58. Городок под дирижаблем, или членский билет

НА СКАНЕ: Мой билет члена клуба "Под интегралом", обнаруженный Настей Близнюк в архиве своего отца Геры Безносова.


Очередной фельетон Карема Раша «Городок под дирижаблем» был опубликован газетой ЗНВС №5 23 января 1967 года. Начинался он так:

«Выписка из протокола заседания совета клуба «Под интегралом»:

«Исключение Менеэсова из рядов клуба, о чём сообщила местная пресса 27 сентября 1966 года, считать недействительным. Принять Менеэсова пожизненным и почётным членом клуба «Под интегралом» и выдать ему билет за номером 3».
Совет клуба СО АН СССР
«Под интегралом»

Прочтя о том, что Менеэсова приняли пожизненным и почётным членом клуба «Под интегралом», да еще и выдали ему билет за таким маленьким номером», я подумал:

- Менеэсову повезло больше, чем мне: ему-таки выдали членский билет пожизненного и почётного члена клуба «Под интегралом».

Мне, действительно, повезло меньше. Меня, правда, не исключали из клуба, потому что я никогда не был его членом, но решение о выдаче членского билета принимали. Принимали почётным членом и билет выписали бессрочный. Об этом я узнал совсем недавно из фейсбука Насти Близнюк, дочери Геры Безносова и Светы Рожновой, героев моих воспоминаний.

Настя создала музей быта жителей Академгородка 60-70-х годов и успешно собирает экспонаты для него. Её музей уже пользуется популярностью. Недавно там были Штерны - Владимир Николаевич и Клара Петровна, тоже герои моих воспоминаний, и ушли оттуда с восхищением, о чём сообщили мне в тот же день по скайпу.

Так вот, пытаясь найти экспонаты для своего музея, она достала с антресолей архив своего отца и стала его разбирать. Среди прочих исторических документов, пока ещё никому не известных, Настя обнаружила три не выданных членских билета.

И вот 15 мая 2014 года читаю в фейсбуке?

Настя: Посмотрите, что я нашла у мамы на антресолях в папиных архивах! ; Там еще такие удостоверения на имя Лаврентьева и Будкера выписаны.

Я: Приятно знать, что такой документ есть. Считай, что мне его вручили через 50 лет.

Настя: Жду Вас в музее – для торжественного вручения. ; Да, ещё два – это Будкеру и Лаврентьеву, а четвёртый - пустой, запасной.

Я подумал, что оказался в хорошей компании. Правда, вряд ли я приеду в Академгородок, несколько лет уже не летаю на самолётах… Так что вряд ли мне доведётся подержать его в руках. Кроме того, я заметил, что у Менеэсова был билет №3, а на моём билете номера вообще нет. Но подпись точно Бурштейна.

Правда, в фамилии, вместо буквы А написали букву О. Но это с моей фамилией бывало раньше , происходит и сейчас. Вот недавно на стендах,расставленных на ул Коптюга, были приведены цитаты из моих воспоминаний. Так там тоже было написано Кочан и даже не исправлено. А тут всё же  какая-то добрая душа восстановила справедливость.

Почему мне не вручили этот билет, я догадываюсь: через месяц с небольшим я перестал быть председателем Объединённого комитета профсоюза. А вот поему не вручили академикам Лаврентьеву и Будкеру, ума не приложу.

Но я отвлёкся. Возвращаюсь к фельетону Карема Раша.

«Итак, меня не только снова приняли в «Интеграл», но даже дали пост пресс-атташе. Президент на последней аудиенции поручил мне написать репортаж об Академгородке. Я решил сделать его как можно более добросовестно.

Я зашёл к президенту и сказал ему, что в эпоху воздухоплавания репортёр должен идти в ногу со временем. А поскольку без снимка с воздуха не обойтись, то мне совершенно необходим дирижабль.

- Ваша находчивость меня восхищает, - сказал президент и благосклонно поделился со мной новостью.

Оказывается, он только что получил известие, что одно из морей на луне будет называться Подынтегральным. Я  казал ему, что пока во главе нас стоит такой интегралиссимус, как он, я буду воспринимать это как должное. И не удивлюсь, если одна из туманностей будет тоже переименована. Тем более что эти «андромеды» уже всем набили оскомину.

- Туманности меня не волнуют, - заметил президент, - я патриот нашей Галактики. И тут же добавил:
- За работу, Менеэсов, мы ждём вашего репортажа.

Я внимательно перечитал всё, что было написано об Академгородке за последние годы, и понял, что от меня требуется. На следующий день я положил на стол президенту репортаж. Вот он.

ДА ЗДРАВСТВУЮТ ПИФАГОРЫ!

Удивительно вписанный в окружающую природу, городок учёных проснулся. Между берёз мелькают лыжники. Только один едет на велосипеде. Люди стараются не дать друг другу лыжни. Всем не терпится скорее добраться до любимых лабораторий. Пешком здесь ходить почти неприлично. Зимний спорт у нас в почёте. Вместо старомодных «здравствуй!» и «как дела?» слышится повсюду в ядрёном морозном воздухе: «как опыт?» «как эксперимент?».

Через каждые пятьдесят метров выбрасываю из карманов белок, которые забираются туда за лакомством. Белок мы очень любим. Говорят, один изверг разорил беличье гнездо, и после этого ему было так плохо, что просто не описать.

В Институте ядерной физики уже идёт учёный совет. За круглым полированным столом сидят совсем юные учёные и между двумя глотками кофе излагают оригинальные идеи, сдобренные изрядной долей здорового юмора.

В обеденный перерыв трудовой процесс продолжается. Салфетки в ресторанах и столовых быстро покрываются формулами. Официантки не успевают их менять. Исписанные салфетки бережно хранятся. Иногда опыт заходит в тупик из-за того, что теоретическое обоснование осталось на салфетке. Тогда в ресторане поднимают архивы. Тем самым работники питания тоже вносят свою лепту в науку.

На льду Обского моря лежат обнажённые научные работники. Это наши моржи. Один из них лениво потягивается и говорит лежащему рядом соседу:

- в Сибири стало невозможно жить. Катастрофически теплеет. Хоть бы наступила новая ледниковая эпоха, что ли.

По мускулистому телу узнаю «моржевую матку» = это Марк Кац. Двое моржат резвятся в проруби, бросая друг другу вместо мяча большой кусок льда, и весело хохочут.

- В здоровом теле - здоровый дух, - кричит мне один из них.

Как и везде, сумерки у нас быстро сгущаются. На обратном пути, на лесной тропе повстречался одинокий путник с внушительно бородой. Он бормотал математические заклинания.

- Энтропия – мера жизни, юноша, - заметил он мне неожиданно, - Вы, я вижу, тоже дышите разреженным воздухом бесконечности… До свидания, - сказал он вдруг. Я ушел взволнованный.

На заборах то и дело встречается надпись, сделанная неумелой детской рукой:

 E = mc2

Эта формула вечна и нетленна, как сама любовь.

Вспомнив о детях, я направился в физико-математическую школу. Здесь собраны лучшие детские умы. Меня сразу окружила толпа ребят.

- что вы думаете о гидроэлектронных волнах Уоллеса Минто из Флориды? – спросили они меня хором.

Я сказал, что его теория буквально перевернула все мои взгляды на электромагнитную теорию, и прошёл в коридор.

В углу сидел вихрастый двенадцатилетний мальчик. Он читал «Рекурсивные функции» и время от времени смеялся заразительным детским смехом, делая отметки на полях.

В соседней комнате шёл разбор личного дела одного из учеников. Он ударил своего товарища по койке за то, что тот усомнился в существовании кварков. Какая недетская убеждённость в правоте избранной позиции! Дети – наше будущее.

Академгородок засыпает. Но ещё долго будут светиться окна в домах. Горит зелёная лампа. Может быть, сейчас мы присутствуем при рождении новых открытий. В такие минуты особенно приятно вспомнить, что по численности населения Академгородок уже догнал древние Афины в эпоху расцвета.

Под утро гаснут последние окна. Город науки спит. Только изредка слышатся глухие взрывы, и комья снега падают с берёз в тихие сугробы. Стреляет гидрогаубица. Это мирный взрыв.

***

Президент сказал, что это прекрасный репортаж. Иным он себе и не представлял Академгородок. А газеты президент читает регулярно.

- Вот если бы вы рассказали ещё о роли «Интеграла» в общественной жизни научного центра, тогда картина была бы полнее, - заметил он.

- Тема эта настолько значительна, что достойна отдельной статьи, - возразил я.

- У вас светлая голова, Менеэсов, - сказал президент».

Карем Раш, на мой взгляд, замечательно спародировал, корреспондентов газет и журналов, приезжающих к нам из столицы и печатающих свои восторженные опусы в пославших их изданиях. Мы, как правило, только посмеивались над тем, как изображают нашу жизнь. Зато сегодня, наверное, читая их статьи, нынешние жители Академгородка умиляются:

- Ну, до чего же хорошо тогда было!

Продолжение следует: