Александрия. Глава 2. 4

Великолепный храм-дворец царил над окрестностями, а над храмом, сияя в лучах подобно солнцу, возносился золотой крест. Больше четверти века назад, в годы последних гонений, храм Неаполиса был разрушен, но не прошло и десятка лет, как его отстроили здесь заново, и по словам старожилов, новый выглядел ещё краше и величественнее прежнего.

В саду, густом и тенистом, заботливо насаженном вокруг храма, любой мог найти отдохновение от жаркого зноя в зелени кустов и фруктовых деревьев. Выложенная белым камнем тропинка вела вглубь сада, где под высоким, увитым зеленью, навесом изучали катехизис будущие христиане.

Едва матушка Биррена с Лидией приблизились, учитель направился к ним навстречу. Это был ещё не старый человек, высокий, темноволосый, в скромной неброской одежде.

- Это наш диакон. Станешь христианкой только тогда, когда он разрешит, - вполголоса заметила Лидии почтенная матрона.

- Отец Афанасий, вот, эта девушка разумна не по годам и, несмотря на невежество своих родичей, стремится обрести спасение. Владыка почел необходимым определить её к обучению катехизиса.

- Ну раз владыка определил... Как звать тебя? – узнав её имя, он кивнул в сторону школы, где ожидали остальные ученики – около двадцати человек разного возраста, в основном мужчины, но были и несколько женщин.

Переговорив немного о чем-то вполголоса с Бирреной, учитель вернулся под навес.

- Мы говорим сегодня о воплощении Бога Слова и о пришествии Его к нам во плоти, – обратился он к вновь прибывшей, уже устроившейся на притоптанной траве под навесом рядом с остальными. - Что ты знаешь об этом? И знаешь ли вообще что-то об учении Христа?

- Я знаю лишь то, что говорил нам почтенный Баргат, - степенно заговорила Лидия: - что в христианских книгах говорится, как Сын Бога явился в мир людей, чтобы открыть путь к Единому, – и добавила, вспомнив то, что слышала в Бавкалеосе, - и ещё знаю, что Сын не совечен Богу-Отцу и не существовал прежде рождения, а Бог один безначален…

- Это последовательница Ария! Еретичка! Иуда, предавшая Спасителя! Зачем она здесь! Выгнать её вон! – с возмущением заговорили вокруг Лидии.

Однако учитель, подняв руку, призвал всех умерить негодование. Ученики послушно смолкли.

- Люди живут по-разному. Есть такие, кто живет просто, не задумываясь ни о чем, кроме насущного хлеба, и они, разумеется, совершат гораздо меньше ошибок на своем жизненном пути, чем те, кто всю свою жизнь посвящает поискам истины - ошибается, падает и снова поднимается, чтобы искать и размышлять. Но только лишь закоренелый грешник и безумец будет упорствовать в своем падении и называть оное вознесением и просветлением. Мудрый человек постарается снискать Божьей помощи и обязательно обретет её по своим молитвам. И будет такой человек приятен Богу, который радуется о нем более, нежели о тысячи безгрешных. Как заповедовал нам Господь? "Не презирайте ни одного из малых сих; ибо говорю вам, что Ангелы их на небесах всегда видят лицо Отца Моего Небесного." Так давайте же возрадуемся о том, что эта девушка промыслом Всевышнего сегодня оказалась здесь, среди нас, и продолжим нашу беседу. Лидия, а ты должна усвоить и запомнить, что Бог един в трех лицах, а Сын Божий, рожденный, а не сотворённый, прежде всего времени, со-вечен Богу-Отцу.

Итак, повторю для всех: говоря о пришествии к нам Спасителя, необходимо помнить, что именно наша вина послужила поводом к Его пришествию и только нашим преступлением вызвано человеколюбие Слова - чтобы Господь пришел к нам и явился среди людей.

Бог создал человека для нетления и сделал его образом вечного бытия Своего; но завистью диавола вошла в мир смерть.

Люди изобрели зло и этим сами на себя призвали смерть и тление, впоследствии же сделались ненасытными во грехе. Повсюду были прелюбодеяния и татьбы; вся земля наполнилась убийствами и хищениями. Вся вселенная раздираема была мятежами и раздорами, потому что всякий оказывал соревнование в беззаконии.

Смерть все более овладевала людьми, род человеческий растлевался, созданный по образу человек исчезал, и Богом совершенное дело гибло. Что надлежало сделать Богу, Который благ? Надлежало не попускать, чтоб люди поглощались тлением, потому что это было бы неприлично Божией благости и недостойно её. И в ком ином была потребность для возвращения благодати и для воззвания человеков, кроме Бога Слова, из ничего сотворившего вселенную вначале. Ему принадлежало – и тленное привести опять в нетление, и соблюсти, что всего справедливее было для Отца. Потому что Он – Отчее Слово и превыше всех, и безусловно только Он один мог все воссоздать, Он один довлел к тому, чтобы за всех пострадать и за всех ходатайствовать пред Отцом. И чтобы не погибло сотворенное и не оказалось напрасным, сделанное Отцом Его для людей - приемлет на Себя человеческое тело, то есть вочеловечивается.

Слово знало, что тление не иначе могло быть прекращено в людях, как только непременною смертью, умереть же Слову, как бессмертному и Отчему Сыну, было невозможно. Вот почему приемлет Оно на Себя смертное тело. Как причастное над всеми, довлело оно к смерти за всех, чтобы, ради обитающего в нем Слова, оное пребыло нетленным и чтобы, наконец, во всех прекращено было тление благодатью воскресения. Потому, воспринятое Им на Себя тело принося на смерть, как жертву и заклание, свободное от всякой скверны, этим приношением во всех подобных уничтожило смерть.

Подобно это как если великий царь входит в какой-либо город и вселяется в одном из домов его, то без сомнения высокой чести удостаивается такой город, и никакой враг или разбойник не нападет и не разорит его. Так было и с Царем вселенной; когда пришел Он в нашу область и вселился в одно из подобных нашим тел - тогда прекратились наконец вражеские злоумышления против людей, уничтожилось тление смерти, издревле над ними превозмогавшее… - говорил диакон, наблюдая перед собой множество устремленных на него, внимательных глаз.

Все здесь было прекрасно, все радовало сердце: птичьи трели, веселые солнечные блики на листьях, и то, что говорил учитель о добром и всесильном христианском божестве. Простая и в то же время изысканная речь, умные, но очень понятные не только разуму, но и сердцу слова. И голос учителя… его теплые свойские интонации и одновременно еле уловимая торжественность. Он говорил о том, вот что сам искренне верил, это придавало его благолепным словам ещё большую красоту и значительность, наполняло их высоким смыслом. И не только словам - эта искренность и страсть придавала и облику самого ритора одухотворенность и красоту.

- Лидия, все ли тебе понятно? – обратился он вдруг к ней.

- Да, учитель, - уверенно кивнула девушка.

О боги! А ведь, действительно, она совсем не слушала его. Такого с ней не случалось никогда за все годы учебы. Напротив, все учителя всегда хвалили её внимательность и понятливость. Вслушиваясь в интонации голоса учителя и следя за выражением его лица, она не заметила, как перестала воспринимать смысл слов, а ведь ради них она здесь. Достопочтенный Баргат всегда с позором изгоняет таких нерадивых учеников, а вот теперь и его лучшая ученица заслужила позорного изгнания.

- Лидия, повтори, что я сейчас сказал, - слегка нахмурившись, снова обратился к ней диакон.

Не зная, что ответить она молча смотрела на него, и, почему-то, вместо того, чтобы попытаться воспроизвести только что услышанное, вдруг впервые в жизни обеспокоилась - не растрепана ли у неё прическа, и ещё ей подумалось, что безусловно глупо было вместо шелка нацепить на себя это неприглядное нянюшкино тряпье.

- Учитель, я вот тут тоже не совсем понял, - проговорил тем временем один из учеников, - вы сказали: «люди начали поклоняться бесам и, выполняя их пожелания, называли их богами…» - это о всех языческих богах, или только о демонах?

- Разумеется, Макарий, все это бесы...

Заставив себя всё же сосредоточиться на лекции, Лидия с огромным вниманием выслушала остальную часть урока, но после занятия, учитель сразу подозвал её к себе:

- Лидия, я не хочу видеть бессмысленные, пустые глаза, а хочу видеть только внимательные и мыслящие. Если ты сочтешь нужным для себя продолжать обучение, придется оставлять все посторонние мысли за пределами школы.

Девушка кивнула, не в силах что-либо выговорить от стыда. Хуже его убийственных слов и снисходительной интонации был только его взгляд – а ведь именно так она сама привыкла смотреть на свою бестолковую сестру. Да, он думает, что я - бестолковая дура. Какой позор! Не иначе это действие некоего страшного заклятья, иначе как объяснить это внезапное тупоумие и рассеянность.

- Учитель, разреши, я объясню новой учащейся всё то, что она по первости не смогла сразу разобрать, - вмешался один из учеников, тот самый, что пришел ей на помощь во время урока. Она и не заметила, когда он приблизился к ним.

- Ты сделаешь доброе дело, Макарий, – охотно благословил его диакон, и, распрощавшись с учениками, покинул школу.

- Но мне пора, меня ждут дома… - попыталась отвязаться от самозванного учителя девушка..

- Я провожу тебя, - понимающе кивнул тот.

Упорствовать в отказе и дальше было уже неприлично, пришлось смириться с навязанным обществом, а ведь ей так не терпелось обдумать и осмыслить все пережитое сегодня. В мыслях был какой-то сумбур, в чувствах – полнейшее смятение, и необходимо было как-то со всем этим разобраться.

- Макарий, идешь сегодня проведать еретиков? – бросил, проходя мимо них один из сокурсников. Провожатый Лидии кратко кивнул ему в ответ.

- Правильно сделала, что ушла от ариан, - одобрительно заметил Лидии другой приятель Макария вместо прощания.

Все очень быстро разошлись, спеша каждый по своим делам. Лидия и её провожатый, покинув сад вместе с остальными, направились в сторону Брухиона.

- Что значит "проведать еретиков"? – переспросила Лидия.

- Знаешь, забудь об этом, давай лучше к богословию, - немного смутившись, ответил юноша, явно не желая развивать тему и посвящать её в эти дела.

И затем с самодовольным видом, полным превосходства, он принялся хвастаться своими знаниями. Это было невыносимо скучно, и, более того, раздражало, но вскоре она перестала воспринимать трескотню новоявленного сокурсника и погрузилась в свои мысли, лишь изредка понимающе кивая с видом внимательной слушательницы.

Около лестницы, ведущей во двор её дома, Лидия остановилась, вежливо ожидая, когда надоедливый многоречивый юноша завершит очередную тираду, чтобы наконец-то распрощаться с ним.

- Мы уже пришли? – проговорил он, оглядываясь.

«Уж не ждет ли он, что я приглашу его в дом?» - мелькнуло у неё.

- Да, - не пытаясь скрыть радости от предстоящего расставания, отвечала девушка, - прощай.

- Постой! Ты, верно, завтра снова придешь в училище?

- Быть может, если…

- Тогда завтра после полудня буду ждать тебя здесь.

- Что? Зачем?!

- Негоже девушке из такого почтенного дома одной бродить по улицам города - если у тебя нет других провожатых, то я сам буду провожать тебя, - пояснил новый знакомый и, кивнув на прощанье, отправился восвояси.

«Вот ещё беда... - растерянно подумала Лидия.»