Свобода слова. Продолжение

Продолжаю публиковать отрывки из книги: ""Совок". Жизнь в преддверии коммунизма". Продается в интернет магазинах: Озон.ру, ЛитРес, Амазон.


Прибалтика не считала себя колонией. Прибалты считали себя европейцами, попавшими в состав  большой полу-азиатской полудикой империи. И, надо сказать, к Прибалтам мы относились с почтением, ставя их хотя бы на полступеньки выше нас самих, за то, что их товары были лучшие, и порядка в их республиках было больше. Однако их националистически настроенные активисты, опьяненные свободой, сами действительно скатились к животной дикости, договорившись до того, что т.к. в объятиях империи цивилизованный народ деградирует, то надо заняться такой проблемой, как «воссоздание генетического кода народа». Изувер Г.Падегимас, пропагандируя расизм, предлагает рассмотреть: «…даже медицинские меры, чтобы деградировавшая, неполноценная, для нас уже, увы, умершая часть народа, скажем это с болью и грустью, не репродуцировала бы еще более страшных людей, стопоря возрождение нашего народа…».

На Съезде звучали не только речи, наполненные  ненавистью экстремистских националистических речей или болью униженных и оскорбленных. Звучали прекрасные речи о бедах нашей экономики, звучали дискуссии о том, как наполнить рынки и поднять производство нужных народу товаров, прекратив выпуск товаров ненужных. Почти на художественном уровне выступал Собчак. Я и мои друзья восхищались безупречной логикой его выступлений. Говорили как о долговременных, так и о краткосрочных задачах реформирования экономики и государственного устройства.

Предложения звучали как академические, так и наивные. Гавриил Попов предлагал, как срочный временный вариант для наполнения рынков, разрешить старушкам на улицах торговать своим барахлом. Звучали речи о свободе печати, о свободе в искусстве. Бойкие экономисты агитировали за немедленный переход к «шоковой терапии», обещая за 500 дней из нищего социализма перейти к роскошному капитализму.

Руководство страны и оппозиция приходят к выводу о необходимости реформирования отношений между центром и республиками, путем заключения нового союзного договора

Многотысячные манифестации на всю ширину мостовой несли плакаты: «500 дней»! И все говорили и говорили. Как сетовал на Первом съезде «народных» депутатов один из выступающих, бросая камень в сторону партии, и, следовательно, в сторону Горбачева, «У нас что ни съезд, то «переломный», что ни пленум, то «переломный», и все при этом «нерушимо».
Как я понял, его искренне удручало, что на наших съездах и пленумах не было анализа реального состояния нашего общества. Выдавая болтовню и славословие за вклад в теорию Марксизма, они, в то же время, боясь болтнуть глупость, творили глупость, заявляя о нерушимости идей Марксизма, когда было уже очевидным, что некоторые его положения вредны для строительства социализма.
После Хрущева, который хоть как-то, иногда по-дурацки с разделением обкомов, но пытался что-то делать, в партии не нашлось творческого потенциала, способного обновить партию, и найти новые формы управления страной. Вот выступающий, автор приведенной мною цитаты, и призывал Горбачева перейти от слов к делу.

А экономика продолжала разрушаться, останавливалось производство, перестали платить зарплату. Я сообщаю только видимые нам факты, а причины этого разрушения нам – обывателям не видны. Нам не понятно, почему при нехватке в продаже текстильной продукции закрываются текстильные предприятия, когда еще никакой конкуренции с зарубежьем не было. Иначе, чем дуростью одних в сочетании со злым умыслом других, это не объяснить.

В 89-м начали образовываться стачкомы.
Начались забастовки. И это уже не было катастрофой для нашего государства. Пока была Большая империя и зона влияния, мы не могли допустить появления у трудящихся стран «Народной демократии» мысли о том, что в государстве Рабочих и Крестьян рабочие недовольны собственной властью. Теперь наоборот, забастовки демонстрировали, что у нас есть зачатки демократии.
В октябре 89-го от Зеленограда до Манежной площади выстроилась живая цепочка, требующая немедленных реформ. Манежная площадь становилась центром массовых выступлений. На митингах ораторствовали, так называемые, неформалы.
Дело шло не к реформированию, а к разрушению.
Если в 87 году Пьяшева выступала под псевдонимом, то уже через два года в открытую заявила о необходимости перехода к капитализму.