Рождественская Тень, рассказ

Близится полночь. Придви¬нувшись в плотную к окну, сижу в кресле. В черном неприветливом небе мириаяды колючих звезд. Насмешливо, если не сказать нагло, ухмыляется месяц. А чуть выше, словно родинка над губой, дрожит крупная яркая Звезда. Появившись сегодня практически из неоткуда, она пленяет меня, в  отличие от всех остальных звезд, чуждых мне и холодных. А как пылает! Будто бы в лихорадке. Какая жертвенностъ! И кажется, что именно сейчас Звез¬да горит, сгорая для меня…
 Из окна видно всю улицу. Словно хребет динозавра, она круто подни¬мается, к самому горизонту. По обеим сторонам - часто натыканы домишки, старенькие в основном и плохенькие. Кругом ни души. Еще бы! Рождество или нет - а спать здесь ложатся пораньше. Да и навряд ли кому-то взбредет в такой мороз прогуляться. Постойте... На самом «хребте» мелькнула - Тень. Вглядываюсь: еле различимая фигура несет какой-то сверток, прижимая к груди. Тень приостановилась напротив освещенного окна.
Уж можешь поверить, дорогая Тень, что ничего приятного, а тем более достойного, внутри нет. Здесь живут Хмелевские - тунеядцы и выпивохи, не ошибусь, если скажу, без пяти минут - горькие пьяницы. Эта одна из тех семеек, которая уже давно подмочила репутацию нашей в принципе обычной улицы. А сегодня, видать, у Хмелевских очередной повод созвать таких же друзей-забулдыг. Ну, ничегошеньки святого! Так-то они Рождество отмечают: самогонка рекой, сальные шуточки, гомерический хохот, плюс еще, время от времени, и мордобой, приправленный бранной речью... Все это застилает смрадный дым папирос, того и гляди, пожар учинят!
Постой-ка, Тень, а сама-то ты не одна ли из этих? Тогда чего мнешься? Барабань, скорее, во всеокна! Отошла. Значит, не из тех... Идет дальше. Крепче прижимает сверток к груди. Интересно, что там за ценность? Тень держит путь к самому зажиточному дому нашей улицы, где живут Золоторевы. Из окна струится неровный голубоватый свет. Это отец семейства привычным образом, за телевизором, прово¬дит вечер. Мамаша увлечена чтением любовных романов. Ну, а детишки сладко поса¬пывают в своих мягких и теплых постельках. Завтра их ожидает роскош¬ный рождественский праздник: подарки, гости, забавы… А пока что всем членам семейства нужно хорошенечко отдохнуть. Так что стучаться в этот дом бесполез¬но: возиться с тобою, Тень, здесь абсолютно некогда. Даже скажу больше: на пороге помирать будешь - Золоторевы не пустят!
Так все и вышло: даже к окошку лень подойти! Только холодный синеватый свет телевизора через стекло освещает фигуру, тоскливо прижимающую сверток к груди. Так-так, теперь можно получше разгля¬деть объект моего ночного наблюдения. Ба! Да это ведь женщина! Верно, какая- нибудь нищенка, попрошайка. Неужто вздумалось ей будить честной народ своими колядками! Теперь понятно, на что ей сверток: чтоб складывать туда, кто что подаст. Да что она все жмет его к груди! Постой-ка… что за плачь? И вправду, кто-то плачет. Да ведь это же. . . Да ведь там, в этом таинственном свертке - ребенок!
Женщина подходит к ярко освещенному окну, где живут эти ненормальные – ну, как же их? Богомольцы эти… ах, да, Христославные. Сегодня - их день, сегодня до утра, поди, будут Рождество отме¬чать. Возвращаясь из церкви, все пели: «Тихая ночь, дивная ночь...» И прицепились же ко мне эти слова! Без конца в голове вертятся! Ну, Христославные, хоть семейка и странноватая, но наверняка, примут тебя, Тень, к себе. Можешь стучаться к ним смело. И точно: дверь тихонечко скрипнула, ярко осветив нежданную гостью с ребенком, и плачь затих.
Вот и прекрасно! А то посту¬чалась бы ко мне - и ломай тогда голову, что с нею делать! Хорошо, что на нет и суда, как говорится, нет. Но кто же была эта Тень, эта та¬инственная незнакомка? Что-то до боли знакомое есть в ней: кротко склоненная голова, глаза, устремленные на дитя... Ведь образ этот встречался мне не однажды - не то на старинных картинах, не то на иконах. Женщина с Младенцем. Да это ведь - Мария! Рождество ведь сегодня...
Разум отказывается понимать: как возможно такое, чтоб в наше время и  вдруг - Мария с Христом на руках! Что за же чудо, которое свершается здесь, в самую эту минуту? Видно, как и тогда, много столетий назад в день Своего рождения, Христос и сейчас ищет себе пристанище. И если хоть кто-нибудь откроет сегодня Христу свои ясли-сердца, стало быть, не напрасно скиталась Тень по этим промерзшим и неприветливым улицам. Вот, Христославные-то открыли! Ну, а я? Как же я? И неужели не скрипнет дверь снова, не выйдет Мария с Младенцем, чтобы постучать и ко мне?
Но дверь все-таки скрипнула. Тень снова мелькнула на улице. Ей опять холодно! Кидаюсь со всех ног открывать. Вдруг раздается жуткий грохот: лежа на полу, открываю глаза и начинао с трудом осознавать, что же произошло. Пробуждение!
…Не обращая внимания на синяки и ушибы, жмусь ближе к стеклу. А за окном – все та же Звезда, похожая на родинку. Горит, сгорая для меня!