Вопрос красоты

- Передай мне пожалуйста кетчуп, - сказала она.
Я ответил, что у неё, как и у меня, две руки, и проблемы для взятия этого сраного томатного цвета красного томата соуса выдумала она в своей долбанной и не здоровой голове.
- Это наше последнее свидание, - ответила она. – Ты можешь хоть в этот раз побыть нормальным супругом. Мужем. Отцом нашего ребенка…
- Твоего, - перебил я. – Он твой, я отказался от него два года назад.
Она посмотрела на меня слишком вызывающе и сказала:
- Тебе не стыдно, урод?
- Нет. Ты психически ненормальная дура, как и твой ребенок, - процедил я.
- Ах ты сука! – Она взяла свою тарелку, которая лежала перед ней, и с размаху бросила в меня.

Я закрылся руками, но осколки, кажется, задели мою правое предплечье. Надо было надеть свитер: дождь же на улице!
Вы спросите, мол, это твой прощальный ужин со своей, уже бывшей, женой? Не правда! Это психически неуравновешенная тварь, у которой за пазухой один пистолет, а на столе второй, красненький такой, короче она – дура.
Четыре года назад она осчастливила меня всего лишь выйдя за меня замуж. О, какой счастье, думал я тогда. Она была невероятно красива, очень умна для меня, я считал, что это хорошо, а в добавок в постели экстаз я получал ежедневно, не знаю, как она. В общем первый год после свадьбы прошел на ура. Мы были неразлучны, трахались как был момент где бы мы не были. Хорошо мне помниться, как во время движения в лифте я, как настоящий имбецил, прыгнул, чтобы лифт застрял. Разумеется, из-за моего прыжка сработала подстраховочная система защиты тросов и в лифт вцепились балки в шахте, чтобы не дать ему двинуться ни на миллиметр. Диспетчер вызвал лифтера и попросил без паники просидеть 30 минут. За это время я два раза успел с женой перепихнуться. Но, мне этот момент не этим запомнился: во время моего второго оргазма, залп спермы пролетел мимо своей цели – лица жены – и попал прямо на пульт управления. Слизывать было не гигиенично, мы решили оставить. Лифтер, открыв нам двери, потыкал на все кнопки и задел остатки моего семени. Вот смеху то было!
Однажды она мне показала две полоски и обрадовала скорейшим, через восемь-девять месяцев, пополнением нашей чудной семьи. Я, конечно, был в шоке. Сбежал к другу, которого жена не знала. Днем с огнем, так сказать, чтобы меня не сыскала. Однако, чего я не ожидал, мне мой лучший дружище вправил мозги и направил на долбанный путь истины. Я почему-то решил принять это как должное – иметь ребенка, - как некий этап моей жизни. В голове у меня было одно: если чего сбегу нахер из России и буду жить в Испании.
- Ты мне кетчуп подашь? – спросила Аня – моя жена.
- Да что ты доебалась то со своим кетчупом? – Я взял кетчуп и швырнул в ее жирную морду.
Она пригнулась, и бутылка кетчупа пролетела мимо. Аня усмехнулась и подняла её с паркета, продолжая меня выводить из себя, как всегда, типа любя:
- Лох ты конченный! –  Аня поставила бутылку на стол, не использовав кетчуп, взяла пистолет и продолжила, - я ж тебя, суку, пристрелю за такие выходки на нашем свидании.
Я, конечно, как нормальный человек, при виде ствола должен повергаться в ужас. Однако в её руках мне казалось это слишком смехотворным.  Я очень уж надеюсь, что эта психопатка себя убьёт к чертям.

Потом прошло дней двести пятьдесят и у неё родился, как она называла, чудом божьим. Божьим блять! Видали? Я её сколько не втирал, что бога нет, она меня не слушала и считала себя правой во всем. Бабы…
Мальчика своего я не любил, уж очень он был не красивым угрюмым сосунком. Эстетика – мое все. Поэтому я и выбрал Аню за её необычайную красоту. А что потом? После родов она прибавила килограммов так сто, блять! Ух, как я ненавижу жирных баб. У них на уме только еда. А сексом то как с ней теперь было заниматься! Ладно, там, ребенок, но, когда ее жировые складки на животе мешают мне вставить ей. В общем я начал пить и изменять. Изменял я постоянно: сначала со шлюхами, а потом находил себе порядочных красивых умных девушек как Аня в счастливом прошлом. На семью, разумеется, я забил. Она это все знала и начала нервничать и психовать. Я не обращал внимание. Приходил домой раза два в неделю, не больше. Все потому что, я уверен, она заслужила такую кару, как сама бы и сказала, поднебесную. Не следишь за собой – получаешь пинок под жопу от общества. Это касается не только физического составляющего. Она читала книги раз в четыре года, ух!
Кухня у меня была бюджетная, так сказать, без излишков и ненужного мебелирования. Стол был маленьким, и мы как будто еле помещались. На нем по середине стояла большая глубокая тарелка с салатом, который сделал я, к которому Аня не притронулась и не притронется в своем то положении. Она сидела с вилкой и ножом, ковыряясь в собственно-приготовленном бифштексе из индейки. На тарелке, которая была использована ею как снаряд чтобы причинить мне боль, славу богу, как она бы сказала, было ничего, и почти все осколки были на полу. Ранка на моем правом предплечье руки была поверхностна. Повезло ей, так бы вместо кетчупа полетел стул.
- И что ты молчишь? – Осведомилась она, жуя жирное мясо.
Мне было до того тошно, когда я поднял на нее свои глаза, чтобы ответить, это распухшее некрасивое лицо вызывало у меня рвотный рефлекс, но я, как настоящий мужчина, проглотил подходящую ко рту блевотину и ответил:
- А что тут говорить, ты попросила меня составить компанию… вот я и составил.
- Это значит ты должен со мной говорить, начни какую-нибудь интересную тему, порадуй свою жену.
- Во-первых, - заметил я. – Ты не моя жена. Во, вторых, человек никому ничего не должен. – Я поднял указательный палец, как бы показывая свою безмерную правоту.
- В-третьих, - сказала за меня она, взяв красный пистолет со стола правой рукой и направив его на меня. – Именно ты должен.
Вот и каково это разговаривать с человеком, с жирной бабой, который в качестве аргумента использует свой чертов ствол. Я прикидываю: если вот сейчас проскользнуть сбоку стола и хорошенечко дать ей по еблищу, то какова вероятность, что она сдохнет после удара. Она в этот момент смотрела на меня как на бигмак. Вот сука… мешает думать.

После нескольких месяцев такой жизни я подал на развод. На ребенка и свою жену я смотреть не мог, хоть убейте. Её ничего не оставалась как судиться со мной. Я нанял очень хорошего адвоката, которого мне посоветовал не менее хороший знакомый и пережил все судебные иски. Так что жена с сыном остались ни с чем. Свою двухкомнатную квартиру я превратил в холостяцкий уголок и поклялся, как бы сказала жена, богу, что больше никогда не буду жениться, заводить людей, а только поддерживать ветренные отношения с девушками и трахать их по мере возможности. Жизнь моя ровно два года назад изменилась к лучшему, я стал жить так, как год я жил после свадьбы, но только без Ани. Ох, какова эта великолепная свободная жизнь – никому ничего и не должен, и не обязан; делай что хочешь в рамках закона.
Теперь – годовщина нашей свадьбы, которая состоялась четыре года назад. Сыну идет второй год, и он сейчас, наверное, сидит с нянькой, пока его долбанная мамаша приперлась ко мне, чтобы после свидания изнасиловать и убить. Она хочет изнасиловать. Ха! Да у нее любой стул в жопу впивается так, что она лишается мобильности в течении пяти минут. Я ее сам изнасилую скорее.
- Ты меня слушаешь? – спросила Аня, вернув с небес мыслей.
- Что? Я… я отвлекся, повтори, - не растерялся я.
- О господи! Да что ты за урод то… как такие на свете рождаются? – Задав в конце риторический вопрос, она взяла в рот еще один кусок мяса и начала жевать чавкая, что меня очень сильно бесит.
- Кто, я урод? Да ты – жирная сука, которая чавкает как собака! – повышенным тенором сказал я. – Ты су…
- Сам сука! Ты кроме этого слова ничего больше не знаешь? – перебила она меня.
- Даже если не знаю… но ты… ты, блять, кроме еды ничего не знаешь, жирная мракобесная сука! – заявил я. – Иди в назад в ****у к своей мертвой матери, и бога прихвати заодно!
- Что ты, блять, сказал?! – проорала она, выронив вилку с насаженным жирным куском индейки. – Ты зачем мою мать трогаешь вы****ок!?
И правда, зачем я трогаю ее дохлую мать? А просто хочу! Мне эта сука испортила пятничный вечер. Я ехал домой, уставший, с работы, где я, как же не похвастаться, преуспевающий редактор популярной петербургской газеты. А еще как напугала! Поднимаюсь я как обычно в лифте, где когда-то я трахался с Аней, а потом и с Дашей, Полей, Светой, Машей… в общем трахался и буду трахаться в этом лифте. Захожу в квартиру, разуваюсь, снимаю свою кепку с плоским козырьком, которая хоть чем-то спасает в эти жаркие июльские деньки; иду на кухню, делаю кофе, включаю телевизор – стеклянную сиську, - смотрю новости и вызываю на мобильном номер Веры, которую я хотел поиметь этим великолепным вечером. И вдруг, к моему изумлению, сзади в меня как фаллос втыкается ствол. Поворачиваюсь: стоит моя бывшая жена – Аня. Кратко говоря, как-то раздобыв копию моих ключей, потому что замок я не менял и не собирался с момента приобретения, эта стерва забралась в мою квартиру и как настоящий хищник, жирный только, ждала моего прихода. На самом деле, могла бы и убить, а не мучиться. Но теперь у нее нет ни одного шанса. Я её убью и заявлю, как защита или самооборона этот случай. Да. Я её убью! О ребенке думать не стану: и без мамки-теплохода проживет.
- Я не понимаю, чего ты хочешь вот сейчас? - спросил я. – Ты меня убивать собиралась.
- Собиралась, - чавкая ответила она. – Но подожди… я… тебе за все… отомщу, - говорила Аня, жуя ебучее мясо.
- За что ты мне отомстишь?
- А ты подумай… кинул меня, тварь.
- Да ты потому что сдохла уже давно, осталась твоя плоть жирная пребывать в этом мире, - сказал я и после короткой паузы продолжил, - скоро сердечко то твое не выдержит, и ты отправишься в могилу, а я буду дальше наслаждаться жизнью.
- Ах ты сука! – Резко вскочила она, перевернув кухонный стол, который я взял за пятьсот рублей в местном магазине ИКЕА, и наставила на меня свой красный пистолет.
На протяжении всего свидания меня не покидал вопрос: почему пистолет красный. Я не понимаю, она его покрасила? Это выглядит не страшно, а смешно: жирная баба стоит с красным пистолет, который меньше ее в пятьсот раз и который тонет в ее жирной руке-лепёшке. Мне кажется, что она даже на курок не сможет нажать, потому что палец в отверстие, как я вижу, не влезает.
- Че ты сидишь, встань, сука! – погрозила она.
Я сидел.
- Да встань, ты, блять!
Она очень нестандартно моргала своими жирными глазами, её словно переклинивало. Вот-вот и нервишки сдадут: схватится за сердечко и подохнет прямо на моем красивом коричнево-сером паркете, который я покупал в Черную Пятницу тоже в ИКЕА по неплохой скидке. Не знаю, правда, как ее в носилки запихнут и дотащат до медицинской реанимационной машины. В Морге так точно не поместится. В общем надо что-то делать. Это мой дом, и сюда пришла психически ненормальная пухлая невыносимо жирная макака. Ща будем убивать.
Она решила приблизиться ко мне чтобы, кажется, засунуть мне свой ствол в глотку, но я своей левой подбил ей руку с пистолетом, а другой зарядил ей в жирную тыкву, рядом с переносицей. Аня вскрикнула, оторопела и отшагнула назад, споткнувшись, рухнула как стотонное здание на мой паркет. Звук был метеоритный. Я налетел на неё сверху, как, можно предположить, в старые добрые времена, когда мы трахались, и начал искать шею. Но, блять, к моей неожиданности: шея то у этой толстозадой отсутствует или погребена среди жировых отложений! Однако её толстенные руки нащупали мою и принялись душить. Меня душить. Я бил её в ****ьник, но все мои усилия оказались бесполезными: броня из подкожного жира компенсировала все удары. Даже при том, что я ей пустил кровь, она меня душила настолько сильно, что чувство проигрыш казался неизбежным. Я не сдавался и продолжал молотить по этой живой плотине, но каждый вновь нанесенный удар был слабее предыдущего. Внезапно она меня оттолкнула так, что я отлетел и врезался в холодильник, который стоял рядом с выходом из кухонной комнаты.
- Все, хватит… дорогой, - с отдышкой говорила она, не пытаясь подняться. – Иди лучше ко мне, трахни меня в последний раз… пожалуйста.
Ах ты, спонтанная сучка, думал я! Трахнуть ее, значит, трахнуть…
Я спустил домашние штаны и налетел на нее, оказавшись вновь сверху её тушки. Мы были в таком состоянии, что не понимали происходящее, не улавливали нить времени. После того, как два человека пытаются друг друга убить, у них отключаются мозги. Я смог снять с нее штаны самого большого размера, наверное, в мире и впервые за долгие годы увидел её толстое влагалище. Оно было похоже на туннель, через который проходят поезда – такое огромное, что пройдет даже двухэтажный китайский пассажирский скоростной поезд. Но мой поезд не смог тронуться и войти в этот туннель, он сломался при виде этой черной бесконечной ямы. Я сходу блеванул на Аню и заблевал её от головы до влагалища. Я никогда так не проблевывался за свою короткую – двадцатипятилетнюю жизнь в этом чудном мире. Но мир портят такие как она – безнравственные жирные суки. Как только мой рвотный рефлекс утихомирился, я выхватил красный пистолет и направил его на эту лежащую пачку жира, немного подумав сказал:
- Сдохни, сдохни, сука! – Я нажал на курок, но пистолет не выстрелил. Предохранитель? А где он снимается?
Она достала из-за пазухи черный пистолет и направила его на меня.
- Это ты сдохни, мразь! – Она выстрелила.
Последнее, что я чувствовал это как пули, входят в мое тело, как когда-то я входил в тела молодых женщин. Потом передо мной предстала девушка очень похожая на Аню и протянула руку. А что еще делать? Погнали в рай. Я схватил эту руку, и мы направились куда-то наверх. У меня было ощущение, что я лечу… лечу куда-то на верх, надеюсь, в рай.
- Вы же не верите в бога? – спросила вдруг эта девушка, продолжая меня тянуть куда-то вверх.
- Да, то есть я верю, - ответил я.
- Так да или нет?
Я ответил, что верю. А потом очутился в больнице. Передо мной стояла Аня с улыбкой на лице. Я улыбнулся в ответ. Потом меня накрыла подушка.