1001... Смерть Шахрияра и Шахерезады

В давние-дивные времена, был правителем Багдада падишах Шахрияр.  Падишах, как падишах!  Правитель тонкого Востока.  Он ничем не отличался от царей Востока до тех пор, пока его первая жена не совершила грех.  Она, да простит Аллах грехи ее, изменила однажды Шахрияру.  Ей была отрублена голова и имя её забыто…  С тех пор Шахрияр брал на ночь новую наложницу и поутру ей рубили голову, за грех совершённый первой.  И длилось это искупление греха не один год, пока однажды царь не увидал дочь своего визиря.  Он тут же решил на ней жениться.  Черноока, брови чёрное крыло ворона.  Щёки, словно спелый персик… на описание её губ, падишах знойного Востока, не нашёл слов.  Шахрияр призвал визиря.
- Передай дочери моё решение, она станет моей женой, в эту же ночь.
- О, Великий! – пав ниц прошептал визирь. – Ты должен сам ей сказать это!
- Что за речи слышу я, визирь?!  Разве кто-то может не услышать моих слов?  И разве услышав, не подчиниться?
- Нет!  Но Шахерезада одна из тех, кто сама выносит решение… Поговори с ней и сам поймёшь!   На этом я умолкаю…  Можешь казнить меня, но тогда точно, дочь не станет твоей даже на один час. … да что там! Ни на минуту…
- Что же!  Последую твоему совету! – молвил падишах.  В удивлении визирь склонил перед Шахрияром голову, молитвенно сжав ладони. – Проведи меня к ней, к своей дочери.
Визирь семенил впереди, за ним размашистым шагом падишах.  Его шальвары, словно паруса, развеваясь несли владыку Великой страны Востока вперёд, на встречу женщине мечты.  Но лишь взглянув в её глаза, два чернослива… лишился падишах своих величественных речей.  Челюсть отвалилась чуть ли не до земли.  С края губ потекла слюна.  Похоже, от любви, Великий сошёл с ума.
- Чем означен твой визит?  И что за изумление в твоих очах? О, мой Владыка! -
Шахрияр лишь болтал головой, так и не вымолвив ни слова.
- О дочь моя! Шахрияр желает тебя взять в жёны!  Согласись!  Не вводи в печаль душу отца… Повинись воле Аллаха!
- Этот подарок весьма цене!  Особенно будет ценен поутру, когда он взмахом сабли, отправит голову мою в пыль, к своим ногам… Скажи ему, по моему он сейчас глух, скажи, что бы искал другую дуру.  А с головой моей может рассчитаться и сейчас. -  Шахрияр неожиданно обрёл дар речи:
- О Ясноокая!  Дотар моей души!  Ласковый Зефир твоих уст! Ни один волосок не падёт с этой прекрасной головы.  И хоть не пристало мужу давать слово женщине, я клянусь!  И моё слово словно … словно клинок дамасской стали, твердое!
- Хм!  Клинок!  Но ведь он словно змея не только жалит, но и как змей может в кольцо свиваться!  Так что слово твоё "гибкое", словно былинка на ветру!  И не известно, каким оно будет поутру. Прямое или замкнуто в кольцо!
- О, Аллах!  Будь снисходителен!  Подтверди слова мои!  Женщина останется жива!
- Ладно!  Не стоило втягивать Аллаха в наш семейный разговор!  Я согласна!  Но с условием!  Ты больше не тронешь голов своих наложниц!
- Нет! Они должны искупить грех моей первой жены!
- И головы скольких должны пасть в пыль?
- Тысяча и одна!  Не больше и не меньше!
- Тогда условие другое! Тысячу и одну ночь я буду рассказывать жизненные случаи разных людей… Дервишей, путников пустынь… принцесс и принцев… разбойников… простых людей.  Ну и конечно же о Великих и мудрых правителях Востока.  А поутру, коль моя сказка придётся по душе, ты сохранишь жизнь ещё одной… ну а коль сказка не тронет душу, смерть ещё одной, ляжет грехом на душу мою… - Шахрияр щиплет бороду, отведя взгляд от очей будущей жены.
- Согласен!  На какой день назначим пир свадебный?!
- Нет!  Пир будет через тысячу и одну ночь!  Женой же стану в этот вечер.  Мне жаль женщин и жаль народ… что у него такой жестокий, бессердечный властелин!  Уходи!  Как только солнце коснётся горизонта, я приду в твои покои…
Тысячу и одну ночь, Шахерезада услаждала слух Шахрияра… ну и не только слух…
… царь млел от ночных речей одной, любимой, больше Жизни…
Река Времени и эти ночи унесла своими водами…
Наступил тысяча второй день…  Шахерезада привела трёх сыновей… Царь был удивлён!  Он забыл, что не только сказки ласкали слух… но в ночи и были ласки тел…
Шахрияр был растроган сыновьями и ликом жены, любимой.  Выпроводив всех из покоев, поклялся Шахерезаде, что впредь не будет казнена ни одна женщина, за даже самый великий грех…
Наступило утро тысяча третьего дня.  Солнце подало свои лучи в покои Шахрияра. … Но через мгновение Солнце померкло и день стал мрачнее Дня Судного …
С резким треском растворились тяжёлые двери… В проём влетел евнух.  Пал на пол ниц, плашмя!  Заблеял козлобородник:
- Казни! Мой язык принёс страшную весть. – Шахрияр в гневе привстал со своего ложа, сбив ногой кальян.
- Да как ты посмел? ... – но евнух перебил.
- Я не страшусь смерти, ибо мне жизнь не мила давно… Но выслушай сначала, потом можешь раздавить меня своим величием!
- Что же! Говори…
- Сегодня ночью убита была Шахерезада, твоя жена!
- Кто??  Кто посмел её лишить жизни… - и уже шепотом. – А за одно и меня…
- Одна из твоих жён из гарема. Удар ножа в сердце.  Отравленная, ненавистью и ревностью!
Падишах собрал волю в кулак и тихим голосом:
- Привести её сюда, ко мне.  Видеть желаю её глаза…
Два железобетонных (Тьфу! От волнения забыл!  В те времена железобетон ещё не был человечеству знаком.) ну пусть будут два скальных валуна!  Так вот!  Меж ними трепыхалось тщедушное тельце, в изодранных одеждах… убийцу чуть не убил гарем.  Вовремя подоспел евнух.
Глыбы бросили тельце к ногам царя.
- За что? – лишь смог молвить Шахрияр.
- О, щербет моего сердца, сладкий виноград, дурман пенящего вина, шелест родника оазиса!  Я влюблена в тебя с первой минуты как только ты однажды вошёл в гарем…  Ни на минутку моё сердце не задувало огня любви… тысячу ночей ты провел с той, которая тебя не достойна… а сегодня поутру я не смогла сдержать себя! Моя любовь к тебе, о Повелитель, вложила нож в мою руку.
- Поставьте на ноги эту… - Шахрияр умолк.  Охрана поставила трепещущее тельце на ноги.
- Я поклялся Шахерезаде не убивать ни своих жён, ни женщин вообще из моего царства…
Ты будешь жить! – он обратился к евнуху. – Раздеть до нага, дать ей платок, коим опоясываются дервиши, дабы смогла прикрыть свой срам….  И выкинуть на улицы Багдада! – и вновь к женщине.
- Коль к вечеру останешься жива, стучи в ворота… дальнейшая жизнь будет для тебя Адом.  Будешь жить до тех пор, пока Аллах снизойдёт к тебе… - и вновь к страже.  - Убрать…
Но вечер продолжился Судным Днём!  Шахрияр, после того, как все покинули его покои…  Тихонько опустился на пол, бормоча суры из Корана.  К вечеру ушёл и он, в Мир Иной, на поиски Шахерезады.  Что стало с полуголой, не известно.  Страница последняя о Шахрияре и Шахерезаде вырвана из истории Багдада!  Летописец тоже исчез в тот же вечер, а также слуги, евнух и гарем…
Правление страной взял в слабеющие руки визирь.  Но и его дни были сочтены.  Месяц!  И Смерть забравшая его дочь и любимого царя, пришла в предрассветной мгле и за ним…
  Об этом грустном случае молчит История.  Молчит и сборник «Тысяча и одна ночь Шахрияра и Шахерезады» …
Велик Аллах и его дела!