Армейская круговерть. часть девятая

В начале  мая в Минске должна была состояться  комсомольская конференция Строительного Управления Белорусского Военного Округа и от нашей части туда
откомандировали  Менелаева , меня и ещё двух рабочих – передовиков производства, комсомольцев. Я прослужил более двух лет и ни разу не был в отпуске по причинам, вполне объяснимым – две ходки на губу. Подполковник Сверкунов был доволен моей работой, даже  агитировал остаться у него в отряде сверхсрочником и потому приурочил мою поездку на конференцию к отпуску на десять суток.
Таким  образом  я выигрывал трое  суток,  поскольку отпуск начинался после  окончания  конференции,  а ехать домой я мог прямо из Минска, а не из части.
Рабочая часть конференции  продолжалась до обеда, а потом начиналась культурная программа,  на которую были отведены ещё два дня.
Так что я успел попасть в минский цирк, а на другой день выехал поездом в Симферополь.  Мама была в неописуемом восторге  от того, что я свалился неожиданно и у меня будет аж две недели отпуска. Рядом с домом была комендатура, там меня знали с детства – пацанами мы часами ошивались на спортплощадке комендатуры во дворе дома №4. и  мне разрешили переодеться в гражданское,
что по уставу запрещено.
И вот когда я появился на набережной и уселся на скамейку, то обратил внимание на витрину магазина, в подвале под которым была во время войны итальянская гауптвахта , и увидел молодую продавщицу и почувствовал что-то знакомое. Подойдя  к  витрине, встретился взглядом с ней и что-то заставило меня зайти вовнутрь. Голубые глаза, роскошные каштановые волосы, загадочная улыбка
всколыхнули воспоминания школьных лет.  Мы выяснили, что знаем друг друга по школе  и я покинул магазин.
Отпуск пролетел быстро  и я укатил в часть. Прибыл вовремя. А через неделю укатил в отпуск мой шеф – старлей – и я остался за врача с правом подписи и печати.
Водители  Капелькин и Николаев начали потихоньку давать мне руль на наших лесных  дорогах и даже на шоссе. Движение на этих участках было  незначительное и я насобачился  водить грузовик  почти профессионально, что очень пригодилось  мне потом на  гражданке.
В Лиде был госпиталь и мне частенько туда приходилось ездить  либо с заболевшими, либо…Об  одном таком либо  я и расскажу.
Начало  лета, обеденный перерыв.  Рядом со столовой остановились два МАЗа, сбросивших щебёнку. Шофёры не наши, из другого батальона, но покормить их надо, и я  прошу  повара  об этом. Отказать мне он не может по многим обстоятельствам –
Я веду менню-раскладку, ведаю, сколько и чего он должен положить в котёл, санитарным  состояние  блока и наличием санитарного допуска  гражданской обслуги,  работающей по найму.  Он охотно выполняет просьбу и ребята уходят в столовую. Один из наших рабочих азербайджанец Зейналов кладёт бушлат на кучу щебня и ложится почивать и засыпает. Как вскоре  выяснилось,  шофера, пообедав, садятся за руль и один из них сдаёт чуть назад, для разворота и, не убедившись в безопасности манёвра, наезжает на спящего Зейналова. Когда прибежали за мной  в санчасть, тот судорожно дышал кровавой пеной. Я оказался расторопным, тут же приказал загрузить  наш ГАЗ-51 наломанными ветвями сосен, сделав таким образом воинский настил, ребята сняли дверь в каптёрке и положили на лапник, я взял с собой шприц ,  лобелин  и  адреналин, положили раненого  на твёрдый настил, поскольку у него был повреждён позвоночник и рёбра, проткнувшие лёгкое – я понял это по кровавой  пене. Через десять минут мы были уже на шоссе, сократив путь напрямую через лес. Вот и стратегический мост через Неман, охрана, скорость  10 км/час,
 Но я высовываю в окно кабины сумку с красным крестом и  провожу рукой по горлу, давая понять охраннику, что дело срочное и приказываю водителю гнать дальше.  Мост длиной почти 400 метров, На другом конце. моста, очевидно, поняли, что что-то неладно, но раз не стреляют, значит, надо пропустить мчащуюся машину. В Лиду я привёз раненого живым , ибо по пути ещё раз ввёл ему адреналин и лобелин
для  возбуждения дыхания.  Но в госпитале  спасти его не удалось, травмы оказались не совместимыми с жизнью.
В нашем батальоне никто из командиров не понёс ответственности за случившееся,
судили только шофёра,  за то что  не убедился в безопасности манёвра, но поскольку он был не наш, подробностей я не знаю.
*В конце июня возвратился мой шеф и на очередном приёме больных обнаружил у одного пожаловавшегося  рабочего по фамилии  Тойшев (из марийцев), что у него
на верхней губе выскочил прыщик и беспокоит его. Вот  когда я ещё раз убедился в опытности  моего шефа.  Записав в направлении  в  госпиталь подозрение на атерому,
он направил заболевшего  в специальный госпиталь в городишке Снов, что в Гродненской области. А мне сказал, что подозревает рак и я  должен буду  сопровождать такого больного на обследование и лечение..
Мы добрались до Гродно поездом,  а оттуда рейсовым автобусом до Снова. Во времена СССР  Снов на карте не значился,  там был засекреченный радиологический центр, где проводились исследования.  Через два месяца Тойшев вернулся в часть абсолютно здоровым . Только это уже было без меня – я демобилизовался по постановлению Совета Министров СССР  по случаю поступления в ВУЗ.
А узнал я об этом от водителя Николаева, который дослуживал вместе с Тойшевым , и посетившего Ялту в 1968 году, найдя меня по выставленным в нашем краеведческом музее  фотографии и экспонатам из ЧССР.
 И вот  Гродно. Я тогда ещё не бывал за границей и не мог сравнивать, но мне сразу бросилась в глаза чистота на улицах, какой-то особый налёт изысканности в архитектуре  и неуловимый шарм, чего не было в Минске. Минск тоже был красив, чист, но вот шарма не было.
В заказном письме мама прислал мне мой аттестат зрелости, командир выдал справку о прохождении службы по мед.части и я отправил документы в Симферопольский Мед.Институт и стал ждать вызова. Извещение о получении документов через две недели пришло и указывались сроки начала приёмных экзаменов – 1-го августа.
15 июля мне  присваивают очередное звание старшего сержанта  и я меняю три  узкие лычки  на  широкую ленту.  Не каждому удаётся дослужиться на срочной службе до звания старшего сержанта.
Двадцатого июля я отбываю в Симферополь и  « батя» со слезой во взоре крепко жмёт мне руку при прощании. Нас было трое поступающих и отъезжающих из части, и нам до Лиды дали машину и мы через час  с небольшим уже были на железнодорожном вокзале. Прощай, Белоруссия.