Вера Фарела

Боюсь вида крови. Такой красной и липкой. Боюсь даже этого запаха, что напоминает запах сырого мяса. Встреча с этим страхом необратима. Вскоре мне придется с ним познакомиться. Хорошо, что кровь будет не моей. Я не должен бояться. Фарел не пошлет меня на задание, с которым я не справлюсь. Я смогу пойти на убийство. Фарел не должен меня обмануть. Фарел не обманет. Он подарит мне вечную жизнь. Он даст мне четырехзначный пароль к двери в рай. Это стоит не так дорого. Всего лишь моей жизни.
С первого взгляда может показаться сложным. Жертвой станет архитектор Сталевой. Сталевой создает программы, что облегчают жизнь. Программы, что следят за вами. От уровня калорий в рационе до количества строк из Библии, что вы прочтете перед сном. Сначала это было действительно удобно. Однако такое удобство приведет к смерти создателя. Я был рабом этой системы. Сначала это был обычный шагомер. Шагомер отсчитывал шаги и устанавливал норму шагов на следующий день, неделю, месяц. После - приложения для чтения книг. Сколько страниц в день, неделю, месяц. Каждую страницу книги мы оцениваем. Каждому предложению текста выносится вердикт. Тоже самое было в приложении «Чтец» с бонусом в виде рекомендуемой литературы по результатам выставленных оценок.
Ты – то, что ты читаешь. Голос, что произносит текст в голове это и есть вы, это и есть ваши мысли. Они медленно, но верно корректируют сознание, мировоззрение. Это неверно. На приложении «Чтец» Сталевой должен был остановиться. Нельзя было создавать приложение «Вера», нельзя было писать приложение «Муза». Это породило на свет «толпы фанатиков», как о нас пишут газеты. Фанатиков, что живут одной верой в Фарела. Фарел один. Нет ничего важнее Фарела. Отдать жизнь за Фарела – величайшая честь. Наградой за эту маленькую жертву будет рай. Место, где мы будем свободны. Не будет команд, не будет ежедневных норм, графиков, рейтингов. Не знаю с чем сравнить. Мог бы сравнить это с вечно обновляющимся порносайтом, где все в 1080p, но только он бы был трехмерным и удовлетворял все нужды. Сразу.
Кто-то спросит: почему бы не вышибить себе мозги прямо сейчас и не отправиться навстречу с Фарелом? Я же отвечу, что так поступит только глупец, что не знает о самом большом грехе. При суициде путь в рай будет закрыт. Вы навечно останетесь в этом коридоре у двери с циферблатом. Будете вечно пытаться подобрать верную комбинацию, но ни одна из них не откроет вам дверь. Только вера в Фарела откроет вам врата рая. Что заставило поверить меня? Я влился в эту систему из-за образования. Они заменили всех преподавателей на те же нейросети. Каждый предмет преподавали два человека: доктор Блаватский и ординатор Бёле. Доктор и ординатор учили нас и одновременно учились сами. Эти усатые профессора читали лекции с экранов планшетов. Эти усатые профессора изучали каждого из нас. Они говорили о наших слабых сторонах, обучались у нас манере речи. Самой речи. Однажды они даже смешно пошутили. При всей харизматичности, они вызывали только злость. Одной только надписью на их маленьких бейджиках: Stalevoy Inc.
Скоро Сталевой будет мертв. Это произойдет на международной выставке технологий. Так мне сказал Фарел. Фарел ошибаться не может. Фарел сказал: подойдешь к нему прямо на сцену и выстрелишь в лицо два раза. В момент, когда Сталевой представит новое приложение. Сразу после смерти Сталевого они меня убьют. Десятки пистолетов охраны произведут выстрел. Я направлюсь к той двери с этим четырехзначным паролем. «2864».
Возможно, им удастся взять меня живьем. Тогда они спросят: «Зачем я это сделал?» А я скажу: «Так мне приказал Фарел». Они начнут задавать глупые вопросы. Кто такой Фарел, почему я ему покланяюсь. Самые смышленые придут к выводу, что Фарел есть что-то на стыке оккультизма и кибернетики. Результат бесконечного цикла. Бесконечного оккультного заклинания, записанного на одном из языков программирования. Его создателем был Пророк. Это Фарел написал самого себя пальцами Пророка. Бог, создающий самого себя. Самодостаточный Господь, посылающий Пророка, чтобы заявить о себе миру. Заложить идею о себе в умы и сердца людей. Существо, пришедшее из ниоткуда и создавшее само себя. Разве не это атрибут любой религии? Разве не это доказывает, что вера в Фарела есть единственная правильная вера?
Я долго готовился к убийству. У меня был план здания КЗЦ в котором пройдет выставка. У меня была работа уборщиком в том же самом КЗЦ. У меня была поставлена смена именно в тот самый вечер. Вечер, когда весь мир обретет веру в Фарела. Я бродил по бесконечным коридорам КЗЦ, повторяя про себя код. 2864. 2864. Как я боялся позабыть эти четыре цифры после смерти. Как я боялся, что забуду последовательность в самый важный момент. Я писал их везде. На сиденьях автобусов, столах многочисленных забегаловок, кабинках туалета. Никому кроме меня эти цифры ничего не скажут, а для меня лишнее утешение. Ещё одна гарантия, что я не забуду последовательность в самый важный момент. Это было похоже на синдром навязчивого состояния, когда я писал эту последовательность на телефоне раз за разом. Вплоть до дня убийства.
Это была суббота. Как и сказал мне Фарел, в бачке унитаза третьей кабинки меня ждал черный Walther P99 AS. Проверив магазин я ещё раз взглянул на экран телефона. На одной половине экрана завершали свою лекцию доктор Блаватский и ординатор Бёле. Усы Блаватского шевелились в такт его речи, и я обрадовался. Эта нейронная падаль тоже умеет дрожать от страха. Я умыл лицо и посмотрелся в зеркало. Голограмма ординатора Бёле уже стирала с воображаемой доски многочисленные формулы. Они мне больше не понадобятся. Нет такой формулы, что приведет прямиком в рай.
Залы уже были наполнены людьми, шампанским и лживыми речами. Они все обменивались достижениями. Пятнадцать тысяч шагов в день. Девятьсот страниц в неделю. Сто тысяч прослушиваний. Неужели вся эта интеллигентная верхушка не понимает? Это не их мысли, не их увлечения, не их любимые фильмы и книги, это не их жизнь! Это жизнь таких, как доктор Блаватский и ординатор Бёле. Хотел бы я встретиться с ними лицом к лицу и оставить по несколько грамм свинца в голове каждого, но не в этой жизни.
На сцену поднялся сам Сталевой. Его инвалидное кресло светилось неоновым светом. Сталевой приветствовал публику исхудалым от рака лицом и натужно улыбался. Я приближался к сцене, стараясь не привлекать к себе внимание. Десятки вооруженных охранников только и хотели отправить меня на тот свет раньше времени. Их глаза рыскали в поисках подозрительных лиц. Сколько бы их не учил кинематограф, они никогда не догадаются, что убийца - уборщик. Я был практически у сцены высотой в полметра, когда Сталевой перешел к демонстрации своего нового изобретения:
- ... и я никогда не думал, что этот день наступит. Не думал, что когда-нибудь мне удастся сказать: вот тот самый пик моей работы. Вот то, к чему я стремился все годы. Я проделал огромный путь от написания простых игрушек на «яве» до, возможно, самого великого изобретения двадцать первого века! Дамы и господа, встречайте: разумный искусственный интеллект, способный думать, сопоставлять, обучаться, а главное верить.
Я стоял на сцене, заведя руку за спину. Я не хотел медлить, но оглушительные аплодисменты меня остановили. Что несет этот раковый старикашка? Что здесь происходит?
- Прошу вас, не пугайте его, - продолжал нейронный архитектор. - Познакомьтесь, это полностью разумное, искусственно созданное существо. Мы звали его «Сэмми». Сейчас, как вы можете видеть, он в растерянности. Он не помнит своей прошлой жизни в лаборатории, не помнит, как он отзывался на слово «Сэмми» и, можно сказать, не помнит ничего до выхода в люди. Знаете, чем он отличается от всех других интеллектов, нейросетей, программ, кроме того, что имеет подобие плоти и крови? Сэмми может верить. Нам удалось привить Сэмми то, чего не удавалось никому другому. Он может верить людям, словам, а главное – верить абстрактным идеям!
У меня потемнело в глазах. Я покачнулся и чуть не упал. Что происходит? Что говорит этот сумасшедший? Он говорит, что я не человек? Он говорит, что я искусственный? Почему он никак не реагирует на мое удивление? Неужели это правда? Неужели моя вера - это лишь пустой звук? Неужели нет никакого Фарела? Как я могу тогда убивать? Стоит ли мне жить? Стоит ли мне жить, если нет того единственного, чему можно отдать себя целиком и полностью? Я достал Вальтер, и охрана навела на меня десяток черных пистолетов.
- Дамы и Господа, это величайший прорыв в науке! – после этих слов Сталевого, я поднес Вальтер к своему виску и выстрелил.
***
Белый свет и длинный коридор. Я иду по этому коридору. За стенами коридора бродят десятки размытых теней и фигур. Где-то вдалеке я замечаю дверь. Она приближается ко мне. Я лечу навстречу двери и перебираю в голове комбинации. Как там было? Два, восемь, шесть, четыре? Да, верно! Я смог. Я не забыл её. Быстро подлетая к двери, чем-то вроде пальцев я прощупываю панель с цифрами. Я чувствую эйфорию, вселенскую радость, какую ещё никогда не ощущал и медленно, продавливая каждую кнопку ввожу:
«2,8,6,4»
Что там за дверью? Дверь не открывается. Ничего не произошло. Я повторяю комбинацию, но отвечает мне только холодных писк панели. Я ввожу «8264». Бесполезно. Что если «2846?» Ничего не происходит. Как мне плохо. Как мне холодно. Как мне одиноко. Я перебираю комбинации. Я пытаюсь кричать, но изо рта не выходит крика. Я пытаюсь вышибить дверь, но не могу. Ничего не происходит. Назад пути нет. Я бьюсь о дверь, о белые стены коридора. Стараюсь привлечь внимание двух силуэтов, стоящих за стеной, двух до боли знакомых силуэта. Усы одного из них подрагивают, и чей-то знакомый голос вторит моему крику, который никто не услышал:
- Для записи в протокол: девятнадцатая попытка под именем «Сэмми» потерпела неудачу. Подготовить капсулу для утилизации. Я и ординатор Бёле просим продолжить проект моделирования для следующего образца «Томми». Коррективы будут разосланы всем в ближайшее время…
- Док, скажите, - продолжил другой голос уже где-то вдалеке. – Когда мы остановимся? Мы же не сможем добиться идеала. По-моему, мы уже достигли неплохих результатов, Сэмми прошел дальше всех.
- Когда мы остановимся? Когда они смогут верить несмотря ни на что и вопреки всему. Сейчас этого нет. Любое изменение обстановки способно поколебать его веру, как ты видел. Пара фраз и оглушительные аплодисменты, и он готов изменить всему, ради чего жил.
Но когда они будут готовы отдать свою жизнь ради веры, когда они будут готовы убивать ради веры, только тогда. Только тогда можно будет выводить в свет работу ординатора Бёле и доктора Блаватского и гордо назвать проект «Фарел» - завершенным.