Тихий пруд

(Медиумический рассказ, написанный при помощи "яснослышания".)


Рассказ написан при помощи «яснослышания» опосредованно: автор отдал диктовальщику и присутствовал во время диктовки. Работа прошла легко и затруднений у меня не вызвало, было интересно самой следить за ходом событий. Конец рассказа меня развеселил и, если сподоблюсь, запишу ещё что-нибудь из произведений мною уважаемого автора.

P.S. Автор рассказа не представился, а своё произведение отдал на суд читателей моего времени.
Медиум А. А.


  - Сегодня не так холодно, - сказала пожилая женщина.
Ей было за сорок, но выглядела она моложе: стройная фигура, молодые глаза смотрели умно.
  - Сегодня не пойдём гулять? – спросила барышня лет шестнадцати. Глаза были как у матери – большие, добрые. Она только закончила рисовать, и отложила в сторону кисть.
  - Нет, милая, сегодня к нам приедут гости, а ничего не готово.
  - Сегодня?
  - Да, нынче же. Твой отец уезжает завтра, а сегодня примем гостей – все свои будут. Теперь иди, приоденься. Да не то, в розовый цветочек, что-нибудь поприличнее.
  - Да, мама, - девушка по-мальчишечьи запрыгала по ступенькам и причитывала себе под нос, - сама подарила, теперь просит поприличнее надеть, - мам, а кто будет?
  - Свои, Наташа, свои.
  - Кто «свои»?
  - Пётр Петрович с сыном Игнашей, да Марья Тихоновна – родня им, не близкая, - уже добавила в полголоса.
Но Наташа услышала.
  - Так значит Марья Тихоновна им родня?
  - Не близкая, Наташа, иди - одевайся.
Но барышня настойчиво хотела получить ответ.
  - Игнат ей родственник?
  - Дальний, Наташа, я же просила…
  - Иду уже.
Девушка была наверху, как мать крикнула:
  - Наташа, следи за манерами!
  - Угу! – послышалось издалека.
  - Душенька, я ухожу, - это отец Наташи, глава семейства, навестил «добрую половину», так он называл супругу Марию Львовну, - ненадолго, решу с мужиком его проблему. К приходу гостей буду уже дома, - он поцеловал в щёчку жену и ринулся к выходу.
Жена посмотрела вслед, но выговаривать на сей раз не стала. Он не любил «сватью», так он называл Марью Тихоновну, хотя та в родне у него не состояла. Но приходилось терпеть приезды столь малоинтересной особы по причине её плохого нрава: вмиг доложит всем соседям, что у Сокурских плохо принимают и прибавит от себя много нелестного. В глаза не скажет, а другим раскроет глаза на то, чего сами за собой не знали. Такой человек эта Марья Тихоновна – «убийца душ». В мысли Марии Львовны гурьбой хлынули воспоминания о прежних размолвках, из которых неизменно выходила победительницей эта женщина. Вскоре после тяжб в суде и на улице, Сокурские сдались и принимали новоиспеченную «родственницу» со всеми гостями, которые бывали в доме. Муж неизменно убегал «по делам». Если приезд был неожиданным, прятался на чердаке или в подвале  - куда успевал, пока гостья выбиралась из коляски. На этот раз времени хватило, чтобы выбежать из дома. «Придётся послать вслед коляску, иначе учует, что этот трусливый человек прячется в доме, - Мария Львовна любила мужа, но безропотность отца её дочери, вызывала порой негодование, - мог бы помочь с гостями когда-нибудь». Но муж был так напуган Марьей Тихоновной, что однажды пропустил важного гостя, за которым пришлось ехать самому в город, который не любил ещё больше назойливой соседки. Егор Кузьмич долго ему пенял за то, но, в конце концов, дело уладилось. Вспомнились два случая недавних, когда пришлось за ним посылать, ибо дело не могло ждать, и не нашли. В первом случае гостя оставили ночевать, и под утро он явился. Во втором случае - Виктор Матвеевич, так звали мужа, спрятался в сарае. В темноте опрокинул на себя тесак, висевший над входом. Кто-то из слуг нарочно повесил его там, чтобы посторонний, который всегда вор, в следующий раз поостерёгся. С разбитой головой муж вернулся сам, но когда всё было закончено и гость, он был один, отбыл в неизвестном направлении. С завязанной головой, с виду напоминавший раненного, Виктор Матвеевич пустился в погоню, по дороге спрашивая встречных, куда поехала коляска с господином. Не догнал, вернулся, когда на крыльце уже стояла Марья Тихоновна и поджидала его с нетерпением. Перевязанная голова соседа сулила новость, которой будет «угощаться» вся округа. Она видела коляску, поворачивающую к дому Сокурских и, лёгкая на подъём, успела встретить соседа. Огорчение по поводу пропущенной коляски с гостем, сменилось довольной ухмылкой.
  - Что вы, Виктор Матвеевич, разъезжаете больной? Чай ушиблись? Резвость всё это ваша, резвость, голубчик, - она взяла покровительственный тон, отчитала, будто он гимназист и первая вошла в дом.
Хозяин брёл следом в некотором отдалении. Сославшись на боль, он поднялся к себе в кабинет и там закрылся. Мария Львовна ничем не потчевала гостью и новость вышла: «Вы сами видели, Марья Тихоновна». Визит прошёл впустую, но не такова эта женщина: она чуть не клещами вытащила причину приезда чиновника (узнала первая), установила связь поступков и пришла к правильному выводу. Не узнала только про тесак, хотя её формулировка: «Залез с головой в неприятность», - выглядела вполне исчерпывающей. Тот чиновник решал имущественный спор Сокурского с его младшим братом, и дело чуть не решилось в пользу последнего. Марья Тихоновна своим любопытством оказала услугу Сокурским. «Наверное, рвала на себе волосы, когда узнала, что всё моё», - Виктор Матвеевич довольно потирал руки. Если бы Марья Тихоновна не разнесла эту новость по окрестностям, не было бы никакого «дела».
  - Душенька, пора спрашивать зачем, де, пожаловали, - наставительным тоном начал было увещевать супругу Виктор Матвеевич.
Но супруга не приняла наставлений и, погладив по голове мужа, ласково заявила:
  - А тебе, милый мой, пора перестать бояться нашу соседку.
Но дверь за мужем закрылась, и поспешные шаги стихли в коридоре.
На сей раз приезжал друг мужа с сыном-кадетом, но исключения для них Виктор Матвеевич не сделал. Всё как прежде. Мария Львовна позвала лакея, распорядилась отослать коляску куда-нибудь:
  - Хоть за бугор поставит, только гости съедут – пусть возвращается.
  - За барином, значит, не нужно ехать? – то ли издеваясь, то ли недоумевая, спросил слуга.
  - Не нужно, иди. Скоро будут гости.
  - Слушаю.
Гости прибыли раньше намеченного. Говорливая соседка обаяла гостей Сокурских так, что те заставили кучера гнать лошадь в гору, думали, наверное, избавиться от неё в доме. Но дело обстояло иначе: хозяина в доме не оказалось, и Марья Тихоновна взяла все функции главы семейства по приёму гостей в свои руки. Приструнила прислугу, указала, как держаться Наташе с молодым человеком, а хозяйке отвесила сомнительные комплименты:
  - Дорогая Мари, - так она называла Марию Львовну при посторонних, давая понять, что она здесь «своя», - ты выглядишь неважно. Устала или болеешь?
  - Не устала и не больна, Марья Тихоновна. Проходите в гостиную, скоро подадут чай, - это всё, что было позволено сказать хозяйке дома.
Далее инициатива перешла к соседке, и она вела разговор или допрашивала, что было одно и то же:
  - Что вы, голубчик, Пётр, - она хотела взять в оборот и гостя, но он напомнил:
  - Петрович.
Слегка недовольно, соседка всё же продолжила:
  - Конечно, простите старую женщину, - здесь она ожидала опровержения и комплементы, но они не последовали, и пришлось продолжить, - запамятовала, Пётр Петрович, - повторила она с ударением на отчестве, - зачем пожаловали в наши края – дела, личное? – она взглядом обвела юношу в кадетской форме и Наташу.
Гость сообразил расклад сил в доме. Молчание хозяйки выглядело бы неучтивостью в отношении гостей, если бы не сующая всюду свой нос соседка. Хорошо воспитанная Мария Львовна не могла вмешиваться в разговор двух гостей. Наташа – барышня столь молодая, что весь её этикет за этим столом – это молчание. Гость принял огонь на себя: его друг в отъезде, хотя он предупредил заранее о визите; зная его характер – мягкий и вспыльчивый, Пётр Петрович определил цель поездки Виктора Матвеевича правильно – бегство.
  - Дорогая хозяюшка, - он нарочито позволил себе ласковый тон, боясь при этом обидеть Марию Львовну, с ней он был знаком не так хорошо, - позвольте переговорить с тобой наедине, - и здесь гость рисковал, так обращаться он не должен.
Однако, Мария Львовна приняла тон гостя естественно, на лице ласковое радушие и более ничего.
  - Пётр Петрович, всегда рада беседовать с вами, пройдёмте на веранду, - она смерила взглядом гостей и, обращаясь к дочери, сказала, - Наталья, покажи гостям рисунки, - и уже ко всем присутствующим, - моя дочь неплохо рисует пейзажи, есть и новые, - последние слова адресовались Марье Тихоновне.
Столь частые наезды лишили соседку всей привлекательности новизны быта семейства Сокурских. Соседка, растеряв весь пыл, поплелась в комнату Наташи, где уже были выставлены работы, выполненные в технике акварельной живописи. Мария Львовна указала на веранду, взяла под руку Петра Петровича, и они не спеша пошли, беседуя как старые знакомые. К чести гостя - он сразу извинился за своё неуместное поведение, как только миновали черту слышимости для Марьи Тихоновны.
  - Не извиняйтесь, прошу вас, я нисколько не сержусь. Но что скажет Марья Тихоновна? – она по-девичьи засмеялась, и, сразу же, приняла серьёзное выражение, - любезный Пётр Петрович, вы всё видели сами и понимаете, почему Виктор Матвеевич, мой муж, не встретил вас и вашего сына с распростёртыми объятиями.
  - Всё понимаю, не понимаю одного: как вы терпите это?
  - Не спрашивайте, муж боролся…
  - Да видно не так, - горестно заключил Пётр Петрович, - хорошо, давайте договоримся, - здесь он сделал паузу и посмотрел в глаза Марии Львовне, - что бы я не сказал, вы молчите. Вы умеете это делать, останавливать меня не надо. Договорились?
Мария Львовна не переставала улыбаться своим мыслям, но гость принял это как отказ, и хотел было пуститься в объяснения, но женщина остановила его, слегка коснувшись руки гостя.
  - Хорошо, Пётр Петрович, я согласна. Мы давно ждём избавителя, - она внимательно посмотрела гостю в глаза.
  - Тогда пойдёмте, нас уже заждались. Я только хочу предупредить - завтра ещё, а послезавтра мы уже уезжаем: Игнат должен быть на занятиях. Мой бред он поймёт, а вы не удивляйтесь, Мария Львовна, любезная Мария Львовна, - и он поцеловал её руку.
В гостиной перешёптывались между собой Наташа и Игнат, Марья Тихоновна сидела ссутулившись, вид не выражал ничего хорошего. Пётр Петрович вышел, возбуждённо объясняясь с хозяйкой:
  - Нет, Мария Львовна, и ещё раз – нет! Вы не должны на это соглашаться! Уверяю вас, не соглашайтесь! – и тут будто заметил остальных, - ещё поговорим, Маша.
Кадет посмотрел на отца и вернулся к разговору:
  - Наташ, пойдём, прогуляемся по саду? – это выглядело как «махнём отсюда».
Девушка недоумённо посмотрела на мать
  - Можно, мама?
  - Иди, Наташа, прогуляйтесь. Мы с Петром Петровичем должны обсудить ряд вопросов, - и как ни в чём не бывало продолжила слушать гостя, но тот залихватски попросил выпить.
  - И побольше, Маша, для друга не жалей!
Едва скрывая улыбку, хозяйка распорядилась подать лучшее, что Виктор Матвеевич берёг для гостей. Лакей в задумчивости постоял на пороге, но видя непривычно строгий взгляд барыни, принял верное решение и принёс, что было – водку и вино для дам. Пока шло приготовление к пиршеству, старая соседка ещё как-то пыталась перехватить инициативу:
  - Ещё не вечер, а уже будем пьяны.
На что бравый солдат, каковым он и являлся, Пётр Петрович заметил:
  - Я не искусен в речах, мадам, но смею заметить: бывший гусар это тот, кто не видит перед собой чарки, когда её нет. Настоящий гусар видит и чарку, и женщину: одной ещё нет, а другой, если есть – не будет, - он искоса посмотрел на гостью и, обращаясь к хозяйке, воскликнул:
  - Пью за даму, лучшую в глазах моего друга и боевого товарища!
Выпив стакан водки, приблизил к носу не хитрую закуску в виде пирога с открытыми краями, но есть не стал, а продолжил тост:
  - Машенька, душа моя, испей со мной, не могу смотреть, как ты маешься! Ну, возьми хоть это…, - он наполнил полный бокал вина, наполнив его до краёв.
Не успела Мария Львовна ответить, как гость метнулся в сторону Марьи Тихоновны.
  - Кто же это, как мышь в хлеву, притаилась? Пей, сказал, – и влил в удивлённый рот вино, - всё пей! Негоже сидеть, смотреть, не пить – со мной так нельзя, голубушка! Я офицер – бить себя не позволю! – он тут же метнулся к столу неверной походкой подвыпившего человека.
  - А тебе, Маша, пить нельзя, тут мужчина, - он выругался, оступившись, сражённый твоей красотой, а вот ведьма старая выпьет со мной!
Следующий бокал был вылит в уже не сопротивляющуюся соседку…, четвёртого не потребовалось. Далее шло как по сценарию. Выкрикивая имя кучера, и добавляя при этом эпитеты, он приказал вести его с «мадам» к соседу и, взяв бутылку водки, прихватив, едва передвигающую ноги, Марью Тихоновну, крикнул кучеру: «Пошёл!» Лошадь будто сообразила, что так будет лучше, рванула с места так, что голова Марьи Тихоновны чудом не оторвалась. Коляска скрылась за воротами. Наташа и Игнат вышли на шум, но Пётр Петрович и Марья Тихоновна уже ускакали на шустрой лошадке.
  - Не выронил бы на спуске, - только и сказала Мария Львовна.
Кучер знал все окрестности и отвёз куда надо: Ефремовы, такие же страдающие от неугомонной Марьи Тихоновны; поодаль – помещик, переживающий смерть жены, «утешаемый» той же Марьей Тихоновной, и до утра успели по городу до полицейского участка прокатиться, где и был составлен акт на отставного военного Семёнова П.П. и мадам Курзину М.Т. за недостойное поведение, после чего были отпущены. Павел Петрович нанял городского извозчика и приказал повозить даму по улицам прежде, чем доставить в её имение, которое так и называлось: «Тихий Пруд».
С тех пор нет-нет, а скажут: «В «Тихом Пруду» Марья Тихоновна живёт».
На этом бы и закончилась история, если бы читатель не поинтересовался: «А что такого случилось?»
Марья Тихоновна - известная пуританка, осуждала за любое сближение с противоположным полом – рассказывала небылицы, но слушали её, боясь, как бы она чего не заметила за ним. И до того держала в страхе соседей, что и защищать её в суд никто не явился. Все видели пьяную с отставным гусаром, и акт на то есть в полиции. Пётр Петрович в суд сам не явился, но прислал поверенного, который так и сказал:
 - Любит Пётр Петрович женщин, а они так и липнут к нему.

09.04.2017 год.