хорошо позаботится об этом трофее.

Мало что могло укрыться от взора кардинала. Узнав, кем являлся незадачливый убийца, Уолси через него вышел и на всех остальных. В их домах его людьми был произведен обыск, в результате которого были обнаружены все остальные шесть кинжалов. Для чего они нужны были кардиналу, и почему Лютер присылал именно эти семь кинжалов в качестве орудия против него? Это будет известно в дальнейшем...
Все заговорщики были приговорены к костру за покушение на убийство и ересь. Вначале некоторые из них пытались бахвалиться и выкрикивали проклятия Антихристу, но вскоре вместо этих бранных криков, стали слышаться крики боли и мольбы о пощаде.
Кардинал присутствовал на этом аутодафе вместе со своей любовницей Джоан. Они пили вино и были готовы целовать и ласкать друг друга на людях. Им было плевать на людскую молву. У Джоан не было никакой жалости к сжигаемым лютеранам: они хотели убить ее господина, ее возлюбленного, отца ее детей. Уолси же, поглядывая на своих неудавшихся убийц, думал о том, что вычитал где-то, будто мозг и сердце сгорают в последнюю очередь. Вернувшись после аутодафе домой, он вошел в свою часовню и воткнул все семь кинжалов в статую Христа: - Ты не победил меня, Назарянин!Генрих сидел в своих покоях и вновь проверял почту от своих шпионов. Он в одно и тоже время читал их письма.
На кровати спала старшая сестра из семьи Болейн. Старшей сестре Анны вновь удалось заполучить себе расположение короля на этот вечер. Девушка сладко почивала, ублажив короля.
Мария лежала полностью обнаженной, она прикрыла свои прелести коротким одеялом и, проснувшись, проговорила: - Ваше Величество, может вы желаете повторить то, что было этой ночью?
Девушка убедилась в том, что его нельзя злить и вздохнула. Она поспешно одела свое красивое платье и вышла из комнаты, столкнувшись со своей сестрой.
- Сестрица! - *радостно* воскликнула Анна Болейн. - Значит, опять охотитесь на мою добычу, грязная потаскуха!
Мария вздохнула и проговорила: - Иди, насадись на кого-нибудь. Может и получишь удовольствие. Мои встречи с королем просто поддерживают его либидо и мое, и больше ничего такого! Секс иногда бывает и лечебным.
- Я тебя вылечу, дрянь! - Анна влепила ей звонкую пощечину. - Тупая корова, неужели не понимаешь, что я должна стать королевой? Какие возможности тогда откроются для нашей семьи! Надо поговорить с отцом, насчет тебя: надобно тебя выдать замуж, сбагрить побыстрее! И я попрошу его выдать тебя за старика!
Мария обиженно задрала носик: - Анна, я не претендую на милость короля. Прекрати, все лавры и так будут у тебя.
Анна усмехнулась. Это было правдой.

Сестра Франциска Первого Маргарита Наваррская продумывала в своих покоях, как отомстить этому английскому мужлану, который обесчестил ее на днях. Она хотела смерти короля Англии, Генриха VIII. Принцесса поняла, что Генрих обманул ее, пообещав в обмен на ее позор, помочь ее брату освободиться из плена. Смыть это оскорбление можно было лишь кровью обидчика, но так как Маргарита была женщиной, то действовать она решила с помощью яда, находившегося в ее перстне. А для успеха предприятия ей нужно уговорить Генриха разделить с ней ложе. Маргарита написала королю пышущее страстью письмо, отправила ему его со служанкой и стала прихорашиваться.

Мария продолжала раздражать сестру: - Да и ты всегда думала только о семье, тебе он даже не нравится. А я люблю его.
Это было правдой. Девушка безответно влюбилась в своего прекрасного короля.
- Мария, ты просто скудоумное лоно! - процедила сквозь зубы Анна Болейн. - Ты меня все же вынуждаешь поговорить о тебе с отцом.

В это время Генрих читал письмо Маргариты. Он соблазнился написанными строчками и все же решил навестить покои сестры французского короля.
Прекрасная Марго встретила его в образе египетской царицы Клеопатры. Она протянула ему руки в браслетах со змеями: - Ну, иди же ко мне, мой Цезарь!
Генрих посмотрел на Маргариту с нескрываемым блеском в глазах. Король думал, что сейчас он опять отымеет "Францию".
"Давай, давай, приди добровольно в объятия смерти, самонадеянный глупец-англичанин!" - мысленно улыбнулась Маргарита.
- Ну, чего же ты ждешь, мой Цезарь? - спросила она вслух. - Вперед, на осаду моей крепости!
Брюнет грубо сжал ладони девушки и повалил ее на кровать. Генрих стал целовать ее прекрасное тело. Его язычок ласкал ее прекрасные царственные груди.
- О, мой прекрасный Анрио! - застонала Марго. - Какой ты страстный! О, я сдаюсь на милость победителя!
Ее ловкие ручки ласкали его мускулистое тело.
Губы английского короля целовали нежные губки сестры короля французского.
Брюнет, наконец, вошел в лоно девушки и начал ускорять темп.
Внезапно, Маргарита почему-то захотела красного вина.
- Давайте выпьем за любовь, мой повелитель... за любовь между Англией и Францией! - предложила она ему.Генрих кивнул. Он отвлекся, лаская груди девушки, сидя за столиком. Брюнет был просто поглощен ее большими грудями.
"Коронованный осел!" - подумала девушка и незаметно подсыпала ему в бокал содержимое своего перстня. Затем подала его ему.
Генрих отпил немного вина из своего бокала. Мужчина содрогнулся. Он начал задыхаться. Король взял девушку за волосы: - Ты,что мне подсыпала!?
- Оревуар, Анрио! - девушка поднялась и спокойно вышла, послав ему воздушный поцелуй. Наверное, она напишет новое повествование об одном глупце-англичанине, которого обманула и отравила храбрая француженка, тем самым избавив свою страну от врага.
- Его Величество изволит почивать и велели никого к себе не впускать и не тревожить! - приказала Маргарита стражникам. Затем вернулась в свои покои, с помощью служанок быстро собрала вещи и села на корабль.
Генрих VIII упал на пол он пополз к выходу из покоев.
Стража подлетела к нему: - Ваше Величество, что с вами?
- Эта дрянь... она... отравила меня... - задыхался Генрих.
- Отрубите этой французской сучке голову! - проговорил брюнет и упал без сознания.

За жизнь Генриха боролись лучшие медики королевства, но положение его было критическим. В это же время пришла радостная для семьи Болейн весть: не советуясь с Генрихом, император Карл Пятый выпустил за огромный выкуп Франциска из плена, и, мало того, предал английского короля, заключив союз с Францией. Решив, что дни Генриха сочтены, Анна Болейн принялась собираться в путь-дорогу к королю Франциску. Верная жена Генриха Екатерина денно и нощно молилась о спасении мужа, ведь, не смотря на то, что он ее давным-давно не любил, обманывал с другими женщинами, унизил тем, что признал своего бастарда и, вообще, как она догадывалась, хотел развестись с ней, она продолжала любить его также, как в юности. В глубине души, женщина надеялась, что он все поймет и осознает свои ошибки, поймет, что другой такой любящей супруги у него не будет. О судьбе Генриха искренне переживала и другая леди - нежная Джейн Сеймур. Девушка давно была тайно влюблена в него, но, в отличии от Анны Болейн, не могла переступить через его супругу и дочь, тем более, что уважала Ее Величество и была ей преданна. Сейчас Джейн все время старалась находиться рядом с Генрихом и помогала ухаживать за ним.
То ли врачебное искусство, то ли молитвы Екатерины Арагонской помогли Генриху... а, может, это был случай исцеления любовью. Генрих выздоровел, он встал с кровати и накинул на себя белую рубашку. Брюнет влюбленным взглядом смотрел на юную Джейн Сеймур. Он помнил, как она заботилась о нем во время отравления.
- Ваше Величество, как вы себя чувствуете? - нежный голосок Джейн вызывал ассоциации с малиновкой, иволгой или другой птичкой. Как он мог раньше не замечать этого белокурого ангела?
- Прекрасно себя чувствую. - проговорил молодой брюнет.
"Странно, почему я никогда не замечал такую женщину. - думал Генрих. - Все же при ней: и золотые косы, и дивный стан, и... эмм... глаза... да, большие и упругие... глаза! И хороший характер."
- Я очень счастлива это слышать, Ваше Величество, - с искренней радостью ответила девушка, - вы бы видели, как плакала-убивалась Ее Величество! Просто больно было смотреть! Ее Величество - ангел, и я верю, что Господь еще подарит вам сына!
Генрих пристально посмотрел на девушку, думая, не лукавит ли она сейчас. Но, казалось, что говорит она вполне искренне.
- Да, Он еще подарит мне сына, вы правы, миледи... - ответил король, нежно поглядывая на юную блондинку.
"Только не с Катериной, а с тобой!" - подумал он.

Преисполненная радости Маргарита поздравляла брата с возвращением из плена. Заодно она сообщила ему радостную весть о смерти врага.
Франциск Первый выслушивал речь своей сестры. Но потом он проговорил: - Однако, похоже, что этот английский боров все же выжил! На тебя нельзя положиться, сестра! Теперь ты его не окрутишь, он помнит, что ты его отравила.- Проклятье! - вскричала Маргарита, в бешенстве расцарапав ногтями свою чудесную грудь.
- Марго, прекрати истерику! - проговорил французский король.
- Ах, да как же мне не истерить, брат мой! - всплеснула руками Маргарита. - Я так хотела избавить вас и Францию от врага! Этот мужлан еще и обманул и оскорбил меня!
- Мы еще отомстим ему. Генрих VIII будет лежать у твоих ног. - ответил брюнет. Это все же означало то, что война между Францией и Англией вполне еще может быть.
Маргарита довольно улыбнулась.

В это самое время, тезка Маргариты, прекрасная Маргарет вместе с Чарльзом Брэндоном возвращалась на корабле в родную Англию. Ее любимого братца ждал сюрприз: она не только недавно стала вдовой, но и снова вышла замуж.
- Ах, как радовался народ Португалии смерти этой старой мумии! - проговорила она.
- Еще бы! - ответил Чарльз, нежно прижимая ее к себе. - Я думаю, в народе догадываются, кто помог этой мумии лечь в саркофаг и считают тебя героиней!
- Как думаешь, а какой будет реакция братца на то, что мы поженились? - спросила Маргарет.
- Да пошумит чуть-чуть и угомонится. - с улыбкой ответил Чарльз, целуя жену.

В это время Анна Болейн, узнав, что Генрих ожил, принарядившись, пошла к нему, поздравлять с выздоровлением.
Генрих встретил девушку немного надменным взглядом.
- Собирались уехать? - спросил он. - Вы говорили, что не такая, как ваша сестра.
- Сир, - всплакнула Анна, - я люблю вас, не верьте сплетням!
Щеку Анны сразу же обдало горячим дыханием. Мужчина дал девушке пощечину.
- Ты не была со мной, когда я был почти при смерти.
- Сир! О, сир! Вспомните свои клятвы мне! - простонала Болейн. - Я не могла быть с вами из-за происков врагов! Во всем виноваты кардинал Уолси и королева, они меня ненавидят и преследуют. Защитить меня было некому, вот я и решила уезжать.
Девушка разрыдалась.
- Я не верю тебе. - проговорил молодой брюнет. - Как ты смеешь говорить так о моей жене?
- Ах, вы же обещали мне развестись с этой старой каргой, не способной родить вам наследника! - вскричала Анна, потеряв контроль над собой.
Эти слова услышала Джейн Сеймур.
- Как вы можете так говорить о Ее Величестве, миледи?! - воскликнула девушка. - Как вам не стыдно?!
- Ты еще и лезешь со своими поучениями, серая мышь?! - закричала Анна Болейн и ударила Джейн.
- Стража! Выведите эту женщину из моих покоев! - приказал молодой брюнет. Он указал пальцем на Болейн-младшую.
- Нет, Генрих, нет! - кричала Болейн, отбиваясь. - Уберите от меня свои грязные лапы!
Далее последовала сцена, как со старшей ее сестрой.
Вернувшись домой, обозленная и опозоренная Анна Болейн разделась и приняла ванну, чтобы смыть с себя все эти мерзкие прикосновения. Какая ненависть клокотала в ней! Ненависть к этому мужлану и к посмевшей раскрыть рот серой мышке. Такая тихоня да скромница, а оглянуться не успели, и Генрих уже с ней! Между ними определенно что-то есть. Отдохнув, Анна поехала к знахарке за приворотным зельем, которое вернуло бы ей Генриха и отворотило бы его от Джейн.Знахарка была еще молодой шатенкой лет тридцати трех.
Дама осмотрела клиентку и проговорила: - С таким телом вы не можете укротить мужчину?
- Этот мужчина просто глуп и променял меня на одну посредственность, у которой ни кожи, ни рожи! Видели бы вы ее! Да она рта никогда не раскрывает! Ах, нет... сегодня раскрыла, тварь!
- Ну, хорошо, добавляйте вот это в его питье в течении пяти дней. - она протянула ей склянку с какой-то дрянью.
- Так это поможет мне вернуть его и заставит его забыть эту мышь?
- Это самое сильное средство, только не переборщите.
- Коль так, то много его не будет. - сказала Анна, протянув знахарке кошелек.

В это время Генрих устраивал разнос прибывшему испанскому послу и выговаривал ему за предательство Карла. Улучив момент, политическая проститутка Болейн-отец тихонько подошел к послу и спросил, в какую цену обойдутся его услуги. Томас Болейн решил работать на два фронта. Справедливости ради, скажем, что и Томас Уолси тоже иногда бывал неразборчив в средствах и сребролюбив, но, в отличии от папаши Болейна, он добивался величия Англии и искренне служил своей стране. Кроме того, защищал бедных и неимущих.
В Англию вернулись Чарльз и Маргарет. Прекрасная Маргарет выбрала не совсем подходящий момент для встречи с братом-королем. Он, до сих пор, был очень зол.
- Как ты могла?! - взревел он, словно лев. - А этот... чем он думал? Не головой, а тем местом, формой и размерами которого гордится?!
- Генрих, брат мой, вспомни, ты же обещал мне, что как только я овдовею, то смогу выйти замуж, за кого захочу. - напомнила Маргарет.
- В делах государства я тебе не брат, а король! - закричал Генрих. - А, значит, я тебе ничего не обещал! Прочь с глаз моих! Ты отправишься в изгнание, а этому негодяю я велю отрубить голову!

Дома Маргарет с горя напилась и, увидев вошедшего мужа, осыпала его упреками: - Если бы не ты, быть бы мне сейчас королевой Португалии, а теперь... теперь я изгнанница! А тебе, вообще, не сносить головы!
- Дуреха, успокойся и иди проспись, ты пьяна! - ответил Чарльз.
- Пьяна? Кто - я?! Ах ты... - Маргарет принялась швырять в него тарелками со стола.
- Ах, вот ты как! - проговорил Чарльз. - Сейчас я тебя угомоню!
Они начали драться, и, вскоре, их борьба превратилась в борьбу любовную. Что ж, это добавляло перцу их семейной жизни.
Позднее Чарльз встретился с Уолси и упросил его повлиять на короля.

Сам король неожиданно вновь перестал замечать Джейн, как-будто и не знал такой. Девушка была слегка обижена, но понимала, что король - слишком важная особа, и у него много дел, вот почему он забыл ее.
Генрих вновь воспылал страстью к Анне и направился к своей супруге, поговорить о разводе.
Екатерина Арагонская только что вернулась, после раздачи милостыни беднякам и посещения больных. Узнав, что муж хочет говорить с ней, она инстинктивно обрадовалась, ведь слишком любила его. Но слова Генриха убили ее.
- Я пришел к выводу, что наш брак давно исчерпал себя, да он никогда и не существовал, ведь так как я женился на супруге своего брата, этот брак не был законным. Я хочу развода.
- Но Генрих! - воскликнула Екатерина. - Подумай о том, сколько лет мы прожили вместе, подумай о нашей дочери!
- Я уже все обдумал. - холодно ответил Генрих. - Как только Папа даст согласие на наш развод, ты должна будешь удалиться в монастырь.
Он вышел, оставив ее одну, в слезах.
- О, Генрих, Генрих! - простонала несчастная королева. - Нет прощения женщине, крадущей мужа у живой жены, а отца у дочери. Горячей смолой падет на голову Болейн моя слеза, и сделанное ею зло вернется ей с лихвой...Глава пятая
Клевета и грубость

Старшую из сестер Болейн вскоре должны были выдать замуж. Сейчас она позировала художнику, рисовавшему ее портрет, который позднее будет доставлен жениху.
- А сейчас, миледи, я прошу вас изобразить на лице выражение глубокой задумчивости. - проговорил художник.
Мария упорно не понимала, что от нее требуется.
- Что же, миледи, я помогу вам: сколько будет три прибавить два?
На лице Марии, действительно, появилось выражение глубочайшей задумчивости.

Тем временем, ее сестра в присутствии отца читала очередное любовное послание от Генриха. Он писал ей о своей любви и о невыносимости разлуки, хотя бы на день... даже на час. Также писал, что обязательно добьется развода с Екатериной и сделает ее своей женой, своей королевой...
На лицах отца и дочери Болейн появилось победоносное выражение.
- Он влюблен в тебя без памяти, дочь моя. - проговорил Томас Болейн. - А что думаешь обо всем этом ты сама?
- Вначале он мне даже не нравился, более того, я считала его мужланом... - ответила Анна.
- А теперь?
- Теперь - не знаю.
- Анна, смотри не запутывайся в своей игре во влюбленную голубку! - строго сказал ее отец. - Помни об интересах семьи, об интересах Франции! Но для начала мы должны свергнуть кардинала Уолси, и я думаю, что скоро ты будешь достаточно сильна для этого.
Анна кивнула.

Генрих получил плохие для себя вести. Войска предателя-Карла взяли и разграбили Рим. 6 мая после разграбления Рима папа римский попал в плен к императору Карлу V, который приходился Екатерине Арагонской родным племянником. Захоти Генрих развестись на год ранее, Папа бы, скорее всего, подмахнул буллу не глядя, лишь бы получить денежную или военную поддержку в войне против императора, но теперь… Теперь Папа был пленником Карла и раздражать его, нанося обиду тетке императора, было бы слишком рискованно для шеи Его святейшества. Папа не мог согласиться на развод.
Генрих был в бешенстве.
- Что же мне теперь делать? - вопрошал он Уолси.
- Я считаю, что на данный момент целесообразно было бы заключить союз с Францией против Карла Пятого. - ответил кардинал.
- Что?! - Генрих нахмурил брови.
- Временно, Ваше Величество, временно! - успокоил его Уолси. - С помощью одного врага одолеем другого, а потом разделаемся и с ним.
- Хм... а вы, как всегда правы, Уолси. - ответил король. - Поезжайте в Париж, договоритесь с Франциском о мире и о женитьбе дофина на моей дочери Марии. Я полагаюсь на ваше дипломатическое искусство, господин кардинал.
Когда кардинал уже направлялся к выходу, король остановил и сказал с ухмылкой: - Да, чуть не забыл! Передайте от меня привет... Франции! И еще... возьмите с собой в дорогу молодого поэта Уайта.
- Ваше Величество, - удивленно приподнял бровь кардинал, - осмелюсь выразить вам удивление: а зачем мне этот поэт? Я не поклонник его творчества и в дороге развлекать меня стихами не нужно.
- Дело в том, что... - протянул король. - в прошлом он владел тем бриллиантом, которым сейчас владею я. Мне не хотелось бы, чтобы у него возникло искушение похитить его себе назад.
- Поэт едет со мной, Ваше Величество. - кардинал поклонился.
Выходя из кабинета короля, он встретился с направлявшейся туда же Анной Болейн и "случайно" толкнул ее.
- Тупая тварь! - не выдержала Болейн.
Кардинал широко улыбнулся: - Добрый вечер, леди Тварь! Или друзья называют вас просто Тупая?
Анна Болейн с ненавистью взглянула в его улыбающуюся физиономию и прошла к королю. Она пожаловалась Генриху на неприязнь и насмешки кардинала, но король возразил ей, что ему еще нужны его дипломатические и административные таланты. Вот, если бы против него нашлось какое-то серьезное обвинение...
Дома она пожаловалась на новую выходку кардинала отцу и, заодно, рассказала ему о словах короля.
- Не горюй, доченька. - ответил Болейн-отец. - Серьезные обвинения скоро найдутся. Мои люди побывали в его родном Ипсвиче и вот, что они выявили: записи о рождении кардинала отсутствуют в метрической книге.- Кроме того, - продолжал Болейн, - рядом с могилой его матери было найдено маленькое безымянное захоронение: в нем был скелетик младенца с проломленным черепом! Кто был этот младенец? Неизвестно. Хотя что-то мне подсказывает, что это и был родной сын мясника, и легенда может оказаться правдой или полуправдой. Старожилы Ипсвича вспоминают всякую чертовщину, связанную с детством будущего кардинала. Его и окрестить толком не смогли, к примеру. А его отец Роберт Уолси погиб при странных обстоятельствах.
- Попахивает серой. - проговорила Анна.
- Так оно и есть. - ответил ее отец. - А сейчас ходят слухи, что кардинал служит вовсе не Господу...
- Можно будет обвинить его в колдовстве. Но этого маловато. Как насчет более материальных вещей?
- Ну, что касается более материальных вещей, - протянул Болейн с ухмылкой, - то у меня есть идея. Как только кардинал отправится во Францию, вы с Марией совратите кого-нибудь из его приближенных с помощью своей красы и денег. Вам нужно уговорить его достать для нас расходные книги, долговые расписки, счета кардинала, а я их малость подправлю.
- Хорошо, папочка. - усмехнулась Анна.

Томас Уолси рассказал своей любимой Джоан о своем готовящемся отъезде во Францию.
- Береги себя и возвращайся поскорее. - Джоан нежно обняла его.
- Конечно, скоро вернусь, как мне надолго вас троих без присмотра оставлять? - ласково улыбнулся кардинал.
- Четверых. - поправила его молодая женщина.
- Четверых? - переспросил Томас. - Значит, ты...
- Да.
Кардинал заключил в объятия и поцеловал мать своих детей.
- Когда я стану Папой, мы с тобой тайно поженимся, а затем я специальной буллой признаю своими всех подаренных мне тобою детей. Представь, наша Дороти будет воспитываться в Риме, словно принцесса крови, затем ее руки будут просить наследники знатнейших родов.
- Мечтатель. - улыбнулась Джоан.
- Это не мечты, это реальность. - серьезно ответил он. - Вспомни семейство Борджиа. Да и я буду не совсем обычным Папой...
Он положил руку на ее живот и проговорил с немного отрешенным видом: - Ты носишь в себе не просто нашего сына. Это будет мой принц, мой наследник, продолжатель моего дела... Кроме того, если я сейчас погибну, мой дух возродится в нем.
Томас целовал ее руки: - Любовь моя, как же мне будет тоскливо без тебя все это время...
Она улыбалась: - Не ври, не будешь ты тосковать. Знаю я тебя. Увидишь прекрасных французских дам и...
- Кого? Этих лягушатниц? Хорошего же ты обо мне мнения!
Любовники смеялись, но смех их был сквозь слезы. Оба предчувствовали беду.

Тем временем, Екатерина Арагонская решилась бороться за свой брак. Встретившись с испанским послом, она просила его передать племяннику о том, что Генрих хочет развестись с ней, пусть ей поможет.
Королева догадывалась, с кем сейчас обманывает ее муж и на кого хочет променять. Мало того, причина ее несчастий находилась у нее перед глазами. Анна Болейн была ее фрейлиной. Екатерина была доброй и благородной женщиной, но сейчас она чувствовала, как в ее сердце поселяется чувство, на которое она раньше не была способна - ненависть.
Когда эта тварь дотрагивалась до нее своими мерзкими руками, помогая ей раздеться для отхода ко сну, она ловила себя на мысли о том, что хочет ударить ее, да что там ударить - убить, задушить собственными руками!
Когда Анна Болейн хотела удалиться, она остановила ее и указала рукой на украшавшее ее шею ожерелье: - Откуда это у вас?
- Это подарок Его Величества. - с вызовом ответила Анна.
- Дорогое... Вы - дорогая шлюха. - усмехнулась королева.
- Я не шлюха! - вскричала Болейн. - Мы с вашим мужем любим друг друга.
Королева влепила ей такую пощечину, что она отлетела.
- Бессовестная тварь! - воскликнула Екатерина Арагонская. - Не любит он тебя, не любит. Он любит меня, любит нашу дочь. Мы - его семья, а ты просто новая игрушка, которую он бросит, когда наиграется.
- Генрих мой! - ответила ей молодая соперница.
- Немедленно убирайся отсюда, пока не позвала стражу! - закричала королева.
Анна, хмыкнув, вышла. Екатерина задыхалась от боли и гнева.

По дороге на Париж поэтишка Уайт так достал кардинала своим нытьем и жалобами, что тот, не смотря на высокий духовный сан, едва не разразился в его сторону грязными ругательствами.
"Свалился на мою голову неженка..."
Наконец, добрались в столицу прекрасной Франции. В Фонтенбло кардинала буквально встречали с овациями. Приторно улыбаясь, Франциск Первый называл его лучшим другом Франции и заверял в своем расположении к нему. Маргарита Наваррская, склонившись в поклоне так, что ее прекрасные груди почти выскочили из корсажа, целовала его епископский перстень. Она бросила на пусть немолодого, но еще привлекательного мужчину игривый взгляд.
Когда после приема у короля, кардинал сидел в отведенных ему покоях, прекрасная Марго впорхнула к нему и, сказав, что брат прислал ее, чтобы она скрасила его досуг, расстегнула застежки корсажа.
Взгляд неравнодушного к женской красоте кардинала загорелся при виде прелестных клубничек, так чудесно выросших у него на пути, и он уже хотел "полакомиться" ими. Он знал, что братец отправил к нему Маргариту, чтобы она, очаровав его, выведала у него некоторые тайны или что-то в этом роде. Но он не сопливый юнец, так что французский король с сестрицей не за того взялись.
Все же, он уже принялся ласкать прелестную нимфу, когда перед его мысленным взором предстала ждавшая его на Родине Джоан, носившая под сердцем его сына.
- Ваше Высочество, - сказал он с улыбкой, - я уже стар для этого, да и приносил обеты...
Маргарита удивленно и обиженно скривила ротик.
- К тому же я считаю, что такой умной, красивой девушке, как вы, - начал Уолси, а Марго при этих его словах с улыбкой выпятила грудь, - просто не пристало быть шлюхой. - закончил он.
Принцесса вспыхнула. Да что себе позволяет этот поп?!
- Да, кстати... - сказал кардинал. - Его Величество просил меня передать привет... Франции.
Маргарита Наваррская в бешенстве выбежала из его покоев.

Пока кардинал находился во Франции, его враги-Болейны, словно пауки ткали против него свою паутину. Добыв обманным путем его расходные книги, долговые расписки и прочие связанные с деньгами документы, Томас Болейн занялся подделыванием цифр в них. Затем он подбивал всех и каждого лжесвидетельствовать против него и лил свой яд в уши королю. Вскоре, отец и дочь настроили короля против преданного слуги его королевства.

Глава шестая
Сын дьявола

Переговоры с французской стороной, увы, проходили не совсем так, как хотелось бы кардиналу. Он употребил все свое дипломатическое искусство, изворотливость, льстивость царедворца, но Франциск упорно не хотел союза с недавней противницей - Англией, а на придворном празднестве, обнимая Уолси так, словно хотел задушить в своих объятиях и любезно улыбаясь на публику, тихо прошептал ему: - Неужели вы и вправду думаете, что я могу заключить союз с вашим королем-ублюдком?!
Кроме того, кардинал не знал, что поэт Уайт работает на Болейнов и интригует за его спиной против него.

Сделав все, что мог, кардинал Уолси вернулся на Родину, где его ожидал очень холодный прием со стороны короля. Рядом с Его Величеством находились отец и дочь Болейны. Уолси показалось, что они обменялись злорадными ухмылками.
- Каковы результаты переговоров, кардинал? - мрачновато спросил король.
- Сир, я думаю, что при посторонних не следует говорить о делах государственной важности. - поклонился Уолси.
- Леди Анна Болейн и ее родные не являются для меня посторонними людьми. - ответил король. - И здесь я решаю, что следует делать, а что - нет. Я - король!
- Да, сир.
Уолси рассказал о результатах своей поездки, после чего король проговорил: - Вот уже второй раз вы не смогли оправдать нашего доверия, кардинал. В первый раз, вы не смогли добиться для меня развода с Екатериной, а в этот раз не смогли добиться союза с Францией. Уж не предаете ли вы меня, ваше преосвященство?
- Государь, я, скорее, умру, чем сознательно нанесу вред вашему делу и королевству! - серьезно ответил кардинал.
- Скорее, умрете... - с мрачной улыбкой повторил его слова король. Затем положил перед ним его же расходные книги и долговые расписки: - А что вы на это скажете?
Кардинал взглянул на них и побледнел: - Похоже, меня предали и оклеветали, сир!
- Что ж, оправдывайтесь, как умеете.Тем более, свидетелей против вас много.
- Я не боюсь этих ЛЖЕсвидетелей, Ваше Величество, и готов встретиться с ними и их обвинениями лицом к лицу.
- Ваше желание будет исполнено. - ответил король и приказал ввести первого свидетеля. Им оказался бывший клеврет кардинала, которого переманили к себе Болейны.
- Продажная шкура! - прошипел Уолси.
Вновьприбывший не смог выдержать его взгляд и отвернулся, поклонившись королю: - Ваше Величество, я долгое время служил кардиналу Уолси, прежде чем покаяться в этом грехе. И могу поклясться на Библии, что этот человек, Томас Уолси - самый бесчестный и продажный человек при дворе, вор. Кроме того, сир, - человек перекрестился, - не смотря на высокий духовный сан, это богохульник и нечестивец. Я своими ушами слышал богохульные речи, которые он произносил перед распятием. Хуже того, мои глаза иногда видели ужасающие, дьявольские вещи, творившиеся в кардинальском дворце!
"Да заткнись ты, проходимец!" - подумал кардинал.
- Какого рода вещи? - спросил король.
- Кардинал любил пиры с обнаженными блудницами, после них он устраивал с ними пляски, в которых иногда участвовали и какие-то хвостатые создания! Иногда силой мысли он способен убить, а недавно приказал нам, своим слугам, истребить всех родившихся младенцев, чтобы затем из их крови составить эликсир вечной молодости!
Королю кардинал больше не был нужен, к тому же, ему хотелось угодить своей любовнице, поэтому он готов был поверить самым бредовым россказням. Впрочем, Генрих был дитя своего времени, был суеверен и еще способен верить во всякую чертовщину.
Все же, доля правды в словах предателя была, естественно, речь идет не о крови младенцев.
Кардинал чувствовал, как в нем закипает гнев против этого некогда облагодетельствованного им неблагодарного подонка.
"Способен убить силой мысли, говоришь? - подумал он. - Будь же по твоему слову!"
Уолси вперил взгляд в лжесвидетеля и, внезапно, тот начал задыхаться и схватился за сердце. Позвали лекаря, но было уже поздно. Он был мертв.Король побледнел и перекрестился. Но ему хотелось довести дело до конца. Он вызвал следующего свидетеля, вернее, свидетельницу.
Люди Томаса Болейна доставили к нему из Ипсвича некую столетнюю старуху, которой по ее словам было кое-что известно об обстоятельствах рождения Уолси.
- Государь, - прошамкала она, - когда-то я была повивальной бабкой и принимала роды у Джоан, жены мясника Роберта Уолси. Она родила прекрасного, здорового сына, и я, да простит меня Бог, тут же подменила его другим младенцем, а мой любовник поп-расстрига тут же проломил камнем головку настоящего сына Уолси.
- Чьим же ребенком вы подменили несчастное дитя?
- Я подменила его чудовищем, рожденным от самого дьявола! Исчадие ада выросло и стало кардиналом Томасом Уолси!
Король и даже Анна Болейн ахнули, а кардинал грустно улыбнулся и проговорил: - Несчастная женщина на старости лет просто выжила из ума.
- А что вы можете ответить на это?.. - спросил Томас Болейн, люди которого внесли какой-то сундук. Когда он был открыт, в нем, к ужасу присутствующих, оказался детский скелетик с проломленным черепом.
- Что ж, даже если в словах этой престарелой женщины есть доля правды, мне кажется, что в ответе за смерть этого младенца не я, хотя бы по причине того, что сам был младенцем! - ответил Уолси.
На лице Анны Болейн появилась торжествующая улыбка. Она видела, что кардинал уничтожен.
Внезапно в тронный зал из распахнутого окна влетел черный ворон. Он взлетел прямо на голову леди Анны Болейн. Ворон стал клевать голову девушки.
Ей почудилось, что птица говорит на обычном человеческом языке: - Шлюха... шлюха... шлюха.
Ворон еще сильнее впился в темные волосы Болейн, и его пытались оторвать от нее стражники. Адская птица зловеще каркнула, глаза ее с ненавистью смотрели на Анну Болейн. Женщине показалось, что птица человеческим языком сказала ей: - Умри, шлюха!
Анна побоялась ударить птицу, но потом все же ударила ее в крыло. Девушка сломала крыло ворону и потом, сбросив с себя, начала топтать бедную птицу ногой.
Птица долго не могла испустить дух. Наконец, один из стражников пожалел ворона и решил добить его. Перед самой смертью ворон уставился на Анну и сказал ей человечьим языком: - Молись, проклятая шлюха, ибо ты тоже скоро умрешь!
Генрих смотрел на то, что сделала леди Болейн. Он проговорил: - Как это низко, убить бедную птицу! Анна, где вас обучали таким манерам?
- Эта "бедная" птица могла выклевать мне глаза! - завизжала Анна.
- Всегда считал, что ворон - птица мудрая. - проговорил кардинал.
Увы, остроумие не спасло кардинала. Это был его крах! 9 октября 1529 года Томас Уолси лишился всех постов. В ноябре против Уолси был подготовлен обвинительный акт и 19 ноября Уолси вынужден был сдать Большую печать. 30 ноября было вынесено заключение суда, по которому Уолси лишался всей "королевской" собственности и должен был сдать короне все свои земельные владения и имущество.Томас Уолси был брошен в тюрьму. Положение его было критическим. Он обвинялся в посягательстве на власть короля, казнокрадстве, лихоимсве, а, кроме того, в колдовстве и ереси. Томас упорно не желал признавать себя виновным, но после того, как уже немолодого и потрепанного жизнью человека познакомили с кнутом и приспособлением под названием Колыбель Иуды, он сознался во всем и даже в том, в чем не был обвиняем.
Томаса приговорили к изуверской казни: ему должны были вспороть живот, вырвать и сжечь внутренности, затем четвертовать его, а останки колдуна сжечь и развеять пепел по ветру...
Естественно, кардиналу не улыбалось умирать такой жуткой смертью.
- Джоан, - сказал он пришедшей его навестить любовнице, - постарайся пронести мне сюда один из кинжалов Лютера - самый главный, способный убить мое тело, но не убивающий дух. Он отличается от других кинжалов. Его рукоятка сделана в форме распятого Иисуса, слеза которого сделана из мелкого рубина.
- Томас, ты хочешь... - заплакала женщина.
- Да. - ответил он, украдкой нежно пожав протянутую ему руку. - Но не горюй, мне хоть так, хоть так - смерть, но смерть смерти - рознь. И я ненадолго тебя оставлю, ибо возрождусь в сыне, которого ты носишь под сердцем. Так что, смотри, если меня любишь, ничего себе не делай, ибо он - это я.
- О, Томас...

Джоан исполнила его последнее желание и принесла ему кинжал, спрятав остальные шесть из этих ножей в надежном месте.
Нежно простившись с возлюбленной, Томас погладил лезвие ножа, затем начал исповедоваться самому себе.
Вот его исповедь: - Годы своей юности и раннюю молодость я посвятил служению иудейскому богу, ибо поверил еврейским сказкам. Но когда мне было 32 года, меня посетило видение. Дьявол искушал меня мировой властью, как некогда Назарянина. И я принял предложенное мне, ибо давно разочаровался в религии. Дракон обещал мне силу свою, и престол свой, и великую власть, но вначале я должен был стать Папой. Князь тьмы подарил мне малую толику своей силы, хитростей и способностей. Остальное я должен был получить потом. И я также верно служил ему, великому и могучему духу, владыке тишины, величайшему богу отчаяния... Кажется, еще до того я чувствовал его присутствие в своей судьбе: один раз в шесть, другой раз - в тринадцать лет, когда учится в колледже Магдалины.
Я любил и люблю Дьявола... но я любил и люблю и Бога. Да-да. Но он не имеет ничего общего ни с тираном из ветхого завета, уничтожавшим народы и отправившим потом на крест собственного сына, ни с бродягой-шарлатаном из Назарета. Я пришел к истинному пониманию Бога. Он - Космос, Абсолют, Разум, Природа. В то же время я вижу Его в луче рассветного солнца и в улыбке младенца.
И именно к этому Богу я сейчас взываю, говоря: Боже, мы с тобой в последнее время мало общались, я все время был чем-то занят. Если бы я желал прощения, я бы попросил. Но за все, что я сделал и за то, что собираюсь сделать, прощения быть не может. И все же я не считаю себя Злом... Я знаю себя таким, как я есть. И я отдаю себя Твоему всепрощению, полностью осознавая, что не заслужил твоих любящих объятий.
Я люблю тебя, Дьявол. Я люблю тебя, Бог. Аминь.
После этой странной исповеди, Уолси взял кинжал и в нерешительности стал подносить его то к груди, то к животу, не зная куда ударить. Но, наконец, он собрался с духом и пронзил себя им. Томас почувствовал самую сильную боль, какую только мог себе вообразить за все свое существование. Он с трудом подавил рвущийся из груди крик и простонал: - Ну, вот и все. Свершилось. Но я еще вернусь. А ты, Анна Болейн, навеки проклята! Проклята ты сама, проклято твое потомство, и ждет тебя эшафот!
Произнеся еще пару проклятий Болейн, он затих...
Но не суждено было ему возродиться в своем сыне, ибо, его возлюбленную Джоан дома поджидал убийца, и она последовала за ним.Маленькая дочь кардинала Уолси и Джоан, Дороти, гуляя со своей няней, принялась что-то рисовать веточкой на снегу. Няня решила посмотреть на рисунок и в ужасе отпрянула: детской рукой были нарисованы перевернутый крест, что-то похожее на эшафот, и дама, державшая в руках собственную отрубленную голову.Глава седьмая
Страшная месть

В то самое время, когда кардинал сводил счеты с жизнью, в то самое время, когда умирали Джоан и их неродившийся ребенок, прелестная и грациозная Анна Болейн мотыльком порхала на празднествах, погрузившись в веселье и удовольствия. Генрих же не мог дождаться того для и часа, когда разведется с постылой женой и соединится узами брака с возлюбленной Анной, которая подарит ему прекрасного сына.

Внезапно, словно чье-то проклятие сошло на Лондон, на всю Англию. Вместе с солнечным затмением, которое суеверные люди того времени связывали с концом света, в королевстве началась эпидемия потницы, от которой не могли уберечься ни бедняки, ни богачи. Перед болезнью были равны все, вне зависимости от пола, возраста и сословия. Смерть гуляла по Англии и косила всех. Казалось, на Землю пришел сам Ад...
Народ окружил короля и королеву, выезжавших из дворца. Люди протягивали руки к своему королю, ища у него спасения, как у Бога, но он был лишь человек и не мог его дать им.
Хуже того, его самого охватила паника, ведь на его глазах умирали дворцовые слуги, умер и один из его приближенных, сэр Вильям - достойный человек, хоть и имевший ту же слабость, что и великий Леонардо, то есть любовь к собственному полу. Более всего, Вильяма оплакивали двое - жена и возлюбленный, молодой талантливый придворный музыкант. Генрих тоже горевал за преданным слугой. Сейчас его позабавило одно недавнее воспоминание: когда на днях, они с Анной были на охоте, и Вильям находился там же, у бедняги при их поцелуях и объятиях был такой вид, как-будто его сейчас стошнит.
"Бедняга Вильям!" - король невесело улыбнулся своим мыслям.

- Как можно уберечься от этого ужасного заболевания? - спросил король у своего медика.
- Эмм... - неуверенно начал тот. - Рекомендовано хорошее питание.
Генрих приподнял бровь: - И это все?!
- Ну и физические упражнения, либо доводящий до седьмого пота физический труд. - ответил Эскулап. - Также есть еще и множество народных методов, но толку от них мало.

В страхе перед болезнью, Генрих принялся изнурять себя физическими упражнениями. Он стал больше есть, из-за чего сильней поправился.
А на днях королю пришло письмо от Анны Болейн, в котором она сообщала, что на ее глазах от потницы умерла молоденькая служанка и, что она сама боится заразиться.
Суеверная мысль поразила Генриха. Уж не кара ли это за его последние деяния?!
Он не находил покоя и ночью: ему снилось, что он заболевает потницей, что рядом с ним лежит на постели мертвая Болейн, что ее лицо становится безобразным. Снилось, что тело Анны выпадает из железной девы, а иногда в его снах она держала в руках свою отрубленную голову, тогда как из ее тоненькой шейки фонтаном выбегала кровь...
Генрих просыпался с криком и в холодном поту.
Позднее, видения начали его посещать и днем.

Екатерину Арагонскую, все еще продолжавшую оставаться его супругой, казалось, не пугала эпидемия. Она много раз смотрела в лицо смерти, мужественно ухаживая за больными. Впрочем, может, она искала смерть, но старуха с косой обходила ее стороной...
Была единственная вещь на свете, которую она боялась намного больше смерти - развод с мужем. Королева получила известие от племянника. Он заверял ее, что поможет ей против отвратительного дела, задуманного Генрихом.
Племянник был единственной надеждой Екатерины после Бога...

Помимо Екатерины, еще одним человеком, не боявшимся или почти не боявшимся эпидемии, был Томас Мор. Была одна зараза (в его глазах), которая пугала его гораздо больше.
- Есть кое-что хуже болезни. - говорил он жене.
- Что же это? - спросила она.
- Призрак бродит по Европе... призрак Реформации. - ответил Томас. - Лютер со своими последователями улавливает души в свои сети, отвращая от святой матери-Церкви. Увлеченные ересью, заблудшие души бродят по Англии, собираются вместе и говорят богохульные речи.Томас Мор нахмурился, что было непривычно видеть на его обычно спокойном или мечтательном лице.
- Нужно выжечь эту заразу огнем! - мрачно проговорил он.
Его супруга с удивлением смотрела на него. Это было так непохоже на ее миролюбивого утописта Томаса.
Вечером, собрав жену и детей для молитвы, Томас сказал им следующее: - Дорогие мои, мы прогневали Бога своими дурными поступками, он устал терпеть нашу греховность... Бог просто устал нас любить. Вот Он и посылает нам в наказание эту болезнь. Не бойтесь заболеть и умереть, ибо эта хворь убивает лишь тело, но не душу. Мы должны радоваться и благодарить Бога, если заболеем, ибо тогда мы перейдем в лучший, горний мир!
Бедняга-Томас не знал, что умрет он не от болезни...

Своими действиями благородная королева вдохнула мужество в своего мужа. Они снова сблизились в последнее время. Кроме того, произошло кое-что, отвратившее Генриха от Анны Болейн... по крайней мере, временно.
Бывший дворец кардинала Хэмптон-Корт перешел во владение Генриха Восьмого. К громадному неудовольствию короля в опочивальне бывшего владельца были найдены портреты известных дам в обнаженном виде, а меж ними картина, на которой была изображена столь же *одетая* дама в ошейнике с цепью, предававшаяся непотребству... с псом. К гневу и разочарованию Генриха, в ней легко было узнать Анну Болейн.
Увидев эту картину, король пришел в дикую ярость.
"Какой же я дурак!" - думал король Генрих Восьмой. Сейчас он пожалел о том, что поверил этой клевете и хотел казнить своего дорогого друга и бывшего министра - кардинала Уолси.
Генрих вызвал Анну Болейн к себе во дворец, назвал потаскухой и заявил, что не желает ее больше видеть.
Женщина впервые ушла от него без улыбки на своих тонких, в ниточку, губах. Когда она уходила, то напустила на свое прелестное личико скорбное выражение и пустила слезу. Стражник спросил ее: - Ты чего ревешь, коровушка?
- Заткнись, кретин! - ответила Болейн.
"Кретин", продолжая зубоскалить, спросил: - А это правда, что у тебя три груди? Слухи ходят, что это так. - усмехнулся стражник дворца.
- Что?! Ты совсем рехнулся?! - возмущенно воскликнула Анна. - Забыл, кто я такая?!
- Кто-кто? Шлюха ты. - проговорил стражник с насмешкой. И когда курочка замахнулась, он свернул ей руку.- Ну, ну, не шали, ато я и прирезать могу, а королю скажу, что сама бросилась под меч. Тем более, как я слышал, он на тебя сейчас в обиде.
- Пошел к черту! - крикнула Болейн и, вырвавшись, быстро зашагала прочь.
Стражник хохотал ей вслед.
Вскоре после ссоры с королем отец и дочь Болейны ехали в карете, совещаясь о том, чем можно исправить положение, как, внезапно, Анна начала задыхаться и ей пришлось выйти. Ее отца сильно напугало это недомогание, оно могло оказаться симптомом потницы, а из его дочерей положиться можно было лишь на нее, ибо из всех его детей она унаследовала его хитрость. А хитрость в сочетании с привлекательностью - убийственная сила. Болейн окружил свою дочь лекарями и знахарями.
Лекарское искусство сделало свое дело, и она, казалось, начала поправляться, больше не лежала пластом и уже могла ходить. Но, как оказалось, двери в ад лишь начали распахиваться перед ней. Как-то утром, встав с постели, она взглянула на себя в зеркало и... страшно закричала. Вместо ее отражения из зазеркалья на нее, скалясь, глядел пустыми глазницами череп. Сбежавшиеся на крик служанки долго не могли ее успокоить. В другой раз с ней приключилось иное наваждение: у ее отражения не было головы.
Вначале после пережитых днем кошмаров наяву, она могла забыться сном ночью, но это продлилось недолго... В ту ночь Анна уснула, как обычно. Внезапно, она почувствовала, как кто-то провел чем-то холодным по ее груди. Открыв глаза, она увидела... Уолси. Он сидел на краю ее постели в окровавленной тюремной робе и водил по ее груди кинжалом.
Кардинал молчал. Он продолжал свое дело и теперь, без слов, воткнул кинжал в левую грудь будущей королевы.Кардинал со злобой взялся за кинжал и втолкнул его своими окровавленными руками еще глубже в грудь Анны.
Наступило утро, и Анна с криком проснулась.
"Ох, это был всего лишь сон!" - с радостью подумала она и перекрестилась. Затем, все же, ощупала себя и вздрогнула...
"Не может быть, я брежу!"
Девушка встала с постели, подошла к зеркалу, стала смотреться в него и побледнела от ужаса: у нее появилась третья грудь. Теперь ее груди образовывали треугольник.
"Что теперь делать?! Я - монстр!"
Мария вошла в комнату сестры, чтобы взять гребешок. Она подавила признаки смеха.
- А ты теперь грудастая! - проговорила старшая сестра с усмешкой.
- Заткнись, дура! - крикнула Анна и разрыдалась. - Ты, что не понимаешь, что теперь я точно, вряд ли, смогу вернуть короля!
На крики и слезы девушки вбежали служанки и отец.
- Анна... - Болейн-отец на минуту потерял дар речи. - Что это за чертовщина?
- Во сне ко мне приходил этот проклятый колдун... покойный кардинал! - всхлипывая, ответила Анна. - Это его черные чары!
Но потом старший Болейн проговорил: - А тебе это даже идет. Я знаю, что Генрих очень любит женские груди. Возможно, ему может понравится эта третья грудь. Да и, насколько я помню из истории, была римская императрица с тремя грудями, чем весьма гордилась.
- Отец, вы что - смеетесь надо мной?! - еще пуще разрыдалась Анна.
Потом она, все же, начала успокаиваться и проговорила: - Может, ты и прав, папочка.

На следующую ночь, Анна с трудом заставила себя сомкнуть глаза, ибо боялась повторения вчерашнего кошмара.
Некоторое время сон девушки был мирным, но потом во сне она очутилась в темнице, в одной рубахе, лежащей на соломе. Перед ней стоял, ухмыляясь, кардинал.
- Здравствуй, Анна! - проговорил он.
- Что я вам сделала? - пропищала тоненьким голоском женщина. - Я не свергала и не убивала вас, так решил король.
На самом деле, она, все же, приложила к заключению кардинала свою нежную ручку.
Он смотрел на нее, как удав на кролика.
- Леди Анна, вы же знаете, что от мертвых ничто не сокрыто. Впрочем, я и при жизни видел вас насквозь... всю вашу семейку. Я двадцать лет управлял государством, помогая сначала покойному, потом нынешнему королю своими советами. Но появились вы, взмахнули своим зеленым рукавом и смели меня им. Одного движения ваших бедер и вашего язычка хватило, чтобы настроить Генриха против меня. О, за все, что я сделал для него и королевства, мне было отплачено сполна. Вы знаете, каково это, когда от тебя отступаются все, как от прокаженного? Знаете, каково мне было в тюрьме, что со мной здесь сделали?
- Я не виновата в том, что вас пытали. - проговорила девушка, она страшно боялась мертвого кардинала.
Он подошел к ней, схватил ее за руку и с силой притянул к себе. Затем подвел к какому-то жуткому приспособлению. Оно имело форму пирамиды.
- Знаете, что это?
Девушка в страхе замотала головой. Анна испугалась, она никогда не видела этого инструмента.
- Я вижу, что вы еще незнакомы с этой милой игрушкой. - ухмыльнувшись проговорил Уолси. - Что ж, я вас с ней познакомлю.
Он сорвал с нее рубашку, оставив полностью раздетой. Потом поднял ее на веревке и усадил на колыбель так, чтобы вершина треугольника врезалась в ее лоно.
Когда вершина треугольника врезалась в нежное лоно Болейн, она заверещала от боли. Анна чувствовала холод в своей киске.
- Ну как? - широко улыбнулся кардинал. - Нравится?
- Холодно. - проговорила девушка. Брюнетка начала двигаться и по неосторожности привела прибор для пыток в движение. Треугольник стал двигаться, разрывая половые губы молодой женщины. Из киски фонтаном брызгала кровь.
Ее безжалостный враг хохотал. Затем он привязал к ее ногам гири, что увеличило боль и заставило ее насадиться сильнее. Лоно девушки весьма болезненным образом растянулось.
- Пощадите! - кричала Анна, она боялась того, что умрет такой мерзкой смертью.- Я тоже просил пощады, тоже унижался... - ответил Томас. - Нет, голубушка, мы только начали.
Он продолжил извращенную пытку.
Анна проснулась в холодном поту. Из ее киски капнули капельки крови.
Она пришла в ужас: - Что со мной происходит? Я так сойду с ума.
Анна рассказала отцу о мучающих ее кошмарах с покойным кардиналом, и Томас Болейн решил призвать экзорциста.
- Папочка, не надо экзорциста! Это будет такой позор! - просила девушка.
- Но надо же положить этому конец! Или ты предпочитаешь и дальше видеть этого колдуна во сне?
Анна, вздохнув, проговорила: - Ладно, пусть он войдет.
Вошедший священник окропил святой водой комнату Анны и саму девушку, говоря следующие странные слова: - Exorcizamus te, omnis immundus spiritus, omnis satanica potestas, omnis incursio infernalis adversarii, omnis legio, omnis congregatio et secta diabolica, in nomine et virtute Domini Nostri Jesu + Christi, eradicare et effugare a Dei Ecclesia, ab animabus ad imaginem Dei conditis ac pretioso divini Agni sanguine redemptis + . Non ultra audeas, serpens callidissime, decipere humanum genus, Dei Ecclesiam persequi, ac Dei electos excutere et cribrare sicut triticum + . Imperat tibi Deus altissimus + , cui in magna tua superbia te similem haberi adhuc praesumis; qui omnes homines vult salvos fieri et ad agnitionem veritaris venire. Imperat tibi Deus Pater + ; imperat tibi Deus Filius + ; imperat tibi Deus Spiritus Sanctus + . Imperat tibi majestas Christi, aeternum Dei Verbum, caro factum + , qui pro salute generis nostri tua invidia perditi, humiliavit semetipsum facfus hobediens usque ad mortem; qui Ecclesiam suam aedificavit supra firmam petram, et portas inferi adversus eam nunquam esse praevalituras edixit, cum ea ipse permansurus omnibus diebus usque ad consummationem saeculi. Imperat tibi sacramentum Crucis + , omniumque christianae fidei Mysteriorum virtus +. Imperat tibi excelsa Dei Genitrix Virgo Maria + , quae superbissimum caput tuum a primo instanti immaculatae suae conceptionis in sua humilitate contrivit. Imperat tibi fides sanctorum Apostolorum Petri et Pauli, et ceterorum Apostolorum + . Imperat tibi Martyrum sanguis, ac pia Sanctorum et Sanctarum omnium intercessio +.
Ergo, draco maledicte et omnis legio diabolica, adjuramus te per Deum + vivum, per Deum + verum, per Deum + sanctum, per Deum qui sic dilexit mundum, ut Filium suum unigenitum daret, ut omnes qui credit in eum non pereat, sed habeat vitam aeternam: cessa decipere humanas creaturas, eisque aeternae perditionis venenum propinare: desine Ecclesiae nocere, et ejus libertati laqueos injicere. Vade, satana, inventor et magister omnis fallaciae, hostis humanae salutis. Da locum Christo, in quo nihil invenisti de operibus tuis; da locum Ecclesiae uni, sanctae, catholicae, et apostolicae, quam Christus ipse acquisivit sanguine suo. Humiliare sub potenti manu Dei; contremisce et effuge, invocato a nobis sancto et terribili nomine Jesu, quem inferi tremunt, cui Virtutes caelorum et Potestates et Dominationes subjectae sunt; quem Cherubim et Seraphim indefessis vocibus laudant, dicentes: Sanctus, Sanctus, Sanctus Dominus Deus Sabaoth.
V. Domine, exaudi orationem meam.
R. Et clamor meus ad te veniat.
[si fuerit saltem diaconus subjungat V. Dominus vobiscum.
R. Et cum spiritu tuo.]
Oremus. Deus coeli, Deus terrae, Deus Angelorum, Deus Archangelorum, Deus Patriarcharum, Deus Prophetarum, Deus Apostolorum, Deus Martyrum, Deus Confessorum, Deus Virginum, Deus qui potestatem habes donare vitam post mortem, requiem post laborem; quia non est Deus praeter te, nec esse potest nisi tu creator omnium visibilium et invisibilium, cujus regni non erit finis: humiIiter majestati gloriae tuae supplicamus, ut ab omni infernalium spirituum potestate, laqueo, deceptione et nequitia nos potenter liberare, et incolumes custodire digneris. Per Christum Dominum nostrum. Amen.Ab insidiis diaboli, libera nos, Domine.
Ut Ecclesiam tuam secura tibi facias libertate servire, te rogamus, audi nos.
Ut inimicos sanctae Ecclesiae humiliare digneris, te rogamus audi nos.

Et aspergatur locus aqua benedicta.

На стене в комнате Болейн появилась кровавая надпись: "Шлюха умрет ужасной смертью".
Брюнетка упала в обморок.
Экзорцист прочитал еще молитвы над Анной, затем, сказав, что сделал все, что мог, поспешил откланяться и уйти из этого проклятого места.

Наступила следующая ночь, и вновь Анна оказалась в темнице, один на один со своим врагом. Снова она была усажена на это адское приспособление, но на сей раз своим прелестным задом.
Снова она молила о прощении. Но кардинал все не унимался.
- Подвигайся, шлюшка. - сказал Томас.
- Это, как раз, то, что ты умеешь лучше всего! - продолжал он. - Как жаль, что нельзя воткнуть конец "колыбели" и в твою глотку.
Задний проход несчастной жертвы болезненно растянулся, она чувствовала страшную боль и чудовищное унижение.
- Как ощущения? - поинтересовался кардинал.
Она завыла от боли. Девушка с трудом сдерживалась, чтобы не заорать. Анна плюнула в лицо кардинала.
- Старик, я уничтожу твои кости! - заорала Анна Болейн во сне.
Он хохотал: - Пусть так, но перед этим я успею дать тебе почувствовать... то,что чувствовал сам. А смерть тебя, все равно, настигнет, ювелирно настигнет. Шлюха.
С трудом дожив до утра, Анна Болейн стала просить отца разбить и сжечь кости мертвого кардинала. Может, тогда он прекратит посещать ее по ночам?
Отец согласился, и слуга семьи Болейн отправился на кладбище для самоубийц, где в неосвященной земле покоились останки кардинала Уолси.
Перекрестившись и затаив дыхание, слуга принялся разрывать могилу, как внезапно, откуда ни возьмись, выскочил огромный черный ротвейлер. Собака набросилась на него и принялась рвать зубами его ногу. К счастью, мужчина успел вытащить охотничий нож и прирезать им зверюгу. Наконец он откопал полуразложившийся труп, морщась от отвращения, соскоблил с него кожу и мясо. Затем, взяв молот, принялся крушить им кости...

Анна оказалась права, и кардинал-самоубийца перестал приходить в ее сны.
Обрадованный тем, что удалось вторично победить врага, Болейн-отец решил одержать еще одну победу и написал письмо королю, в котором сообщал, что его несчастная дочь так горевала из-за гнева возлюбленного государя, что заболела и умирает от любви. Так как Анна еще не совсем оправилась от болезни, то сыграть роль умирающей было ей под силу. Генрих, прочитав письмо, расчувствовался, сам явился к Болейнам и заключил Анну, тут же воскрешенную его любовью, в свои объятия.

Генрих, все же, не оставлявший надежды добиться от Папы согласия на свой развод с Екатериной, отправил к Его святейшеству, находившемуся сейчас в плену, посланников с тем, чтобы они припугнули его выходом короля из-под власти Рима и переменой религии.
- Дети мои... - проговорил Папа. - Дети мои, я еще не выжил из ума, чтобы находясь во власти императора Карла, племянника Екатерины, соглашаться на развод ее супруга с ней из-за какой-то дешевой шлюхи. А его блеф меня не пугает.
С тем посланники и отправились к своему королю...Глава восьмая
Маленькая колдунья

Слова короля о смене вероисповедания пока что, действительно, были блефом. Но, не дожидаясь согласия Папы,он, все же, решился начинать бракоразводный процесс. Начало этому действу должен был положить старый кардинал Компеджио. Этот прелат в молодости имел множество любовных связей и узаконил сына от одной из своих любовниц. И вот, именно этот господин должен был предложить королеве удалиться в монастырь, так как брак ее и сожительство с мужем были делом противозаконным…
Находясь на придворном празднестве, Компеджио беседовал с Томасом Мором, когда увидел короля танцующим с молодой брюнеткой.
- Это и есть знаменитая Анна Болейн? - спросил он Томаса.
- Увы, - скорбно ответил тот, - она самая. Та из-за которой Его Величество хочет развестись со своей благочестивой супругой, без сомнения, лучшей из королев.
Бывший ловелас принялся разглядывать молодую леди взглядом знатока. И вот он увидел нечто, показавшееся ему обманом зрения... третью грудь девушки.
"Не может быть! Да нет, так и есть..."
Глаза его выделили и жировик под шеей дамы, и шестой палец на руке.
- Красотка! - сказал он вслух, а про себя подумал: "Не приведи, Господь, тебя во сне увидеть".
- Наверное, любовь Его Величества очень сильна... - добавил он.
- Вы правы. - с той же грустью ответил Томас Мор, не уловив в его словах иронию. - Мне иногда кажется, что это колдовские чары.
- Похоже на то... - согласился старый кардинал.

Когда Компеджио заговорил с королевой об ее согласии на развод и добровольном уходе в монастырь, она отвечала отказом.
21 июня 1529 года состоялось первое заседание суда над королевой. Ложные свидетели в числе 37 человек (почти все родные или клевреты Анны Болейн) обвинили Екатерину в нарушении супружеской верности, духовные лица упоминали о кровосмешении, так как она, будучи вдовой одного брата, вышла за другого; король и гражданские судьи ссылались на его протест 1505 года, и общий говор принуждал королеву, сложив с себя свой сан, удалиться в монастырь. Безвинно позоримая, унижаемая, но еще не униженная, Екатерина Арагонская сказала со всем величием правоты: - Что я в течение двадцатилетнего супружества была верна супругу и государю, это он может подтвердить и сам. Брак наш был разрешен святым отцом – Папою именно потому, что я не разделяла ложа со старшим братом короля, но чистой девственницей, со спокойной совестью пошла с ним к алтарю. Отвечать согласием на предложение поступить в монастырь я не могу до тех пор, пока не получу ответа от родных моих из Испании и от его святейшества из Рима.

Затем на глазах присутствующих, и без того восхищенных ее поведением, она опустилась на колени перед королем, сказав, что любила и любит лишь его.- А вопрос "была ли я девственницей, выходя за вас замуж" я оставляю на совести Вашего Величества. - сказала она.
Заседание было прервано. Многие рукоплескали королеве.

Любимая сестра Генриха Восьмого, Маргарет, выждав благоприятный момент, решила побеседовать с венценосным братом.
- Генрих, - с негодованием говорила молодая женщина, - неужели ты настолько ослеплен любовью, что не видишь, что она дешевка, обыкновенная шлюха?! Неужели ты всерьез намерен добиваться развода с Екатериной, чтобы взять в жены и короновать это наглое дитя панели?!
- Маргарет, я не просто намерен добиваться развода с Екатериной, а уже делаю все возможное и невозможное, чтобы получить этот развод. - ответил Генрих. - Впрочем, для короля нет слова "невозможное".
- И я бы не советовал тебе высказываться о леди Болейн таким образом! - строго добавил он.
- Подумать только, что эта бывшая французская проститутка однажды займет место когда-то принадлежавшее нашей матушке! - возмущенно всплеснула руками Маргарет.
- Не тебе говорить о мезальянсах. - холодно, но еще сдержанно ответил король. - Вспомни о вас с Чарльзом. Я мог бы сделать тебя вдовой вторично, отрубив ему голову, но смилостивился. И что я получаю в благодарность? Твои жалобы по поводу того, что я хочу взять в жены ту, кого люблю.
- Кстати, о Чарльзе... - начала Маргарет. - В последнее время он стал как-то холоден...
- Ты знала, на что шла, когда выходила за него замуж. - пожал плечами Генрих.
Она сделала вид, что не расслышала его слов: - И я подозреваю, что охладел он из-за чар леди Болейн.
- Что?! - воскликнул ее брат.
- То, что слышал. - горько ответила молодая женщина. - Я видела, как они танцевали на придворном празднестве, какими взглядами обменивались... Так могут смотреть только влюбленные!
Генрих грозно нахмурил брови и сжал кулаки. Неужели это правда, и Анна забыла все их любовные клятвы, данные друг другу? Или обманывала его с самого начала, рассчитывая стать королевой? Но потом он отогнал от себя эти мысли, подумав, что Маргарет из ревности к мужу все преувеличивает, как свойственно женщине.
- Маргарет, сестрица, - ласково проговорил он, взяв ее руки в свои, - Успокойся, не давай ревности ослепить себя. Чарльз тебя любит и верен тебе, я это точно знаю.
Маргарет, как в детстве, плача, прижалась к брату, ища у него утешения и защиты. Он, нежно обнимая, гладил сестру по рыжим волосам, не заметив, как стал покрывать поцелуями ее прелестное лицо и белоснежную шейку.
Тут вошла Анна Болейн, буквально остолбенев от увиденного.
- Анна... - заметив ее, начал Генрих. - Послушай, это не то, что ты подумала...
Но Анна, не слушая его объяснений, пошла прочь, бледная от возмущения.

В это время маленький племянник Болейн, сын ее сестры, Генри Кэри, о котором говорили, что он был как две капли воды похож на Генриха Восьмого, дразнил девочку - свою ровесницу, бледную, темноволосую, с пламенным взглядом темно-голубых глаз и пухлыми губками. Это была Дороти - незаконнорожденная дочь покойных кардинала Томаса Уолси и Джоан Ларк. Во внешности девочки было кое-что от матери, но, в основном, она была похожа на отца. Сейчас девочку удочерил Джон Кленси. В приемной семье к ней хорошо относились, но во сне она часто, чуть ли не каждую ночь, видела своих настоящих родителей. Да и днем, оставшись одна, наедине со своими мыслями, она представляла себе пожилого, но красивого мужчину в кардинальской сутане, нежно обнимающего молодую, прелестную женщину, их полные любви слова и взгляды, обращенные друг к другу...
- А твой папаша был поп-расстрига, ворюга, изменник, да еще и колдун! - Генри продолжал доставать девочку. - Когда он себе горло перерезал, за его душой прилетели черти, и сам дьявол сказал ему: "Добро пожаловать в ад"! А твоя мамаша была его шлюхой!
Дороти с минуту молчала, мрачно глядя в лицо хохотавшего мальчишки, потом процедила сквозь зубы: - Шлюха твоя мамаша Мария Болейн и ее сестрица Анна!С этими словами девочка подскочила к не успевшему сообразить, что происходит мальчику и принялась лупить его по щекам. На лице девочки была написана такая ненависть, что мальчик просто растерялся и был смертельно испуган. В бешенстве Дороти даже пыталась выцарапать ему глаза. Наконец, Генри опомнился и ударом рассек ей губу. В ответ девочка укусила его за руку и плюнула в него.
Эту возню увидела тетушка мальчика - Анна Болейн.
- Что здесь происходит?! - воскликнула она.
- Это все она! - плача ответил Генри. - Я с ней просто играл, а она на меня накинулась, плюнула в меня и укусила так, что рука распухла!
- Нет, это все он! - сказала Дороти. - Он плохо говорил о моих родителях, а потом меня стукнул!
- Она сама напросилась! - хныкал Генри.
Анна Болейн не питала особой любви к племяннику, являвшемуся подарком короля ее сестре, но позволить, чтобы его избивала какая-то худородная девчонка она не могла.
- Кто же твои родители? - холодно спросила она девочку.
Ответ неприятно поразил ее: - Кардинал Томас Уолси и леди Джоан Ларк.
Девочка бесстрашно разглядывала будущую королеву свои цепким взглядом, словно оценивая.
Взгляд Дороти задержался на ожерелье дамы: - Какие красивые у вас камушки! - сказала девочка с детской непосредственностью.
Анна Болейн хотела что-то ответить дерзкой девочке и принять меры относительно нее, когда ее отвлек паж с посланием от Его Величества. Молодая леди забыла и о своем обиженном племяннике и о незаконнорожденной дочери Уолси.
Лишь потом она с испугом обнаружила, что драгоценные камни в ее ожерелье стали... черными.
"Как подобное могло произойти?" - думала женщина.
И тут ей вспомнился потусторонний, недетский взгляд встреченной ею маленькой девочки...
Молодой женщине стало не по себе, но она отогнала от себя страх. Кого ей бояться? Это же, всего-навсего, ребенок.

Теперь маленькая дочь Уолси будет представлять себе не только своих родителей, но и встреченную ею ненавистную Анну Болейн. Невинное детское воображение будет рисовать меч, рубящий голову губительнице ее отца... желательно, не с первого раза.

Анна и Генрих вновь помирились, и в знак примирения совершили поездку в лес Эппинг. Здесь, уединившись с возлюбленной, Генрих принялся пылко покрывать ее поцелуями. Затем порыв страсти охватил его, он больше не смог противиться искушению и овладел Анной. Она почти не сопротивлялась. Они оба были возбуждены, невоздержанны, и лес огласился их страстными стонами.
- Я хочу кончить в тебя. - хрипло прошептал король.
- Не смей! - вскрикнула Анна, но слишком поздно: Генрих уже излил в нее свое тюдоровское семя.Глава девятая

Тем временем, продолжали судить да рядить. Понадобилось даже свидетельство господина, видевшего, как много лет назад Генрих выходил из спальни своей тогда еще молодой супруги после их первой брачной ночи. Свидетеля спросили, какими были тогда слова новобрачного.
- Эмм... - начал человек. - Его Величество попросил дать ему кружку воды, потому что у него горло пересохло после путешествия в недра Испании!
Зал хохотал.
В народе затеянный королем бракоразводный процесс отнюдь не одобрялся, напротив, все горячо сочувствовали своей любимой королеве Екатерине Арагонской. Но когда это властители прислушивались к голосу своего народа?

Немного отвлекшись от своих семейных дел, король увидел, что после потери Уолси дела в государстве пришли в беспорядок, а казна истощена.
Он устроил выволочку своим приближенным среди которых были и Болейны, захватившие ключевые посты: - Вы настроили меня против моего друга кардинала, говорили о его честолюбии, о жадности к деньгам и власти. Вы обвиняли его во всех возможных грехах. Я поверил вашей клевете, но теперь вижу, что вы просто оговорили его. Только потеряв Уолси, я понял, какого преданного друга и слуги лишился.
- Кардинал, действительно, был слишком амбициозен, а значит, опасен. - сказал Болейн-отец.
Король обратился к присутствовавшему там же Томасу Мору: - Томас, а ты тоже считаешь, что покойный кардинал был слишком амбициозен?
Томас с минуту помолчал, потом ответил: - Да, Ваше Величество, покойный кардинал, действительно, был грешен в честолюбии, сребролюбии, блуде... может, и не только в этом. Но я думаю, что все свои мыслимые и немыслимые грехи он еще здесь, на земле искупил.
Король внимательно посмотрел на него, пытаясь угадать его мысли, но взгляд Мора был непроницаем.
"А ты не так уж прост, как кажется, идеалист... - подумал Генрих. - Да и идеалист ли ты?"
А, действительно, был ли автор "Утопии" таким уж... утопистом, человеком кристальной честности?
Многие, читавшие труд Томаса Мора, ту самую "Утопию", отмечают, что это произведение можно назвать... самым антиутопичным. Далеко не каждый, по крайней мере, в наши дни согласился бы жить в том идеальном государстве, какое создало его воображение и описало перо.Глава девятая
Утопист

Тем временем, продолжали судить да рядить. Понадобилось даже свидетельство господина, видевшего, как много лет назад Генрих выходил из спальни своей тогда еще молодой супруги после их первой брачной ночи. Свидетеля спросили, какими были тогда слова новобрачного.
- Эмм... - начал человек. - Его Величество попросил дать ему кружку воды, потому что у него горло пересохло после путешествия в недра Испании!
Зал хохотал.
В народе затеянный королем бракоразводный процесс отнюдь не одобрялся, напротив, все горячо сочувствовали своей любимой королеве Екатерине Арагонской. Но когда это властители прислушивались к голосу своего народа?

Немного отвлекшись от своих семейных дел, король увидел, что после потери Уолси дела в государстве пришли в беспорядок, а казна истощена.
Он устроил выволочку своим приближенным среди которых были и Болейны, захватившие ключевые посты: - Вы настроили меня против моего друга кардинала, говорили о его честолюбии, о жадности к деньгам и власти. Вы обвиняли его во всех возможных грехах. Я поверил вашей клевете, но теперь вижу, что вы просто оговорили его. Только потеряв Уолси, я понял, какого преданного друга и слуги лишился.
- Кардинал, действительно, был слишком амбициозен, а значит, опасен. - сказал Болейн-отец.
Король обратился к присутствовавшему там же Томасу Мору: - Томас, а ты тоже считаешь, что покойный кардинал был слишком амбициозен?
Томас с минуту помолчал, потом ответил: - Да, Ваше Величество, покойный кардинал, действительно, был грешен в честолюбии, сребролюбии, блуде... может, и не только в этом. Но я думаю, что все свои мыслимые и немыслимые грехи он еще здесь, на земле искупил.
Король внимательно посмотрел на него, пытаясь угадать его мысли, но взгляд Мора был непроницаем.
"А ты не так уж прост, как кажется, идеалист... - подумал Генрих. - Да и идеалист ли ты?"

А, действительно, был ли автор "Утопии" таким уж... утопистом, человеком кристальной честности?
Многие, читавшие труд Томаса Мора, ту самую "Утопию", отмечают, что это произведение можно назвать... самым антиутопичным. Далеко не каждый, по крайней мере, в наши дни согласился бы жить в том идеальном государстве, какое создало его воображение и описало перо.
Прочитав его "Историю Ричарда", понимаешь, что это агитка. А пишущий АГИТКУ по заказу новой династии, кристально честным уже быть не может по определению. Тем более, что позднее он писал - не оправдывался, а уточнял: "я вложил в Ричарда Третьего СВОИ ПРЕДСТАВЛЕНИЯ О ДУРНОМ ГОСУДАРЕ"!

Для сравнения:
Томас Мор:
"Ты по богатствам – богач, а по складу души – неимущий.
Жалкий – богат для других и неимущ для себя!"

"Множество строить домов и кормить еще множество люда -
Именно эта тропа прямо ведет к нищете."

Приписываемый Томасу Кромвелю ответ:

" Тот, кто богат для себя лишь, друзьям не поможет.
Скряге душой не понять, как жить богачом для сограждан:
Строить дома им, кормить это множество люда
И, нищеты не боясь, быть для себя неимущим."

Боясь Реформации и видя в ней угрозу для общества, мечтатель Томас Мор принялся жечь еретиков. Томас отнюдь не был злодеем-мучителем, но бесстрастно призывал очередную жертву отречься от своих убеждений и вернуться в лоно святой матери-церкви, после же отказа, посылал ее на костер и хладнокровно смотрел, как еретик вначале пытается петь псалмы, а потом кричит от боли, извиваясь в пламени.
Томас отчитался перед королем в том, что сжег уже шесть еретиков, и вина каждого из них была убедительно доказана. Его Величество сейчас поддерживал его начинания и был доволен проделанной им работой. Но это продлится недолго...
Томас выступал против развода короля с Екатериной Арагонской, что уже не могло понравиться Его Величеству.
Кроме того, он нажил себе врагов в лице Болейнов, и папаша Болейн даже пытался его отравить, соблазнив деньгами его повара.Попытка покушения провалилась, что, пожалуй, было только хуже для Томаса Мора, ведь, умри он от яда, ему удалось бы избежать другой смерти, на плахе.
Томас Кромвель пытался выбить из несостоявшегося убийцы показания о том, кто же был заказчиком покушения, но Болейн-отец присутствовал тут же, и бывший повар молчал.
Против него снова применили пытку, и незадачливый отравитель проговорил: - Понимаете... У меня есть дочери.
- И что? - спросил Кромвель.
- У меня есть дочери. - повторил мужчина. - И им нужно приданное, а я беден, потому и пошел на это.
- Тебе заплатят, если ты скажешь, кто тебя подослал. - сказал Томас Кромвель.
- Нет, мне уже заплатили. - ответил бывший повар.
- Глупец! - пожал плечами молодой брюнет.

По приказу короля отравителей бросали живьем в кипяток. Эта же участь была уготована и несостоявшемуся убийце Томаса Мора.
- Передайте моим девочкам, что я умер быстро и безболезненно. - попросил несчастный перед тем, как его сварили живьем.

В это время король метался меж двух огней - между женой и любовницей. Поскольку Екатерина пока продолжала оставаться его законной супругой, ему приходилось оказывать ей знаки внимания и уважения, как королеве, а иногда и делить с ней ложе. Это приводило в бешенство Анну Болейн, которая время от времени закатывала ему истерики и возмущалась по поводу того, что бракоразводный процесс длится слишком долго, а ведь то, что недавно между ними было нужно венцом покрыть...

В тот вечер Анна столкнулась со слугой, несшим батистовые ткани.
- Куда ты это несешь? - резко спросила она.
- Ее Величеству Екатерине Арагонской. - растерянно ответил слуга.
- Зачем они ей?
- Она из них шьет рубахи для Его Величества.
- Сама?
- Да.

При встрече с коронованным любовником Анна Болейн вновь устроила ему сцену ревности: - Почему она все еще шьет тебе рубахи?!
- Дорогая, успокойся, это еще ничего не значит! - оправдывался Генрих.
- Как - ничего не значит?! - не унималась Анна. - Ты обманом заставил меня, честную девушку, унизиться блудом с женатым мужчиной, пообещав, что разведешься с Екатериной и женишься на мне! О, я несчастная...
Молодая женщина принялась истерически рыдать.
Генрих обнял ее: - Анна, Анна, вытри свои слезы, ты же сама знаешь, что это не так, что я люблю тебя, и скоро назову своей женой. Кстати, у меня для тебя хорошая новость: я полностью разорвал отношения с папством, и Парламент принял "Акт о супрематии", по которому я буду провозглашен Главою Церкви Англии. Конечно, Папа отлучит меня от церкви, но что мне до этого? Теперь я сам себе церковь, и никто мне не указ!
- То есть... - глаза Анны заблестели. - Теперь ты можешь делать все, что захочешь?
- Именно. - ответил Генрих, широко улыбаясь.

При встрече с женой Генрих заявил ей, что больше не хочет, чтобы она шила для него рубахи.
- Но, Генрих, тебе, ведь нравились мои рубахи. - удивленно и расстроенно ответила женщина. - Ты и сейчас в одной из них!
"Черт!" - подумал Генрих, он даже забыл об этом.
- Пусть так. - сказал он вслух. - Но больше они мне не нужны. Да и тебе уже нет нужды шить их для меня, ведь ты мне уже, считай, не жена. Теперь мне не требуется согласие Папы, чтобы развестись с тобой, и я хочу, чтобы ты удалилась в монастырь.
- Генрих! - вскричала Екатерина, протягивая к нему руки. - Вспомни, что я любила тебя, что я отдала тебе свое девство, лучшие годы своей жизни, что я подарила тебе умную и прекрасную дочь Марию!
- Да! - прорычал Генрих. - Ты была долбаной девственницей, скучной и не соображавшей что к чему! Ты рано превратилась в старуху, в то время, как я был молод и полон сил! Ты родила мне умную и прекрасную дочь, тогда как мне нужен умный и прекрасный сын, и он у меня будет, но не с тобой!
- Генрих, Генрих! - переступив через свою гордость, дочь основателей испанского государства упала перед мужем на колени, заламывая руки, но он лишь бросил на нее мрачный взгляд и вышел из покоев, оставив ее одну...Глава десятая
Самая счастливая

Генрих и Анна Болейн, бывшая тогда уже в интересном положении, тайно обвенчались, принеся друг другу обычные клятвы верности "пока смерть не разлучит". На лице новобрачной было написано выражение горделивой радости, то же выражение лица было и у ее отца: Болейны были в шаге от осуществления своей заветной цели.
23 мая 1533 года Кренмер, архиепископ Кентерберийский, довольно эксцентричный человек, в свое время из-за сана скрывавший наличие у себя тайной жены и во время поездок перевозивший ее в ящике, объявил брак короля с Екатериной Арагонской недействительным и расторгнутым, а через пять дней Анна Болейн была признана законной супругой и коронована. Новая королева возьмет себе девиз "Самая счастливая", забыв одну простую истину: "На чужом несчастье своего счастья не построишь".

К Екатерине Арагонской - бывшей супруге Генриха Восьмого, которая униженная и оставленная всеми, временно проживала в охотничьем домике, явилась делегация во главе с герцогом Саффолком и герцогом Норфолком, чтобы объявить волю короля: она более не является супругой Генриха VIII, не имеет права называться королевой, а поскольку она вдова Артура, то отныне её титул — вдовствующая принцесса Уэльская. Кроме того, ей предлагалось урезать расходы, так как бывший муж оплачивать ее хозяйственные нужды не намерен.
- А что будет с моей дочерью Марией? - с тревогой спросила бывшая королева.
- Ее Высочество может быть наследницей в том только случае, если у отца ее не будет детей мужского пола от второго брака. - поклонившись, ответил герцог Саффолк (он же Чарльз Брэндон).
Женщина немного помолчала, затем со смирением произнесла: - Знаете, что бы я выбрала, если бы мне дали выбирать между наибольшим счастьем и наибольшей скорбью?
- Думаю, Ваше Вел... Высочество выбрали бы наибольшее счастье. - ответил Чарльз.
- Ошибаетесь, герцог, - с грустной улыбкой ответила Екатерина, - я бы выбрала наибольшую скорбь. В счастье человек забывает о Боге, а в скорби вспоминает о нем, призывает его и посвящает себя Ему, что я и сделаю.
Как видим, Екатерина осталась верна себе.

Тем временем новую королеву посетил бывший любовник поэт Уайт. Он просил ее не забывать прежних друзей и заодно хотел представить ей своего друга - подающего надежды скрипача. Молодая женщина присмотрелась к скрипачу, еще присмотрелась и одарила его обжигающим взглядом, заставившим его сердце биться чаще. Она была совсем рядом, его прекрасная королева... вернее, не такая уж, прямо скажем, и прекрасная, но имевшая обаяние молодости, а главное, королевский титул.
- Маэстро, - сказала она ему, - не хотите ли вы научить меня играть на вашем инструменте?
Музыкант широко улыбнулся: - Конечно, Ваше Величество.
Прижав скрипку к ее телу и вложив в королевские пальчики смычок, он принялся показывать Анне, как правильно водить им по струнам, чтобы извлекался звук. Анна была хорошей ученицей.
А время спустя новая королева уже играла на другом инструменте молодого музыканта, извлекая из уст юноши сладостные стоны. Чтобы достойно отблагодарить свою королеву, он ответил ей той же любезностью, затем вошел в нее, крайне осторожно, поскольку знал о беременности Ее Величества. Сплетаясь с ней в объятиях, он одновременно целовал и ласкал ее тело, оказывая внимание и почет ее прелестным грудям... всем трем. Сейчас это уродство не отталкивало, напротив, даже добавляло ей пикантности. Забывшись, скрипач начал двигаться в ней сильнее, резче, чем причинил ей боль. Испугавшись за ребенка, Анна высвободилась из его объятий и выпроводила своего расстроенного любовника вон.
После его ухода ей стало плохо. Сбежались прислужницы Анны, но уже ничем помочь ей не могли - у Анны случился выкидыш.
Подоспевший отец устроил дочери допрос: - Что привело к выкидышу? Ты что-то сделала себе?
- Ничего я себе не делала. - ответила Анна. - Я всячески береглась, не знаю, как это могло случиться.
- Не ври мне! - отец видел ее насквозь, ведь она была его копией.- Я говорю правду!
Томас Болейн посмотрел прямо в глаза дочери, она не смогла выдержать его взгляд.
Он влепил ей пощечину: - Нашла время грешить! Я удивлен и разочарован, Анна, у тебя же, в отличии от Марии, есть мозги... и где же они?! Ты хоть понимаешь, чем это чревато для нас?
Анна молчала.
- Ладно... - смилостивился отец. - теперь постарайся поскорей забеременеть вновь.

В ту ночь еще один человек занимался опасным сексом: это был молодой архиепископ Кренмер. Его посетила очередная странная идея: он добыл гроб, заставил лечь в него свою прелестную супругу Маргарет, одетую в платье невесты и поставил свечи вокруг него. Некоторое время он ходил вокруг гроба с *покойницей* с заупокойным пением. Затем принялся освобождать ее от одежды, целуя и лаская.
Когда Кренмер покрывал поцелуями белоснежные бедра своей молодой супруги, она, бывшая племянницей главы евангелической церкви, робко спросила его, не противоречит ли то, чем они сейчас занимаются, библейским заповедям.
- Дорогая, - ответил Кренмер, - я больше, чем ты сведущ в богословии и могу сказать, что в Библии нигде не сказано о том, что нельзя заниматься любовью в гробу!

- Как ты могла потерять моего сына?! - накинулся Генрих на свою новую жену.
- Прошу, прости меня, - взмолилась Анна, - я еще рожу тебе сына, я рожу тебе много сыновей!
Муж лишь мрачно посмотрел на нее и вышел.
Генриху нужно было чем-то отвлечься от неприятных размышлений, и он поехал в лес - тот самый, хранивший воспоминания об их с Анной объятиях, слышавший их любовные стоны. Генрих в задумчивости ехал по лесу, когда увидел охотившегося здесь простолюдина.
Тот, как пойманный воришка, упал перед ним на колени: - Смилуйтесь, добрый господин, у меня есть дозволение охотиться в этих местах!
Человек дрожал от страха, но он дрожал бы сильнее, если бы знал, что перед ним сам король.
- У меня жена, дети! - продолжал умолять он.
- Твоя жена молода? - спросил король.
- Молода и очень красива. - ответил незадачливый охотник.
- Я хочу ее увидеть. - проговорил Генрих.
- Как прикажете, добрый господин! - ответил простолюдин. - Мы здесь неподалеку живем.
Когда король увидел жену охотника, лицо ее показалось ему прекрасным. Ее грудь и плечи были загорелыми, но полными и красивыми, руки загрубели от тяжелой работы, но форма их была едва ли не королевской.
- Как тебя зовут? - спросил Генрих.
- Меня? - переспросил простолюдин. - Вильям.
- Да не тебя! - нетерпеливо рявкнул король. - Твою жену!
- Меня зовут Маргарет. - ответила молодая женщина.
- Маргарет... Красивое имя! Также зовут мою сестру. - нежно проговорил Генрих, затем поцеловал красавицу на глазах у ее мужа, который, естественно, не мог ничего возразить.
Он показал прекрасной Маргарет разницу между ее неотесанным муженьком и королем Англии. Маргарет не была обучена тем изысканным (и извращенным) ласкам, которыми владели придворные дамы, но оказалась довольно страстной любовницей.
Когда они отдыхали, насладившись друг другом, молодая женщина спросила его: - А ты точно король?
Он рассмеялся: - Нет, конечно! Это была шутка!Анну Болейн и ее достойного папашу поджидала еще одна *приятная* новость: незадачливая старшая сестрица Анны тайно вышла замуж за Уильяма Стаффорда, человека незнатного и небогатого.
Когда Мария предстала пред ясны очи младшей сестры-королевы и их папеньки с огромным пузом, их лица просто светились от *счастья*.
- Когда это ты опять успела? - брезгливо спросила Анна.
- Сестрица, порадуйся за меня, я вышла замуж за Стаффорда. Теперь я счастлива и любима! - Мария не замечала, как вытянулись физиономии ее любящих отца и сестры.
Томас Болейн некоторое время молчал, угрюмо поглядывая то на Анну, то на Марию, потом воскликнул: - Разрази меня гром! Повезло же мне с дочками! Да вы, что - обе решили меня в гроб загнать?!
- Папочка, ты, что - не рад? - надула губки Мария.
- Дура! - рявкнул на нее отец. - Твоя сестра теперь королева, а твой муженек, по сравнению с ней - простолюдин. Он не годится называться королевским родственником. Я бы мог тебе приказать развестись с ним, но коль тебя угораздило забеременеть - оставайся с ним, я лишаю тебя наследства и денежной помощи. Можете с муженьком хоть под оконьем шататься, меня это не интересует!
- Анна! - Мария бросила умоляющий взгляд на сестру.
- Отец прав. - холодно проговорила Анна Болейн. - Я теперь королева и мне такие родственники ни к чему, а посему вы изгоняетесь со двора!

Вечером, находясь у себя в спальне, Анна Болейн пила вино и плакала пьяными слезами. За этим занятием ее застал брат Джордж.
- Сестрица, хватит пить! - скомандовал Козлик. - И почему ты плачешь? Что это на тебя нашло?
- Я боюсь. - всхлипывая ответила его сестра.
- Чего тебе бояться теперь, когда ты стала королевой?
- Всего. Мария подсунула мне свинью со своим замужеством, этот святоша Томас Мор не хочет признавать меня королевой, за глаза меня продолжают называть шлюхой... Но больше всего меня волнуют бывшая королева и принцесса Мария.
Джордж пожал плечами: - Тоже мне неразрешимые проблемы! Мора на эшафот, пусть отправляется... в свою Утопию. Что нам какой-то фантазер, когда мы смогли свалить такого человека, как кардинал Уолси? Особенно теперь, когда ты стала королевой? Старуха и ее дочь тоже не должны тебя волновать. Старуха долго не протянет, а Мария отойдет на второй и третий план, как только ты родишь королю сына.
- И где он - мой сын? - Анна закрыла лицо руками.
- Чуток постарайся, и он обязательно появится. - улыбнулся Джордж. - Я могу с этим помочь. А старухе, действительно, пора к праотцам, зажилась она на свете... ты права, сестренка. Но будет лучше, если бывшая королева и ее дочь умрут не одновременно, иначе это может вызвать подозрения.
Анна кивнула, а брат обнял ее за талию и притянул к себе.

Томас Мор, действительно, вскоре оказался на эшафоте, отказавшись принести присягу, которую были обязаны принести все представители английского рыцарства. Принесший присягу тем самым:
признавал законными всех детей Генриха VIII и Анны Болейн;
отказывался признавать любую власть, будь то власть светских владык или князей церкви, кроме власти королей из династии Тюдоров.
Томас Мор, как и рочестерский епископ Джон Фишер, был приведён к этой присяге, но отказался произнести её, так как она противоречила его убеждениям.
Ни слезы жены и дочери Томаса, умолявших его изменить решение и принести присягу, иначе он будет казнен, а сами они окажутся на улице, так как их имущество будет конфисковано, ни увещевания его тезки Томаса Кромвеля не смогли вынудить Томаса Мора изменить свое решение.
- Ты понимаешь, что ты умрешь? - спросил его Кромвель.
- Ну и что? - с философским спокойствием ответил Мор. - Сегодня умру я, завтра - ты. Такова жизнь.
Кромвелю стало как-то не по себе от его слов.
6 июля 1535 года Томас Мор был обезглавлен на Тауэр-Хилл. Перед казнью он держался очень мужественно и шутил. Что-то подсказывало ему, что Анна Болейн, также являвшаяся виновницей его смерти, скоро отправится вслед за ним.В последнее время Екатерина Арагонская стала плохо себя чувствовать и написала королю письмо.
"Я приближаюсь к смертному часу, - писала она, - и любовь, которую я все еще чувствую к вам, государь, побуждает меня умолять вас позаботиться о спасении души вашей и предать забвению все плотские и житейские попечения. Повинуясь побуждениям страстей ваших, вы ввергли меня в пучину великих бедствий и сами на себя навлекли не меньше тревоги и работы… Я все забываю, государь, и молю Господа: да предаст он забвению все, что было! Поручаю вам дочь нашу Марию и заклинаю вас: будьте ей добрым отцом – в этом единственное мое желание. Не оставьте также моих фрейлин, которые не будут вам в тягость – их только три. Прикажите выдать годовой оклад жалованья всем лицам, бывшим при мне в услужении, иначе они останутся без куска хлеба…"
Далее умирающая выразила желание увидеть своего короля и мужа и в подписи назвалась его женою. Генрих, читая письмо, плакал… Раскаяние и жалость его были, может быть, тем искреннее, что Катерина на следующий день (7 января 1536 года) скончалась. Львиное сердце короля было тронуто; о королеве сожалели все, даже ее недоброжелатели, кроме Анны Болейн. Сразу же после смерти королевы появились упорные слухи о том, что ее убили. При вскрытии тела для бальзамирования обнаружилось, что сердце её почернело, и на нем образовался странный нарост. Многие были уверены, что Екатерину отравили Болейны.

Но человек умирает, а жизнь продолжается. Анна снова была беременна. Они с Генрихом радостно и, вместе с тем, тревожно ожидали появления ребенка и, обязательно, мальчика. Но некоторые вещи не проходят безнаказанно, и Болейн родила... гермафродита, еще и имевшего какое-то гнойное пятнышко на ножке.
- Да ты ведьма! - взревел король, увидев младенца.
Немного времени спустя, он успокоился, но в мозгу у него уже засела мысль, что пора избавиться от приворожившей его ведьмы...Глава одинадцатая
Мертвая шлюха

Двуполый ребенок был крещен с именем Елизавета. Много лет спустя соперница Елизаветы Тюдор Мария Стюарт, находясь в заточении, напишет знаменитое обличительное письмо, в котором прямо будет говориться, что Елизавета "физически не такая, как все женщины".
После рождения Елизаветы у Анны Болейн было два выкидыша, и для непомерно эгоистичного человека, каким и был Генрих, второго выкидыша жены оказалось вполне довольно, чтобы решить избавиться от второй жены, как избавился от первой.
Зелье когда-то взятое Анной у знахарки давно закончилось, а достать еще у нее не было возможности, ибо эта женщина однажды куда-то исчезла. Анна была в отчаянии. Очнувшись от любовного дурмана, Генрих начал замечать у Анны все новые и новые отрицательные качества, он стал понимать, что совсем не знал женщины, на которой женился. Только теперь, словно прозрев, он увидел и ее физические недостатки. И все чаще его воображение рисовало прекрасный, девический облик Джейн Сеймур. Второй выкидыш жены решил для него все: отныне Генрих хотел избавиться от Анны и жениться на Джейн.
2 мая 1536 года по распоряжению короля были арестованы королева, брат ее и все (вернее, почти все) ее любимчики. Анна от ужаса впала в помешательство: то хохотала, то заливалась слезами. Обвинительный акт гласил, что королева Анна с сообщниками злоумышляла на жизнь короля-супруга, что поведение ее было всегда более чем предосудительно не только до замужества, но и после; что, наконец, между ее сообщниками находятся лица, с которыми она состоит в преступной связи.
К стыду и гневу короля был обнаружен дневник Анны, в котором она сравнивала всех перебывавших в ее постели мужчин, чьи имена она знала, при чем сравнение было не в пользу Генриха. Кроме того, удостоила Генриха титулами "мужлан", "боров" и "этот чертов идиот".
Прочитав откровения своей уже бывшей жены, Генрих осыпал ее грязными ругательствами, назвав французской проституткой.
Позор Генриха VIII был полный и неизгладимый! Для обвинения покойной Екатерины Арагонской нужны было клеветники и лжесвидетели; для Анны Болейн это было вовсе не нужно, так как достаточно было одной правды.
17 мая 1536 года следственная комиссия из двадцати пэров королевства, признав бывшую королеву Анну Болейн виновной, а равно и сообщников ее, постановила: преступницу казнить смертью, по усмотрению короля, сожжением на костре или четвертованием; брату ее с тремя сообщниками отрубить головы; музыканта (того самого скрипача) Смиттона повесить. Тела пятерых казненных разрубить на части и выставить на позорище народу и в назидание злоумышленникам. Брак короля, по определению архиепископа Кренмера, объявить недействительным; его дочь Елизавету признать незаконнорожденной.

Анна Болейн сидела в своей темнице, в ожидании собственной казни. Ей объявили, что Генрих в знак былой любви к ней заменил сожжение на костре обезглавливанием. Бывшая королева не каялась в содеянном, а сожалела о несовершившемся. К примеру о том, что не подарила Генриху сына и не укрепила его рождением свои позиции. А еще, что не успела отравить принцессу Марию, а по возможности и Джейн.Генрих вошел в камеру к своей бывшей жене. Мужчина смотрел на совсем недавно любимую им женщину, как на мерзкое животное.
Она встрепенулась и, подбежав к нему, хотела обнять.
- Муж мой! - пылко воскликнула она, надеясь, что в нем проснулись былые чувства к ней.
Но король был не один: вместе с ним в камеру въехал инструмент для пыток, в виде женщины из стали. Генрих раскрыл 'железную деву".
Анна побледнела от ужаса: - Генрих, что ты собираешься делать?!
- А что делают со шлюхами, которые оказываются шпионами врагов Англии и промышляют черным чародейством? - грозно проговорил король.
Молодая женщина упала перед ним на колени, целуя край его одежды: - Генрих, сжалься, вспомни, что я тебя любила! Подумай, ведь у нас есть дочь!
- Какой прок мне в дочери, если я нуждаюсь в сыне-наследнике? Дочь... это не дочь, а монстр какой-то. Дочь мне подарила моя бедная Екатерина, с которой я развелся, чтобы жениться на неблагодарной шлюхе! Да лучше бы я женился на вашей сестре. Она хоть сыновей рожать умеет!
Брюнет затолкал бывшую жену в "железную деву".
Когда створки дверей адского приспособления закрылись, шипы вонзились в руки, ноги, живот, лоно и ягодицы женщины. Она завизжала от боли и ужаса. Происходящее напоминало ей один из тех кошмарных сновидений, в которых ее посещал покойный кардинал Уолси. Покойный... и она тоже скоро станет покойницей!
- Чертов колдун в рясе! - не помня себя закричала она. - Это все твои чары, твоя месть!
Генрих вновь привел в действие инструмент для пыток. Брюнет стоял и смотрел на мучения жены.
- Ты оклеветала моего друга. - проговорил мужчина.
- Генрих! Генрих! Пощади меня! - вопила эта презренная женщина.
Но пощады ей не было.

После ухода Генриха окровавленная и измученная Анна надеялась забыться сном, но и во сне она не нашла покоя: перед ней встала тень покойной королевы Екатерины Арагонской, чью жизнь она отравила. Королева строго смотрела на нее.
- Французская шлюха! - проговорила покойная первая жена Генриха Восьмого, королева Екатерина Арагонская. - Тебе уже недолго осталось жить, но ты умрешь не от отравления, как я. Ты умрешь смертью шлюхи.
Анна в своем сновидении упала перед ней на колени, целуя ее руки: - Пощадите, простите меня!
В руках призрака оказался меч, старая королева взмахнула им над ее склоненной шеей, и на этом месте Болейн с криком проснулась.

В это самое время дочь Генриха и его первой супруги, Мария, к этому времени уже ставшая взрослой девушкой, похожей на прекрасную розу и имевшей шипы, подобно этому цветку, ибо страдания ожесточили ее, ожидала известий о смерти губительницы ее матери.
- Ну как, шлюха уже мертва? - спросила она слугу.
- Нет, миледи, - ответил он, - палач из Франции, которого Его Величество специально выписал для этой французской проститутки задержался в дороге, казнь перенесли на завтра.
- Жаль. - ответила девушка, поджав губы. - А за что ее, вообще, казнят?
- За то, что с помощью чар околдовала короля, затем изменяла ему и родила гермафродита, к тому же являющегося бастрадом.
- Какой ужас! Так она еще и ведьма! - воскликнула Мария Тюдор. - Впрочем, я всегда это подозревала... А сколько любовников у нее было?
- Кромвель говорит, что человек двести... - ответил слуга.
- Вот же шлюха! - хмыкнула девушка.

Проснувшись утром, бывшая королева Анна вся дрожала от холода и страха. Женщина ненадолго притронулась к еде и стала есть цыпленка, которого подавали и ее мужу.
Поев, она стала молиться, чтобы ее поскорей казнили и этим прекратили ее мучения.
Казалось, молодая женщина сходит с ума. Она то распевала песни, то вслух вспоминала те дни, когда находилась при французском дворе. Когда разум ненадолго возвращался к ней, Анна считала часы до своей казни, которая, как она надеялась, состоится уже скоро. Так она дожила до вечера...

Генрих, полный любви и нежности к леди Джейн, встретившись с ней, просил ее выйти за него замуж.
- Я соглашусь, но при одном условии, государь... - улыбнулась девушка.
- Я что угодно сделаю ради вас, леди Джейн. - проговорил Генрих, опустившись на одно колено.- Каковы ваши условия?
- Государь, - немного робко проговорила Джейн, - я хочу, чтобы вы восстановили в правах принцессу Марию.
- Дорогая, - ответил Генрих, - лучше подумайте о тех детях, которые будут у нас с вами!
- Сир, хотя бы помиритесь с вашей дочерью и попросите перед ней прощения за те горести, которые пришлось пережить ей и ее покойной матушке, нашей любимой и единственной настоящей королеве!
Не зря Лесли Кэрролл назовет Джейн Сеймур стальной магнолией.
Посмей кто-либо другой сказать ему эти дерзкие слова, Генрих, пожалуй, приказал бы отрубить наглецу голову, но, услыхав их от Джейн, он, напротив, восхитился храбростью и благородством этой с виду тихой и неприметной девушки.
- Ваше желание для меня закон, леди Джейн. - ответил он, поцеловав ей руку, после чего отправился к своей дочери Марии.

Слова отца о раскаянии и примирении гордая девушка встретила с недоверием. Она помнила, как он отказался от нее, как все (и он в том числе) называли ее бастардкой, самозванкой. Как в угоду своей новой пассии отец не общался с нею. Мачеха, Анна Болейн, в свое время отдала слугам и учителям распоряжение относиться к Марии со всей строгостью, подчас граничащей с жестокостью. Но девушка ненавидела ее не за это, а за то, что она сделала ее горячо любимой матери.
- Мария, хочешь навестить свою мачеху? - спросил Генрих.
Он признался девочке, что хочет, чтобы она поучаствовала в пытке его бывшей жены Анны Болейн.
Глаза девушки вспыхнули мстительной радостью. Наконец-то она сможет отомстить ненавистной мачехе за все свои унижения, за то, что она украла у нее отца, а у ее матери мужа, за то, что, возможно, она и ускорила смерть ее любимой матушки.
- Я согласна, отец! - ответила она.

Наконец, приготовления ко второму дню пыток были законченны: в камеру к осужденной сначала доставили две огромных бочки, в которых были вино и обычная вода. Теперь же Генрих был не один, а со своей дочерью от первого брака, прекрасной Марией.
Увидев их входящими вместе в ее камеру, женщина упала перед ними на колени. В безумном припадке она, плача, целовала холодный и грязный пол. На коленях она подползла к бывшей падчерице, умоляя простить ее и сжалиться над ней.
Генрих усмехнулся: он не думал, что она уже успела так сильно пасть в своих же глазах. Обычно она унижала и подговаривала, а теперь сама же превратилась в униженную женщину.
Он пнул ее по лицу: - Шлюхе слов не давали.
- Генрих! Мария! Сжальтесь, смилуйтесь надо мной! - молила падшая женщина.
Мария со злорадной усмешкой смотрела на то, как женщина, разбившая семью ее матери и испортившая жизнь ей самой, валяется у нее в ногах. Она поставила каблук на ее руку.
Анна протяжно закричала. Она так надеялась, что, наконец, уже лишится головы и умрет, чтобы не страдать, но вот снова пытки.
- Отец, - обратилась ее бывшая падчерица к Генриху, - по-моему, она слишком говорлива и криклива, надо чем-то занять ее рот, чтобы она, наконец, заткнулась. Хмм... да и, возможно, ей хочется пить. Давай, напоим ее?
Генрих погладил девочку по волосам и проговорил: - Сначала надо раздеть эту девку.- Хорошо, папочка. - улыбаясь, ответила его девочка и принялась освобождать Анну от одежды.
- Фу, какая мерзость! - проговорила она, ткнув пальцем в третью грудь Болейн. - Похоже, ты, действительно, ведьма!
Генрих подошел к обнаженной Анне и взялся пальцами за ее третий сосок. Он стал больно давить и дергать ее за него.
- Шлюха с тремя грудями! - сказал мужчина. И распорядился, чтобы жертву положили на спинку стула и привязали за руки и ноги к доскам. Генрих открыл бочку с вином.
Мария тут же сунула ей в ноздри две грушевидные затычки, чтобы она могла дышать лишь через рот, а потом достала большую воронку и попыталась засунуть ее трубку в рот бывшей мачехи, но та стиснула зубы и попыталась сопротивляться. Тогда девушка, злобно улыбаясь, взяла свечу и стала прижигать ею сначала третью грудь, потом живот женщины. Анна заорала от боли, и будущая Мария Кровавая, воспользовавшись этим, глубоко втолкнула в ее открытый рот воронку.
- Теперь давай поить ее, папочка. - сказала она отцу.
Генрих Тюдор подошел к своей бывшей жене. Он набрал из бочонка вина и начал лить любимое вино женушки ей в рот через воронку.
- Мария, не хочешь поиграть с грудью этой твари? Можешь даже отрезать ее.
Глаза Анны вылезли из орбит от этих слов.
Мария оскалилась: - С превеликим удовольствием!
Облизнув губы, она склонилась над бывшей мачехой, сначала лизнула сосок ее третьей груди, потом принялась посасывать и покусывать его. Анна замычала от сладкой боли. Затем Мария Кровавая неожиданно вонзила свои острые и белые, как у волчицы зубы в плоть жертвы. Та дернулась от боли, а ее бывшая падчерица и нынешняя палачка стала слизывать ее кровь. Испив ее крови, подобно вампиру, Мария Кровавая достала маленький кинжал, который всегда на всякий случай носила с собой и... отрезала им эту ведьмовскую лишнюю грудь жертвы. Из-за вставленной в рот воронки Анна не могла кричать и только мычала и стонала от боли. Чтобы остановить кровь на месте обрубка, Мария сразу же прижгла его свечой. От боли ее жертва тут же обмочилась.
Тонкие струйки желтоватой жидкости покапали на пол камеры. Мужчина, втолкнув в киску женушки кулак, стал грубо двигать им в киске жертвы. Другой рукой Генрих продолжал вливать вино в рот женщины. Анна Болейн вынуждена была глотать вино, так как иначе могла задохнуться. Затем он на минуту вытащил воронку, и тут Болейн почувствовала сильный удар по животу, от такого удара ее вывернуло наизнанку. Изо рта Болейн хлынуло вино.
- Черт! Тупая шлюха не может пить вино? - выругался ее бывший муж. - Мария, теперь твоя очередь.
Мария победоносно улыбалась, глядя на свою измученную и униженную жертву.
- Не так давно, - начала она, - еще будучи по сути ребенком, я рисовала свою семью. На этом рисунке присутствуете и вы, моя высокочтимая мачеха.
Девушка достала рисунок, на котором детской рукой была нарисована счастливая семья, состоящая из улыбающихся папы, мамы и маленькой девочки, сидящей на папиных руках. Поодаль же была изображена какая-то ведьма с бородавкой на носу, змеиным языком, толстой шеей и шестым пальцем. Из глаз и рта ведьмы текла кровь, а из головы ее торчал нож. Надпись под рисунком, изображавшим ведьму, гласила: "шлюха Болейн". Мария поднесла эту картинку к глазам бывшей мачехи. Та опять принялась молить о пощаде, и тогда Мария вновь вставила в ее рот воронку и стала лить туда первый кувшин с водой.
Генрих смотрел сзади на свою прекрасную дочь. В голове Тюдора промелькнула шальная мысль о том, что его дочь выросла настоящей красавицей: в таком юном возрасте у нее уже такая красивая попка. Он облизал пересохшие губы и отпил немного воды из бочки.
Мария продолжала насильственно поить водой свою бывшую мачеху. Анна выпила уже больше литра, ее горло горело. Увидев, что Мария собирается влить уже второй кувшин, она сцепила зубы, чтобы не дать влить в себя эту воду. Тогда бывшая падчерица поставила кувшин на пол, наклонилась над ней и укусила ее уже за клитор, едва не вырвав кусочек плоти. Анна едва не лишилась чувств. Этим действием Мария победила ее сопротивление.- Может добавить теперь вина? - проговорил мужчина, смотря на пытку, которая могла тянуться всю ночь.
- Думаю, ей не помешает, да и нам тоже, отец. - ответила девушка, улыбнувшись.
- Тогда сначала мы выпьем немного. - брюнет взял свой кубок. - За что будем пить?
- Ну, за единение и согласие в семье! - торжественно сказала Мария.
- За единение и согласие в семье! - проговорил Генрих Восьмой, чокнувшись с дочерью кубками. Он выпил свое вино и прямо при своей бывшей жене впился в губы дочери поцелуем. К удивлению отца, девочка почему-то не сопротивлялась. Отец и дочь целовались по-настоящему, словно любовники. Анна смотрела на это зверство и что-то говорила по-французски. Но ничего не было слышно. Когда Генрих оторвался от поцелуя, он подошел к Анне и влил второй кувшин с вином в ее рот.
- Пей, французская кобылка.
Боль в переполненном животе Болейн была ужасной, но у нее не было другого выхода, кроме как покорно пить вино и воду. Снова склонившись над ней, Мария Кровавая начала массировать ее живот. Девушка чувствовала под своей рукой, как влитая в ненавистную мачеху жидкость забавно перетекала по ее желудку. Она слегка ударила ее по нему. Анна дернулась и застонала. Девушка набрала воды в очередной кувшин и принялась лить в ее горло его содержимое. Затем вытащила булавку из прически, уколола ею одну из ее уцелевших грудей, а после принялась загонять это женское орудие ей под ногти. Жертва мычала и дергалась, под ней вновь образовалось озеро.
Генрих наливал очередной кувшин с вином из бочонка.
- Если хочешь, можешь оставить ее и без грудей. Хотя эту шлюшку все равно признают мученицей.
Король знал свой народ и поэтому не хотел, чтобы эта шлюха вызывала жалость.
Девушка уже занесла было над побледневшей от ужаса мачехой свой кинжал, но потом опустила руку со словами: - Ты прав, отец, незачем давать народу и потомству дополнительный повод для сочувствия к ней.
Мария окинула взглядом лежавшую перед ними с воронкой во рту и с животом, как на девятом месяце беременности, женщину.
- Очень жаль, отец, что вы расстались с моей доброй матушкой, ради этой ничтожной, мочащейся под себя шлюшки. Хотя... умом я понимала, что вам нужен наследник, а я - не он, и моя мать уже стара, чтобы вам его подарить. - говорила Мария. - Но вы допустили ошибку, женившись на этой дряни. Вы - прекрасный отец и великолепный мужчина, вы достойны лучшего.
С этими словами она поцеловала отца в губы.
Генрих сейчас был поглощен своими мыслями: с одной стороны, он поступает некрасиво по отношению к Джейн, но с другой, он очень возбужден вином, пыткой и словами дочери.
Он проговорил с улыбкой: - Можешь и помочиться этой шлюшке прямо в рот.
- С радостью, папочка. - ухмыльнувшись, ответила Мария.
Подойдя к своей жертве, она, подняв юбки, опустилась над ее лицом и стала мочиться, стараясь попасть точно в воронку для вливания жидкости. Болейн пришлось пройти и через это унижение. Ей не осталось ничего другого, кроме как пить мочу некогда униженной ею принцессы.
Генрих придумал, как еще сильнее можно было унизить Болейн. Он расстегнул брюки и начал поливать прикованную женщину желтой жидкостью, которая вытекала из головки его члена. Анна Болейн мычала и кривилась от отвращения, но послушно глотала лившийся ей в глотку золотой дождь. Мария, хохоча, принялась ласкать член своего батюшки. Отец в ответ стал щекотать клитор девушки, которая, возбудившись, схватила свечу и начала ею жечь две оставшиеся груди мачехи.Золотой дождь Генриха заканчивался. Мужчина прикрыл глаза: из головки его члена вырывалась бледно-белая жидкость. Сначала он и не понял, отчего мог кончить, но потом посмотрел на ручку дочери, которая массировала его член. Он улыбнулся, посмотрев на Марию.
Девушка, быстро подставив ротик, стала глотать отцовское семя, пока он не остановил ее, сказав, что хочет кончить в рот Болейн.
- Тебе понравилось, папочка? - спросила она.
- Да, дочь моя. - проговорил мужчина. Он смотрел на униженную Анну Болейн. По лицу женщины текли слезы унижения.
Он отошел от Болейн и приказал слугам: - Я хочу, чтобы эта французская шлюшка была прикована к стене.
Слуги кинулись исполнять приказ короля и вскоре удалились, оставив юную Марию и ее отца одних. Генрих сел на один из бочонков, при этом он не забыл его закрыть.
- Теперь ты сама не хочешь выжать молочко из своего папочки?
- Да я сама хотела просить об этой милости своего любимого папочку! - пылко ответила девушка.
Она взяла королевский скипетр в свой прелестный ротик и принялась посасывать его, сначала неумело, потом все лучше и лучше. Все это действо происходило на глазах у уже бывшей жены Генриха, впрочем ей было не до этого: она пыталась избавиться от затычек, воткнутых ей в ноздри падчерицей. Как только она избавилась от них и смогла дышать носом, у нее началась ужасная рвота. В то же время, из нее полился нескончаемый поток мочи. Весь этот ад продолжался до тех пор, пока несчастная полностью не освободилась от насильно влитой в нее жидкости.
Генриха и Марию это нисколько не волновало: они были заняты другим делом. Мужчина томно задышал. Он поглаживал девушку по волосам и осторожно двигал в ее нежной киске пальчиками. Он относился к девушке с нежностью, которую больше не испытывал к Анне.
- Как же я люблю тебя, папочка. - проговорила его девочка. - Больше тебя у меня никто не отнимет!
Мария постанывала от наслаждения, ей очень нравились ласки любимого отца.
Наконец, вволю насладившись ласками друг друга и унижением жертвы, Генрих Восьмой и Мария Кровавая решили покинуть ее камеру, но Мария, все же, не удержалась и пнула ее, затем дала ей испить еще водицы. Трижды плюнув в лицо мачехе, Мария оставила ее в покое.
- Тебе понравилось, шлюшка? - проговорил Генрих и посмотрел на Анну Болейн свысока.
- Ты... ты монстр! - крикнула Анна, прежде чем камера закрылась.
Из глаз Анны в очередной раз полились слезы стыда и бессильной ярости. Некоторое время спустя, у нее получилось уснуть. Во сне она видела казненного философа Томаса Мора.
- Изволите почивать, Ваше Величество? - спросил он. - Что же, спите, спите, а скоро вы будете спать вечным сном, как и я... У королей нет места для философов и философии, поэтому я мертв.
Сказав это, печальный призрак исчез.
- Вечный сон... Смерть... - стонала Анна. - Я хочу смерти...

Тем временем, папаша Болейн, чтобы спасти свою шкуру не погнушался отказаться от своего уже казненного сына Джорджа и пока живой дочери Анны, как от врагов короны. Старикашку лишили всех постов, но оставили ему графский титул, и он радовался, что так дешево отделался. Самым благородным человеком из всего семейства Болейнов оказалась... Мария. Она пришла к Генриху просить его за унижавшую и изгнавшую ее младшую сестру.
- Государь, я прошу милосердия для моей младшей сестры Анны, которую вы так недавно любили и сделали королевой! - взмолилась Мария Болейн, встав перед ним на колени.
- Мария, ты понимаешь, о чем просишь? Она изгнала и оставила тебя без наследства. Я не могу ее отпустить, ей светит эшафот за ее преступление перед короной.
- Да, я хорошо знаю, какая она! - ответила женщина. - Она была готова идти по головам, и ей было плевать на весь свет, но это моя сестра!
- Мария, это невозможно, она будет казнена. - проговорил мужчина. Он получил известие о том, что палач, который должен был приехать из Франции, умер от оспы.
- Ваше Величество, королям иногда следовало бы испытывать на себе свои законы и учиться милосердию. - дерзко ответила Мария.Она вся преобразилась: исчезла прежняя ленивая и глупая блондинка, теперь это была энергичная и бесстрашная женщина, дерзавшая бросить вызов самому королю Англии. "Эге! - подумал Генрих. - Значит, у тебя есть благородство и мозги, но ты тщательно прячешь их от всех?!"
Брюнет посмотрел на Марию Болейн и проговорил: - Я знаю, что такое милосердие, но вот твоя сестра такой милости не получит, этого не изменить. Прости, Мария.
Услышав эти жестокие слова, молодая женщина привычно разделась перед королем: - А если я куплю у вас ее помилование?
Броня короля трескалась, но он не отходил от своих принципов.
- Мария, я сказал "нет". И не нужно вести себя, словно ты проститутка. Я знаю тебя.
- Да неужели? - приподняла бровь Мария. - Вы, как и все, считали меня тупой шлюхой. И я могу побыть для вас шлюхой в очередной раз.
Брюнет теперь сам вывел девушку из своих покоев, чтобы не опозорить ее перед стражей и другими слугами.
Мария, плача, ушла ни с чем. Ей хотелось повидать приговоренную сестру, но та не пожелала ее видеть, так как думала, что она пришла позлорадствовать и поиздеваться над ней.

Отец и дочь снова шли посетить узницу, дабы скрасить и разнообразить ей жизнь. Будущая Мария Кровавая, чьей любимой книгой в детстве был "Молот ведьм", предлагала отцу новые интересные идеи для пыток. Генрих был искренне восхищен ее изобретательностью. Когда они вошли в камеру Болейн, она все также безвольно, словно кукла, висела на цепях. Женщина подняла мутный взгляд на Генриха.
- Убей. - сказала она.
- Много просишь. - проговорил Генрих.
- Можем начинать. - сказал он дочери.
- Хорошо, папочка. - заулыбалась добрая девочка. - Я уже жду-не дождусь.
Девушка подошла к прикованной мачехе и сказала ей: - В детстве я любила читать сказки: там хорошие падчерицы побеждают плохих мачех... и иногда убивают их.
Мария провела рукой по шее и груди женщины.
- Нежная кожа... - проговорила она. - Но слишком смуглая, да еще и грязная. Ты, похожая на гитану (цыганку), блудница вздумала тягаться с моей матерью, дочерью повелителей Кастилии и Арагона?
Анна бессмысленно смотрела на нее, словно не понимая ее слов. Неожиданно Мария укусила ее за сосок левой груди и принялась высасывать из нее кровь.
В народе ходили слухи, что принцесса Мария, как и почти все дети Екатерины Арагонской, родилась мертвой. Но мать не желала верить в смерть дочери и не дала похоронить ее. Она сидела над мертвым дитятей, умоляя: - Живи, живи!
Обезумев, Екатерина дала мертвому ребенку грудь. Внезапно красноватые глаза девочки распахнулись, она укусила сосок материнской груди и принялась сосать из нее кровь вместе с молоком. Преисполненная радости Екатерина Арагонская подавила крик боли и дала малышке насытиться...
Генрих смотрел на мучения своей бывшей жены. Казалось, что мужчина насыщался болью своей бывшей жены.
- Мария, не увлекайся, она должна выжить. - охладил он пыл дочери.
- Не волнуйся, папочка. - ответила Мария, оторвавшись от жертвы. - Желание отомстить и жажда крови не помутили мой разум.
Она оскалилась. Губы принцессы были алыми, как кровь. Она вновь принялась поить мачеху водицей. Поскольку желудок Анны после вчерашних пыток растянулся, на сей раз вода проходила легче и менее болезненно.
Заметив это, девушка недовольно надула губки: - Что за черт? Шлюха блаженствует!
Она поднесла свечу к лобковым волосам женщины. Анна завизжала от боли. Дама, вообще, плохо переносила болевые ощущения.
Отец и дочь хохотали. Затем Мария потушила свечу и вставила ее в попку мачехи, подвигав там ею. После этого она достала плеть и принялась изо всей силы хлестать ею по клитору женщины. Анна зашлась криком. Потеряв контроль над своим телом, она принялась мочиться под себя.
- Ах, ты, дрянь! - крикнула Мария. - Ты весь пол изгадила и будешь за это наказана!
Девушка извлекла из футляра некий железный, грушевидной формы предмет и сунула его в рот женщине.- Это, чтобы чем-то занять твой рот. - сказала она и немного покрутила винт. Лепестки груши раскрылись, начав разрывать гортань женщины. Анна содрогнулась, замычала, у нее начались судороги.
Второй футляр открыл уже сам король. Он извлек оттуда железный предмет, который по форме больше напоминал грушу. Он втолкнул орудие пыток в мокрое лоно женщины и немного крутанул винт, после чего, сняв штаны и поставив ее на четвереньки, стал разрывать попку женушки своим "копьем".
Он взял Анну за волосы: - Оу! Шлюха уже поседевшая! Что - от страха ?
Анна только бессмысленно покачивала головой и мычала.
На личике дочери Генриха появилось озорное выражение. Склонившись, она что-то прошептала на ухо отцу.
- В Испании самый лучший шоколад. - проговорила девушка вслух.
- У нас есть испанский горячий шоколад. - ответил Генрих. Он знал, что говорит, потому что после того, как помирился с дочерью, он сразу же получил из Испании презент с горячим шоколадом. Он кликнул слуг, чтобы они привезли бочку с горячим шоколадом.
Девушка радостно захлопала в ладоши. В это время Анна лежала с закрытыми глазами и побелевшим лицом, очевидно потеряв сознание.
Мария облила Анну водой, чтобы привести ее в чувство.
Можешь вытащить грушу из ее рта посмотрим на сколько мы испортили ее прекрасное личико.
Когда женушка пришла в себя, Генрих задел винты на второй груше, и лепестки груши распустились, грубо разрывая половые губы и само лоно.
- Теперь угостим ее шоколадом?
Как только эти орудия пыток были извлечены из нее, Анна пронзительно закричала, насколько ей теперь позволяли ее голосовые связки.
- Да-да, папочка! - захлопала в ладоши дочурка Генриха, веселясь, словно все еще была ребенком. Впрочем, в глубине души она всегда будет ребенком - милым, обидчивым, недоласканным и... жестоким, как все дети.
Слуги прикатили бочку с горячим шоколадом, но, в отличии от прочих бочек, эта была со шлангом и винтиком. Шланг подсоединили к анальному отверстию молодой женщины.
Анна, хоть уже и успела немного обезуметь, все же испугалась и дернулась, когда в ее некогда аппетитную попку вставили шланг.
- Что вы собираетесь делать?! - завопила она, тщетно пытаясь высвободиться.
- Сейчас узнаете, дорогая мачеха! - хихикнула девушка, взглянув на нее.
Анне показалось, что глаза Марии были красноватыми, а улыбка девушки казалась ей оскалом. Ловкие пальчики девочки принялись откручивать винтик.
Генрих Восьмой всунул в рот Анны свой кулак.
Мужчина, смотря на женщину, проговорил: - Завтра я отрублю твою милую голову, шлюха.
Женщина замычала, ибо кулак бывшего мужа не давал ей говорить. Когда он убрал его, ее мучительно вырвало.
- Сегодня! Казни меня сегодня! -взмолилась Анна.
Тут она опять завыла от боли, так как в ее кишечник полилась горячая жидкость. Она снова принялась извиваться, лишь причиняя себе дополнительные мучения.
- Прекрати это! - закричала она Марии, но та в ответ увеличила напор.
Мария уже влила в многострадальную попку бывшей мачехи литров пять без малого. Она готова была залить ей хоть и целый бочонок, но отец вовремя остановил дочь. Мария Кровавая со вздохом закрыла краник и, не дав мачехе опомниться, стала засовывать ей анальную грушу.
Когда из попки Болейн случайно вытекла струйка, падчерица размашисто шлепнула ее со словами: - Удерживай, не то худо будет!
Вставив ей грушу, она крутанула винт, и сегменты груши раскрылись внутри женщины, заставив ее заорать от боли.Генрих Восьмой стал просовывать в разорванную киску женщины шланг из бочки, вставив его точно глубоко в лоно так, что шланг уже доставал до ее маточных труб и самой матки. Наконец, Тюдор крутанул винт, и большая порция жидкого шоколада вырвалась из шланга прямо в разорванную киску Анны Болейн.
- Аааааа! - захлебнулась криком женщина.
В то же самое время Кровавая Мэри, хохоча, продолжала крутить винт анальной груши, лепестки которой, раскрываясь все сильнее, терзали переполненные горячим шоколадом кишки женщины.
- Доченька, оповести, пожалуйста, народ, что сегодня, сейчас состоится казнь ведьмы, Анны Болейн.
Генрих, сказав эти слова, вытащил из попки женушки анальную грушу. Брюнет быстро закрыл колечко ануса тугой пробкой.
- С превеликой радостью, дорогой отец! - торжественным тоном проговорила Мария и поспешила привести в исполнение слова коронованного родителя.
Анна Болейн чувствовала невыносимую распирающую боль, унижение и отвращение к своему телу, но в то же время радость от того, что она скоро умрет и ее мучения закончатся.

Анна еле переставляла ноги, ее живот выпирал, как у беременной, из-за чего зрители решили, что так оно и есть. Весь ее вид внушал сострадание, отчего крики "Шлюха!" вскоре сменились жалостливыми криками "Бедняжка!".
Уже взойдя на эшафот, Анна все же услышала в этом гуле криков слова "Умри, шлюха!", сказанные знакомым голосом. Услыхав его, она содрогнулась, но заставила себя посмотреть на собравшихся зрителей ее казни. И вот ей почудилось, что в толпе зевак она видит... кардинала Уолси и его беременную любовницу. Итак, это правда, это был его голос!
- Умри, шлюха! - снова повторил кардинал со злорадной улыбкой.
Его любовница Джоан, глаза которой были закрыты, положила руку на свой живот и проговорила: - Здесь у меня под сердцем мой ребенок, мой сыночек. Я чувствую, как он шевелится во мне, лягается ножкой, но никак не может родиться... Но мы не теряем надежду. Правда, Томас?
- Правда, дорогая. - ответил кардинал и поцеловал Джоан в губы.
- Простите, простите меня! - закричала Анна Болейн, протягивая руки в сторону призраков.
- Несчастная сошла с ума... - сочувственно шептались зеваки.
Генрих взял в руки двуручный фамильный меч Тюдоров.
- Сейчас начнется казнь. - торжественно начал король. - Для начала, я попрошу огласить деяния виновной. Она обвиняется в измене родине, своем двуличии, прелюбодеянии, колдовстве.
Помолчав, мужчина проговорил: - Внесите сюда портрет.
Генрих выжидал. Наконец,внесли портрет Анны из кардинальской галереи, и все увидели настоящую Анну Болейн. Теперь возгласы в пользу "бедняжки" сменились на "Казнить шлюху, смерть шлюхе!". Генрих занес меч над головой своей бывшей жены. Но внезапно брюнет взмахнул мечом и прекрасные ножки Анны Болейн отделились от тела. Теперь девушку поддерживали только стражники, которые были все в крови жертвы. Анна кричала от боли.
- Убей меня! - просила униженная женщина.
Второй удар пришелся по рукам.Теперь вместо нежных рук ласкавших когда-то мужчин были обрубки. Вот Генрих Тюдор занес над головой женщины меч в последний раз. Некогда прелестная головка Анны Болейн отделилась от тела.
Генрих взял голову Анны и проговорил: - Как же я любил эту суку.
Король поцеловал мертвую голову бывшей жены прямо в губы. Затем он достал платок и обмакнул его в крови казненной.
После казни мужчина распорядился, чтобы из черепа его бывшей жены был сделан королевский кубок. Генрих удалился от людей вместе с Марией. Кровавая Мэри не отбрасывала тени.Молодой архиепископ Томас Кренмер пожирал глазами расчлененное тело бывшей королевы, чьей креатурой он был. Его слегка нездоровое воображение рисовало ему соблазнительные для него картины. Когда казнь была окончена, молодой священник подошел к палачу и украдкой сунул ему тугой кошелек.
Домой Томас возвращался с мешком, в котором лежало обезглавленное и лишенное конечностей тело мертвой Анны Болейн. Вытащив свою драгоценную добычу, Томас начал покрывать ледяное тело поцелуями. Его ожидал сюрприз: он обнаружил пробку в попке мертвой женщины. Молодой брюнет рывком вытащил пробку, и тут же из попки женщины забила мощная шоколадная струя, способная потушить пожар.
Томас хохотал: теперь у него появилась своя мертвая шлюха, с которой можно все.
Судьба самого Томаса Кренмера сложится незавидно: он не угодит ставшей королевой рьяной католичке Марии Кровавой тем, что единственным из "отцов церкви" одобрил некогда развод отца Марии, Генриха, с ее матерью Екатериной Арагонской и его новый брак с куртизанкой Анной Болейн. Мария жестоко надругается над "нечестивым" архиепископом.
В течение трех лет Мария будет подвергать Кренмера поразительным по жестокости пыткам, поджаривая его половые органы на медленном огне и заставляя поедать собственные нечистоты, и в конце концов казнит сожжением заживо.

В тот самый момент, когда голова Анны Болейн скатилась с плеч, Дороти - уже взрослая дочь покойного кардинала Уолси, по воле Болейн насильственно постриженная в монахини, схватилась руками за голову статуи святой Анны с такой силой, что чуть не оторвала ее.
- Анна - святая покровительница шлюх мертва! - прокричала она.

После казни бывшей жены Генрих Восьмой поехал поохотиться на кабана. Охота была удачной, зверь был поднят и затравлен.
Возбужденный охотой и разного рода эмоциями Генрих обратился к своим приближенным: - Господа, мы отправляемся к леди Джейн Сеймур!

Джейн вышла на крыльцо встречать своего любимого государя. Он, подъехав, соскочил с коня и заключил ее в свои объятия. Затем вытащил из кармана платок - тот самый, пропитанный кровью бывшей жены.
- Что это, Ваше Величество? - испуганно спросила девушка. - Это ваша кровь? Вы ранены?
- Нет, Джейн, не бойся. - ответил Генрих. - Я охотился на кабана. Тебя, увы, со мной рядом не было, но я хотел помазать тебя его кровью. Собаки не оставили сувениров,
но я приберег для тебя немного его крови.
- А это разве считается? - с улыбкой спросила Джейн.
- Для меня считается. - серьезно ответил Генрих Восьмой и помазал нежные перламутровые щечки Джейн Сеймур кровью Анны Болейн.
Взгляды их встретились, они долго смотрели в глаза друг другу, после чего Генрих поцеловал будущую жену.Эпилог.

Генрих Восьмой и Джейн Сеймур отпраздновали пышную свадьбу через одиннадцать дней после казни Анны Болейн. Белокурая Джейн была, без преувеличения, самой красивой из невест. На праздничный стол подавали свадебный торт в форме лебедя: Генрих отрезал для себя голову от лебединой шеи, а его невесте досталось крылышко. Все пили, ели, танцевали, веселились, лишь одна Мария Тюдор едва притронулась к яствам. Нет, она ничего не имела против Джейн. Напротив, они даже станут подругами, но любимый отец опять принадлежит не только ей... Впрочем, Мария слабо ела не только по причине этой своей тайной грусти. Она сидела с таким видом, как-будто ожидала, что вот-вот отведает какое-то другое, диковинное блюдо. Казалось, она даже нюхает воздух.
Ровно в полночь, молодая принцесса вышла из замка в ночную тьму. На небе появилась полная луна, на миг осветившая бледное, оскалившееся лицо Марии Кровавой...

Генрих и Джейн будут жить вместе недолго, но счастливо. Джейн рано сойдет в могилу, родив Генриху долгожданного наследника Эдуарда, увековеченного в сказке "Принц и нищий" и унеся с собой в могилу искреннее сожаление Генриха, любившего ее настолько, насколько,вообще, мог кого-либо любить человек его склада, тем более, женщину.
К Анне Болейн Генрих испытывал сильную страсть, к Джейн Сеймур - нежную любовь, уважение и благодарность за то, что подарила ему наследника и пусть ненадолго, но скрасила его жизнь. В жизни короля Англии еще будут *фламандская кобыла* - Анна Клевская, Лолита Генриха, его роза без шипов - Кэтрин Говард, приходившаяся родственницей Болейн со всеми вытекающими последствиями и житейски мудрая Катерина Парр - его шестая, последняя жена. Но ни одна из них не
оставит в его жизни такого следа, как Анна Болейн и Джейн Сеймур.

...Анна падала куда-то в темную бездну, на дне которой горели огни. Оттуда доносились стоны миллионов мучеников. Она содрогнулась.
Вот она и оказалась на дне этой бездны.
На встречу ей вышел ухмыляющийся кардинал Уолси со словами: - Добро пожаловать в Ад!
- НЕЕЕТ! - закричала женщина.Но душа ее оказалась недостойна даже адского пламени. Ее призрак появляется иногда в Тауэре, неся собственную голову. Призрак Анны Болейн также появляется в поместьях Бликлинг Холла. Одетая во всё белое, она проезжает в призрачной повозке, запряжённой безголовыми лошадями, которых подгоняет такой же безголовый кучер. У Анны тоже нет головы, она крепко держит свою отрубленную голову у себя на коленях. Подъезжая к дворцу Бликликинг Холла, кучер и лошади исчезают, и Анна самостоятельно скользит во дворец, до рассвета блуждая там по коридорам и комнатам.
Ее брат, Джордж, также появляется здесь, но в отличии от Анны, его не привозят в карете; он гуляет по окрестностям Бликлинг Холла в окружении четырех безголовых лошадей.

Томас Болейн, отец Анны, который признал вину своей дочери на суде и отказался от обоих своих детей, не нашёл успокоения. Старикашка встречал смерть в полном одиночестве. Некому было подать ему склянку воды. На его похоронах тоже почти никого не было, конечно, не считая призраков его детей, выведенных им на путь порока и преступлений и по сути погибших из-за него. В качестве наказания, в течении тысячи лет, один раз в год, он обязан объезжать на призрачной повозке, управляя лошадьми, 12 мостов, лежащих между поместьями Бликлинг и Роксхэм.