Ответ

Серебряная толща воды простиралась далеко-далеко вперед и еще дальше — в глубину. Рикартиат снял сапоги и пощупал ее ногой. Пальцы обожгло ледяное прикосновение.
Парень чихнул и тоскливо посмотрел вверх. Дайра и Шимра висели в пустом небе — ни облаков, ни звезд, — словно чьи-то слепые глаза. Значит, скоро рассвет. Надо поторопиться.
Морщась и трагически кашляя, он разделся и вошел в воду по колено. Тело била крупная дрожь, зато магический дар пылал от восторга: утраченная в схватке с господином Эстелем сила возвращалась. Колдовство, разлитое в крови, принялось исцелять все еще мало на себя похожие руки. Менестрель размотал повязки, обернулся и бросил их на берег, к обуви.
— Посторожи, — велел он маленькой тени, прикорнувшей рядом.
Та — посланник короля Ахлаорна — согласно кивнула головой.
Рикартиат заходил все глубже и глубже, погрузился по шею и лег на воду. Легкость, с которой она его приняла, лучше всяких слов говорила об основе магии парня. Водопад, совсем было стихший, вернулся, и его хозяин зажмурился. Хорошо.
Он использовал слабый импульс, чтобы начать опускаться вниз, ко дну. Потом напрягся, чтобы перевоплотиться. Жабры, хвост, перепонки между пальцами... и почему-то — острый плавник в спине. Менестрелю он никогда не нравился. У нормальных водяных ничего подобного нет. Разве что острые чешуйки на локтях, но они — скорее оборонительное, чем ускоряющее средство.
— На перевоплощение способен отнюдь не каждый маг, — проскрипел кто-то над ухом Рикартиата. — Ты — гость Его Величества?
— Да, — подтвердил он. — Ахлаорн связался со мной и рассказал о хоййо. Я пришел, чтобы их уничтожить.
— Задача, достойная человека.
Сделав медленный оборот — такое чувство, будто летаешь, а воздух вокруг тебя загустел, — менестрель увидел своего собеседника. Это была старая, седовласая русалка с юбкой из человеческих ребер. Она улыбнулась жутковатой русалочьей улыбкой, показывая клыки, и заявила:
— Я буду тебя сопровождать. Мы любим людей лишь в качестве блюда, но сейчас хоййо важнее голода.
— Меня вы и без них не сожрете, — нахально заявил Мреть. — Иначе огребете от Ао. Он не любит, когда всякие наглецы обедают его друзьями.
— А ты умен, дитя, — неожиданно сказала русалка. Учитывая, что она была по меньшей мере вдвое младше него, звучало смешно. — Следует полагать, что ты — тот самый Рикартиат, песнопевец нашего короля?
— Просто песнопевец, — пожал плечами парень. — Я ведь и для своих сородичей пою.
Она фыркнула, забила хвостом, ускоряясь. Особой необходимости в этом не было. Дно приближалось, и Мреть запросто различил дома, построенные из подводных камней, и длинные языки водорослей.
Мимо проплыл косяк серебристых рыб. Русалка остановилась.
— Дворец там, — указала она.
— Спасибо.
— Если потеряешься, дитя — я с радостью тобой закушу.
Менестрель улыбнулся:
— Сочту за комплимент.
Помахав ей ладонью с блеклыми кольцами на среднем и указательном пальцах, Рикартиат направился во дворец. Это строение представляло собой узкую снизу и очень широкую под поверхностью башню без окон и с одной-единственной аркой входа. Стражи, как в человеческих городах, не наблюдалось — русалки не угрожали собственному королю. Выбирая его, они учитывали все достоинства и недостатки — значит, были готовы к полученному результату.
Ахлаорн ждал менестреля в саду. Вокруг него, повинуясь колебаниям воды, извивались водоросли разных видов. Темно-зеленые, темно-красные и темно-сиреневые стебли резко контрастировали с ядовито-желтой порослью, покрытой мелкими больными цветами.
— Привет, Рик, — сказал Его Величество.
— Привет, Ао, — ответил Рикартиат. — Сразу перейдем к делу?
— Если получится. Хоййо осторожны и стараются не показываться. 
Он поднялся, расправил плечи и указал на юг. То есть парень думал, что там — юг, но по сути был не слишком уверен.
— Ты плохо выглядишь, — сообщил Ахлаорн.
— Ага, — согласился менестрель. — Илаурэн меня убьет.
Король покосился на него скептически: 
— Не убьет.
— Тебе легко говорить. А я ссоры терпеть не могу, — вздохнул Мреть. — Давай уже, поплыли. Я хочу разобраться с хоййо до заката.
Они пересекли город и двинулись туда, где дно шло под уклон. Достигло самой низкой отметки и открыло подземный путь к Верхолунью — второму русалочьему озеру. Он был чем-то вроде туннеля, но с ровными стенками и рисунками поверх каждого камня.
— А нежить где? — изумился Рикартиат. Он привык, что переход кишел мелкими тварями вроде храутов и гельтиз.
— Хоййо всю распугали, — мрачно ответил Ахлаорн. — Никто не хочет оставаться в ядовитой воде. Мне тоже неприятно здесь находиться.
На серой коже Его Величества появились розовые пятна ожогов. Он весь подобрался, готовый в любой момент уплыть прочь, и оглядывался с заметным беспокойством. Мреть ощутил жгучую ненависть к тем, кто посмел взбаламутить Нижнелунье.
— Возвращайся во дворец, — приказал он. — Чтобы найти хоййо, мне надо воспользоваться магией. Ты будешь только мешать, оттягивая на себя, как на подводное существо, часть поискового заклятия.
Водяной обрадовался:
— Ладно. До встречи, Рик. Будь осторожен.
— Зачем? В воде я практически бессмертен. До встречи.
Рикартиат улыбнулся и нырнул в туннель. Ахлаорн проводил его долгим взглядом.
День только начинался, а менестрелю казалось, будто он бодрствует не меньше столетия. Интересно, как там Шейн? Он вытащит Альтвига? И насколько рассердится Илаурэн, узнав, что ее подопечного позвали к озеру?
Небольшая стайка мальков — серебристых, с внушительными хвостами и роговыми наростами у жабр — встретилась Рикартиату спустя полчаса. Что характерно, мальки не торопились и вели себя абсолютно невозмутимо. Однако, едва достигнув поворота туннеля, они развернулись и бросились в обратном направлении. Следовательно, Ахлаорн не прав, и хоййо облюбовали не переход. Они где-то в Нижнелунье. Старательно прячутся, но находятся совсем неподалеку.
Мысленно поблагодарив стайку, менестрель вернулся в начало туннеля и бросил поисковое заклятие. Оно отыскало роскошный подводный куст, диагональные ряды русалочьего кладбища — довольно неприятного, — и обрывок энергетических колебаний. Мреть печально посетовал на судьбу и двинулся над могилами — или, скорее, над предназначенным для мертвецов местом, потому что закапывать или сжигать своих близких у русалок не было возможности. Вместо этого они приматывали трупы цепями к большим камням, а затем любовались на все стадии изменений. Те, впрочем, не делали из покойников страшилищ. Русалки, как подводные существа, в озерной глубине прекрасно сохранялись и становились кормом для рыб и их сородичей.
Хоййо вынырнули из-за изгиба дна, словно черти — из густых теней. Угловатые, покрытые костяными шипами, с непропорционально длинными лапами и глазами на выкате, да еще и в количестве трех штук, они заложили дугу вокруг Рикартиата. Раскрыли огромные пасти, утыканные зубами вплоть до глотки, и с надеждой ринулись в атаку.
Менестрель метнулся вверх, извернулся и опустил вниз сетку заранее сплетенных потоков: темная, светлая и стихийная магия. Один хоййо — видимо, самый неуклюжий, — под нее попал и принялся бить хвостом, взметая мутные тучи ила. Его собратья обозлились, огласили озеро низким звуком на грани человеческого восприятия. Тот, что был поменьше, попытался цапнуть парня за хвост и даже содрал пару чешуек. Его более крупный родич захлопнул челюсти на спинном плавнике Мрети — и оторвал от него кусок.
— Чтоб тебя-а-а! — взвыл Рикартиат и вслепую ударил чистой энергией, преобразуя ее в жар и замыкая в ней хоййо. Подводный демон распахнул пасть — наверное, кричал, — и стал потихоньку белеть. Менестрель, чувствуя, как плавник отрастает заново и стараясь не упускать из виду последнюю тварь, мстительно прошипел: — Говорят, мясо хоййо — редкий деликатес! Когда ты сваришься, я отнесу тебя Ахлаорну в качестве презента.

Шейн флегматично жевал свиную котлету, держа в свободной руке бутылку эля. И то, и другое раздобыла Илаурэн, пока в ярости носилась по Аль-Нейту и вопила, что Рикартиат — идиот, ублюдок и скотина. Вероятно, она рассчитывала на поддержку и участие повелителя — но парню хотелось спать, есть и умереть. Необходимость активных действий вгоняла его в тоску. Закончив жевать, Шейн встал, отряхнул штаны от снега и накинул на голову капюшон.
— Ты готова? — спросил он у все еще сердитой эльфийки.
Ее, наоборот, обрадовала перспектива бойни:
— Более чем. Основные линии я связала еще вчера. Осталось перенести рисунок на камень и залить его магией. Нужна ровная, желательно — чуть шероховатая поверхность.
Повелитель вышел из дома и огляделся.
— Стена храма подойдет?
— Ты что, — ужаснулась девушка. — Это же богохульство!
— Мне никогда не нравилась Вельтарует, — пожал плечами тот. — В ее обителях неуютно.
— Это потому что ты связан с демоном, — услужливо напомнила Илаурэн. — Неуютно вовсе не тебе. Неуютно ему. Он чувствует ауру защиты и нервничает. Если ты попадешь в западню служителей Вельтарует, Адатальрэ ничем не сможет тебе помочь.
Шейн равнодушно пожал плечами:
— Значит, моя задача — не попасть.
Помявшись еще немного, эльфийка сочла, что Вельтарует — не такая уж важная богиня, и что она поймет мотивы еретиков. Она вытащила из сумки мешочек черной золы, окунула в него пальцы и начала ритуальный рисунок. Сначала размашистые линии выглядели, как размашистые линии, а потом начали складываться в дракона.
Повелитель тем временем следил за улицей. Словно ощутив важность происходящего, по ней не прогулялся ни один зевака. Прохожих тоже не наблюдалось — только серый кот, равно пятнистый и полосатый. Шейн с интересом косился на его розовый нос, пока животное вместо мяуканья не выдало укоризненное «кхра». Оно больше подошло бы утке, а не коту — но стоило парню сделать шаг в сторону подозрительного существа, как оно взмахнуло хвостом и прыгнуло на забор, а оттуда — во двор потрепанного бедняцкого дома.
— Все, — спустя двадцать минут с гордостью сообщила Илаурэн. Нарисованный ею дракон был до того реалистичен, что казалось — он вот-вот сорвется в полет, выплюнет струю пламени и сожрет половину города. — Надо отойти хотя бы на выстрел. Сила в рисунке уже есть, и теперь, чтобы его пробудить, достаточно импульса.
Седой серьезно кивнул и позволил девушке взять себя под локоть. Вместе они обошли резиденцию инквизиции, удостоившись беглого взгляда невысокого мужчины с крестом на воротнике.
— Служитель Альвадора, — сказала эльфийка.
— Да, — согласился повелитель. — Давай, бросай.
Илаурэн развернулась и вытянула правую руку. С ее ладони сорвалась крохотная искра, взметнулась в воздух — и потерялась среди снежинок.
Аль-Нейт сотряс раскатистый вой. Шейн, не удержавшись, посмотрел назад — и увидел вполне реального оэлтага. Черный с красными прожилками дракон, величиной с многоярусное строение, если бы оно вдруг упало на бок, округлилось и обзавелось лапами, поднял рогатую морду к небу и выдал призывный клич. Служитель Альвадора, встреченный еретиками, сорвался с места и вместе с десятком товарищей, которые выскочили из резиденции, бросился в атаку.
Иллюзия оказалась стойкой, и магические удары ей не вредили. Злые янтарные глаза уставились на букашек, посмевших противиться, и оэлтаг разорвал на части ближайшего инквизитора. Ноги швырнул в направлении центральной площади, а туловище улетело к проклятой Башне.
— Бежим, — велел Шейн, заметив, что под лапами у дракона крутится человек с волосами цвета воронова крыла. — Быстрее.
Илаурэн подчинилась, и вместе они пересекли заваленный сад. Запрыгнули на порог, едва не выломав дверь, и помчались вниз по ближайшей лестнице: повелитель — впереди, а эльфийка — в трех шагах позади. Из бокового коридора им навстречу выглянул слуга. Растерянно сжимая в руках метлу, он крикнул, чтобы благородные господа вернулись наверх. Шейн метнул в него комок энергии, и мужчина, всхлипнув, осел на пол.
— Зачем ты это сделал? — обозлилась Илаурэн. — Он ни в чем не виноват!
— Пусть полежит, вздремнет, — отозвался повелитель. — Я его не убивал.
Ступеньки все вели и вели вниз, и чем ниже, тем разбитее становились. Пришлось замедлиться, чтобы не упасть и не расшибиться о камни. Эльфийка мрачно пыхтела, злясь то ли на поступок Шейна, то ли на ситуацию в целом. Парень сохранял спокойствие, хотя здесь, среди множества артефактов, спрятанных в стенах и в полу, и светлых ритуальных диаграмм, ему было здорово не по себе. Инквизиция, видно, не предполагала, что когда-нибудь к ней в гости заглянет медиум.
Вход в застенки — тяжелая дверь из темного дерева, обитого железом, — был не заперт. Толкая ее, повелитель предупредил:
— Осторожно.
— Хорошо, — ответила Илаурэн.
Парень первым вошел в освещенный факелами коридор. Поднял руку, намекая, что следует вести себя тихо, и беззвучно пошел вперед. Эльфийка задержала дыхание и на цыпочках двинулась за ним, стиснув пальцами рукоять агшела. За грязные решетки застенков она старалась особо не смотреть. Бросала беглый взгляд, убеждалась, что там нет ни Альтвига, ни людей вообще, и продолжала путь.
В итоге Альтвиг заметил их первым. Он вскочил и, не поверив своим глазам, окликнул:
— Господин Шейн? Илаурэн?! Что вы здесь делаете?
— Да-да, — лениво произнес кто-то у ребят за спинами. — Меня тоже волнует этот вопрос.
Он швырнул в еретиков нож. Острие, самую малость не долетев до носа повелителя, высекло искры из магического щита.
Улум вышел из густой тени камеры, сверкая улыбкой. Он так и лучился счастьем — хоть и недолго.
Шейн закрыл собой Илаурэн, повел плечами и улыбнулся. В этой улыбке было нечто настолько жуткое, что Альтвиг поспешил отойти. И правильно сделал — в коридоре, сожрав огоньки факелов, появился огненный феникс. Немелодично — до боли в ушах — заорав, он вцепился когтями в инквизитора и вдавил его в пол. Улум издал страшный, нечеловеческий вопль. Но в следующий момент стиснул зубы и упрямо уставился на птицу.
— Он ее убьет! — испугался Альтвиг.
— Не убьет, — небрежно возразил Шейн. — Адатальрэ не по зубам всякому сброду. Закрой, пожалуйста, лицо.
Пленник послушался и на всякий случай вжался в противоположную стену. Решетка надрывно скрипнула, осыпалась серым порошком, открывая путь на свободу. Альтвиг выглянул из-за рваного рукава — и почти сразу же угодил в объятия Илаурэн.
— Мы волновались, — заявила девушка.
— Извините, — покаянно вздохнул он. — Я не ожидал, что отцу Еннете известны детали моего путешествия. Где он, кстати?
— Где-то у выхода. Я скормила им иллюзию... — начало было эльфийка, но осеклась. С потолка посыпались пыль и ошметки паутины. На лестнице затопали многочисленные шаги, и в застенки вломился отряд инквизиторов во главе с отцом Риге.
— Стоять! — рыкнул Шейн, снова занимая позицию, с которой удобно защищать друзей. — Стоять, или я убью его, клянусь!
Он дал знак огненному фениксу, и тот, вскрикнув, покрепче ухватил Улума. Прибрежец застонал, а когти птицы окрасились ярко-красным. В воздухе повис неприятный металлический запах.
— Так-так-так, — с любопытством протянул Риге. Его каштановые волосы были собраны в хвост, а брови сурово сдвинуты. — Господин Эль-Тэ Ниалет. Чем мы обязаны вашему визиту?
Он шагнул к Улуму. Повелитель вскинул ладонь, и между главой и подчиненным вспыхнула прозрачная голубая преграда. Отец Риге выругался и отскочил, потому что спустя мгновение она обросла языками пламени.
— Я не буду сдерживаться, — заявил Шейн. Он не поменялся с Адатальрэ, не призвал силу Нижних Земель. Нет, он пробудил настоящий дар. И, кажется, тот намного превзошел ожидания парня — Альтвиг чувствовал, как разгорается, а затем и становится пожаром метка темного колдовства. Пожалуй, сейчас повелитель был способен уничтожить не только резиденцию, но и весь Аль-Нейт одним маленьким усилием.
— Спокойно, — пошел на попятную отец Риге. — Спокойно. Мы можем договориться ми...
Он не договорил. Изумленно выдохнул, породив облачко пара, и сощурился.
Застенки обрастали льдом. Медленно, но верно. Сначала — блестящие, синеватые иголки инея, а потом — сплошной холодный покров. Он смутно отражал силуэты людей и не таял даже возле феникса.
— Северный, — пробормотал отец Риге. — Твой ветер — северный. Точно. Но я ведь просил тебя не беспокоиться. Как насчет моего предложения?
— Вы, — презрительно бросил Шейн, — не умеете расходиться миром. Вы умеете убивать, и больше ни черта. Поэтому сегодня... — он снова улыбнулся, и Альтвиг ощутил, как напряглась Илаурэн, — ...я отплачу вам сторицей.
— Шейн, — обратилась к нему эльфийка. — Может, стоит их выслушать? Зачем проливать кровь, когда есть возможность...
— Нет, — возразил повелитель, и в его голосе прозвучали странные звенящие нотки. — Такой возможности нет. Это инквизиция. Ты же знаешь. Они отпустят нас сейчас, поймают попозже и будут выдирать нам ногти, отрезать кожу по кусочку и пугать железными девами.
— Да, — неожиданно для себя сказал Альтвиг. — Он прав. Верните мне дар, и я с удовольствием поучаствую!
Отец Риге покачал головой:
— Эх, малыш... мы возлагали на тебя столько надежд, а ты готов убить нас... ради чего?
— Ради людей, которые рассказали мне правду, — твердо произнес парень. — Ради людей, которые меня не бросили. Вероятно, вы ослепли, если до сих пор не увидели, насколько они верны.
— Мы живем во Вратах Верности, — вмешалась Илаурэн, словно ее испугала похвала. — Тут верность — это самая сильная магия. Вот и все.
Инквизитор обернулся к товарищам, негромко указывая, что делать.
— Мне этот бред надоел до смерти, — заявил он. — Убейте их.
— Удачи, — с мерзкой улыбкой пожелал Шейн.
В тот самый миг, когда служители Богов ринулись в атаку, призывая ангельское волшебство, стены пришли в движение. Нет. Не стены, а лед, сообразил Альтвиг. Тонкие острые шипы пробили тела врагов, рассыпались синей крошкой и посекли щеки отца Риге.
Он посерьезнел, окружил себя шестью слоями защиты. Повелитель вытянул руку, и они треснули, разлетелись на тысячи осколков. Инквизитор закрылся чистой энергией, но Шейн с легкостью проломил и ее. Сверкающие грани взметнулись, полыхнули голубым, принимая в себя чужой дар, и в полете разрезали тело отца Риге на четыре части.
— Ве-е, —  протянула Илаурэн. От ее недовольства и следа не осталось. —  Эк ты их! Хлоп, топ, фить-фить... —  девушка нервно рассмеялась. Альтвиг похлопал ее по плечу:
—  Я тоже испугался.
Седой  посмотрел на них неодобрительно.
— Шевелитесь, — приказал он. — Я хочу уйти отсюда раньше, чем явится отец Еннете.
— Уже идем.
Поставив ногу на первую ступеньку, Альтвиг обернулся. Мертвецы лежали на полу, глядя невесть куда стекленеющими глазами. Ему показалось, что голова отца Риге следит за своим убийцей.
Улум продолжал корчиться под весом огненного феникса. Опустив уши, парень ускорил шаг и спросил:
— А где Мреть?
— Пусть потом он сам тебе объяснит, — отмахнулась Илаурэн. И тут же рассердилась: — Возомнил себя героем, чтоб его!.. А нам тут бегай, спасай людей и убивай инквизиторов! Как будто мы железные...
— Тс-с-с! — прошипел Шейн и зачем-то метнулся в боковой коридор. Жестами показал, чтобы друзья следовали за ним, и почти полностью погасил дар. Спрятался за книжным шкафом, прижался к нему и с опаской уставился на ступеньки.
Эльфийка, не мудрствуя лукаво, залезла под заваленный бумагами стол. Альтвиг обнаружил крюк —  на нем висели старые мантии, —  и с горем пополам укрылся за ними. 
Спустя минуту он понял, что кто-то, крадучись, спускается. В одиночку, что уже не могло не радовать. Этот кто-то заглядывал во все помещения, и смотровой коридор тоже не обошел. Застыл на пороге, втянул в себя воздух, будто надеялся учуять врагов. Парень почти физически ощущал, как внутри чужака горит ангельское волшебство.
И, к сожалению, знал, у кого оно таково.
Отец Еннете переступил порог, швырнул горсть белого огня в Шейна. Повелитель прыгнул вперед, пропуская его под собой, и ответил ударом ледяных лезвий. Потом две противоположных друг другу магии столкнулись, и воцарился ад.
Горело даже само пространство, разваливаясь на кусочки пепла. Отец Еннете скалился, словно зверь, и пытался достать противника, не давая ему продохнуть. Шейн уклонялся, закрывался щитами и выглядел ничуть не лучше. Презрев обширные заклинания, инквизитор и повелитель сошлись в бою на магических клинках: у первого — белоснежный меч с широким лезвием, у второго — парные даги темно-синего, как ночное небо, цвета.
Они двигались быстро и ловко, парировали атаки, пытались пробить защиту. Седой использовал хитрость и «обронил» одну дагу. Та, едва коснулась камней — сковала их льдом. Отец Еннете поскользнулся, и другая дага воткнулась ему в плечо.
Это было бы победой, если бы на лестнице не возник отец Ольто в сопровождении трех своих подчиненных. Шейн зарычал, оттолкнул инквизитора и вспыхнул, будто свеча, ослепительным голубым пламенем.
Альтвиг услышал, как кричит Илаурэн, но броситься ей на помощь не успел. Резиденция заскрипела, затрещала, завыла раненым зверем, и парень почувствовал, что летит. Мимо пронеслись фигурки в черных рясах, а далеко внизу нависла земля. Парень зажмурился и приготовился расшибиться — пока не сообразил, что вполне свободно висит по соседству с черной тучей.
— Что за?.. — начал было он.
— Моя стихия, — отозвалась позади Илаурэн. — Это воздух. Мы левитируем. Левитируем, потому что Шейн... — эльфийка побледнела то ли от страха, то ли от злости. — Эй, Шейн! — обратилась она к повелителю. — Шейн! Ты меня вообще слушаешь? Шейн Эль-Тэ Ниалет!
— По-моему, ему плохо, — осторожно произнес Альтвиг.
— А мне, по-твоему, хорошо? — огрызнулась девушка. — Я его сейчас убью! Разорву в клочья! У-у-у!
И она, презрев опасность, бросилась к повелителю. Тот висел, словно на ниточках кукловода, и не обратил на угрозу никакого внимания. Из-за упавших на лицо волос было неясно, в сознании он или нет.
Альтвиг, не желая становиться свидетелем, опасливо покосился на инквизиторов. Полет им, кажется, нисколько не навредил. Молодой парень — его, наверное, недавно завербовали, — размахивал кулаками и кричал. Что именно — беглец разобрать не смог, но на всякий случай ответил ему улыбкой. Получилось виновато и криво.
— Шейн, ты, чертов придурок! — продолжала Илаурэн. — Что нам делать теперь?! Почему ты не потрудился подумать — просто подумать, это ведь не сложно! —  о последствиях?!
— Рэн, — рассеянно ответил повелитель. Альтвигу показалось, что он только что пришел в себя — и нельзя с точностью утверждать, будто причиной стали не эльфийские вопли. — О... а где это мы?
Парень закрыл уши ладонями. Девушка выругалась столь грязно, что ей бы позавидовали даже в Морском Королевстве.
— Ты чего? — удивился седой. —  Все нормально. Во-первых, мы сбежали от инквизиции. Во-вторых, спасли Альтвига. В-третьих, не ранены.
— СБЕЖАЛИ?! — окончательно рассвирепела Илаурэн. —  А ты не считаешь, о мудрейший из людей, что они убьют нас, едва мы спустимся?!
— А зачем нам спускаться?
— Шейн, — обратился к нему Альтвиг, чтобы прервать девушку. — Может, ты и умеешь ходить по воздуху, но я —  нет. 
— Пфе, — пожал плечами повелитель. Парень заметил, что манжеты его рубашки тлеют — а значит, голубое пламя не исчезло. — Позовем Кайонга, всего-то проблем. Давайте, кричите. — И, подавая пример, он во весь голос заорал: — ГОСПОДИН КАЙОНГ!!!
— Э-э-э... — протянула эльфийка, левитируя поближе к Альтвигу.
— Госпо-ди-и-и-ин Кайо-о-о-о-онг! — весело вопил Шейн.
— Это конец, — Илаурэн подняла дрожащую ладонь и сняла берет. — Он свихнулся.
— Мне всегда говорили, что блаженным надо поддакивать, — согласился Альтвиг. — Так что... эм... господин Кайонг? Не могли бы вы...
— Не мог бы я спасти трех идиотов, ты хочешь сказать? — прозвучал мрачный голос у него за спиной. — А что мне за это будет? 
Совершив медленный разворот, парень увидел молодого каратрима с короткими красными волосами и янтарными глазами безо всяких зрачков. Он был одет в синий с серебром костюм для верховой езды. От правого уха к нижнему веку, а оттуда — вниз, к скуле, тянулся воспаленный шрам.
— Э-э-э... — растерянно выдал Альтвиг. — Здравствуйте.
— Привет, — согласился господин Кайонг. — Подождите минуточку. Я перевоплощусь, а потом,  наверное, с удовольствием вас сожру. 
— Приятного аппетита, — пожелал ему Шейн.
— Ты дьявольски нагл, Эль-Тэ Ниалет, — фыркнул каратрим.
Его тело странно выгнулось и начало изменяться. Самым странным, пожалуй, был момент появления крыльев — огромных, бросивших тень на половину города. И человек, и дракон из Кайонга получились прекрасные: изящные, гибкие, насмешливые. Мелкая красная чешуя мало напоминала волосы, но цветом явно была обязана им.
— Залезайте, — пригласил дракон, опуская шипастую шею.
Альтвиг спросил себя, все ли нормально, прежде чем последовать за Илаурэн.

Менестрель очень слабо помнил, как добрался до берега и избавился от хвоста. Помнил только, что уткнулся в благословенно холодный снег, и что тот податливо прогнулся под пальцами.
Очнулся он тогда, когда высокий беловолосый эльф — Смерть этого мира, — ткнул его носком сапога в плечо.
— Чего тебе? — неуважительно бросил Рикартиат.
— Вставай. После купания сон на снегу не пойдет тебе на пользу.
— Ну и что?
Остроухий вздохнул. Ему ужасно не хотелось стоять здесь, на холоде, да еще и рядом с Нижнелуньем. Поэтому он наклонился, схватил парня за воротник и поставил на ноги. Вышло не очень устойчиво.
На лице Мрети полыхал нездоровый румянец. Он дрожал, как лист на ветру, и был вынужден прилагать немало усилий, чтобы сосредоточить взгляд на эльфе.
Повисло молчание. Остроухий задумчиво изучал воду, чистую и прозрачную. Менестрелю показалось, что он за всю свою жизнь не видел такого безрадостного существа.
— Зачем ты сюда приперся? — хрипло уточнил он. — Надеялся, что я сдохну? А вот нет... не дождешься...
Рикартиат отметил, что земля почему-то спешит навстречу — и был подхвачен ледяными руками эльфа.
— На любезный прием я и не рассчитывал. Впрочем, мне без разницы. Я пришел дать тебе один совет.
— Не нужны мне твои советы, — сонно ответил Мреть. — Катись к черту.
— В начале весны, — не обратил на него внимания остроухий, — не смей выходить на улицу. Спи, пиши новые песни, проводи время с Альтвигом — но из дома не выходи.
— А что будет, если выйду?
— Ты умрешь.
Менестрель собирался спросить, с какой это радости, но эльф пропал. Исчез, будто иллюзия. Его заменил Ахлаорн, который выглянул на поверхность.
— Ты в порядке, Рик?
— В полном, — соврал Рикартиат. — Вот сейчас немного посплю — и пойду домой. Расскажу Илаурэн, как принес тебе лапы хоййо... и как ты их ел... и как скорчил самую кислую рожу в мире... деликатес, тоже мне...
Он лег, попытался закутаться в промерзшую куртку и уснул.
  — Я отнесу его семье Айнэро, — мягко произнес некто. У менестреля создалось впечатление, что этот некто ему знаком. — Девочка обрадуется.
— Дело твое, — бесстрастно ответил эльф.
Интересно, ради чего он вернулся? Ведь вроде бы уходил. Да и славно — пускай проваливает, от его общества нормальным людям не по себе...
Рикартиат плыл среди бесконечной тишины. Ему было спокойно, уютно и тепло. Темная ночь распростерла свои крыла, спрятала песнопевца в постели из маховых перьев, но...
— Ужасно. Я бы ни за что к русалкам не сунулся, — признался Альтвиг.
— Его стихия — вода, — вежливо пояснила Илаурэн. — У каждого-мага стихийника есть... так сказать... дополнительная ипостась. Товарищи Рика могут принимать облик водяных, маги огня обращаются в звезды, маги земли покрывают свои тела камнем — отличная защита, кстати, — а я умею отращивать крылья.
— А-а-а, — протянул парень с такой интонацией, что сразу становилось ясно: он недоумевает. — Прости, я, наверное, ослышался... обращаются в звезды?
— Нет-нет, все правильно, — эльфийка рассмеялась. — Звезды — это не просто комочки света. Они рождаются, живут и умирают. Мы похожи.
— Ничего более странного мне еще не рассказывали, — отозвался Альтвиг. — Включая лекции о нежити пустынь и историю Безмирья.
— Да ладно тебе, перестань. Для носителей дара это — нормальная информация. Все мы имеем предрасположенность к изменениям. У тебя она тоже должна быть. Поищи, обычно она сама откуда-то выбирается.
— Хорошо.
Рикартиат перевернулся на бок и накрыл голову подушкой. Спать хотелось сильнее, чем терпеть укоризну Илаурэн.
— Он пошевелился, — заметила девушка.
— Я вижу, — согласился Альтвиг. — Скажи, у него действительно хрупкое здоровье? Если я ему врежу, он умрет?
— Не знаю. — Эльфийка засомневалась. — Эй, Рик!
— Отстаньте, — простонал тот. — И дайте мне умереть.
— Тогда я врежу, — решился Альтвиг. — Подними его, пожалуйста.
 Илаурэн гнусно захихикала и схватила менестреля за ребра.
— Я смотрю, вы подружились, — обреченно сказал он.
Комнату Мреть видел расплывчато и в серых тонах. Силуэт друга был сутулым и высоким, силуэт девушки — стройным и аккуратным. Зрение возвращалось на круги своя добрых пятнадцать минут, и за это время эльфийка успела возвестить:
— Ну, поначалу он мне не очень нравился... ой, Ал, как будто для тебя это новость... но, пока мы были заняты поисками тебя, все... э-э-э... само по себе наладилось. Выяснилось, что он — вовсе не плохой парень.
— А я говорил, — попробовал улыбнуться Рикартиат. Сдавшись перед плачевным результатом, он прижался щекой к подушке и попросил: — Заткнитесь, пожалуйста. Я устал.
— Мы все равно обедать собирались, — не расстроилась Илаурэн. А Альтвиг полюбопытствовал:
— Принести тебе что-нибудь?
— Спасибо, не стоит.
Парень кивнул и покинул комнату, оставив менестреля наедине с эльфийкой. Та мгновенно нахмурилась:
— А скажи, как так получилось, что твои внешние повреждения в воде регенерируют, а внутренние — нет?
— Полагаю, как раз потому, что они внутренние, — сонно ответил Мреть. — И еще полагаю, что я не должен был владеть даром. И вообще задумывался женщиной. Ты на меня взгляни.
— Не смешно, — поморщилась девушка.
— Ни капли, — согласился Рикартиат. — Извини, Рэн, я действительно плохо себя чувствую.
— Это ты меня извини.
Она встала, поправила платье и пошла догонять Альтвига. Менестрель проводил ее долгим взглядом.
Обед в алаторском особняке представлял собой подлинное произведение искусства — как, в общем, и все остальные трапезы. Здесь у господ Кольтэ и Эльтари были слуги, и они из кожи вон лезли, чтобы угодить хозяевам. Отец часто жаловался Илаурэн, что хотел бы их всех уволить и зажить в одиночестве. Но ему не позволяли не жена, ни собственно слуги — никто из них, особенно поварята, не видел смысла в жизни без эльфов. Девушку это напрягало. Она терпеть не могла, когда остроухих превозносили и считали равными Богам.
Альтвига она нашла за столом. Парень сидел, подперев щеку кулаком, и смотрел в открытое окно. Снаружи все еще царила зима, но времени у нее осталось немного. Пару недель — и придет следующий Сезон. На улицах потеплеет, народу станет больше, откроются летние рынки, воскреснет торговля травами из-под полы. Храмовник с удовольствием отметил, что следить за ней ему уже не нужно.
— Радуемся весне? Солнышку? — ехидно поинтересовалась Илаурэн.
— Не очень, — разочаровал ее парень. И, подумав, добавил: — Просто радуемся. Шейн сегодня придет?
— Обещал. Подождем, у него еще есть... — эльфийка покосилась на дорогие механические часы — последнее изобретение горцев, — пятнадцать минут.
Альтвиг тоже покосился на три железных стрелки. Самая маленькая указывала на цифру «11», высеченную в ободке, самая большая — на цифру «1», а самая узкая непрерывно двигалась по кругу, отсчитывая минуты. И секунды, хотя смысла в них парень не уловил. Горец, продавший им часы, утверждал, что одна секунда равна мгновению, и таких мгновений в минуте шестьдесят. Нечто подобное Альтвиг слышал от Гитака, когда был ребенком. Помнится, он отнесся к этому равнодушно, и заклинатель вместо отсчетов секунд научил его считать паузы. Они вместе замирали и начинали двигаться, лишь когда проходила одна минута.
— Всем привет, — прозвучало от дверей.
Парень обернулся и увидел Шейна, закутанного в плащ. Рядом с ним стоял господин Кайонг.
Первая встреча с ним была сама по себе странной, но вторая с блеском ее превзошла. Каратрим надел куртку, покрытую серебряными шипами, и простые черные штаны. Но, как и в прошлый раз, он был абсолютно босым. По его словам, это требовалось, чтобы удерживать облик человека. Альтвиг не особо верил — ведь другие каратримы носили обувь, в том числе и на высокой подошве.
Основной особенностью расы полулюдей-полудраконов было, пожалуй, то, что они рождались мужчинами. Ни одной женщины-каратрима не существовало. Историки писали, что осознавать себя сразу в двух телах — человеческом и драконьем, — чересчур сложно, и поэтому приходящие из Безмирья души выбирают именно мальчиков. Они кажутся им более стойкими.
— Добрый день, — поздоровался Кайонг. 
— Здравствуйте, — радостно отозвалась Илаурэн. Ей понравился этот насмешливый, по-своему красивый парень. — Проходите, присаживайтесь.
Каратрим сел напротив нее, сцепил пальцы под подбородком и огляделся. Эдак оценивающе, невозмутимо.
— Шейн рассказывал, будто вы живете в лесу, — полувопросительно произнесла девушка. — Со своей... э-э-э...
— Невестой, — подтвердил господин Кайонг. — Ее зовут Лина. Она — принцесса.
— Ого! Получается, слухи о том, что драконы любят принцесс — не выдумка? — удивилась Илаурэн.
— Это зависит не так от дракона, как от обстоятельств, — пожал плечами каратрим. — Я случайно пролетал над городом в день знакомства принцессы Лины с ее женихом. Было заметно, что замуж за него она не хочет. Я развеселился, немного напугал народ... но...
Он почесал нос, размышляя.
— Знаете, я и представить себе не мог, что она приедет в мой лес и вызовет на честный бой. Обычно отпрыски королей нервозны и уверены, что все вокруг им должны.  Лина другая. Она честна, справедлива и, к тому же, очень несчастна. Родителей не выбирают, и ей пришлось тяжело. Жить под тысячами запретов, постоянно принимать советы от тех, кто выше тебя по рангу, а не по разуму — это большая глупость... и я рад, что в моем замке она нашла приют.
— Вы избегаете названий, — попенял ему Альтвиг.
— А вы весьма наблюдательны, — вернул шпильку господин Кайонг. — Я ошибочно счел, что вам известна эта история. Побег принцессы Хасатинии в свое время наделал много шума. Его Величество щедро платил любому, кто брался за ее поиски. К нам приезжало немало рыцарей, наемников и вообще всякого сброда. Было тяжело их отвадить, но Лина справилась.
В дверь постучали, и на пороге появилась четверка слуг. Они сноровисто накрыли на стол, водрузили с краю коробку дорогих вин и убрались. Невысокая девушка — вероятно, чья-то дочь, — споткнулась и дрожащим голосом попросила прощения.
— Ничего страшного, — заверила ее Илаурэн. И обратилась к гостям: — Что ж, господа. Давайте обедать.
Шейн открыл бутылку эетолиты, налил вина в тут же подставленные кубки. Эльфийка соблазняла господина Кайонга диковинным салатом, а Альтвиг вывалил на свою тарелку целую гору мяса.
— Я счастлив, — со слезами на глазах признался он. — В резиденции меня не кормили. 
— Час пробил, — рассмеялась девушка. И подняла кубок: — Выпьем за успешное окончание дела!
— И за начало нового, — ввернул повелитель.
Они выпили. Альтвиг с чувством выполненного долга принялся жевать.
— А что за новое дело? — спросил господин Кайонг.
— Полномасштабная, — начал Шейн, — жестокая и, несомненно, праведная война с инквизицией. Мы собираемся объединиться с Орденом Черноты... им управляет господин Сулшерат... и к чертям уничтожить всех, кто уверен, будто дар — проклятие, мы — еретики, а сожжение на костре и убийство невинных людей — не преступления.
— Смерть за смерть? — Каратрим хищно улыбнулся. — Я могу помочь.
— Было бы неплохо, — честно сказал повелитель.
— А что за Орден?.. — полюбопытствовал Альтвиг. Пока Кайонг и Шейн договаривались, ему ответила Илаурэн:
— Он родом из графства Этлен. Чистые некроманты. Ни одного человека со светлым даром. Господин Сулшерат — глава Ордена, он был очень впечатлен даром госпожи Виттелены. Даже просил ее перейти к ним, но госпожа отказалась покидать Братство Отверженных. Она слишком дорожит Ишетом и Виктором.
— И в конце концов вы решили, что было бы неплохо объединиться, — нахмурился парень.
— Да. Тебе что-то не нравится?
— Не то чтобы... но... — он осекся и махнул рукой. — Не имеет значения.  Главное, чтобы ваша цель увенчалась успехом.
— Ага, — мечтательно протянула эльфийка. — Мы уже прикидывали, чем заняться после победы. Хотелось бы открыть по всему миру Академии Магии... в Морском Королевстве будет основан шаманский Круг... Бертасль тоже изменится, гномы получат шанс использовать заклинания... Хасатиния... ну, Хасатиния и без нас плюет на запреты... ты в курсе, что у них есть свой Университет, где учат светлому волшебству? Не станет инквизиции — появится и факультет темного... по мне, так они одинаково важны. Повелители ветров — стражи равновесия, и, чтобы было равновесие, необходимы носители и того, и другого дара.
Альтвиг покивал, но настроение у него испортилось. Чтобы скрыть это, он снова взялся за мясо.

Эстель шагал по хлипкому деревянному мосту, натянутому над болотом. Второй ярус Нижних Земель — жутковатое, но не лишенное эстетики место, — встретил его неприветливо. Чтобы отыскать путь к дому Его Высочества, пришлось изрядно попотеть. И теперь, на полпути к цели, инкуб с опаской заглядывал в бочаги. Там, под мутноватой болотной водой, прятались трупы врагов первого принца. Вампиры, эльфы, гномы, люди... и демоны. Те, кого угораздило прогневить Лассэультэ.
Когда впереди показался поросший мхом сруб, Эстель задышал свободнее. Пускай по двери ползали улитки, у стен выросли грибы, а с потолочной балки свисала чья-то отрубленная голова, привязанная за волосы — зато ожидание подошло к концу. Теперь, наконец, можно побеседовать с господином принцем. Можно выяснить, почему Рикартиат — часть сюжета военачальника — так на него похож.
Инкуб постучал. Видавшая виды створка приоткрылась, и на пороге возник невысокий юноша с копной черных волос, хрупким женственным телом и перевязанными глазами. На повязках проступали яркие пятна крови, а из-под прядей, неровно обрамляющих худое лицо, выглядывали длинные острые уши. В правом блестело семь или восемь узких оловянных колец.
— Ваше Высочество. — Эстель преклонил колено.
— Входи, — пригласил Лассэультэ.
Инкуб послушался. Огляделся, отмечая, что первый принц спит на простом деревянном лежаке, а все вокруг поросло плесенью, лишайником и — опять же — грибами.
— Ты явился сюда с вопросом, — без обиняков начал Его Высочество.
— Вы правы, — согласился Эстель. — Мне хотелось бы выяснить — если вы, конечно, позволите, — почему внешность Рикартиата из сюжета господина Амоильрэ так сильно сходится с вашей.
— Наверное, потому, — тихо ответил Лассэультэ, — что мы с ним — единое целое.