Злоцветики

Долго не мог я понять эти звуки за окном и перестроиться: все эти дни сквозь всевозможные щели пробирался непослушный ветер, с которым я вроде бы и подружился, а теперь попискивают невидимые существа, как будто их не меньше двух или трех, а может и больше. И с чего бы вдруг я должен расставаться с таким знакомым мне и привычным, холодным ветродуем, предавать его ради пиликающих крошек, - только крошки могут издавать подобный шум, - принимать их как должное и нужное и бояться, что они также оставят меня, удалившись туда, куда я бы добраться не смог - без крыльев. Разве что попробовать и нырнуть в похолодевшее воздушное пространство в надежде, что старый друг ветер поможет мне догнать тех скрывающихся перелетных, но он предательски позволит мне разбиться об асфальт, чтобы кровь просочилась из немногих отверстий так же, как юркий воздух находит и пользуется любой возможностью ворваться в мою черную комнату. Хотя не исключено и такое: он будет всячески пытаться поймать меня и толкать как можно выше, чтобы позже приземлить на мягкий, золотистый песок; только силенок у него точно не хватит, ведь распорядился же кто-то так, что поднять этот ветер способен лишь в момент урагана, когда он сам не свой - да и то, как можно грубее швырнуть о какой-нибудь твердый предмет, точно ты и сам не такой хрупкий и мягкотелый.
Но позже я вспомнил, что ЕСЛИ умыться, почистить зубы, побриться, посмотреть в глаза родителям с раскаянием, чтобы получить порцию хотя бы какой-то вкуснятины, одеться, а прежде найти подходящие тряпки, выйти из дома, попасть в общественный транспорт, получая толчки и пенки во всевозможные места, но что хуже всего - пожирающие злостью взгляды, ведь не получается двигаться так же, как и они - важно, быстро, с презрением к остальным; добраться до паспортного стола и услышать, что нужно заплатить не меньше трех тысяч рублей, чтобы получить "загранник", ТО можно понять: у меня в кармане меньше, чем у самого грязного бомжа, и те птицы все же улетели без меня...
Ветер дул мне в лицо как можно сильнее, швыряя белоснежные шматки, один из которых угодил в мой огромный и жирный нос точно в цель, так что я почувствовал, как что-то воняет так неприятно, так раздражающе, что меня тут же осенило: душонка моя начинает разглаться, отчего и появился этот неприятный джин, ударивший в голову свежими мыслями.
"... 16, 17, 18, 19, 20" - это не подсчет мелочи в моем кармане - я вспоминал, сколько потребовалось лет, чтобы стать таким, каким я являюсь сейчас.
Длительные подсчеты остановились, только я стал осязать, что это уже не мой душок вызывает у меня чувство приближающейся рвоты, а что-то липкое на моей прохудившейся обуви, благодаря которой я почувствовал замерзшими пальцами теплоту этой мерзости, оказавшейся разлагающейся кошкой, пожираемой армией вертихвостов. Недалеко и пернатые чунга-чанги. Их я терпеть не могу - особенно осенними-зимними вечерами, когда они выстраиваются в шеренгу на проводах возле моего дома, разговаривают так громко, будто им плевать на всех жильцов моего дома, или расхаживают по мертвой земле, где повсюду валяется мусор: пакеты, бутылки, бычки - детишки человечества, а значит внуки земли.
Обычно я открываю окна и швыряю в их неприятельские ряды пульт от телевизора, а потом осознаю, что перепутал его с почерневшим бананом, который спустя две недели отдыха на подоконнике сгорел - и без солнца, - а затем полетел следом, не задев и перышка тех паршивцев, которые не размышляя принялись клевать заморский фрукт не хуже какой-нибудь обезьяны, зато позади я услышал ненавидящий возглас:
- Больной ублюдок!
Что я такое? Почему бы не полететь мне следом за тем гнилым бананом? С каждым годом у меня появляются все новые и новые дыры в зубах, а чуть позже и мучительные боли, так что я мысленно начинаю представлять себя со вставной челюстью, подкатывающим к каким-нибудь дамам, и, конечно же, в самый ненужный момент она выпадет изо рта кому-нибудь из них в коктейль или блюдо. Это мой стиль. Но это не стоит никакого внимания. Чего им заострять? Главное - показать им, что я не самый бедный человек в этом городе, и та железная блестяшка ценою в квартиру принадлежит мне.
Опять замечтался.
Однако во многом так все и происходит: постоянно одна чертовщина вокруг, как будто других субъектов не хватает, кому можно подсунуть дохлую кошку или тухлый банан. В этом можно увидеть символы подземелья: мой путь - это поле чертей для их нескончаемых игр, но только не сегодня. Все это заблуждения, ведь я увидел тебя!
Такая забавная, необычная, немного странная... Ты тоже встретила эту дохлую кошку у себя на пути, как раз в тот момент, когда ее пожирали слетевшиеся вороны, а другие пушистики наблюдали за этой мрачной картиной, и ты смотрела на это, находя какой-то смысл, эстетику. Ты фотографировала всю эту сцену, как будто писала "Цветы зла". И я забыл про все свои дыры в зубах, в голове, в кармане, в душе, подошел к тебе ближе и что-то сказал: "Вот и вороны слетелись. А липкость этой кошки до сих пор на моих носках!"