Пустоцвет. Постскриптум

Постскриптум

Посвящаю Константиновне.
А также посвящаю всем тем неугомонным Леди, которые все же вынудили свершиться кое-каким переменам в жизни семейства Пахомовых. Спасибо огромное, дорогие мои, за вашу любовь, теплоту и рвения – в отношении героев, и в отношении меня, вашего покорного автора!

***
В этом году очень теплая выдалась весна. На дворе еще только май, а уже все давно позабрасывали куртки – и щеголяют едва ли не в тоненьких футболках и шортах. Да что там! Многие на выходных уже мчат на море и вовсю там загорают (вода же Балтийских просторов, увы, по-прежнему неумолимо холодна).

Бреду по аллее – дурно так, голова на части раскалывается. Всё тело ломит… словно от простуды. Не прогулка – а песня. Да деваться некуда: долг собачника неумолим (и дернул меня черт еще и на собаку согласиться, будто кота было мало...)  Уже и не смотрю, где там щеголяет моя (временами странная) псина. Не лает, за другими не гоняется – и на том спасибо. Сегодня ей повезло… приструнивать, приучать к «светской», жеманной жизни не буду: лишь бы опять охотничьи инстинкты не включила и не нашла, не облачилась в «шикарнейший букет» ароматов парфюма какой-нибудь гадости.

Черти чем занята голова, а вернее, ничем серьезным забивать, занимать не только не хочется, но и... попросту, нет сил.
Повезло, что сегодня у Кости выходной – и малых взял на себя. Точно бы довели меня до сказу своими криками, визгом. Оно-то весело, когда они резвятся, но не в те минуты, когда тебе настолько «хорошо», что только пуля в лоб – единственное лекарство.
Еще шаги – и замираю у крыльца маленького, частного магазина. У лестницы узнаю бабульку (соседка, через подъезд живет от нас). Васильевна… Все ее знают в лицо, а вот имени – никто так и не удосужился спросить, али запомнить. Для всех – по отчеству: «Васильевна».
- Здравствуйте! – с искренним задором выпаливаю ей я.
Опрометчиво. Знаю, что опрометчиво, особенно с учетом этого моего состояния и настроения. Каждый чего ее и обходит стороной, потому что едва тронь, тут же начнет свой рассказ: про злую невестку, нерадивого сына, про больницу… в которой проработала на благо детей тридцать лет, про похвалу и квартиру, что ей дарено в награду… В общем, всё то, что как заезженная пластинка… крутится всегда и везде. Бесит. Почти всех бесит этот ее рассказ – а потому сторонятся, обходят, оббегают, словом лишним не отдернут старушку.
А я ведусь. Не знаю почему, но мне ее жаль.
Даже будучи при живых и здоровых детях, внуках, живя с ними в одной квартире – она им не нужна, пусть даже и… «странная», пусть даже и… «бесящая». Ждут ее смерти. И Васильевна не раз признавалась, что и она ее ждет, что устала от всего… что пора давно, да никак Бог не заберет.
И вот мне жалко. Мне… страшно. Лишь бы самим не докатиться до такой участи, где ты - не почетный родитель, а мерзкая обуза…
Окидываю взором невысокого роста пожилую женщину в теплом пальто. Не порицаю ее за странный выбор. Понимаю: каждый волен жить, как хочет. Творить, что захочет (не посягая на счастье других). И ошибаться так, как ошибается. Не говоря уже о том, что носить из одежды: даже в такую жару. Никогда не понимала хихиканье за ее спиной на этот счет. «Ополоумевшая» - констатировали почти все. «Потрепанная, растоптанная жизнью» - интерпретируя с себя, делаю выводы я.
Стоит, копошится старушка. Невольно присматриваюсь.
Нет у нее кошелька. Всегда носит свои деньги в помятом прозрачном пакетике. Достала, стоит,  мелочь пересчитывает. Сбивается, тихо бурчит-ругается себе под нос… и снова начинает ход-пляс дрожащих рук в попытках быть более собранней и толковее.
- Вам помочь? – не выдерживаю и ступаю шаг ближе, вплотную.
Только теперь и заметила меня. Резко перевела взгляд.
Но вместо привычной доброй, счастливой улыбки… ее уста исказились в испуге. Брови нахмурились. Долгие, жгучие мгновения сверлящего взора – отчего просто не выдержала я и нервически рассмеялась:
- Что-то не так? – странное волнение сковало мою душу. Тревожно улыбаюсь.
- Ты какая-то не такая сегодня.
- А какая? – еще шире моя беспокойная улыбка.
Странно, неожиданно… отчасти даже невероятно слышать «иные» речи от Васильевны.
- Ты, случаем, не беременна? – выпалила внезапно в меня пушечным ядром.
Окаменела я враз. Глаза округлились. Забыла, как дышать.
Будто гром в этот миг разорвал мои небеса, и безжалостная молния пронзила меня с головы до пят.
Скривилась я в болезненной гримасе – тщетные попытки удержать хотя бы видимую радость, задор на лице.
- Да не думаю… - шепчу робко, стыдливо пряча взор.
А в теле так и сжались мышцы. Кровью облилось сердце. Пусть уже и немало прошло… с тех далеких дней, когда мы с Костей так отчаянно пытались, воевали… за наше общее счастье. Немало, но все равно, до сих пор - горько и больно.
- Не-не, - внезапно резко, уверенно, закачала женщина головой. – Какая-то не такая ты…
Сжала в кулак свои деньги и неожиданно подалась на лестницу, больше не проронив мне ни слова. А там – ленивые минуты - и скрылась за стеклянной дверью магазина.

Стою, пришпиленная жуткими… пугающими словами и не знаю, что ответить, сделать.
Не сразу даже заметила пропажу собеседника.
Только собака, что резво кинулась на меня в попытке облизать лицо, и привела меня в чувства.
«Черт! – гневно выругалась я, откидывая от себя свою грязную, мокрую «гадину» (уже и к озеру, что в ста метрах отсюда, эта животина безбашенная умудрилась прорваться).
Лихорадочно замотала я головой, пытаясь выбраться, вырваться из тумана, прогнать наваждение, дурман, что захлестнул меня воспоминаниями и целым океаном былых чувств.

Взор около. Сообразить, что где зачем: да словно идиотка только. Пристальным взором сверлю прозрачную дверь магазина.
«А зачем… я вообще тащилась сюда? Что надо было купить?»
Дырявая голова… последнее время – так особенно.
Шаги по ступенькам.
Что куплю – то куплю. Может, как увижу – вспомню…

Но сердце надрывается, бешено стучит.
И каждое усилие выбросить из головы слова старушки с каждым мгновением – всё слабее, безвольнее, безнадежнее…

И сама не поняла, как прошла мимо кассы, мимо знакомых продавщиц – да прямиком к белому прилавку. Заглядываю в окошко.
Голосом сбрендившего смертника выпаливаю:
- Тест на беременность.
Скривилась недовольно дамочка:
- Есть за 17 рублей, а есть за 256… Вам какой?
- Оба.
Удивленно вскинула бровями.
- И тот, и тот хорош.
- Оба.

***
Не знаю, как он вовремя меня подхватил на руки. Шаги по коридору, а в очах – прям… пятнами всё пошло, темнеть стало. Заметил, тотчас кинулся ко мне Костик. Сжал в своих крепких объятиях:
- Зай, ты чего? – испуганно. Попытка заглянуть мне в лицо.
А я и фокус навести не в силах. Совсем теряюсь…
Отрешенным шепотом на ухо, пронзая за один раз нас двоих… молнией беспощадной… страхом (перед грядущим), болью (былого)… и счастьем (настоящего):
- Я беременна.


Рецензии