Оттенок 24-цвет творческой интеллигенции

Цвет двадцать четвертый – оттенок творческой интеллигенции
Было у нашего Петровича еще одно маленькое хобби. Любил он пографоманить, бывало – понаписывает (в хорошем смысле этого слова) на сон грядущий, а что потом с рукописями делать – не знал, и потому периодически зачитывал избранные главы своих произведений друзьям, случайным знакомым, но особенно он любил читать на широкую публику. По лету выйдет в соседний лес, подойдет к муравейнику, и громко, с выражением, декламирует свой очередной опус. Друзья и соседи каждый раз, как Петрович стал браться за листы бумаги, сразу собирались домой, муравейник – и тот куда-то исчез вместе с неблагодарной публикой, и только Аннушка, совершенно случайно, вместо объяснительной Петровича о невыходе на работу, прочитала один из его опусов, и была приятно удивлена.
- Это же потрясающе! – вскричала она, потрясая листом бумаги, Петрович напрягся – неужели вчерашние пьяные похождения аж до полиции так возбудили эту невозмутимую женщину.
- Родненький, что ж ты не говорил, что ты ТАК шикарно пишешь? Тебе ж прямая дорога в издательство, и не в одно! Ты ж самородок!
- Что такое? – удивился Петрович. В ответ Аннушка зачитала название:
«Философский трактат о том, почему Сидор из 43 квартиры – говнюк!» Петрович чуть не упал в обморок и покраснел – кому-кому, а начальнице в этом своем грешке он признаваться не хотел…
***
«В заброшенном доме раздался чей-то вскрик, и мужчина чуть не наделал в штаны. Он знал, что в этом доме живут призраки, которые отгоняют всякого, кто покусится на их покой… Мужчина осторожно поднялся по шаткой лестнице и направил свет маленького фонарика по коридору…»
- Нет, не то, - вслух пробормотал Петрович, и стер написанное.
«Адская бетономешалка перерубила в хлам население целого города, и собиралась приступить к следующему… «
- Да что ж такое! И это уже было! – выведенный из себя Петрович стучал по клавиатуре, пытаясь выдавить очередной рассказик. Утро немного не задалось – сначала его разбудили воплей детей, которые носились по лестнице вверх-вниз, потом позвонила Аннушка с тем, чтобы рассказать, что сегодня у Петровича внеочередной выходной, потому как заказов за вчера не было, и он может прогуляться по издательствам. Потом Карма протоптался по все организму, требуя жратвы. И все это только с семи до восьми утра.
- Ну что ж за люди, - сокрушался наш герой, пытаясь выжать хоть какую-нибудь литеру. Наконец, муза его посетила, и он вцепился в клавиатуру, словно бультерьер в ягодицу неизвестного, покусившегося на честь хозяйки.
Спустя несколько часов, окрыленный Петрович распечатал рассказ, присовокупив его к немаленькой стопке уже имеющихся, и направился по издательствам…
Утро в издательстве «Большие кочаны» не задалось – сначала директор попал в небольшое ДТП, которое, хоть и не повлияло материально, но вымотало физически, и потому мужчина вызверился на подчиненных; главный редактор узнал о том, что ему изменяет жена. И в связи с этим пребывал не в самом лучшем расположении духа.
 В дверь поскреблись:
- Да! – рявкнул он, в кабинет вошел небольших габаритов товарищ, прижимающий к груди кучу листов.
- Здравствуйте, вы же главный редактор «Больших кочанов» Исаак Айзенштейн?
- Да, - постарался смягчить грубость главред.
- Я вот тут… Рассказиков принес. Слышал, что Вы ищете новые дарования, и вот, решил попробовать.
- Ну, давайте, - главред вытащил из ящика стола шаблонный ответ для графоманов.
- Данные Ваши, - услышав требуемое, он зачирикал ручкой по бумажке. – Ответ дадим Вам в течении недели-двух. Сами понимаете – загруженность большая…
- Конечно, уважаемый, - Петрович оставил одну стопку бумаг, и двинулся дальше.
 В издательстве «Малые буковки» работали на износ, правда, это только так казалось. Главред был расхлябанным и ленивым человеком, выезжающим за счет наивных авторов. Гонорары там платили изредка. И то  - только после досудебной претензии. Сегодня как раз пришла такая.
В дверь главреда что-то постучало.
- Да, да, войдите, - пробормотала замученная жизнью женщина, использующая минимум косметики, а в прическе а-ля пучок торчал карандаш.
- Здравствуйте, Ангелина Виленовна, слышал, вы таланты ищете… Вот, принес Вам тут немного, - и смущенный герой протянул ей стопку бумаги.
- Ох, да, - главред вспомнила, что буквально на днях ее распекал директор за отсутствие свежей струи. Как и предыдущий собеседник, она также рутинно заполнила шаблон,и вручила Петровичу.
- Спасибо большое, - поблагодарил он и удалился в последнее издательство.
 После его ухода Ангелина мельком просмотрела написанное, оно показалось ей настолько скучным, что не читаю бОльшую часть, она смахнула бумаги в мусорное ведро,и привычным движением написала отказ в приеме, который отправила на почту нашему герою.
Третье же издательство «Гусиные перья анлимитед» славилось тем, что выпускало в свет всех известных графоманов. Недавно они провели автограф-сессию с известным писателем Ачмодеем Сыскинсым, который писал настолько тошнотворные рассказы, что книги его покупали девицы, страдающие булимией, чтобы пальцы не пачкать.
Однако, над Петровичем сегодня явно сгустились тучи, и хранитель его был в запое, ибо…
Утро издательства началось как обычно – директор приехал, будучи чуть навеселе, дал пять главреду, чуть не сломав ему руку, и умчался к себе в кабинет. Главред же, будучи убеленным сединами старикашкой, любил позажимать свою секретаршу в темном уголке, та особо и не сопротивлялась. Так, для вида. Дедок был забавным, под юбку совсем откровенно, как директор, не лез, клал голову ей в декольте и давал денег. Так что девица любила главреда и старалась его периодически защищать от всякого рода напастей. Только от одной напасти не могла спасти – от жены. Жена главреда была женщиной лет пятидесяти, и уже начинала сходить с ума – могла заявиться на работу, чтобы проверить не тискает ли кто ее драгоценного муженька, копалась в его телефоне, в общем – была той еще гюрзой. Секретарша поморщилась. Тут раздался звонок спикерфона:
- Наденька, золотко, а зайди ко мне, - девушка ухмыльнулась, закрыла на замки ящики стола, взяла мобильник, и зашла в кабинет к шефу, только совершила роковую ошибку – не заперла дверь кабинета.
Главред, как обычно, начал потискивать ее за всякие аппетитные части тела, она повизгивала – ей было щекотно, и нежно поглаживала мужчину по намечающейся лысинке. Вдруг в дверь поскреблись, и она распахнулась. Главред выпучил глаза, упал в кресло, и стал обмахиваться листком бумаги.
- Господи, это она! Она! – прошептал он и потерял сознание. В кабинет бочком протиснулся сухощавый мужчина, прижимавший к груди прозрачную папку с бумагой.
- Здравствуйте, - вежливо сказал Петрович, - Вы Антульх Иванович?
- Не видите, - огрызнулась секретарша, приводя шефа в чувство, - в обмороке он. Господи, что ж Вы все ломитесь-то сегодня, как оглашенные…
- Дверь-то не заперта была, вот мне и послышалось, что можно войти.
- Что Вы хотите? – проскрипел пришедший в себя главред.
- Я вот… Издаться хочу! – бухнул Петрович, аккуратно кладя на стол папочку. Антульх посмотрел на нее, как на змею.
- Что это?! – брезгливо отодвинул пальчиком папку Антульх.
- Книжка моя… Рассказы.
- Раскройте же мне краткий синопсис, друг мой.
- Что? – Петровича как будто облили холодной водой, так его еще никто не оскорблял.
- Содержание краткое. Как же Вы хотите издаваться, если такого не знаете? – подколол нашего героя главред. – Ходите тут, бумагомараки безработные, только время мое отнимаете…
- Да работаю я, - пробормотал виновато Петрович.
- И кем же Вы? – смерил презрительным взглядом нашего героя главред, потянув носом, - Кем же Вы работаете?
- Сантехник я.
- О как, - улыбнулся Антульх, - и с чего Вы решили, что Ваша мазня, лучше, чем, ну чем мазня моего кота в лотке? – он откинулся на кресле и заржал. Рядом заливисто гоготала секретарша Наденька.
- Так, пишу я, в принципе, о том же, о чем и Ваш котик пописывает – об отходах человеческих. Не буквально, - вставил умное слово Петрович, - а в переносном смысле.
- Да что Вы говорите? Может, Вы еще по совместительству и психолог?
- А это, что – обязательное условие? – испугался Петрович и напрягся.
- Да нет, ну хотя бы книжки почитали, честное слово, прежде чем такую тонкую материю затрагивать своими грязными мозолистыми мужицкими руками. Наденька, запиши-ка, возможно, пригодится, - девушка схватила блокнотик, лежавший на столе, и быстро начирикала в нем требуемое.
- Ну, мы, сантехники – народ простой. Что видим – то и описываем. Иногда, знаете ли, такого насмотришься, что хоть в петлю лезь. А мне мое учение не позволяет, - как-то скомкано пробурчал наш герой.
- Все понятно, - ответил Антульх, широким взмахом скинул рукопись на пол, демонстративно отвернулся и произнес: - Даже читать не буду – сразу видно – говно! Что ВЫ еще могли написать!
***
Вечером Петрович нарезался как никогда. Обнимая Карму одной рукой, а другой держа бутылку с «лекарством», мужчина глотал слезы обиды, и бормотал:
- Сами вы все – говно. Правильно сказал товарищ Ленин – интеллихеееенция, - протянул он, Карма протяжно завыл в унисон, - говно нации. И тут я с ним согласен.
Осушив бутылку, Петрович утащил кота в спальню, и завалился спать. Завтра планировался тяжелый день – в доме писателей в очередной раз прорвало унитаз…
***
ПС. Любое совпадение с Сидором, проживающим в  43 квартире - совершенно случайно. Мнение автора не в полной мере совпадает с мнением ее персонажа.