Цыганка

Человек в выцветшем спортивном костюме и стоптанных кроссовках дремал на скамейке под пальмой. Он уже не был старшим инструктором альпинистского лагеря «Торпедо» Вано Шаруда, но ещё пока и не стал старшим экономистом Елопольской базы «Заготскот» Иваном Филатычем. Он был где-то между этими двумя своими ипостасями, как говорится, на полпути, а если точнее – сидел под черноморской субтропической пальмой, одурев от жары и безделья. До самолёта оставались ещё целые сутки, а ему уже не хотелось ни пляжа, ни фруктов, ни сухих вин. Иногда, отыскав глазами далёкие горы, он вспоминал своих бородатых друзей, недавние лихие восхождения, холодные ночёвки в гамаках на скальных стенах, и вздыхал ещё тяжелее.
- Ай, кто тебя опоил женский кровь, кто тебе порча делал? – услышал он над собой и приоткрыл одно веко.
Цветастые юбки, шали, босые ноги… Ваня всегда избегал цыганок.
- Проходи, денег не дам, - выдавил он из себя и опустил веко.
- Денег не надо, я тебя так от плохой кровь избавлю, - цыганка наклонилась к нему, - дай только рубль на дети.
«А ведь не отстанет», - решил Ваня и достал первую попавшуюся монету.
- Ты не пожалел два рубля на дети! Ты добрый человек! – запричитала цыганка. – Теперь я скажу тебе, как от плохой кровь избавиться.
Ваня и вздрогнуть не успел, как она выдернула волос из его небогатой причёски. «Считаная волосина», - вздохнул он. А цыганка уже протянула волос между своих крепких коричневых ногтей, закрутив его в мелкие колечки.
- Ай – ай – ай, совсем плохо, будешь с женщиной позориться, совсем обмякнешь. Я тебе так сделаю, всю жизнь благодарить будешь. Заверни этот волос в бумажную деньгу, он кровью покроется. Деньгу эту сразу потрать!
«Чёрт те что, - подумал Ваня. – Волос с кровью… Ерунда какая-то… Впрочем, действительно, что-то я обмяк в последние дни… Пусть гадает, может, тоску развеет… Тем более, что денег не берёт».
Достал пятидесятирублёвую бумажку, потянулся за волосом.
- Стой! – тебе нельзя в руки брать! Сама заверну.
Вложила волос в синюю бумажку, закрутила её в какой-то немыслимый комок, зажала в кулак.
- Плюнь на деньгу! Скажи: чёрт…
- Ну, чёрт…
- …отпусти мою…
- Ну, отпусти мою…
- …кровь!
- Ну, кровь…
- Ещё раз плюнь! Скажи, сколько тебе за мой работа не жалко?
- Что не жалко? – не понял Ваня.
- За мой работа, что я тебя от порчи спасала, сколько не жалко?
- Иди-ка ты… Гони назад пятьдесят рублей, - заволновался Ваня.
- Ты не позорься, иначе я тебе так сделаю, что плохо твоему нижнему телу будет, совсем позор…
- Я тебе два рубля на детей давал? Гони пятьдесят рублей!
- Тьфу! – разжала ладонь. Денег нет.
«Плакала моя денежка, - обмер Ваня. – Она её уже давно куда-то втёрла! Да это же почти бутылка «Кахети»!
А цыганка тараторит:
- Деньги за работа давай! Дети твои совсем гнилые будут. Самому позор большой будет. Совсем пропадёшь!
«Ей ещё и деньги давай… Вот ведьма!... Тридцать лет прожил, всегда от них шарахался и на тебе… А всё потому, что голова отдыхала. Пора включать голову, снова становиться старшим экономистом Иван Филатычем».
И вдруг осенило: она же корчит из себя ведьму, инструктора туризма по темным углам сознания, сама должна верить во всякую ахинею… Без этого её бизнес не заваришь… Значит, сама должна бояться непонятных заклинаний!
- Не вернёшь деньги, я ж прокляну и тебя и весь твой табор! Всех твоих ромалэ и чявалэ с потрохами!
Ваня припомнил страшные альпинистские байки, которыми в горах пичкают новичков у костра. И сказал:
- Ты обидела Чёрного Альпиниста, Джантуганского Человека и Эльбрусскую Деву!
Он закатил глаза, воздел руки к пыльным листьям пальмы и запричитал загробным голосом, вспоминая названия горных вершин: Донгузорун–Гичи–Чегет–Карабаши… Соберитесь Сулахат, Софруджу, Гумачи и Кичкидар! Развернитесь чёрные Каракая, Хицан, Джугутурлючат!...
Цыганка притихла, в её глазах появилось любопытство, а потом и замешательство.
А Ваню понесло, Он перескочил с названий гор на формы горного рельефа:
- Разверзнитесь Чёрная мульда, Серый бергшрунд и Кровавый рантклюфт!
Он искоса глянул на цыганку, заметил некоторый ужас в её чёрных глазах и продолжил пугать:
- Ушба! Домбай-Ульген! Бу-Ульген!...
И вдруг неожиданно визгливо крикнул:
- Деньги давай! Я столько уже наговорил, что без денег тебя не отмыть!
- Отпусти, - захныкала гадалка. – Я тебя от порчи спасала, хорошо твоему нижнему телу делала…
Но Ваня был неумолим.
- Чёрные висты и кровавая гора в пуле… Десятерная без лапы и три взятки на мизере тебя в когтях держат! Гони деньгу!
Ему в руки уже перешла сильно помятая его пятидесятирублёвая купюра, и его же двухрублёвая монета, и ещё монеты – рублёвые, пяти- и десятирублёвые, и даже один жетон московского метро. Ваня обмяк и уже миролюбиво сказал:
- Акцентуированная парадигма! Разменяйтесь, ферзи, пропади цугцванг… Дуй отсюда, пока я не передумап!
Цыганка, подобрав цветастые юбки, что-то бормоча и оглядываясь, засеменила прочь по аллее. С соседней скамейки на Ваню с любопытством смотрел какой-то парень в белой шляпе и с таким же белым незагорелым лицом. Ваня шагнул к нему:
- Давай погадаю!
Парень вскочил и заспешил прочь.
- Стой, что скажу! – лениво крикнул вслед ему Ваня. И побрёл по аллее, оценивающе разглядывая прохожих.
Жара начала спадать.