Домашний ток

Из книги "Озёрная фиеста"
Глава "Верхнее"







        С давних времён существует на этом болоте, вблизи села, тетеревиный ток. На полпути от села до озера Верхнего. Поведал мне свою историю про него местный житель: охотник, рыбак и просто хороший человек.
        Дальше привожу неторопливый, с раздумьями рассказ, его языком – говором этих мест. Орфография почти сохранена. В дальнейшем буду «переводить» некоторые непонятные обычному человеку слова и позволю небольшие комментарии в скобках.
 
        «Давно уже, между озером и селом, облюбовали наше болото косачи. Я уж тут почти сорок лет живу, как на работу приехал. Так они, говорят, и до меня здесь были. Ток у их – чистая такая небольшая поляна, почти без болотного лесу, на кромке тропы на озеро, вдоль Канавы. Это вода болотная собирается в старинную, выкопанную ещё при царе, а мож и ране, канавину. Серёдка болота с бугром получается. В одну сторону с бугра - в озеро бежит, а в другую – через село наше. Хотя глазами и не понять никогда бугра-то этого. Не глубокая, метра два с половиной в ширину, канава она и есть Канава. Не знаю, брали ли с её воду раньше? Стирать-то стирали в ней бабы, наверно. Утекает она в другое озеро. Если есть Верхнее, значит есть и Нижнее. Оно тоже недалеко, с другой стороны села, с километр всего. Такое же, в болоте, но сухого берега больше, целая сторона. Так вот. Ток старинный, много раз пуганный - стреляный, хотя местные-то его берегут. У нас все друг друга знают и промеж себя уговор давнишний и детям наказанный. Когда много косача собиралось, конечно тоже постреливали, но молодых старались выбирать – одного, двух, не боле. Это пришлые рыбачки, увидав по дороге на озеро, что к чему, иногда вместо удочек, с ружьишком наведывались. А кто и с мелкашом - эти понаглее да жаднее. Одного такого  в позатот год вычисляли – полну запазуху голодяй увёз, стока «слов» натолкали, сказать-то наши знают чё, ладно ещё морду не набили. После этого, год играли они, расстрелянные, в разных концах почти поодинке, но вскоре снова собрались на прежнем месте. Как приятно послушать -то их! Я ближе всех к болоту живу, хотя их всё село слышит, недалеко же совсем получается. Голоса у их сильные, да по чистому месту - да-алеко летит! Начало весны – солнышко вот-вот из-за лесу покажется и вот тебе: «Ччуффффышшш! Ччуффффышшш!!!» Красотища! А «булькать» воще в потёмках почти начинают. Выйдешь поутряне на крылечко, слушаешь – душа радуется и так жить охота!»
(Неподдельное чувство восторженной радости – уже редкость в наше время!)
       «Появилась у меня задумка – заснять ихнее жениханье на камеру. Родня на юбилей мне такой подарок сделала. Начало весны в тот год выдалось холодными.  Как-то оттеплило в марте, а потом грянули морозы за двадцать. По чарыму (наст по-местному) можно было без лыж ходить как по асфальту. Мы в то время окуня на озере искали, бегали. Косач же, как глухарь, тоже чертит, когда друг с дружкой разборки начинают и перья остаются после их и помёт. С рыбалки шёл и увидал ихние художества. Пока снег не согнало думаю, надо сходить посмотреть – сколько их тут да как токуют, в каком месте. Поляна большая – где закрадку делать? Встал в четвёртом часу - по тому «медведевскому времени» светало рано. Знал, что на одном конце поляны старая мало-мальская закрадка есть, думал подновлю. Пришёл, подновил, залез. Сижу – «колотун-бабай!» – минуса больше двадцати. Только развидневать стало – сзади крылья схлопали – ни с чем не перепуташь! Прилетел, голубчик, а мне и повернуться-то никак, метров шесть-восемь до него всего, ухом чую. Слышал, а не вижу! Голову как перископ ме-е-дленно поворачивать начал, сам еле дышу. Краем глаза увидал – сидит «жених» будущий на макушке сосёнки! Выбрал крепкую, знат где приседать! Нахохлился, круглый такой стал и шею в мою сторону заворачивает – вижу, глаз как бусина отсвечиват. Пришлось мне с таким повёрнутым «перископом» и сидеть пока он не отвлёкся от меня. Полтулова затекло и как говорится, «вот уж застыли сопли в носу»… А тут первая артелка к нему налетела – штук пять-шесть и тут же рядом расселись! Отвлёкся-то он на них, оказывается! Мне шевелиться нельзя совсем – глаз-то сколь разом прибавилось? Эт тебе не глухарь, тот иногда подумает, перед тем как улетать, а косачи, они сторожкие, беда! От любого стука-бряка разлетаются, да и приучили их тут, но это и хорошо, целее будут. Так вот. Сижу как дурак впереди всех. Они уж пообвыклись, некоторые «бормотать» да «булькать» принялись. Ничё не вижу, а охота было увидать сблизи как они это делают. Такой случай! Сижу как в «малиннике» да на спине глаза не приспособишь! Едрит твою кудрит! Подлетать начали и с других сторон, эти рассаживались по краям поляны, этих видно было, но уже далековато. Ждали они какого-то сигнала от токовика, чтобы наземь слететь. Это который первый прилетел, он у их главный. А он не торопится, сволочь! Я уж насквозь «дедушко мороз»! Только мозг ещё робит.  Дотункал я, что ток отодвинулся от дороги из-за рыбаков и щас он, в аккурат тут, где я сижу! Токовик не верит, что всё чисто с этой закрадкой, изменилась она, вот и медлит. Чую всё, невтерпёж боле, только -только начал шепериться – разлетелись в один миг! Ха, улетели и ладно. Никуда не денетесь, а я знаю теперь, где закрадку сделать. Руки как крюки, ноги не сгибаются, кто бы видал как иду – пал бы со смеху! А я и не показывался никому – бочком, бочком, стороной мимо тропы, напрямую взял. Чарым держал знатно! Прикурить-то получилось уж у посёлка, когда разошёлся, а то сигарету не достать, спичку не зажечь, да и рот-от перекосило… Режиссёр - постановщик, ядрёна шпала…»
(Собеседник, упрямо желавший остаться неизвестным, собирая мысли для дальнейшего повествования, сделал небольшую паузу, прикуривая).
      «Дома уж отошёл-то. Деньки весенни, а мороз-то декабьский! Достал камеру, кассету новую, проверил – всё нормально робит. Говорили, что батарейки у их на морозе быстро садит. Пока решил скрадок переставить да ждать тепла. Не пять же минут там сидеть-то. Если в тулупе, то пока дойдёшь – взмокнешь, а мокрому сидеть там  – это простуда, сто процентов! Вскоре, на неделе, пошёл. Перетаскал со старого скрадка, что можно взять да новых веток подрубил, чтоб старьё в глаза не бросалось. Сосёнок десять и срубил. Оне на болоте и жить не живут, а маются тока. Почти сто лет ей, а она аж три метра в высоту вымахала. И заделал я его за тропой, чтобы в глаза никому не лезло. Ну наши-то догадаются сразу, проверят, увидят кто тут и всё, мне его надо было от пришлых рыбаков спрятать. Их тут чё-то до хрена в то время развелось – видать наши рыбу нашли, вот оне и заактивничали. С первым автобусом как понавылазит их и подались в сторону кладбища. Дорога-то на озеро через его. Пайвами бряк да бряк. Да с отдыхом идут, ещё не дошли , а уж и наливают некоторые. Там ходьбы-то нормальной от силы полчаса, а у их там перед болотом и посиделки с кострищем есть. С утра там вмажут, а после рыбалки досиживают тут же до автобуса, допивают чё не допито да не доедено. Бутылки, очистки, мусор всякий, тьфу, едрит твою с копыт - как привыкли с помойками своими жить так и тут. На остановке-то бабы не дают им проходу - совестят, чехвостят – какой детям пример подаёте? Эх… Да на што оне нам, мы про другое толкуем.»
(Было видно, что отношение к «иногородним» явно отрицательное и высказана лишь малая толика наболевшего.)
        «Слушай дальше. Потепляло вскоре – и хорошо потепляло. Снег потихоньку сгонять стало, болото раньше отходит, там кое-где проталины появились. На чистых местах в перву очередь. Косачи играют и утром и вечером! Вечером-то у их так – репетируют оне. Решил я собираться, теплее уже, да хоть не в снегу сидеть. Опять же среди недели. А чё? На работу, к восьми я успевал да и народу на озеро в это время меньше лазит. С самого с ранья, в начале четвёртого я и попёрся. Камера за пазухой, батарейка там же, в рюкзачишке кусок пенки этой, как у туристов, на чём лежать. Короче, оператор куды с добром! Раскудрит твою туды!»
(Пробую передавать смысл ненормативного формата сказанного – такими примерными печатными словосочетаниями. Без них чувство самоиронии, присущее местному лесному народу, особенно охотникам и рыбакам, было бы неполным).
       «Пришёл на место я быстрее, чем думал. Только думалка недодумала, что ночью-то ещё не весна, это днём весна, а с ночи-то ещё ого-го, морозяка! Умостился, курево достал – прилетят – дак  мож и не покуришь уже? Подоткнулся со всех сторон, жду…  Ага, забормотали! В разных углах. Одне у Ельцовки, (речка впадающая в озеро) другие в стороне Истока (а это река вытекающая и впадающая в Нижнее озеро). Это у их перекличка така! Эй, Ванька!У-лю-лю, ты как? Були-були-були, в порядке я, Петька! Готовность каку-то ждут!»
(Рассказ начинал переходить в фазу основных действий повествования и автор перестал замечать слушателя, видя себя уже там, в закрадке, с тетеревами. Речевые обороты набирали местный колорит и самобытность)
«А готовность кака? Токовика ждут! Как оне знают – когда он прилетит? Не с биноклем же сидят? Чуют? Чем им чуять на тако расстояние? Только если слышут! А чё слышать-то? Как крылья у токовика шуршат? Короче, чуть голову не сломал, плюнул да закурил…»
(Очередная сигарета прикурена, пауза).
       «И тут, на тебе – летит! Недокурил, в мох бычок затолкал, полез запазуху за «агрегатом». Косачина опеть туды же и сел, на ту же саму сосёнку! Вот щас я тебя увековечу, думаю! Сидит красавец, а за им Денежкин всей громадой сверкает! Ему-то уже восход видать! Включил, навёл, приблизил, а руки-от трясутся! Экран ходуном ходит! Давай я их на коленки примащивать. Вот вроде не дрожат – пошла запись! Ага! Вот ты, дорогуля! Опеть глазок потеть начал! Муть, куды наводить-то? Да будь ты неладна, «мадеиняпан»! Отвлёкся на аппарат, а на паузу забыл нажать… Да едрёна-зелёна-то, а? Ладно хоть тихонько сидел, заметил как подлетели ещё. Потом решил – а, как сыму, так и ладно, не один день они тут. Насобачусь! И не тако осваивали. Помнишь же, к тебе приходил, показывал, чё в первый день насымал?»
(Это обращение ко мне, имевшему опыт работы с видеокамерой.)
- Помню, я ещё посоветовал тебе открыть экранчик сбоку, чтобы не в окуляр смотреть.
        «Во-во, это здорово помогло тогда, конечно, инструкции читать надо было сначала, но мы ж русские, как Митька говорит – мы люди народные! Хм! Всё на практике доходим, как дурачки на своих ошибках. Первый блин комом – ерунда! Сколь ещё блинов впереди-то? Я и не переживал, камера, она же как ружьё получается! Ну сам прикинь! Так же целишь, наводишь, и чик! Вот она добыча – на плёнке!!! Я чё голодний, чё ли? Еды и без их хватит. Мне само это дело по душе! А тут ещё и тихо, никого не пугашь и целы все! Резвитесь, любите – я просто посмотрю, порадуюсь… Эх!»
(Какой-то интересный блеск появился в глазах у человека, всю жизнь проходившего с ружьём, много чего перевидевшего на своём веку и пришедшего к таким выводам.)
       «Стал я туда как на работу, забрала меня эта штуковина! Чего я там не насмотрелся только. А рыбака на тропе слышат? Дальше чем я, да и виднее им. Сколько на току, а охранники на деревьях сидят, штуки два, три, то ли шибко молодые, то ли наоборот, пенсионеры, не знаю, да и тетёры не только на кавалеров смотрят. Эти сразу, «тэк-тэк», и полетели – и все враз за ими! Шум встаёт – штук двадцать с земли подымаются кучей! Интересно, что долго ждать не надо, видать кровь играет. Отлетят в сторонки, дальше чем на выстрел, их видать, проводят пайвотрясов и обратно вскорости прилетают. Некоторы и на деревьях не задёрживаются – сразу в бой! Молодцы! И начинают друг перед дружкой «бары-растабары», выхаживают выкрутасами, у кого нерва крепче. А иной раз сразу сходятся да крепко стукаются! Аж отскакивают. Которы просто так ходят да «чуфышкают» - эти наверно своё отодрались, заматерели. А молодых как гоняют! Смех! Вроде попал ко взрослым, сам большой, думает, а как начнут их стращать да тискать – бежи-ит бегом по кустам, с одного края в другой да по пути ещё получает, ой умора! Как у нас в клубе молодёжь скётся – точь-в-точь! А пальнюшки* таки ладненьки, скромны. Кто на дереве сидит, а кто и промеж драчунов, но по быстрому и в сторонку. Деловы-ые, ещё и поклёвывают между делом. Клюкву прошлогоднюю, ли чё ли? Дескать мол, вы тут разбирайтесь, мы уж нагляделись и чё надо наглядели! Я чё их вдруг с нашими в клубе сравниваю-то? Дак у их одно и то же! Парни из-за девок дерутся, себя показывают. И знашь какую вещь я для себя понял? У этих-то культурнее получается. И одеты они лучше. Ателье-то у их одно – природа-матушка! Эта моду знат, брат ты мой! Не то, что наши ахломоны,  хто во што горазд, понаглядятся телевизора и туда же. То джинсы с голой жопой, то как капусты – одно из- под другого торчит напоказ. Да разноцветные все, а с волосами- то чё? Тьфу!»
(Очередная, докуренная до фильтра и потухшая сама собой, сигарета отправляется в пепельницу. Хитро прищуренный глаз сигнализирует о чём-то ещё по этой теме.)
       «А я ведь таких видал, расфуфыренных и из ихнева племени. Один раз на Чащёвом озере. Вздымковали мы там с напарником. Там эти, как их зовут-то, куличишки мелконьки … туру…туруктаны * играли. Разноцветны все, перья торчат, в аккурат, как французские маркизы – шляпы с перьями, парики до грудей, туфли бабьи с каблуком да в рейтузах – похо-ожи, да и стать така же. Охо-хо, фон бароны! Неее, косачи красивее. Как гренадёры у Лизаветы, в каком полку-то?... вроде Семёновском? Да?»
 (Я киваю.)
«Вот- вот. Все как на подбор. Без выкрутасов – сразу в бой – за любовь! Всё у их честно и понятно! Достоин – под венец! Ну это я так, не знат же никто, как на самом деле у их. И не надо. Это иха тайна!»
(Повествующий задумался, устремив взор в никуда и в то же время туда, куда никто кроме него смотреть и видеть не мог.)
       «Ты знашь, Славка, не политика никака, и ни правители миром не правят. Любовь миром движет, она властвует на планете нашей! Ну куды мы без баб, а? А оне без нас? Семья – вот наше государство, даже целая планета! А с малого – большое складывается.»
(Опять пауза. Поняв, что очень глубоко копнул и развивать дальше очень трудно, рассказчик задумчиво закурил очередную сигарету.)
«Вобщем, нагляделся я на них, наснимался, аж две кассеты. Так мне понравилось. Сколько в душе всего накопалось. Тако состояние, скажу тебе… Вспомнил их и снова туда окунулся с головою, как же там хорошо-о…Вот это, хорошее-то, душу и лечит. Жись украшат и длиньше её делат!»

(Что я мог ещё добавить к сказанному? Ничего.)

_______________________________________________________
Пальнюшка(местное) - самка тетерева
"Туруктаны" - имеется в виду болотный куличок турухтан