Разбойная мольба. Книга 1. Бояр супротив. Пролог

Книга 1.
Бояр супротив, или Скиты дубровные
Пролог

Кисло свистели кисти широколиственных дубров. В полногласье массивных коней, птиц лесных, борзых псов – кувыркалось травянистыми почвами дело охоты. Травили зверя все, и всяк вливался в одну из свор: кто в свору слуг человечьих – собак, кто в свору людскую – в царёву свору.

Кишит охота богатством молодого государя. Государь же – император русов, император Московии, что признано ещё за отцом государевым, а признал могущество сие владыка византийский. Русь ещё счастлива в своей скудности – ах, как ненадолго дадут ей пригубить мёду такого! Над разбойной красою страны только-только начинает парить нерушимый образ орла о двух головах – нынче время Иоанна, пока ещё не грозного!

Адашев Алексей, сын Фёдоров - окольничий,  ещё не пожалованный шапкой боярской. История вряд ли когда расскажет о нём как о седоке – однако в нашем повествовании подъезжает он к Иоанну:

- Царь наш милостью Божьей, - восклицает, думается, всего-то по недавней привычке, - Иван Васильевич! Не вели казнить раба твоего…!

Просит Адашев миловать, просит слово выслушать. Иоанн же, охотой увлечённый, ему:

- Молви, Фёдорыч, - минутный взор свой дарует.

- Слыхал я шум посреди дерев, слыхал, кажется, супротив тебя, государь, ропот – и роптавшего видел.

- Кто же роптавший тот?

- Млад роптавший был, кормилец, да лета на три тебя постарше – глаз мне, зоркому, окольнего не искривит! Исчез вор в собачьем гомоне – каюсь я…!

Адашев ошибся: встреченный им юноша был старше царя на четыре года. Фаворит Иоанна, как мог бы я по-европейски назвать Алексея Фёдоровича, сам согрешил: он назвал ропотом разумное хуление, а главное – хуление праведное! Ропотом ли был трезвый взгляд на истерзанный теми же Адашевыми и теми же Сильвестрами престол? Ропотом ли были слёзы Саломеи, святой Софии, чьи мощи охладели в толще монастыря? Будет ли ропотом кровавая и тайная война с Малютой, с Грязным?

Хулил возлюбленный Богом брат Иоанна.