Полонез Огинского

   Сибирь. Утро.Туман над речкой Иней.

   Только что из-за дальнего бора выкатилось солнышко.

   Лагерь спит. Без пяти шесть утра.

   Дежурный горнист готовиться сыграть утреннюю зорьку.

   Тишину деревни будоражат звуки трубы: «Подъем, подъем, штанишки одеем. Подъем, подъем!».

   Лагерь приходит в движение. Десять минут на посещение не столь отдаленных мест.
   Физрук нетерпеливо переминается с ноги на ногу у открытых настежь ворот лагеря. Все в трусиках, девчата в трусиках и маечках. Идет построение. Кто-то еще судорожно заправляет одеяло и простыню на деревянных настилах в палатках.

   Первыми,  колонной по двое, трусцой выкатываются в сторону деревенского стадиона воспитанники старшего 6-го класса.

   Из окна раздачи выглядывает перемазанная сажей физиомордия дежурного  по столовой Кешки. Он что-то жует, показывая всем своим видом независимое превосходство над всей этой лагерной суетой, предвкушая как он сейчас храпанет на положенный дежурной смене утренний часок.

   Малышня, возглавляемая молоденькой воспитательницей, покидает лагерь последней.

   На деревенском стадионе уже идет утренняя разминка, утренняя игра, утренний завод. С пробежкой по кольцу стадиона и нетерпеливым ожиданием ритуального сигнала.

   Неожиданно, когда масса воспитанников находится на кольцевой дорожке в самом дальнем углу стадиона раздается судейский свисток физрука.

   Мгновенно, вся разминающаяся рать, невзирая на принадлежность к тому или иному возрасту или преподавательскому сословию срывается с места и несется к выходу со стадиона в сторону реки.

   Впереди — длинноногий Петька Шалаев, за ним Коля Смехов. Сзади наседает Минька Пивоваров. Дальше уже целая толпа под предводительством Саньки Баева.
Над рекой еще висят клочья тумана.

   Кавалькаду набегающих воспитанников школы-интерната на берегу в месте купания поджидают два воспитателя, направляя младших в сторону тихой неглубокой заводи.
Следует команда и первыми в воду бросаются старшеклассники с визгом и уханьем ныряя в прохладу голубого неба.

   Чуть позже, вереща и поднимая тучи брызг, обтекая воспитателей с двух сторон в реку падает мелюзга.

   И уже через какое-то время, повинуясь сигналу зовущего в лагерь горна: «Бери ложку, бери бак, нету ложки — хлебай так. Бери ложку, бери бак..»  мокрые, не обсохшие воспитанники бегом через деревню возвращаются в лагерь.

  Дежурная смена уже накрыла столы и запахи молока, свежего хлеба и деревенской пшенной каши с большим куском сливочного масла заманивают детвору под навес столовой.

  Чистить зубы и за стол.

   Полчаса до утреннего общего построения, на котором завуч школы оглашает по-фамильно состав команд на полевые и хозяйственные работы.

   Духовой оркестр освобожден от полевых работ. Вечером концерт в деревенском клубе.

   Воспитанники обступили руководителя духового оркестра Эдуарда Михайловича. Всех интересует: «Будет ли перерыв  в репетиции на купание?». И если не будет, то лучше уж на прополку морковки — там разрешен  трехразовый забег к реке.

   Эдуард Михайлович весело объявляет, что будет сам поливать весь состав оркестра из шланга и если репетиция будет успешной, то пробежка к реке гарантирована.

    Ура ! ! ! За работу. Вечером концерт.

   Клуб забит до отказа. Не продохнуть. Распахнуты двери.

   Раскрытые окна облеплены деревенской малышней.

   В первом ряду -два директора. Директор нашей школы и директор совхоза.
После первых звуков оркестра зал замирает.

   Уже исполнен весь репертуар. Зал стоит. Рукоплещет  музыкантам.

   Директор совхоза долго трясет руку директора школы.

   Ведущая в красном пионерском галстуке подходит к краю сцены.

   «Полонез Огинского» - звонко несется по залу.

   Взмах руки дирижера.

   Первые такты музыки. Вступление кларнетов.

   Зал разразился овацией и мгновенно затих.

   Разглаживаются морщины на обветренных лицах. Добреют глаза. Натруженные руки совхозных доярок, промасленные руки трактористов, почерневшие от загара руки полеводов аплодируют воспитанникам школы-интерната.

   Уже ночь за окнами дома культуры.

   Народ, выйдя из клуба, не расходится. Всем хочется еще раз взглянуть на маленьких музыкантов.

   Оркестр собирает ноты, складывает пюпитры, выходит на свежий воздух и сквозь расступающуюся толпу, белым пятном праздничных рубашек, двигается в ночь к своему лагерю.

   Утром их ждет туман на Ине.