Бумаги Эйнштейна Часть 2. Глава 4. Поиски бабушки

Окончание главы 3 - http://www.proza.ru/2017/04/09/972


А бабушка таки нашлась!
Правда, благодаря Сове, а не нам с Приятелем. Мой план действия по поиску матери репатрианта провалился  с треском. Три телефона на сегодняшний день оказались недействующими. Дозвонившись всё же по существующим, мы, к стыду нашему, не нашли в себе достаточно соображения даже на то, чтобы грамотно сформулировать интересующий нас вопрос. Лично я, услышав по одному из набранных номеров долгожданное «алё», глупо повторил практически по смыслу знаменитый вопрос Труса из «Операции Ы» «А где бабуля?» – «А можно вашу бабушку позвать?»  На что мужской подвыпивший голос бодро отреагировал: «Тебе чёртову?» и крикнул куда-то вглубь квартиры: «Теща любимая, это тебя!» Через несколько минут невидимая теща подшаркала к трубке и, поправляя, судя по звукам в микрофоне, вставные челюсти языком, гаркнула мне в ухо: «Валька, это ты что ли?» Я,немного опешив в самом начале нашего телефонного общения, всё же собрался и, представившись, как мог лаконичней попытался изложить суть интересующей меня проблемы. А именно: не секрет ли, что  не она ли, то бишь, в данный момент чья-то тёща, является мамой  ученого физика, уехавшего некоторое время назад в Израиль? На том конце трубки раздался сильный скрежет и звякание бутылочного стекла, затем издалека послышался нетерпеливый призыв, очевидно зятя, интересующегося, в переводе с матерного русского на приличный, будет ли пить старая коза или же станет разорять семейный бюджет  разговорами по телефону, задерживая к тому же, иссушённую нестерпимой жаждой благородную компанию?  Бабка проорала ему в ответ: – «Звонит дурак Валька и спрашивает про секреты Израиля. Совсем очумел.» Затем она на своеобразном матерном сленге прокомментировала причины очумелости Вальки. И сводились все причины к одной – «пьёт дешёвую дрянь». Я испуганно нажал отбой и понял, какой я дурак. Надо было сперва подготовиться, корректно построить вопросы: «кто такой я?», «кого ищу?» и «что мне, собственно, нужно?»


Два оставшихся телефона категорически молчали.
У Приятеля ситуация сложилась еще веселей. Он, как ему казалось, с формулировкой все тщательно продумал. Содержание его звонков должно было заключалось в следующем: он якобы представитель муниципальной социальной службы, и им, для решения вопроса о размере субсидии проживающим в данном районе пенсионерам, необходимо уточнить кое-какие сведения о количестве прописанных в квартире людей и их социальном статусе. Таким нехитрым путем, Приятель хотел выведать имеется ли по этому телефону какая-нибудь бабушка, попытаться поговорить с ней, разговорить её и, если повезет, то определить та ли она бабушка, которая нам нужна, либо не та.  По первому телефону пенсионер имелся, но дедушка. По второму, он попал в косметический салон. Итак, со своего мобильника он набрал последний в списке номер некоего Розенгольца.


На том конце трубки безо всяких гудков что-то щелкнуло и безжалостный голос, похоже, не терпящий никаких возражений, сразу потребовал:
– Представьтесь.


Образ социального работника, в который Приятель уже было вошел, мигом испарился, и скромный продавец кондиционеров оказался один на один с беспощадной неопределенностью.  Он послушно сообщил свою фамилию и имя. Голос выслушал и через некоторое время достаточное, чтобы записать его данные тем же прокурорским тоном продолжил:
– Цель вашего звонка?


Приятель окончательно растерялся, легенда о мифических пенсионерских субсидиях немедленно улетучилась из его головы и он, путано забормотал:
– Понимаете, э-э, мой товарищ… как бы свалился с антресолей…то есть, тьфу, антресоли свалились на него…а-а, о-о, нет, конечно… он не мой товарищ, а товарищ моего товарища, я его даже не знал и…


– Вы куда звоните, товарищ? – ласковым голосом людоеда поинтересовались с той стороны трубки.
Приятель вдруг четко понял, что он попал. Серьёзно попал. В такое попадакало, куда попадать не следовало никогда, ни при каких обстоятельствах, даже в мыслях. И ему ничего не оставалось делать, как сыграть под простака.
– Знаете ли … у нас на антресолях остались какие-то вещи Марьи Семёновны. Она просила перед отъездом на дачу передать их зятю, чтобы он сам приехал и забрал их. А у него ключа – то нет от ее квартиры. Дала телефон этот самый. А тут – продукты, надо их забрать поскорее, боюсь, завоняют. Жена злится. Так это что, не квартира зятя Марь Семёновны?


– Для кого как, –  загадочно ответствовали ему и бросили трубку. Видимо, выслушивание идиотов не входило в их должностные обязанности.


Приятель, переводя дух, аккуратно положил телефон на стол, рухнул в кресло и через минуту ему перезвонили, обратившись по имени, отчеству, с настоятельным советом навсегда вычеркнуть из памяти телефонной, электронной, бумажной и своей собственной этот ненужный для его дальнейшей судьбы номер. Он, побледнев, выскочил из кресла, выпрямился в стойку смирно и отчеканил: «Понял, понял. Всё понял, ненужный. Вычеркнул. Но не понял, куда продукты девать? Из неё, жены моей, такая злюка иной раз выставляется… вы и не поверите.» На той стороне положили трубку. Приятель, также положив трубку, встал, добрался до секретера, достал початую бутылку водки, дрожащими руками налил себе полстакана и залпом выпил. Спустя час, немного придя в себя, он нашёл силы позвонить ещё по двум номерам. Первый был отключен, по второму оказалась автостоянка.

                ***

Прошло несколько дней. Я приехал к Сове на работу (у неё как раз образовалось окно), и с видом побитого пса доложил о крахе моей затеи. Она отобрала у меня записную книжку Друга и, плюхнувшись на казённый диван, привольно  раскорячившийся в её кабинете, принялась внимательно изучать телефонные номера. Я, в это время, налил в стаканчик кипятка из кулера, бросил туда пакетик чая, поставил стакан на стол остывать и, присев в удобное кресло, обратил свой взор сквозь большое пластиковое окно на кучерявую пыльную рябину, тянувшуюся своими ветвями не к безвестному песенному дубу, а к вполне реальным убегающим куда-то мимо электрическим проводам. Созерцая рябину, погрузился в унылые размышления о бесперспективности нашего предприятия и, незаметно для себя, задремал.


– Записывай адрес, – прозвучало как выстрел в тишине кабинета. Я вздрогнул от неожиданности и чуть не рухнул с кресла. – Ковальская Лижбета Иосифовна, Усманский проезд, 4, квартира 9, второй этаж направо.
Сова с телефоном в руке сверлила меня строгим взглядом из-под очков. Похлопав немного глазами, я  залпом выпил чуть теплый так называемый чай и стал обшаривать стол в поиске ручки и листка бумаги.


– Стоп, – остановил я сам себя. – Это что, та самая бабуля?
Сова молча кивнула.
– Но как ты… Как тебе удалось… Ведь мы же… А ты вот прямо раз и …
Птичка печально усмехнулась с выражением скрытого превосходства.


– За те полчаса, пока ты тут дрыхнул, я выясняла кое-что еще. Если фамилии явного еврейского происхождения не подошли, надо было искать фамилии с неявным происхождением. Вот я и наткнулась на Ковальских. Фамилия очевидно польская, а в Польше, как ты сам понимаешь, евреев раньше было немало, не знаю как сейчас. В общем, я дерзнула позвонить этим Ковальским. Трубку взяла женщина, как впоследствии выяснилось, родственница нашей бабушки, Эля. Разговор состоялся следующий. У меня всё в памяти.




Продолжение - http://www.proza.ru/2017/04/10/1538