Пролог

Ветер гнал по низкому куполу небес облака. Частые порывы раскачивали тополь во дворе, гоняли по тротуарам желтые и багровые листья. Изредка что-то во дворе страшно гремело и скрежетало. Старая, обветшалая панельная девятиэтажка, огромное и длинное, похожее на угловатого Уробороса, тянущегося за собственным хвостом, будто вбирающее в себя свет, здание, стояла среди деревьев с облетающими листьями. Воздух полнился ароматом сырости, какой всегда чувствуется осенью, когда дождь только-только прошел. «Да, может быть, это из-за погоды. Каждую осень этот промозглый ветер и свинцовое небо будто давят на меня» - думал Женя, тоскливо взирая на пустующий двор, на окна и балконы на противоположном конце дома, на проезжающие по улице автомобили. Порывы ветра развевали его русые волосы, а в голубых глазах будто отражалось небо. Худой подросток, в свои четырнадцать выглядящий на лет одиннадцать, сидел на подоконнике, даже не боясь упасть с высоты семи этажей, и окидывал взглядом двор. Несколько больших луж занимали полноправное место на детской площадке, уставленной новенькими, покрашенными в красный, зеленый и голубой, горками, качелями и песочницами и старым, установленным лет тридцать, если не сорок, назад турником, на котором местные старухи иногда выбивали древние пестрые ковры, а гопники, в неизменных трениках, олимпийках и кепках, подтягивались и делали первое, второе, третье, десятое «солнышко». Женя мог часами сидеть на подоконнике балкона, или же в старом, поеденном молью кресле, среди ненужного дачного хлама, пустых ящиков и старой мебели. Наблюдать за людьми, как родители гуляют с детьми, старики и старухи собираются на лавочке и, нередко потягивая водку, громко перемывают кости друг другу, как молодой парень каждый вечер приходит к третьему подъезду и ждет свою возлюбленную, чтобы, когда она, наконец, выйдет, прильнуть к ней жарким поцелуем. Иногда во двор приходили гопники и, помимо распития разнообразного дешевого спиртного, буянили и нарушали своеобразную гармонию двора. Женя немного побаивался выглядывать из окна, чтобы лишний раз не привлекать внимание компании пьяных рыл. Он вообще лишний раз побаивался, когда его замечали. Но сейчас людей на улице было совсем немного – и тогда двор казался Жене слишком пустым, будто бы город, который построили, но по какому-то странному стечению обстоятельств забыли заселить жителями. Правда, таких городов мальчик не видел, а вот несколько вымерших деревень под Харьковом, мимо которых Женя проезжал вместе с дедом два года назад, он помнил хорошо. Словно бы дом без человека теряет смысл и суть, и вместо уюта только лишь пугает тоскливой, даже немного загробной пустотой. Но сейчас Женя смотрел дальше, он хотел заглянуть за горизонт, и мысли его почти не касались его жизни. Он смотрел на облака, очарованный небом, и мечтал о совсем другой жизни. Женя хотел сбежать, но куда? Куда угодно, туда, где нет повседневности, где он не будет каждый день тащиться в треклятую школу, к тупым одноклассникам с их подколами, где не будет матери, вечно усталой от работы, раздраженной и недовольной, и деда, то и дело пытающегося огреть непутевого внука задеревенелыми от старости кулаками. Куда, в какой мир? Женя даже сам не знал, даже близко, как выглядел его прекрасный идеальный мир. И все же его мечтания так сильно заставляли трепетать юную душу, что мальчонка не мог оставить их, вернуться к серому, унылому быту. Ведь где же еще найти счастье – не среди бесконечной череды будней же? Ведь что здесь: «учись, внучок, учись, иначе будешь, как я, вкалывать всю жизнь, а в старости останется тебе в имущество гнилая изба, да ржавая «Шкода», чтоб ее налево». Учись – учись, а Жене осточертели стены школы. Он мечтал заглянуть за горизонт, а домашнее задание так и лежало невыполненным. В раковине высилась и, казалось, слегка покачивалась, гора немытой посуды. Женя посмотрел на часы. Нет, мать приезжала нескоро, и у мальчонки было еще достаточно времени, чтобы тосковать о несбыточном. Вдруг, Жене показалось, будто в двери заскрежетал ключ – неужели дед уже возвращается с дачи? Мальчонка замер, прислушиваясь к звукам, всем существом надеясь, что ему показалось, и его покой никто не нарушит. Нет, металлического щелчка отпираемого замка не было, лишь редкие порывы ветра шелестели листвой на фоне далекого шума моторов автомобилей, и в телевизоре диктор торопливо бормотал: «Його королівська високість, король України Василь Третій Габсбург-Лотаринзький, оголосив про військове втручання в громадянську війну в Демократичній Республіці Конго в рамках операції НАТО "Конголезька свобода". І про інші новини…». Женя вздохнул свободно – ведь у него есть целых два часа, чтобы насладиться тишиной и покоем, а завтра он снова пойдет в школу, и будет ждать, когда же уроки закончатся, чтобы вновь погружаться в одиночество и несбыточные мечты.