Слезы

(из переписки)

                «Страданье есть способность тел,
                и человек есть испытатель боли,
                но то ли свой ему неведом, то ли
                ее предел»
                - Иосиф Бродский

   Ты не можешь защитить его от боли. И где-то даже не должен, поскольку боль – одно из проявлений жизни. Разве можно защитить от жизни? Не ново: свою порцию шишек в детстве должен получить каждый. Он должен знать, что выражение «чувство локтя» кроме красивой аллегории имеет еще и другой, житейски прикладной смысл, что у локтя тоже два конца: на одном человек, на другом - кулак. Так или иначе, но наступит время, когда ему придется узнать боль.
   Растение – тупиковая ветвь эволюции и никому не хочется видеть своего ребенка «ботаником». И именно твоя реакция определит его отношение к боли, его умение держать удар в прямом и переносном смысле. Во-первых, со - чувственное со - переживание, а не снисходительная жалость, во-вторых, снижай статус боли и других неприятностей, т. е. никаких ярких реакций; тяжело видеть его страдания, но твоя истерика их только усиливает.
   Что же касается слез, то давно известно, что они лечат и очищают душу. Плач – его глубокая потребность, катарсис, с помощью которого он очищает от боли и страдания не только тело, но душу. Терапевтический же эффект плача – профилактика язвы, гастрита, инфаркта, колита, инсульта и пр. Требование: «Не плачь, ты мужчина!» - нонсенс. «Накопленный плач» подобен яду, разъедающему душу и тело. В древнем Риме существовала поговорка – «Рабы не плачут» Смысл ее в том, что плач – это проявление свободной и духовно богатой личности.
   Но не дай Бог, если слезы превратятся для него в оружие. Мы отдыхали в лагере. Рев, раздавшийся как-то на крыльце соседнего домика, от которого полегла трава, завибрировал кустарник, и в ужасе разбрызгались по окрестностям ласточки, было не под силу издать ни  ревнивому павиану, ни взбесившемуся мамонту, ни даже атомоходу, заблудившемуся в полярном тумане. Это доказывала свое превосходящее право на место под родительским солнцем соседская девчушка лет шести – семи. С трудом восставшие из внезапного обморока соседи ранее даже не подозревали о таких могучих вокальных способностях, таящихся в глубине этого тщедушного ребячьего тельца, в этой худосочной грудной клеточке, на которую, тем не менее, ее владелица ежедневно гордо натягивала некую тряпицу под амбициозно - взрослым названием «бюстгальтер». И все бы ничего, да только туман и, соответственно, рев густели, и продолжалось это минут десять без особого преувеличения и по нескольку раз на дню.
   Между прочим именно этот рев и помог мне однажды сориентироваться и определить местонахождение лагеря, когда я действительно в сплошном тумане возвращался на лодке с рыбалки в лагерь и находился от него в полу километре.
Родители даже не делали попыток вмешаться, поскольку унять эту катастрофу было невозможно, и надо было ждать, когда она иссякнет естественным образом.
   Однако терзавшая мою душу жалость к несчастному, обездоленному ребенку моментально испарилась, стоило мне увидеть, как это невинное дитя готовится к вокальному террору. Именно готовится. Выбрав момент, когда вокруг накапливалось побольше размякшего, переваривающего обильный обед и пребывающего в лениво – сытом оцепенении, народу, она, как опытный киллер, деловито выбирала место поудобнее, наклонялась, уперев руки в коленки, набирала полную грудь воздуха, /мне даже показалось, что она делала перед этим несколько дыхательных упражнений/, и, сосредоточенно глядя в землю, начинала орать. О, как же она орала, если бы вы только слышали! К ней даже подойти было невозможно, поскольку казалось, что воздух вокруг нее становился упругим, другие звуки исчезали, пространство становилось плотным, а время ощутимо тупо замедлялось. Но самое интересное произошло, когда однажды я, влекомый чисто исследовательской страстью, подошел поближе и, не говоря ни слова, начал ее разглядывать. Рев словно отрубило гильотиной, и в мою сторону уставились два оценивающе холодных скальпеля глаз без единой слезинки. Даже не запотевших. Затылок моментально заиндевел, стрельнуло холодом в позвоночник и появилось физическое ощущение шмякнутого на предметное стекло, экспоната, которого препарируют взглядом и высасывают мозг. Чего, мол, уставился, не для тебя плачу! Несколько мгновений спустя, не обнаружив ничего достойного внимания, безжалостные хирургические инструменты вонзились в почву, и рев возобновился с удвоенной силой.
   Не могу не восхищаться реакцией родителей. Вернее, ее отсутствием. Истерика, в конце концов, иссякала и в полном истощении чадо засыпало ангельским сном, набираясь сил для очередного теракта. Через неделю, когда до конца отдыха оставалось два дня, все прекратилось.
   Ну а своему ребенку ты можешь сказать: «Не плачь, это уже позади. Улыбнись, ведь все кончилось», /удивительная штука, - взрослый человек по статистике смеется в среднем двадцать раз в день, четырехлетний ребенок – четыреста/.
Когда он смеется, хохочет Солнце, счастьем лучатся звезды и радостно ухмыляется Вселенная.
   «Вся радость, что есть в этом мире, происходит от желания сделать других счастливыми, а все страдания, что есть в этом мире, происходят от желания сделать счастливым себя самого» - /Шантидева, один из апологетов буддизма, 8-й век/