Сатирикон и коэйне

                Подарок для блистательной Диты фон Тиз
     Поставив на скачивание здоровенный фильмец с Элис Ньюстар и конем, я прошвырнулся по немногим оставшимся в живых говножуям, херачащим на злобцу денька, покачал своей мудрой головой, на самой вершине которой не хватало только ермолки, чтоб окончательно превратиться в придурка, интересующегося кипением говна в помойной яме, закурил сберегаемую несколько месяцев сигару - доминиканку, подогнанную племяшом в знак почтения и уважухи своим дядькой, мною, то есть. Это ж реально подвиг : прожить так, как я прожил свою жизнь, на героине и опиухе, дури и колесах, с врожденным уродством по крови и СПИДом, выхваченным в двухтысячном, кладущим все сорок с лихуем лет и на государство, и на общество, коего тут, в раше, отродясь не бывало и никогда не будет, ведь общество состоит из свободных людей, что никак не относится к кишащим на бескрайних равнинах двуногим, плюющим на будущее своих детей слюной, как до эпохи материализма. Выпускаю ароматный дым и вспоминаю давно прочитанное, какой - то эротический рассказ о смуглых девственницах на райских островах, скатывающих листы табака на своих потных ляжках, пропитывая запахом и флюидами с миазмами структуру табачного листа, что снесет крышу любому потребителю, знающему, что такое дювэ. Я знал. Поэтому и срал на все статейки и блоги отечественного инета, говнистого, как и все здесь, тер к носу, ел сало и слушал трэш, дрочил на порно и строил близорукие глаза за стеклами очков лучшей спортсменке Земли, второй день кроющей всех конкурентов ковровыми бомбардировками, а увидев, что к ней присоединилась адресат сказочки, подпрыгнул от восторга и прочувствовал, как начинается поток, зарождается в мозге, вырабатывая эндорфины и даря будущую радость будущим потерпевшим бурлит по нейронным окончанием готовой разразиться шквалом нейтронной бомбой, уже сбежавшей по стапелям к направляющим.
     - Яри меня, Дитушка, - рычал Фидель Кастро кружащейся у шеста посреди личного бункера кубинского диктатора стриптизерше, маленькой и толстой калабашке, доставленной спецбортом " полста - семь " по указанию Леонида Ильича Брежнева на особый аэродром отдельной авиадивизии с засекреченным номером. - Пуще, пуще.
     Маленькая толстуха смеялась и взвизгивала, отпивая из горла " Столичную ", топая лаптями и постепенно разоблачая покрытое жестким волосом тело. За кулисами стоял секретный маршал НКВД товарищ Ацурбамян и мучительно вспоминал.
      - Фиделю нужен отдых, - запивая зубровкой нембутал указывал генсек Союза, размахивая руками, - здоровый отдых революционера.
      - Рыбалка, - предложил товарищ Кулаков, шаря в штанах. - Или охота.
      - Банально, - поморщился адвокат Кучерена, захлопнув крышку чемоданчика с какими - то тайнами. - Может, стриптиз ?
      - А чо, ништяк, - засмеялся Венедиктов, лохматый конфидент доктора Геббельса, покойно лежащего в гробу под столом. - Самая крутая - Дита фон Тиз. Но у Советского Союза не хватит бабла подрядить тетку, мы еще по ленд - лизу за трактора не расплатились, не говоря о чехословацких кедах.
      - Проведете спецоперацию, - решил Брежнев, падая от усталости к гробу доктора, повозился и захрапел, заполняя помещение ароматом прошлогодней трески, съеденной на юбилее Ахмадулиной в Переделкино.
      Выйдя из кабинета адвокат Кучерена строго взглянул в переносицу Ацурбамяна, колупнул его прикрытые дюралевыми крышечками секретные ордена и повелеть соизволил, раскачиваясь на каблуках юфтевых сапог, выменянных у водителя наркома на трех подмосковных колхозниц :
      - Шуруй, армяшка.
      На третий день нелегал наткнулся на студии " Мосфильм ", где он рассматривал пыльные альбомы с портфолио красоток, на достойную кандидатуру : комсомолка, из рыбколхоза, на оккупированных территориях, не привлекалась, евреев не имеет и сама красота. Он вызвал в кабинет директора киностудии товарища Шахназарова избранную и критично и требовательно осмотрел зардевшуюся старлетку.
     - Имя ? Фамилия ? Род войск ?
     - Нина Усатова, - отрапортовала комсомолка, козыряя к козырьку, - стройбат НКВД.
     - Очень хорошо, - кивнул нелегал. - Поедете, товарищ Нина, на Кубу Дитой фон Тиз, внедритесь и по методу Анны Чапман выведаете месторасположение колодцев стратегически важного острова, по возможности отравите. Вот яд, - протянул он комсомолке спичечный коробок, в котором что - то шуршало. - Достаточно одной таблетки. Товарищ Шахназаров, - обернулся Ацурбамян к вскочившему директору, - выдайте гражданке паёк, сапоги, портянки и халат с перламутровыми пуговицами. В общем, - пожал руку Нине нелегал, - езжайте, а мы вас потом наградим посмертно.
     - Ой, - раздался крик и Ацурбамян отвлекся от воспоминаний, реагируя на возможную опасность по Уставу, он снял сапоги, обмотал портянкой голову, оставив лишь блестящие первитиновым блеском глаза, приник к жесткому покрытию бункера и пополз в сторону. Через километр он наткнулся на чьи - то ботинки.
     - Встань, чурка, - приказал латиноамериканский голос, - и прими смерть, как и подобает мудаку.
     Нелегал встал и увидел ствол автомата. Автомат был в руках. Руки росли из тела. А тело было Тони Монтаны. В общем, дальше все понятно.
     Мораль. " Руских авторов надо принимать дозированно. Хватит одной таблетки. А еще лучше : вообще не знать, что такие есть на просторах интернета ".
     В конце стишок, конечно, любимая моя королева, сделавшая себя сама, из блондинистой девочки американской глубинки трудом и талантом смастырившая нумеро уно в бурлеске всего мира.
     Я памятник себе воздвиг нерукотворный.
     Это плагиат. Из Пушкина. Только ради него стоит выучить язык, как английский из - за Кэрролла, но моя природная лень бросает меня к золотым волосам Натальи Демуровой, возможно, и не золотой блондинке, но мне хочется так думать и признаваться в любви людям, дарящим лишь радость и ничего, кроме радости. Как Изабель Аджани, например.