Илья Муромец отрывок из романа

... Когда Алекса увидел приплясывающего возле шатра мальчонку с огромным факелом, он облегченно выдохнул и стиснул рукоять сабли. Ну, вот, больше не ждать, а то всю душу вымотали этим ожиданием. "Вперед!" - крикнул он своим воинам, поднялся на ноги и побежал вперед первым. У костров их не ждали. Лежавшие и сидевшие на корточках половцы оборачивались, таращили от удивления и ужаса глаза и, не успевая схватиться за оружие, падали и падали, пронзенные сулицами, падали под ударами сабель. А молчаливые русичи, зло выдергивали из трупов оружие и бежали дальше, к шатрам.
Чеботок спиной чувствовал, как за ним спешат его други, он видел сбоку сделавшееся страшным лицо сотника и  у него появилось желание перекреститься. Боже  Всевышний, прошептал воин. Он и сам чувствовал в себе какую-то обреченную силу. Ведь они бежали все на смерть, бежали к шатрам. Где готовы были эту смерть принять. Все до одного, потому что опытные закаленные воины понимали, воеводе никак не успеть со своими сотнями пересечь реку и ворваться в лагерь. Из города тоже не успеть доскакать до них, пока они закрывают собой Святослава и отвлекают половецких воинов в главном становище. А если еще и не удалось убить Итларя, то и добежать до шатров может не удастся.
И они бежали, стиснув зубы. И рубили так, как не рубили может быть до этого никогда. С таким ожесточением, с такой бешеной злость, что рассыпались на звенья кольчуги на половцах, прогибались под ударами зерцала и шлемы, клинки сабель не выдерживали и разлетались от встречи с железом. И они хватали любое подвернувшееся оружие и снова рубили.
Алекса повернулся и увидел, что дружинник с луком присел у первого костра, наложил стрелу на тетиву и поджог паклю на острие. Подняв оружие вверх, он послал стрелу в сторону реки. Она взмыла, огнем прочертила черный небосвод, рассыпая искры, ушла в темень и пропала. Алекса стиснул зубы, увидев, что дружинник так и не смог подняться с колена. Одна половецкая стрела впилась ему в бедро, вторая пронзила насквозь горло и он упал набок, захлебываясь кровью.
Бег становился все тяжелее, все больше степняков вставало на пути. Вот уже и сулицы кончились, застряв, остались в телах врагов и теперь уже все дружинники выхватили сабли и принялись рубить все, что вставало на пути. Алекса улыбнулся, увидев, что Илья-то жив еще, и князь Святослав жив. Вон они они у шатров дерутся, недалече уже. Святослав отступает, но держится против двоих, а Илья, ох, Муромец... Это каким же таким бревном он, как палицей кружит и рядами укладывает врагов на сырую землю. Уронил... упал.
- Илья! - закричал Алекса и с нечеловеческой силой ударил половца саблей наискось по плечу, разрубая и кольчугу и кости.
Он не успел выдернуть саблю из окровавленного тела врага, как на него выбежали сразу двое. И тут сбоку ударил Сила. Как бык по весне, нагнув голову, он врезался во врагов, разметав их тела, вонзил саблю по самую рукоять в одного, схватил с земли чье-то копье и пригвоздил второго. Третий ударил Чеботка саблей, но она только скользнула по остроконечному шлему на железный наплечник. Чеботок сжал руками половца, приподнял и бросил о землю. Снова схватил саблю и обернулся, ища глазами сотника.
- Алекса! - Сила присел на колено.
Стрела вошла сотнику, пробив кольчугу под ключицу. Он упал, сломав черенок стрелы, и теперь, плюя кровью, пытался подняться на дрожащих от напряжения руках.
- Как же так, Алекса! - застонал от горя Чеботок.
Схватив сотника за ворот кольчуги, он поволок его наверх, к шатрам. Там уже вставали в круг дружинники. Могучая фигура Муромца снова поднялась над головами сражающихся и он принялся наносить удары, один страшнее другого.
- Сейчас я, други, погодите только, - шептал Чеботок, задыхаясь и волоча тело сотника по земле.
Кто-то набежал, ударил, но Сила вскочил на ноги, успел перехватить руку с саблей. И они стояли так, сжимая руки друг друга с сильным половецким воином. Но Чеботок был сильнее, его пальцы сжимали и сжимали кисти рук врага, и вскоре тот застонал и попытался вырваться. Но Чеботок ударил его головой, шлемом в лицо, вырывал из руки саблю и вогнал ее прямым ударом половцу в живот.
- Сейчас, Алекса, еще немного, - шептал он, ухватив за кольчугу.
Снова кто-то упал рядом, потом его ударили по голове, но шлем выдержал удар. Внутри все гудело и плясало, Чеботок не слышал ничего и почти не видел. Потом его схватили чьи-то руки и втащили в круг за спины товарищей.
- Там... - хрипел Сила, - Алексу надо взять. Не оставлять поганым...
- Что ты, что ты, Сила Михалыч, - появилось вдруг перед ним лицо Муромца с забрызганной кровью бородой. - Все хорошо, принес ты его. Здесь он.
Чеботок приподнялся на локте, упал на руки Ильи, но тот помог ему снова приподняться. И он увидел лежавшего на земле рядом сотника. Кровь еле текла из его рта, уже не била волнами. А глаза Алексы Всеславича смотрели в небо с какой-то веселой злостью и удалью. Чеботок застонал от отчаяния и упал, теряя сознание рядом.
Муромец встал в полный рост, вытер мокрую от чужой крови ладонь о рубаху. И снова взялся за рукоять сабли. Девять дружинников и князь Святослав стояли рядом с ним плечо к плечу, образуя круг, защищая спину друг друга. Но половцы больше не нападали. Спотыкаясь о тела своих убитых и раненных, которыми было усеяно все вокруг, они пятились и озирались, как испуганные лисицы. И только теперь Илья услышал звуки боевых рожков и топот сотен коней. Со стороны реки на половцев обрушилась маленькая рать воеводы Войтишича. Удар был таким неожиданным и таким стремительным, что конные дружинники прошли половину становища не задерживаясь, рубя всех на своем пути.
Половицы бежали. Бежали пешими, хватали первых же попавшихся коней и уносились в степь. Три сотни дружинников, вышедших из ворот города уже просто добивали бегущих, усиливая панику и нагоняя страха на еще живых. Илья снова не ошибся. Вожди половецких родов, увидев, как был убит хан Итларь, видя, как рубятся русские воины, покачали седыми головами и решили, что не стоит принимать смерть их молодым воинам в этих лесах и степях, на этих берегах, на русской земле. Что они скажут дома женам и матерям? Что Итларь пообещал богатую добычу, что он нарушил мир с русичами и повел их сыновей на русские города? И они сами пошли за хитрым ханом? Нет, не не время принимать смерть.
Из темноты выскочил на коне воевода Роман с саблей в опущенной руке, в порванном плаще и без шлема. Вытерев рукой лицо, он подъехал воинам, стоявшими все еще вкруг с Муромцем. И половцев уже близко не было, а они стояли, тяжело дыша и глядя вокруг невидящими глазами. Забрызганные кровью до головы, в разрубленных доспехах, большинство раненные. Стояли покачиваясь и сжимая в руках сабли. Войтишич подъехал и посмотрел на тело Алексы. Лицо старого воина дернулось. Положив саблю поперек седла, Роман поднял руку и перекрестился. Потом снова взялся за саблю и повел взглядом вокруг. Меж кострами и до самых камышей все было усеяно трупами половецких воинов. Кто-то еще шевелился, стонал. Вокруг кольца, в котором стояли дружинники, трупы лежали валом.
- Господи, да их же тут больше сотни, - громко сказал воевода, окидывая потрясенным взором поле боя. - И вы... детям и внукам рассказывать буду. Да и поверит ли кто.
- Я подтвержу, тогда поверят, - раздался голос из ряда воинов.
Воевода вгляделся узнав Святослава. Тот бы тоже весь забрызган кровью, в изодранном кафтане, но стоял рядом со всеми, только сильно покачивался.
- Жив, княже, - устало кивнул воевода. - Значит не зря все. Ну, и хорошо. Отец будет рад. А ты вон его благодари, Муромца благодари!
Указав на Илью концом сабли, Войтишич пришпорил коня и умчался снова в темноту. Князь Святослав вдруг повалился на дружинников на подкосившихся ногах и Илья поймал его на руки, уложил на траву.
- Ничего, ран серьезных нет. Это он от усталости просто...