Апрельская зима

      Зима ворвалась в их размеренную жизнь внезапно. Нет, не влетела со свирепым ветром, колючим морозом и ураганом белых звёздочек-снежинок. А спустилась с грузной, пушистой, серой, как британская короткошёрстная кошка, тучи. Нагло спустилась крохотными облачками-снежинками посреди контрольной. И как только по-хозяйски начала укутывать деревья в свою перистую белую пряжу, по кабинету, ютившемуся в самом углу под крышей школы, прошёлся шёпот: «Смотри!». Девятиклассники поочерёдно отрывали головы от работ, нахально по-свойски пихали соседа острым локтем в бок, резко дёргали соседку за волосы, осторожно стучали пальцем по плечу товарища, спешно кивали на стекло, залепленное изломанными снежинками, а после утыкали носы в работу, стараясь искоса уцепиться взглядом за окно. Гул нарастал, превращая маленькое волнение и воодушевление в огромную лавину эмоций.

      Миле на секунду показалось, будто в кабинете стало жарко, и она расстегнула две пуговки на блузке. Бесполезно. Лучше б окно открыли. Словно прочитав мысли Милы, с первой парты противоположного ряда поднялся Женя. Не глядя на учительницу, привыкшую к нахальству собственного класса, повернул ручку единственного пластикового окна и дёрнул. Кто-то сзади хохотнул и, жадно вдохнув по-зимнему острый, свежий воздух, которого никогда не встретишь весной, добавил: «Наконец-то!».

      Мила резко отвернулась к окну, укусила себя за кончик косы и сдавленно хихикнула: Макс всегда был таким. А класс как будто ждал этого хамоватого и неуважительного выкрика, как ждёт выстрела пистолета бегун-марафонец. Девятый «В» ожил. Очнулся от тихого списывания контрольной. Половина Милиных одноклассниц схватилась за телефоны, стремясь запечатлеть апрельскую зиму. Мила, давно написавшая контрольную, лениво швырнула ручку в пенал. Потянулась, сладко зевая. Ева, улучившая момент, подтянула листочек с подругиными ответами к себе и принялась гладко и профессионально списывать. Заметив недоумение Милы, выудила из-под учебника телефон и не глядя толкнула его в руки подруги. Телефон круто заскользил по парте, Мила резко метнулась. Горячий прибор упал в руки. «Слава Богу, что не на пол!» — выдохнула Мила.

— Сфотай, а? — не отрываясь от переписывания, бросила Ева.

— Как? Она ж увидит! — прошипела Мила, косясь на учительницу, которая полностью погрязла в баррикаде из тетрадей и учебников и, казалось, не замечала произвола, творящегося в кабинете.

— Обыкновенно! Наша Лёля… — фыркнула Ева, оборачивая своё веснушчатое лицо к подруге. — Сидит и ухом не ведёт.

      Лёля — такую кличку дали ученики своей классной руководительнице Елене Леонидовне — действительно, кажется, настолько нырнула в омут работы с головой, что ей было совершенно фиолетово, что вытворяет её собственный класс. Если б дети начали прыгать из окна — и тогда бы, наверное, она не оставила своей работы. Мила мягко повернула голову подруги к листочку: «Пиши, давай, пока я добрая!». Цветкова буркнула: «Пишу, пишу», — и снова ручка зашуршала по листу.

      Мила лениво встала из-за парты, открыла камеру на подругином телефоне, навела на окно, стараясь подобрать лучший ракурс и… Зависла. Она зачарованно, приоткрыв рот, смотрела на причудливые трафареты из снега, что образовались на стекле. Следила за спиральными движениями тонких снежинок-перьев. Уже даже не только Ева успела переписать контрольную. Уже вокруг Милы столпились девчонки, фотографировавшие апрельскую зиму, а Мила всё также, онемев от изумления, смотрела на чудо природы.

— Мил, отойди, — кто-то хлопнул её по плечу.

      Мила вздрогнула, обернулась. Белые блузки, серые кардиганы, чёрные пиджаки — всё это вмиг облепило её, стремясь протиснуться к окну. «Как дети!» — про себя рассмеялась Мила, забыв, что сама секунду назад заворожённо глядела на заявившуюся зиму.

— Чудесная погода, — громыхнуло над ухом уже после того, как Мила завершила фотосессию природы для подруги, не забыв лучшие фотки отправить себе.

      Дёрнулась, тряхнула тёмно-каштановой чёлкой, лезшей в глаза, задрала голову. Над её партой с телефоном навис Вова. Мила наморщила нос, скептически хмыкнула:

— Да. Но не в середине апреля.

— Точно, — хохотнула под боком Ева, уже выкладывавшая свои фотографии в социальные сети.

      Шум в классе нарастал. Мелкие комочки снега, протискивавшиеся сквозь плотную москитную сетку, заносили последние парты и цветы, стоявшие у распахнутого окна. Судя по доносившимся с конца кабинета звукам, кто-то вскрабкался на подоконник и принялся позировать на фоне снегопада. «А снег идёт, а снег идёт…» — завывали Александра с Колей позади Милы. Та лишь усмехалась и снова таинственно склонялась к уху Евы и продолжала шептать. В этот-то момент Елена Леонидовна наконец очнулась. Встряхнула мальчишеской светлой стрижкой и гакнула: «Прекратить балаган!». Лёша, танцевавший ча-ча-ча на подоконнике, мягко спрыгнул, причесал гребнем из пальцев густые чёрные волосы, хмыкул, вернулся за парту. Все замерли. Лёля начала разнос. Она кричала на учеников, обвиняла их в безалаберности, в невоспитанности, в несамостоятельности. А все сидели и давились от душащего их смеха. Даже раскрасневшееся лицо и визг Лёли не могло испортить их весенне-зимнее, счастливое настроение. А она продолжала кричать. В конце концов, рассадила ребят поодиночке. «Женя! На подоконник!» — крикнула Елена Леонидовна. «Жек, оттуда сразу в окно выходи!» — расхохотался Максим, выходки которого уже игнорировались.

      Класс затих. Снова только лишь печальное шуршание ручек по бумаге. Елена Леонидовна диктовала французские слова. Слово — шуршание ручек. Слово — тишина. И в этой неживой тишине, вдруг прозвучал ясный задорный голос Жеки, не унывавшего даже во время внезапной контрольной:

— А я снежинку поймал!

      Класс снова взорвался. Все хохотали, отбросив ручки в сторону. Как ни старалась казаться серьёзной Елена Леонидовна, бесполезно. И на её морщинистое блаженное лицо наползала снисходительная улыбка. Давно Мила не слышала такого дружного хора: от пищащего хихиканья до басового грохота.
Звонок. Перемена. Учебники в сумке. Стук подошв по бетонному полу. И белые, синие, блёкло-зелёные, лиловые шершавые стены в этот весенне-зимний день уже не были такими холодными и неуютными. Ученики толпились у кабинетов. Сталкивались взглядами. Искренне улыбались друг другу, как бы освещая этот мрачный апрельский день. Никогда ещё Мила не замечала, что в её школе столько дружелюбных людей, столько света, столько добродушных учителей и неворчливых уборщиц.

      На уроке не думалось абсолютно. Даже задёрнутые жалюзи не спасали. Голова Милы была неизменно повёрнута влево. Так что Еве то и дело приходилось дёргать подругу за толстую недлинную косу, чтобы вернуть в реальность. Мила вздрагивала. С сожалением отрывалась от бриллиантовой белизны, проглядывавшей через тонкие щели жалюзи, моргала, оглядывалась и, с тоскливым видом подпирая щёку рукой, продолжала слушать ленивое бормотание Лики у доски. Удивительно, каким вдруг слаженным стал класс. Так же синхронно и дружно, как слетали снежинки с неба, слетали с языков двадцати человек подсказки. Историк злился. Стучал ручкой по столу. Класс смолкал. Но тут же продолжал усиленно шипеть. Лика слушала и послушно передиктовывала ответ. Учитель сдался: махнул рукой и прекратил допрос с пристрастием. Лика, проходя к месту, каждому давала «пять» и одаривала улыбкой благодарности.

      Снова звонок. Перемена. Шершавая стена за спиной. Мила мечтательно вздохнула, утыкаясь лицом в старую пыльную книгу. Просканировала поверхностным взглядом параграф. Зевнула. Оторвала взгляд: Саша с Лёшей, ещё два урока назад оравшие друг на друга благим матом, сейчас хором уткнулись в планшет и стучали по экрану пальцами. Причём Лёша то и дело норовил исподтишка обхватить Сашу за талию. Та смотрела на него из-под ресниц голубыми, как июньское небо, глазами, наигранно возмущалась, хлопала по руке. Но стоило Лёше вернуться к планшету, как она довольно улыбалась. Лика, на которую Мила ещё была обижена за неаккуратно брошенное слово, встала рядом с ней и через плечо заглянула в учебник. Мышцы Милы напряглись. Но острые, язвительные словечки не желали слетать с языка. «Погода на меня так влияет, что ли?» — закатила глаза Мила, переворачивая страницу. Опять наискось ухватила детали. Опять обвела стайку из семнадцати человек: ещё с утра весь девятый класс был похож на маленькие стайки разновидных птиц со своими вкусами, интересами, характерами и обидами. А сейчас это как будто одна большая стая, с одной идеей, с одной темой для разговора. Прикрыв рот ладошкой, рассмеялась своим мыслям.

— Листай дальше, — прошипела Лика над ухом совсем беззлобно.

— Пожалуйста, — улыбнулась Мила, лениво перелистывая страницу.

      Взгляд не зацепился за чёрно-белые страницы учебника. Его влекло назад, туда, где за окном лихо окрашивала мир заблудившаяся во времени зима. Вручив Лике и подошедшей Еве учебник, Мила подошла к окну и уткнулась в него. Она могла бесконечно смотреть на то, как причудливыми жемчужными комочками свисает с веток яблонь-дичек, росших под школой, снег. Краем уха ловила болтовню одноклассников. Фильмы, сериалы, аниме — что ещё нужно нормальному человеку.

— Упасть в снег! В апреле! — рядом как из-под земли выросла светло-русая голова Макса.

      Мила похлопала ресницами, явно недоумевая, откуда он узнал её мысли. Но Макс уже ушёл.

— А… — только и смогла выдавить Мила, когда к ней подошла Ева.

— Ты чего? Сама с собой уже разговариваешь! Это уже диагноз, Мил!

      Мила, наморщив чуть вздёрнутый нос — такой же, как у подруги, передразнила её, дернула за тонкую прядь светлых волос. Отвернулась к окну. Стала водить пальцем по запотевшему стеклу, выводя какие-то незатейливые витиеватые узоры. Ева присоединилась к Миле, предварительно несильно хлопнув её по голове учебником, чтобы привести в чувство. Они стояли, улыбались, говорили ни о чём. Об учёбе, о погоде, о том, как весело было бы упасть в снег, о заблудившейся зиме, о подтекающем кране, о мрачном пятом этаже школы, с которого всё и началось, о фильмах, о книгах, о сериалах. Всё, о чём могут говорить подростки, звучало в их речи. К подругам подтягивались одноклассники. Кто-то кутался в кардиганы, кто-то готов был раздеться наголо, кто-то отбирал у одноклассника пиджак, чтоб не замёрзнуть.

      Открыли кабинет. Шумной толпой вломились в класс, на ходу швыряя портфели на столы, стулья и пол. Кто-то мимоходом успел распахнуть окно настежь, сменяя пыльный запах знаний на уличный морозный запах радости.

— Чтоб тебя чёрт побрал, Жека! — вопила Лика, спихивая с подоконника парня. — Закрой окно!

      Женя сидел спиной к распахнутому окну, никому не давая приблизиться к нему. Орава девочек готова была растерзать его. Но на подмогу другу подобрались Макс и Лёша. Дружным хором они начали доказывать девочкам, что отнюдь не холодно.

— Заболей уже, Женя… — стуча зубами и кутаясь в три кофты, буркнула посиневшая Саша.

      А мальчишки словно не слышали. Они обернулись, набрали с карниза снега и, слепив снежки, лихо запустили прямо за шиворот Анжелике, мимоходом задев Сашу. Нечеловеческий визг заставил задрожать стёкла по всему третьему этажу и чудом не дошёл до ушей директора. Это стало началом. Началом конца. Вова метнулся к двери. Громко захлопнул её. «Ледовое побоище!» — промелькнуло в голове Милы, прятавшей тетради и учебники в портфель, за секунду до того, как ей в щёку прилетел ледяной снежок. Мила вдруг подавилась, а потом заливисто расхохоталась, так что на глаза навернулись слёзы.

       Над головами и под ногами летали снежки. В уши бил нечеловеческий визг девчонок и злорадный хохот мальчиков. Почему-то сейчас Миле не хотелось кричать: «Прекратите этот детский сад! Вы же девятый класс!». Вместо этого она стояла у второго раскрытого окна и сбрасывала туда тяжеловесные комки снега, приземлявшиеся на пол.

      «Я точно схожу с ума!» — уловив едва заметные трели школьного звонка в беспорядочном веселье одноклассников, прошептала Мила и захлопнула окно. Метнулась за парту. Выбросила на парту первые попавшиеся тетради, не обращая внимания, какие. Рядом приземлилась Ева. На её раскрасневшемся лице ещё чётче выделялись веснушки, светлые волосы прилипли к щекам, а зелёные глаза сверкали каким-то ведьминским огнём. «Не надоело?» — по-взрослому высокомерно спросила Мила. Поняла, что прокололась, когда Ева укоризненно покачала головой и извлекла из её волос комочек снега. Потрясла перед носом Милы: «А тебе?»: — и растопила его в руке.

      Учительница вошла в кабинет в самый неподходящий момент: когда разъярённая Саша пыталась засунуть за шиворот Жене снег, а он — ей. Стук учительских каблуков заставил ребят замереть. Женя, стоявший ближе всего к окну, ловко спрятал снежок за спину и выбросил его в окно. А вот Саша так и зависла, сжав в одном кулаке снежок, а в другом — воротник белой рубашки Жени. Двадцать голов разом повернулись на дуэлянтов. Жека вдруг рассмеялся, ловко вывернулся из Сашиной хватки, повернулся спиной к учительнице, закрывая Александру, силой вытащил из её рук снежок, выбросил в окно. Громыхнул окном.

— А… — строгий взгляд математички требовал объяснений. — Саша просто пыталась аргументировать свою точку зрения по одному очень спорному вопросу.

— Да? И какому же, если не секрет? — поправила очки учительница.

— Отпустите Вы нас или нет! — отозвался Максим, оказавшийся позади Милы.

      Учительница усмехнулась. Усмехнулась и добрая половина класса. Ответ был слишком очевиден: нет. И Анна Павловна подтвердила их догадки аккуратно выведенной чёрным маркером на доске темой урока. Класс выдохнул, распахнул тетради и, тоскливо косясь на лондонский мрак за окном, принялся шуршать ручками.

      Мысли не шли. Слова учительницы влетали в одно ухо и вылетали в другое. За окном была слишком волшебная погода, чтобы сидеть в душном тёмном кабинете, освещаемом резким больнично-белым светом длинных ламп. Мила, привычно подперев щёку рукой и прочно закусив зубами кончик ручки, глядела в окно. Как же ей хотелось на улицу. Вдруг откуда-то с последних парт на первую прилетел метко брошенный снежок. С конца кабинета повеяло зимой. Мила, всю перемену надрывавшая горло и кричавшая, что ей не холодно, дёрнула плечами. Снежок перелетел через парту и чудом остановился у ног учительницы. Все сглотнули. С первой парты поднялся Женя, спокойно подобрал снежок. Анна Павловна обернулась. Женя спрятал снежок за спиной.

— Ручка упала, — пояснил он, пятясь к парте.

      Снежок оказался в руках Лёши. Тот обернулся, передавая его Миле. Ещё не до конца соображая, Мила схватила и перебросила снежок Максу. Тот обернулся и передал Вовке. Женя сел на место. Снежок вернулся на улицу. Теперь весь девятый класс сидел, давясь смехом. То и дело одноклассники переглядывались и, столкнувшись взглядами и улыбками, хрюкали и прятали под учебником красное от смеха лицо. Анна Павловна поняла, что что-то не то, когда вызвала Милу к доске.

— Мила! — как сквозь сон услышала Мила, засыпавшая под монотонное бормотание учительницы математики. — Майорова! — вздрогнула, услышав фамилию.

      Ручка выпала из рук и покатилась вперёд. Поднял Лёша. Обернулся. Усмехнулся, увидев полусонное лицо Милы. Щёлкнул перед её носом. Мила дёрнулась. Поднялась, прошла к доске, дрожащими руками взяла маркер. Занесла над доской и… Вздохнув, поняла, что ничего не может написать. Опустила глаза и угрожающе шмыгнула носом. Вдруг все двадцать человек, сидевшие на местах, хором начали диктовать ей решение. Маркер послушно заскользил по доске. Учительница не мешала подсказывающим. Она улыбалась и тихо про себя жалела, что это не её класс. Когда же Мила поставила точку в решении, Анна Павловна поднялась.

— Всем спасибо, все свободны.

— В смысле? — опешил девятый класс.

— Всем пятёрки за решение. И по домам. Вижу, учиться вы сегодня всё равно не будете, — предупредив ор дикарей, прижала палец к губам: — Только тихо по лестнице.

***


      Пять ступенек школьного крыльца Мила пролетела, как одну. Ступила каблуком в чачу. Да: на улице было не так романтично, как казалось из мрачной школы. Мила обхватила себя за плечи. Накинула капюшон. Половина девятого класса стояла рядом и что-то бурно обсуждала. Мила задрала голову вверх, подставляя лицо тысячам снежинок, что так внезапно сошли с небес на землю и принесли за собой такие чудесные впечатления. Вздохнула: "Весна..."

— Что стоишь? — поинтересовалась Ева, Мила грустно пожала плечами. — Мы в пиццерию. Ты с нами?

— Ну? — Мила помялась: дома её никто не ждал, тащиться в одиночку пешком не хотелось.

      Пока она раздумывала, Ева резко стянула с её плеч портфель, швырнула мальчишкам.

— Ребята, Мила с нами!

      Толпа скорым шагом отправилась к занесённой снегом аллее.

— Погодите, — спотыкаясь на каблуках и догоняя класс, уносивший её портфель, кричала Мила, — я ещё не сказала «да»!

— Так скажи, — обернулся к Женя, пряча за спиной её рюкзак.

— Да! — сдалась Мила, нагнав Еву и столкнув её в небольшой сугроб.

      Двадцать первый — не лишний. Усмехнулась. Поправила капюшон. Затесалась среди ребят, надеясь спастись от мести Евы. С шутками-прибаутками ребята двинулись в сторону пиццерии. Кто бы мог подумать, что апрельская зима обернётся вот так? Кажется, боги что-то напутали. И в этом году всё пойдёт не по их плану.