Глава 11. Темная яма

      — София Сергеевна! — позвал из коридора мужской голос. — Это Прокофьев, откройте.
      Вика вопросительно взглянула на женщину.
      — Заведующий, — негромко пояснила та. — Ложись обратно.
      Вика послушно залезла на лежанку, пока София открывала дверь. Заведующий отделением Прокофьев оказался бородачом под два метра ростом, халат не сходился у него на животе, а на шее висел стетоскоп.
      — Как ваши дела? — спросил он, подозрительно глядя при этом на Вику. — Мне уже доложили, я вызвал скорую помощь.
      — Не надо было, — спокойно ответила врач. — Обморок от сотрясения мозга, кости в порядке. Госпитализация не требуется, только покой.
      — Разберутся, — махнул рукой заведующий. — Главное, чтобы на нас это не легло, у нас тут не больница все-таки. Ну и покой там лучше обеспечат с уходом. А родня у нее есть?
      Он говорил так, точно пациенткой была одинокая и немощная пенсионерка, и Вику это покоробило.
      — Я не хочу в больницу, — сказала она громко. — Я домой пойду. Мне уже лучше.
      Заведующий вытаращил на нее глаза так, как если бы заговорила раковина или кушетка, то есть предметы вовсе неодушевленные.
      — Однако, — пробурчал он, и развернувшись в сторону Вики, тоже стал вдруг говорить громко и медленно. — Я такую ответственность взять на себя не могу, — при этом он указал на себя пальцем и помотал головой. — Мы вас отправим в больницу, а оттуда идите куда хотите, договорились?
      Он даже рукой показал, как она сможет пойти из больницы домой, и Вика заподозрила, что он ее принимает за человека с отклонением в развитии или плохо слышащего. Интересно, почему? Не успела она дать ему понять, что вполне дееспособна, как в кабинет вошли два здоровых парня с носилками.
      — Кого забирать? — спросил один.
      Заведующий указал им на Вику, они подошли к кушетке, легко сняли ее за ноги и подмышки и уложили на свое приспособление. Она попыталась сесть, но парни толкнули ее обратно и подняли носилки в воздух.
      — Это совсем лишнее, — возмутилась София. — Она в состоянии идти сама.
      — Вы что, в самом деле! — прошипела Вика, ерзая на шатком каркасе носилок. — Я жаловаться буду! Дайте мне встать!
      Задержать носильщиков у нее сил не хватило, голова продолжала кружиться, а тело вело себя так предательски, что у Вики закралось подозрение, что ее сначала избили, а потом привели в чувство капельницей. Синяков, правда, она на себе не нашла.
      — Вот люди, — заметил заведующий, пока Вику в коридоре пристраивали на тележку с колесами. — Им как лучше, а они жаловаться. А если вы по дороге домой под машину попадете? Мы же виноваты будем, что вас отпустили, а так — не мы.
      Против этого аргумента Вика не нашла что сказать, Дон, как назло, молчал, а при этих амбалах она не решилась спрашивать. Носилки пару раз чиркнули о стену и поехали, София сложила Викину куртку, засунула ее в сумку, застегнула молнию и протянула заведующему.
      — Это ее вещи, проследите тогда, чтобы не потерялись, а я пока свяжусь с ее родственниками и перешлю карточку... Куда мы ее направляем?
      — Подождите, — многозначительно понизил голос тот. — Вообще, будет лучше, если мы сделаем так…
      Он нагнулся к ноутбуку и быстро очистил открытую на экране карточку Вики, а потом сохранил пустой бланк.
      — Что вы делаете? — возмутилась врач. — Зачем?
      — Затем, — веско ответил заведующий. — Пусть уже в дежурной ее обследуют и заводят карту, мы как будто только скорую вызвали, а то она номер не брала, прием не оплатила, а помощь получила, страховые нас замучают потом бумажками, вам это надо? И мне не надо. А вещи передам, конечно, там водитель на улице.
      Он вышел в коридор с Викиной сумкой и проследовал к выходу из здания, где уже стояла машина скорой помощи. Викины носилки закатили внутрь, врач поставил сумку к ее ногам и дружелюбно помахал ей рукой.
      — Счастливого пути, — усиленно-четко артикулируя, произнес он.
      Водитель захлопнул дверь, закрыл замок, обошел машину и сел за руль. Из-за стекла в салон тревожно глянула молоденькая врач в синем костюме. Вика ей улыбнулась, но та не отреагировала.
      — Что будем делать? — тихо спросила Вика у Дона. — Нас сейчас в больницу отвезут.
      — Пусть, — ответил тот равнодушно. — Куда угодно лучше, чем домой.
      — Хочешь сказать, что Антон остался на свободе?
      — Да, — в голосе Дона была бесконечная усталость. — У него удостоверение помощника депутата, это у вас что-то значит, важная вещь, вроде нашего треугольника.
      — Что за треугольник? — заинтересовалась Вика. — И что у тебя с голосом?
      — Треугольник означает высший ранг, — пропустив мимо ушей последний вопрос, пояснил Дон. — Проверять некому, максимальная степень доверия.
      — Значит, Антон будет искать нас, чтобы закончить начатое, — задумчиво пробормотала она. — Тогда домой действительно нельзя. Кстати, что за лекарство тебе капали?
      — Слабительное, — буркнул Дон. — Помолчи немного, я думаю.
      Вика обиделась, но на всякий случай прислушалась к себе — кишечник вел себя нормально, и она обиделась вдвойне. Куда везет машина, видно не было, Вика вернулась на место и полезла в сумку за влажными салфетками — вся шея была черт знает почему липкой, да и руки тоже ощущались грязными. Шаря в мешанине из вещей (кроссовки, кошелек, спортивные штаны, плеер) она вдруг осознала, что не видит своего паспорта.
      — Дон, — позвала она. — Кто-нибудь залезал в мою сумку, пока я спала?
      — Спала? — не понял Дон, и тут же поправился: — Да, карточку заполняли на тебя, я разрешил.
      — Ты с ума сошел? — возмутилась Вика. — Никому нельзя оставлять паспорт, там же СНИЛС и карта с зарплатой за отворотом обложки, и вообще — какого черта?
      — А что я должен был делать, когда мне задают вопросы о твоем отчестве и дате рождения? — разозлился Дон. — Пришлось разрешить.
      — Мог бы меня спросить!
      — Я спрашивал, ты не ответила.
      Вика снова перехватила взгляд врача в стекло и прикусила язык — может быть, с той стороны слышно, о чем она говорит, незачем ставить весь мир в известность, что она растяпа. Точнее, не она, а Дон, но ему простительно, он не местный. Хорошо, если паспорт остался у врача и его спрячут, когда она позвонит из больницы. А если от ее имени наберут кредитов, пока она тут катается?
      Машина притормозила и чей-то голос сбоку от двери попросил пропуск. Пока водитель показывал пропуск, Вика нашла царапину в краске на дверном стекле и приложилась глазом. Места были знакомые, желтый забор — как у всех больниц, оштукатуренный и выше человеческого роста, а вот мотки колючей проволоки над забором ее насторожили.
      — Дон! — позвала она, проехав щекой по стеклу, потому что машина уже тронулась во двор.
      — Я просил дать время подумать, неужели так трудно помолчать пять минут?
      — Трудно, — рявкнула Вика. — Ты знаешь, куда нас привезли? Это не просто больница, это психоневрологический диспансер.
      — И что?
      Вика махнула рукой, вытащила из сумки телефон, который ей чудом вернул Антон в кафе, и быстро набрала в поисковой строке нужные слова, пока заряд подозрительно мигал мизерными процентами. Так, номер, адрес, гуглокарта, а что люди пишут?
      — «Не вводят в курс содержания больных. Родственники переживают, как там находится человек родной, передачки ограничены на нет», «темная яма называют специалисты вашу больницу».
      — Прекрати бомбить меня гормонами, — приказал Дон. — В чем дело?
      — Шестнадцать плюсов, — прошептала Вика. — Шестнадцать человек подтвердили, что это правда. Дон, мы влипли.