Подмена

   В и без того маленькой жилплощади семьи Сидоровых поселился некто Жулепевич – наглая личность. Начал он с того, что стал к ним приходить по телевизору. Приходил, приходил, а потом взял и остался. Сначала по комнате шлялся его смутный фантом – что-то туманное, вязкое, с еле уловимым, неприятным запахом. И, что интересно, невозможно было точно понять, кто же на самом деле этот Жулепевич: прямоходящий огромный усатый таракан, облезлый кот на задних лапах, капризный ребёнок–переросток, толстомордый мясоруб, высокопоставленный чиновник или же агент государственной безопасности? Сидоровы очень испугались, они даже вызвали попика, который походил, с важным видам, по комнатам, положив ручки на пухлый живот. А Жулепевич был не дурак, увидев чужого, он спрятался в пространство между мебелью и стеной в прихожей. Попик побрызгал углы комнат и ушёл. Через некоторое время фантом стал постепенно обретать твёрдую плоть. И только тогда перепуганные Сидоровы немного успокоились, признав в нём Жулепевича из телевизора. Судя по тому, что он нес – он был плохим человеком, то есть, поднаторевшей во лжи паскудой редчайшей, но ему видимо очень нравилось быть сволочью.      
   Жулепевич вначале вроде бы знал своё место – жил в прихожей. Но не успели Сидоровы опомниться, как он окреп и переселился на кухню, поближе к холодильнику. Сидоровы перебивались от зарплаты к зарплате, а эта гадость у них начала подъедаться. А Сидоровы что? Не знали они, что делать. Боялись пожаловаться, да и на кого было жаловаться? На Жулепевича из телевизора? Тем более, что Жулепевич все свои разговоры начинал с присказки:
– Здравствуйте, дорогие телезрители…
  Была ещё одна некоторая странность: непонятно было мужчина он или женщина, ибо Жулепевич вёл себя с Сидоровым, как женщина, а с Сидоровой, как мужчина. Но надо признаться, что предпочитал он, всё-таки, Сидорову. Да и в телевизоре он позиционировал себя как мужчина.
  Жулепевич со временем так обнаглел, что начал пробираться к Сидоровым в спальню, и не только в спальню, но даже и в кровать. Ложится, например, Сидоров спать и просит супругу подвинуться, а жена не хочет подвигаться, даже наоборот, игриво придвигается к нему. А муж говорит:
– Сударыня, я вас предупреждал! – и поворачивается к ней. И тут вылезает из–под одеяла Жулепевич и говорит:
– А вот и я!
  Сидорову бы взять и набить ему морду, но неизвестность очень пугала супругов. Они делали вид, что не замечают его.
Временами ещё не совсем отвердевший и оформившийся Жулепевич имел вид весьма текучий. В течение дюжины минут, его лицо могло измениться, превратившись в совсем другое. Но когда лицо Жулепевича однажды приобрело более устойчивый вид, Сидоровы просто ахнули – то было вылитое лицо президента. Супруги очень испугались и залезли под кровать, а Жулепевич устроился на их месте. Лежит на кровати Жулепевич и говорит:
– Эй, тупоголовые, вылезайте, уроды. Быстро в стойло!
Те были в растерянности, они и отправились бы в стойло, но не знали бедные, где оно находится.
– Извините, куда? – ропотно спросил Сидоров
– Чего не понятного? В стойло я сказал!
– А где это стойло?
– Для вас оно везде, – подтвердил их догадку, хихикая, Жулепевич.
– А раз оно везде, мы, значит, находимся в нем? – пытаясь сопротивляться, спросил Сидоров.
– Молодец, – похвалил его Жулепевич, – ты начал осознавать где твоё настоящее место.
– Теперь главное не выбиваться из колеи! И ещё, – добавил Жулепевич, – с этого дня вы будете есть только одну лапшу.
– А мясо можно? – спросил обескураженный Сидоров.
– Почему нельзя, – успокоил его Жулепевич, – я очень даже люблю свинину. И ещё можно козлятину.

   Когда через неделю морда Жулепевича приобрела черты соседа и Сидоровы немного успокоились. Но ещё через неделю тревога опять вернулась – Жулепевич стал похож на коротышку премьер министра. Но через месяц Жулепевич стал точь-в-точь похож на Сидорова и совсем перестал меняться. Бедная жена так и не научилась в них разбираться и в скором времени она начала понимать, что живёт с двумя Сидоровыми. И однажды, когда она, лёжа в постели, миловалась с мужем, забежал Сидоров и зарубил другого Сидорова топором. Он кричал, что она паскуда и ****ь. Но закончилось всё страстным примирением над теплым ещё трупом, как она думала, Жулепевича. Но она поняла, что ошибается, когда новоявленный муж сожрал труп бедного настоящего мужа. Но Сидорова, молча, согласилась на подмену.
   Со временем жизнь наладилась, она стала понимать, что, на самом деле, и соседи тоже те же самые Жулепевичи. Но как же без проблем: у неё на голове стали пробиваться рожки. Она, как могла, маскировала рожки и помалкивала. Но однажды она решила открыться мужу и показала наросты на голове.
– Поздравляю! – сказал Желепевич.
– С чем? – в негодовании спросила она Сидорова.
– Это рожки, милая, – смеясь, объяснил Жулепевич.
– Ты что мне изменяешь? – спросила она, чуть не плача.
– Нет, – ответил он серьёзно, – просто мир меняется, – и показал ей свои собственные рожки.

    Через некоторое время, когда супруги возвращались с торжественного открытия памятника мелкому бесу в городском сквере, среди ещё не утихомирившегося праздничного хрюканья и блеяния, Желепевич признался Сидоровой в любви. Он затащил её в кусты и прямо здесь же одарил своей любовью…
Всю дорогу до дома Сидоров оглядывался по сторонам и с восторгом, затаив дыхание, повторял:
– Какое великолепие счастливых рыл!
  …Так наступила зима. Дни становились короче и короче, наконец, остались одни ночи. Сидорова в тревоге спросила Жулепевича:
– Почему так темно?
А Жулепевич мечтательно, разглядывая звезды, ответил:
– Радуйся милая, наступает счастливое царствие тьмы!

г. Черкесск. 2013 г.