Чартер на Аляску

Во второй половине 1990 года отношения между Хабаровским краем  и американским штатом Аляска вышли на новый уровень.  В начале октября к нам в край приехала представительная делегация из этого штата.  Был среди них и семейный врач.  Мне, как первому заместителю заведующего краевым отделом здравоохранения,  поручили его сопровождать при посещении медицинских учреждений  и участвовать во всех встречах с нашими врачами.  Было очень интересно узнать, как в США организована первичная  амбулаторно-поликлиническая помощь.  Многое было непонятным, но я надеялся, что увидев все это на месте, я смогу лучше разобраться в этом. Недаром есть пословица, что лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать.  Я знал, что включен в состав делегации края на Аляску.  Для этого нам были выданы зарубежные паспорта,  и в них вскоре появилась виза, разрешающая въезд на территорию Соединенных Штатов Америки.

Вернее, лишь в один из штатов этой страны, Аляску. Бывшая заграничная колония России, проданная за бесценок, потому что из отдаленности не было возможности эту колонию защищать и обустраивать.  И всего 8 километров отделяли этот штат от одного из регионов Советского Союза – Чукотского автономного округа. Если  сравнивать Чукотку и Аляску, расположенные на одной широте и в одних климатических условиях, то они отличаются как небо от земли. Пустынная, заброшенная окраина России, с нищим коренным населением и невзрачными поселками и двумя городами Анадырем и Бухтой Провидения, где самые высокие дома имеют пять этажей  -  такой представляется Чукотка. Всего на этой территории проживало в советские времена чуть больше 50 тысяч человек. И  экономически развитая Аляска, с рядом городов, самым крупным из которых является Анкоридж с населением свыше 200 тысяч человек, в котором есть свой Сити с небоскребами в 25 этажей, большим количеством автомобилей и хайвеем (автострадой) среди тундры. 

Полетели мы в Анкоридж чартерным рейсом. На борту самолета Ту-154 была делегация Хабаровского края, которую возглавлял заместитель председателя крайисполкома Солдатченков. В составе делегации из 160 человек были представители  всех отраслей народного хозяйства края – промышленности, сельского хозяйства, научных учреждений, здравоохранения, образования, культуры и т.д.  Для этой поездки всем членам делегации сделали заграничные паспорта, которые  потом изъяли.  В салоне самолета было необычно оживленно. В отличие от обычного рейсового  самолета, где большинство пассажиров не знают друг друга,  в этом собрались люди,  неоднократно участвующие в партхохактивах, разных совещаниях в крае и,  если не близко знающие один другого, то по крайней мере контактирующие по работе.  Запомнились  двое – начальник Главдальстроя Глущенко и ректор института культуры. А вот почему, я расскажу чуть позже.  Большинство членов делегации впервые летели за границу вообще, и в США тем более.

Наша делегация врачей состояла из 3-х человек. Я, как первый заместитель начальника управления здравоохранения Хабаровского края, Андрей Григорьевич Росляков – ректор Хабаровского медицинского института, Виктор Васильевич Егоров - директор Хабаровского филиала МНТК «Микрохирургия глаза», по совместительству – бывший зять Рослякова.  Официально мы были гостями Института приполярной медицины на Аляске. Потом мне сказали, что под этой вывеской скрывался филиал ЦРУ, работающий на Дальнем Востоке. Может быть, так и было, так как после распада СССР и открытия границ этот институт прекратил свое существование.

Накануне поездки мы связались с американцами и попросили их помочь провести сложный анализ крови, который в СССР не делался. Поэтому я вез с собой упакованную пробирку с кровью. Но ввоз биологических жидкостей в США запрещен. Поэтому меня еще до таможенного осмотра нашел американец, который потом оказался Тэд Молла, и взял у меня пробирку.  Без проволочек  сего помощью я прошел необходимые  процедуры паспортного и таможенного контроля и вышел в зал прилета. Первым из всей нашей делегации. И ко мне бросились корреспонденты, телевизионщики, думая, что я есть руководитель делегации Солдатченков.  Пришлось их разочаровать.

Хотелось бы сказать еще об одной особенности, о которой мы не знали. На Аляску запрещен ввоз меха из морских животных - котика, ондатры и других. И у всех членов делегации, которые имели шапки из такого меха, они были изъяты и возвращены лишь при возвращении в Союз.  Часто мы встречали в городе потом своих товарищей, которые в ноябрьские холода носили на голове летние бейсболки.  В  числе их были солидные по возрасту и служебному положению Глущенко и ректор института культуры.

Когда все члены нашей делегации прошли пограничный и таможенный контроль, оказалось, что лишь часть делегации, человек 15-20,  будет жить в гостинице, а остальные – в семьях американцев. Нас подвели к американке лет 40-45 и сказали, что это наша гостеприимная хозяйка, вернее, жена врача-окулиста, в чьем доме нам предстоит жить.   Мы с вещами вышли из небольшого здания аэропорта на площадь, где стояло огромное количество автомобилей встречающих нашу делегацию людей.  Подошли к большому джипу «Форд» и свободно разместились в нем со своими чемоданами.  Запомнилось, что впереди был огромное неразрезное сиденье, на котором свободно могли разместиться три человека, и автоматическая коробка передач на руле.  Не заезжая в город, мы сразу проследовали в коттедж врача-окулиста в лесном массиве за городом.  Это был  трехэтажный дом,  с асфальтированной дорожкой к дому.  Вокруг дома стояло несколько автомобилей, принадлежащих нашим хозяевам.  Огромный пикап «Форд» с пятиместной кабиной, 2 седана «Мазда и «Фольсваген». Но как потом выяснилось, это был не весь автопарк этой американской семьи.  Ведь на одном джипе хозяйки мы приехали, был еще седан «Кадиллак» главы семьи и пикап «Форд» младшего сына. И еще один раритетный автомобиль, но на ходу. А два стоящих рядом с домом седана принадлежали дочерям врача, которые в это время отсутствовали. Кроме этого, был легкомоторный гидросамолет на поплавках и снегоход.

Деревянный трехэтажный коттедж, в котором мы жили, имел на первом этаже гараж на 2 или 3 машины (но где стояли снегоход и раритетный кабриолет), спортивный зал с сауной и джакузи, на 2-м этаже кухню, столовую и большую гостиную, где были развешены по стенам головы охотничьих трофеев хозяина. На 3-м этаже были 3 спальни – родителей и 3-х детей (одна для старших девочек и одна для мальчика). Отопление проходило по периметру комнат и представляло ребристые круглые батареи диаметром около 30-35 см. Температура регулировалась компьютером  - 18 градусов днем и 13 градусов ночью. Холодновато по нашим меркам. Коттедж стоил в то время 200 тысяч долларов. Врач занимался частной практикой, жена у него работа в его офисе регистратором, 2 старшие дочери учились в университетах где-то в Орегоне или Калифорнии, младший сын заканчивал школу. Хобби врача были охота и рыбалка. Он был на охоте и рыбалке в Африке и в Южной Америке, объездил и облетел на своем самолете почти всю Северную Америку. На стенах висели чучела голов слона и носорога, других крупных животных и зверей, добытых хозяином дома. Коллекция ружей состояла из десятка единиц различных систем и калибров. Вот такое увлечение представителя самой гуманной профессии.

Меня с Росляковым хозяева хотели разместить в спальне дочерей, где было 2 кровати. А  Егорова в спортзале на первом этаже, где была сооружена импровизированная кровать. Но я попросил поселить меня с Витей. Мы с ним были одного возраста, оба не курили, в отличие от Рослякова, да и поговорить нам с ним было о чем.  Так и сделали.  Сразу скажу, чтобы не возвращаться к этой теме, что каждый вечер мы с Егоровым занимались на тренажерах, потом  сидели в сауне, после которой лежали в огромной ванне джакузи и  струи воды  из стенок ванны массировали наши тела.   Вечером мы познакомились с хозяином дома,  их младшим сыном и все вместе поужинали. Хочу сказать, что наши застолья намного хлебосольнее, чем у американцев.

Нам была подготовлена очень интенсивная программа пребывания. Мы были в Университете штата, где есть медицинский факультет. Побывали на занятиях студентов-медиков.  В отличие от наших студентов, на них не было белых халатов, столь привычных нашему глазу. В аудитории все сидели в своей повседневной одежде.  В Университете мы увидели и клинику, на базе которой проходят обучение студенты, и оказывается медицинская помощь населению штата.  Конечно, обилие всякого медицинского оборудования поражало, как и чистота  во всех помещениях клиники, наличие всяких телевизоров, микроволновых печей и телефонов в палатах. Здесь же, в Университете, приятно удивило посещение патологоанатомического отделения. Там практически отсутствовал запах формалина, который ударяет в нос не только в моргах, но даже на первом этаже Хабаровского медицинского института, где расположена кафедра анатомии.  Достигается это хорошей работой вытяжной вентиляции.  На мою просьбу показать отделение физиотерапии нас привели в помещение, где стояли различные бытовые приборы, характерные для  кухни американца.  Здесь восстанавливают элементарные навыки пациенты, перенесшие инсульты.  А вот всякие диадинамические токи, УВЧ и другие физиотерапевтические процедуры, без которых немыслимы наши больницы, там не используют.

Побывали мы и в клинике семейной медицины. Небольшая поликлиника, где работают четыре врача. Они лечат всех членов семьи – от младенцев до глубоких стариков.  Огромное внимание уделяют изучения анамнеза жизни и болезни членов семьи. Ведь у большинства детей те же болячки, что и у родителей, особенно если речь идет о наследственных или врожденных заболеваниях.  Намного больше,  чем у нас, проводится всяких анализов и обследований.  Я думаю, что не всегда по показаниям.  Из разговоров с врачами выяснилось, что у них существует некоторая специализация. Кто-то лучше знает заболевания детского возраста, кто-то пожилого, кто-то кардиологию и т.д. В случае тяжелого или непонятного течения заболевания  они консультируют своих  коллег.

Познакомили нас с работой стационара одного дня.  Это частное медицинское учреждение, где объединили свои финансы несколько врачей.  По-моему, их было трое. Врач-гинеколог, ЛОР-врач и ортопед.  В этот стационар утром поступали пациенты согласно очереди для каждого врача.  Им проводились операции, до вечера  за ними велось наблюдение, а потом  все пациенты уезжали домой.  На следующий и в последующие дни, если это требовалось, их на дому осматривал медицинский персонал, делал перевязки.  Врачи не писали никаких бумажек, не заполняли операционный журнал или историю болезни. Все это делали машинистки. Врач после операции диктовал на магнитофон ход операции и все, что считал нужным. А уж машинистки печатали и приносили готовые документы на подпись врачу.  Труд врача намного больше оплачивается, и заниматься бумажной работой невыгодно. Лучше он сделает на одну операцию больше, чем будет тратить свое драгоценное время на заполнение бумаг.

Побывали мы и в клинике нашего гостеприимного хозяина – врача-окулиста. Он снимал помещение в  центре города,  где было несколько кабинетов.  В каждом из них был установлен один или два диагностических прибора. Ассистенты готовили пациентов к осмотру врача. Он, переходя из кабинета в кабинет, проводил необходимые исследования,  процедуры и давал указания. И так по кругу.   Для проведения операции своим пациентам он арендовал операционную в клинике Университета и оперировал там рано утром – с 6 до 8 часов. И после каждой операции фотографировался на фотоаппарате Поляроид со своим пациентом. И эти фотографии потом попадали на стенд в его офисе, где он вел прием.

Побывали мы и в органе управления здравоохранением города Анкоридж.  Это примерно как наш горздравотдел. Хабаровск имеет население 600 тысяч, Анкоридж в 3 раза меньше. Но численность штата этого органа управления, я сейчас уже не помню точное его название, вроде как департамент здравоохранения, в три раза больше, чем в Хабаровске.  Вначале меня это очень удивило. Но потом, познакомившись с функциями, я понял, что здесь под одной крышей объединены горздрав и горсанэпидстанция, если перевести на нашу терминологию.  Но еще больше удивило, что в этом органе управления здравоохранением большого города лишь 1 (!?) врач.  Все остальные  имеют самые разные образования, не имеющие к медицине никакого отношения.  Нет там никаких санитарных врачей, как у нас в СССР.  «Так как же они проверяют санитарное состояние?» – мой резонный вопрос. И мне ответили примерно следующее: «Есть утвержденный муниципалитетом перечень требований к тому или иному заведению. Проверить соответствие этому требованию  может любой человек. И если в том же ресторане или кафе не будет чего-то, что надо, по всем каналам СМИ пройдет информация,  и никто в это кафе или ресторан не придет.  При большом выборе объектов общепита в городе  это грозит разорением. Так что такого практически не бывает». С учетом, что муниципальные служащие не берут взяток, так как боятся потерять место работы и большие льготы в старости, то мне стало понятно, как надо действовать, чтобы побороть антисанитарию.  И на счет всего одного врача в департаменте здравоохранения города стало понятно, когда мне назвали цифры  заработной платы.  Чиновник получает 60 тысяч долларов в год, лечащий врач в среднем в 2 раза больше, а оперирующий врач – в три раза больше.  Так что идти в чиновники опытному врачу нет никакого резона.

Все эти посещения были организованы для нас с Андреем Григорьевичем Росляковым.  Егоров в основном был в офисе или операционной с нашим хозяином, врачом-окулистом. И Витя сказал, что очень хорошим врачом, классным оператором, который делал уникальные операции на глазах. И у него Егорову было чему поучиться.  Так что Витя рано утром вставал, к 6 часам в те дни, когда были операции,  уезжал, и лишь вечером появлялся вместе с хозяином уже в коттедже.  Правда, операции делались три раза в неделю.  Но, тем не менее, со слов врача, его годовой доход  составлял в пределах 200 тысяч долларов. Поэтому он мог содержать столько автомобилей, гидросамолет и охотиться по всему миру.

Но не только осмотром медицинских учреждений занимались мы. Нам показали и город, и его окрестности, побывали мы в тундре и в горах к югу от города.  Вот что мне запомнилось из этих посещений.  Анкорижд, современный город, в центральной части с небоскребами, окруженный жилыми домами в виде пентхаусов, а затем разбросанными среди сосновых лесов коттеджами, насчитывал в 1990 году, когда я там был, 200 тысяч населения и 300 тысяч автомобилей. Т.е. в каждой семье на каждого члена (включая младенцев) приходилось больше 1 автомобиля. Конечно, были автомобили в организациях и предприятиях, но все равно такое количество автомобилей поражало.  Огромное количество домов было в сосновых лесах вокруг города, Преобладали примерно такие коттеджи, как у нашего хозяина.  К каждому шла асфальтированная дорожка. Увидели мы и снегопад, обрушившийся  на город. После него большое количество джипов и пикапов с прикрепленными спереди  снегоуборочными приспособлениями ездили по городу и окрестностям.  Это сами жители занимались этим, получая от муниципалитета какие-то доплаты.

В тундре, куда нас свозили на короткую экскурсию, понравились автодороги с хорошим асфальтом, но больше всего поразило, это нефтепровод, идущий по поверхности тундры,   делает  квадратные арки над путями миграции северных оленей (как в некоторых городах, на паропроводах эстакады над дорогами). Американцы думали при строительстве нефтепроводов не только о сохранении природы тундры, но и о сохранении её обитателей, оленей. Есть много традиционных для эскимосов поселков, а также резерваций, куда уехавший с Аляски эскимос мог приехать и пожить как в добрые старые времена. Конечно, все это создавалось в последние годы, а не во времена освоения Аляски, но все равно, это же сделано!

Свозили почти всю нашу делегацию в залив, в который спускается ледник. И мы наблюдали, как огромные глыбы льда обваливаются в воду, поднимая кучи брызг. Для того, чтобы лучше это увидеть, на смотровой площадке были установлены стереотрубы.  Потом нас свозили на горнолыжный курорт «Америка», где мне удалось впервые в жизни спуститься на горных лыжах в полной горнолыжной экипировке, правда, с самого нижнего уровня. Кстати, возможности скатиться с гор есть и в самом   Анкоридже. Однажды вечером мы увидели из окна коттеджа, где жили, снег над лесом, где стоит дом.  На вопрос хозяину, что это за явление, он рассмеялся и повез на автомобиле туда, где бы снег. Это оказался горнолыжный спуск с подъемниками,  где специальные машины разбрасывали искусственный снег. Вся трасса была великолепно освещена,  и на ней можно было кататься круглые сутки.  Во время этой поездки мы увидели огромного лося, который спокойной прогуливался по лесу рядом с домами и не выказывал никаких признаков беспокойства.

Были мы в гостях у директора Института приполярной медицины Тэда Молла. С его слов, его отец эскимос, а мать – русская. Очень может быть, говорит он по-русски очень хорошо. Американцы любят приглашать к себе в гости домой (в отличие от японцев и европейцев). Вот мы и оказались в его служебной квартире. Она находилась в 2-х квартирном доме и занимала 3 этажа, но была на 5-ти уровнях (расположенных в шахматном порядке). Полуподвал со стиральной машинкой и еще с чем-то, затем прихожая, потом кухня, столовая-гостиная и следующий уровень – спальня. Вот такое необычное даже для нынешнего времени расположение в жилом доме. Тэд Молла собирал навесные замки, и у него была большая коллекция их. Я, зная об этом его увлечении, привез из Хабаровска большой и старинный висячий замок, снятый по моей просьбе с какого-то сарая в доме под Хабаровском. А жене Тэда я  подарил очень редкую тогда (да и сейчас) вещь – тонкий шерстяной платок с вышивкой.

За эти презенты Тэд выделил нам к 70 долларам США командировочных еще по 70 долларов (то время это большие деньги, за 100 долларов можно было купить двух-кассетный магнитофон «Тошиба» с питанием на 220 Вольт, что и сделали мои попутчики). Так что мы  почувствовали себя богачами. Я на полученные доллары привез всем подарки – и жене, и детям, и даже зятю. Помню часы сыну Сереже в стиле «миллитари», а вот кому что еще,  уже забыл.

Тэд Молла показал нам не только свой дом, но и некоторые свои коллекции кроме амбарных замков.  У него  была очень богатая коллекция бумажных ассигнаций разнообразных правительств в России после революции и во время гражданской войны. И Колчака, и Деникина, и Петлюры и многих-многих еще, о которых я до тех пор и не слышал.   С Тэдом Молла у меня была еще одна встреча, когда он прилетел в Хабаровск с ксерокопией визы в СССР и его не пропустили при пограничном контроле. Мне пришлось брать знакомую сотрудницу из ОВИРа, ехать в аэропорт и под свою ответственность и расписку проводить его через границу. Потом, через несколько лет  я понял, что способствовал переходу границы шпиону из США.  Может быть, так и было. Но урона он нам не нанес, разве что увидел, как работают учреждения здравоохранения в городе Хабаровске, так как я его везде сопровождал.

Однажды вечером за нами в Институт приполярной медицины заехал наш гостеприимный хозяин   и повез в ресторан. Оказалось, что  в это день его жена уехала по делам в другой город и на ужин в доме ничего нет.   Поехали мы  в мексиканский ресторан. Заказали много разных блюд, очень специфических, острых, с обилием специй.  Нас с Андреем Григорьевичем за полчаса до приезда окулиста с Егоровым напоили чаем с вкусными  булочками, поэтому мы не смогли осилить все заказанные для нас блюда. Но оказалось, что в Америке, если ты заплатил, то все твое. Все  недоеденные нами порции переложили в одноразовые  картонные тарелки, обернули фольгой и принесли в большой коробке.  И вечером мы уже дома в микроволновой печи, которой нас научили пользоваться хозяева, подогрели всю еду и с аппетитом съели.  А в один из вечеров наши хозяева повезли нас в школу, где их сын играл в баскетбол с командой соседней школы. Для нас было непривычным увидеть группу поддержки из школьниц, которые в откровенных нарядах выступали в перерывах матча.  Сейчас такие группы есть во время матчей и по волейболу, и по баскетболу, и даже по хоккею.

На обратном пути в самолете мы обменивались впечатлениями об увиденном и услышанном.  Запомнился рассказ Глущенко о посещении делегации строителей края некоторых объектов.  Наши приготовили небольшие сувениры для американцев.  Но это оказалось большой проблемой – вручить их.  У нас, как сказал Глущенко, на стройплощадке в этом случае устроили бы митинг минимум на полчаса-час,  толкали бы с трибуны речи.  А американцы как работали, так и работали.  Подставляли ладошку для получения сувенира, клали его в карман и,  сказав по- английски  «спасибо», как ни в чем  не бывало занимались своим делом.   А кто-то из членов делегации рассказал, как их, несколько человек, повезли в столицу штата  город Джуно и поселили в гостинице. Потом по каким-то причинам через день  они срочно улетели в Анкоридж, не заезжая в гостиницу. И к вечеру им привезли все, что у них оставалось в номерах, вплоть да надкушенной шоколадки.

Конечно, первая поездка за границу, посещение богатых медицинским  оборудованием клиник, знакомство с новыми принципами оказания медицинской помощи, небоскребами, магазинами, набитыми всевозможными товарами, чистота в общественных местах (туалетах и прочих) произвели на меня огромное впечатление. Помню, я купил какой-то тест-контроль в виде набора разноцветных пленок. Этот тест несколько дней после приезда показывал у меня шоковое состояние.