Надежда на левитацию

Жизнь чер­тов­ски пре­датель­ская. Она ни­ког­да не ща­дила ни­кого, да­же то­го, кто воз­ла­гал на нее боль­шие на­деж­ды. Жизнь су­рова, как ап­рель­ский дождь, пос­ре­ди сол­нечно­го дня. Жаль, что не­кото­рых мо­мен­тов в жиз­ни нель­зя из­бе­жать, да­же за­быть нель­зя. Все со­бытия, мо­мен­ты, въ­еда­ют­ся в ду­шу, и об этом уже ни­как не за­быть.
Я ехал. Ку­да? Сам не знал. Вро­де к пси­холо­гу, у нас уже с ним третья встре­ча.
Он мне ни­как не по­мога­ет, ско­рее пы­та­ет­ся от­влечь­ся, но я до сих пор чувс­твую се­бя зам­кну­то, без­жизнен­но.
Из род­ных у ме­ня ни­кого не ос­та­лось. И из-за то­го, что у ме­ня уже ни­кого не­ту, мне при­ходят­ся рас­ска­зывать, вы­вора­чивать свою ду­шу дя­день­ке или те­тень­ке, а пос­ле на­шего дли­тель­но­го се­ан­са, он или она нер­вно за­курит си­гаре­ту и пос­мотрит на сло­ман­ные ча­сы, сло­ман­ное вре­мя.
За стек­лом бы­ла мгла. Ка­залось, что вот сей­час мож­но на­мотать на па­лец ту­ман как са­хар­ную ва­ту. Стран­но, но я толь­ко сей­час за­метил, что ав­то­бус пуст, толь­ко лишь во­дитель не­ряш­ли­во поп­равлял зер­каль­це.
— Где я?
Мне ник­то не от­ве­тил, как впро­чем всег­да. Ме­ня ник­то ни­ког­да не слы­шал, или не слу­шал. По­это­му мне бы­ло не в но­вин­ку, взять на­уш­ни­ки из кар­ма­на, и без­думно об­ло­котить­ся го­ловою об стек­ло. Та­кая ез­да про­дол­жа­лась в рай­оне двад­ца­ти ми­нут, ту­ман раз­ве­ивал­ся толь­ко в оп­ре­делен­ных мес­тах, при­давая ат­мосфе­ру все­го со­бытия.
Ав­то­бус рез­ко ос­та­новил­ся. Во­дитель не го­ворил аб­со­лют­но ни­чего, но да­же сво­ей чер­ной спи­ной и без эмо­ци­ональ­нос­ти, мне ка­залось, что он твер­дил гром­кие сло­ва, ко­торые я слы­шал всю мою жизнь.
 — Уй­ди, ты ни­кому не ну­жен.
Пусть бу­дет по ва­шему. Мах­нув ру­кой я вы­шел из се­рого ав­то­буса. Пос­ле че­го он рас­тво­рил­ся в ед­ком ту­мане, от ко­торо­го за­бива­лись все лег­кие.
Впе­реди ме­ня жда­ла ка­кая-то та­инс­твен­ная до­рога, но мне ни­чего не ос­та­валось, как пой­ти по ней.
Эта ули­ца бы­ла на­пол­не­на вся­кими све­тоди­ода­ми и не­оно­выми над­пи­сями. От это­го очень силь­но бо­лели гла­за, хо­телось при­под­нять ко­рич­не­вую кур­тку и зак­рыть­ся как че­репа­ха в пан­ци­ре.
За­дул силь­ный ве­тер и мне приш­лось зак­рыть гла­за, что­бы пыль не по­пала в гла­за. Все рез­ко утих­ло, и пе­ред мною рас­по­ложи­лось боль­шое ко­личес­тво лис­то­вок.
«Воз­вра­щай­ся по­жалуй­ста, пос­ко­рее. Це­лую!»
Хлоя, Хлоя… Сколь­ко мы с то­бой пе­режи­ли…
Стоп. За­чем, кто это все де­ла­ет? За что…
По­дул вновь силь­ный по­рыв вет­ра, нас­толь­ко силь­ный, что на но­гах бы­ло не­воз­можно ус­то­ять, по­это­му я за­бежал в бли­жай­ший без­людный, в прин­ци­пе как и весь го­род, бар.
Стрях­нув с паль­то всю пыль (ско­рее это бы­ла при­выч­ка), я про­шел даль­ше. Са­мое стран­ное в этом ба­ре, что здесь пос­то­ян­но пов­то­рялась од­на му­зыка. Она не бы­ла ве­селой, не бы­ла ти­пич­ной, да­же не из ка­ких-ни­будь вось­ми­деся­тых. Но приз­нать­ся, она мне пон­ра­вилась, пон­ра­вилась сво­ей мо­нотон­ностью.
За бар­ной стой­кой, кра­совал­ся ка­кой-то муж­чи­на в ка­пюшо­не. Та­кой вы­вод я сде­лал толь­ко по те­лос­ло­жению. Он не был по­хож на во­дите­ля, а от­то­го я по­пытал вновь свою уда­чу.
— Мо­жет быть вы ме­ня не бу­дете иг­но­риро­вать? Мож­но мне по­жалуй­ста вис­ки со ль­дом?
Муж­чи­на пе­рес­тал про­тирать гряз­ной тряп­кой, гра­нит­ный ста­кан, пос­та­вив его на стол, при этом не по­вора­чива­ясь ко мне спи­ной, он ушел ку­да-то в под­собку. В этот мо­мент я встал и на­чал рас­смат­ри­вать бар пов­ни­матель­нее. Он был по­хож на ти­пич­ный при­тон, с ма­лым ко­личес­твом бюд­же­та и сбо­рищем об­ре­чен­ных лю­дей.
Толь­ко вмес­то лю­дей я был здесь один. Нуд­ные кар­ти­ны, се­рые то­на. В та­кие обыч­но я хо­жу, со сво­ими «друзь­ями», ко­торые на са­мом де­ле мне ни­какие не друзья.
Я не за­метил как тот муж­чи­на, за бар­ной стой­кой, про­шел ти­хо и пос­та­вил мой за­каз на стол, а сам обер­нулся, и вновь на­чал про­мывать свой на­до­ед­ли­вый ста­кан. Мне ка­жет­ся или у не­го та­кими тем­па­ми по­явит­ся мо­золи на по­душеч­ках пальц?
Под­ви­нув стул, он пре­датель­ски зас­кри­пел. Звук, приз­нать­ся чес­тно, был дей­стви­тель­но гром­кий, его да­же не смог­ла пе­ребить эта оча­рова­тель­ная ме­лодия, ко­торая мне очень силь­но пон­ра­вилась.
Вы­пив сей на­питок, в го­лову что-то рез­ко вда­рило, то ли от Вис­ки, то ли от ль­да, но чувс­тво бы­ло омер­зи­тель­ное, но все же я про­мыл гор­ло и на­чал го­ворить.
— Как те­бя зо­вут?
— Как ты до­шел до та­кого?
Он не стал от­ве­чать на мой псев­до дру­жес­твен­ное при­ветс­твие, ко­торое бы­ло ска­зано с за­дором.
— Как я до­шел до это­го? Мно­жес­тво фак­то­ров. Очень боль­ше ко­личес­тво.
— Рас­ска­жи са­мые важ­ные.
— Са­мые важ­ные? Для ме­ня да­же ма­лей­шие де­тали, фор­ми­ру­ющую об­щую кар­ти­ну, очень важ­ны. Чес­тно, я не знаю кто ты и ко­му я из­ли­ваю ду­шу, но я уже мно­гим лю­дям рас­ска­зывал все в под­робнос­тях, а они лишь от­ве­чали «Ты не врешь? Столь­ко все­го пло­хого с че­лове­ком не мог­ло про­изой­ти!». Я ни­кого не об­ма­нываю, да и за­чем это? Че­ловек у ко­торо­го все в по­ряд­ке, не смог бы до точ­ности ско­пиро­вать по­веде­ние че­лове­ка, ко­торый уто­нул в сво­их лич­нос­тных проб­ле­мах.
— Хо­тя, зна­ешь есть у ме­ня дей­стви­тель­но есть важ­ная вещь, ко­торая пол­ностью спо­собс­тво­вала мо­ему от­прав­ле­нию в до­лину деп­рессии. Хлоя…
У каж­до­го че­лове­ка бы­ва­ет си­ту­ация, ког­да он ду­ма­ет, что все, ко­нец не из­бе­жать, пси­холо­гичес­кая смерть так и сту­чит­ся в дверь. Но са­мое за­бав­ное, что из та­кой си­ту­ации лю­ди вы­ходят спон­танно, да­же не за­мечая это­го. Обыч­но из деп­рессии их вы­тас­ки­ва­ет ка­кой-то близ­кий че­ловек, а ме­ня? Ме­ня вы­тащил из ому­та со­вер­шенно нез­на­комый мне ран­нее, че­ловек. Это дей­стви­тель­но бы­ло ка­ким-то чу­дом. Как буд­то я ле­жал в сар­ко­фаге, а его на­чали от­кры­вать, и рез­ко на­чали про­бивать­ся, пер­вые лу­чи сол­нца, ко­торых я так дав­но не ви­дел.
Хлоя бы­ла но­вень­кой, она при­лете­ла из Бос­то­на к нам, в Лон­дон. Она бы­ла очень кра­сивой. Пе­пель­ные во­лосы, ко­торые так кра­сиво пе­реп­ле­тались меж­ду со­бой, при каж­дом рез­ком по­воро­те го­ловы. Взгляд был чем-то осо­бен­ным. Мне ка­жет­ся мно­гие ху­дож­ни­ки мог­ли ее взять за свою му­зу.
В клас­се я ко­неч­но же не блис­тал по­пуляр­ностью, а от­то­го пос­то­ян­но был в те­ни. И да­же при всей мо­ей скром­ности, я на­чинал с ней об­щать­ся. Она то­же бы­ла дос­та­точ­но скром­ной, веч­ные ру­мян­цы, при лю­бом ком­пли­мен­те, мои ру­ки в ее опь­яня­ющих во­лосах, на­дол­го бу­дут в па­мяти.
Бес­при­чин­ное фла­ниро­вание по пар­кам, му­зе­ям, да да­же по прос­тым ули­цам соз­да­вало что-то осо­бен­ное. Есть ве­щи, ко­торые нель­зя опи­сать и это бы­ло не ис­клю­чени­ем. Пру­жина вос­по­мина­ний раз­вя­зыва­лась, а вско­ре прев­ра­тилась в прос­тую же­лез­ную ли­нию. По­чему-то я пос­то­ян­но все очень хо­рошо за­поми­нал и пом­нил, и иног­да это вы­мора­жива­ет. Не по­тому что это пло­хие вос­по­мина­ния, прос­то хо­чет­ся иног­да хо­чет­ся сте­реть па­мять, за­быть обо всем что бы­ло.
— Что слу­чилось даль­ше?
— Ав­то­катас­тро­фа. Пред­став­ля­ешь? Но она вы­жила при этом, впа­ла в ка­кую-то тя­желую ко­му. Ты по­дума­ешь что я на­вер­ное опять вру, но я при­ходил к ней, поч­ти каж­дый день, без ос­та­нов­ки. К ней при­ходи­ли ро­дите­ли ре­же, чем я. Ут­кнув­шись в пред­плечье бес­силь­ной го­ловой, я про­водил дву­мя паль­ца­ми по тыль­ной сто­роне ла­дони. Ждал один день, де­вять, двад­цать семь. Все без стол­ку. Я не мог сми­рить­ся. Иног­да мне хо­телось, дей­стви­тель­но хо­телось, от­клю­чить это ап­па­рат пол­ностью, что­бы она не му­чилась. Я по­нимал, что да­же ес­ли она прос­нется, не бу­дет то­го че­го рань­ше. Не бу­дет ноч­ной про­гул­ки под звез­да­ми, не бу­дет за­дирис­то­го, про­дол­жи­тель­но­го де­вичь­его сме­ха, при­чиной ко­торо­го, бы­ла оче­ред­ная глу­пость.
Я не за­метил как му­зыка пе­рес­та­ла иг­рать, и из-за это­го мой дол­гий вы­дох был слы­шен во всех угол­ках это­го ба­ра.
— За­дери ру­кав.
— За­чем? Ты же да­же не смот­ришь.
— За­дери ру­кав.
Все та­ки я вы­пол­нил его при­каз, а он в свое вре­мя рез­ко по­вер­нулся и уб­рал свою чер­ный, кро­меш­ный ка­пюшон. Это бы­ла смерть. Я был нас­толь­ко от­ча­ян­ным че­лове­ком в этом ми­ре, что ме­ня уже ни­чего не удив­ля­ло, но все же на мо­ем ли­це про­бежа­лась ма­лень­кая нот­ка стра­ха.
Смерть пос­мотре­ла на мою ру­ку, ко­торая бы­ла пол­ностью уби­та. Нар­ко­тики.
— Как я по­нял это пос­ледс­твия?
— Что де­лать еще че­лове­ку, ко­торый пол­ностью по­терял на­деж­ду в се­бе? На­деж­ду на ле­вита­цию меж сво­ими меч­та­ми, на­деж­да бы­ла, на­деж­да уби­та…
— Я выс­лу­шал те­бя. Как я по­нял, ты хо­чешь по­кон­чить со всем?
— Да­же пос­ле то­го что я про­шел, я пы­тал­ся ре­аби­лити­ровать­ся, но я вновь стал вспо­минать, то что де­ла­ет боль­но. Го­ворят что на эмо­ци­ях, луч­ше ни­чего не пред­при­нимать. Се­год­ня я на­рушу это пра­вило.
Я под­ста­вил ру­ку, ждя сво­ей учас­ти. Он не тя­нул дол­го и ярос­тно схва­тил ее.
…
Все это вре­мя, глав­ный ге­рой Марк Ад­дин­гтон на­ходил­ся на при­еме у пси­холо­га, пос­ле дли­тель­но­го мол­ча­ния, пси­холог Кла­ра Мил­тон, вста­ла, пос­мотре­ла на гла­за Мар­ка, ко­торые уже не вы­пол­ня­ли свою фун­кцию зак­ры­тия и от­кры­тия. Она на­чала на­щупы­вать пульс у па­ци­ен­та. Вско­ре она по­няла, что Марк умер, ско­рее все­го от нар­ко­тичес­кой пе­редо­зиров­ки. Так об этом пи­шет са­ма Кла­ра. Это бы­ло га­зет­ное из­да­ние « Не по­зитив­ные но­вос­ти».