Общая война

               

                Что является мерилом художественности? Художественной ценности?
                Жизненный материал? Порядок его отбора и распределения автором? Тема? Идея?
                Когда можно чётко, недвусмысленно сказать, что это художественное произведение более художественное, а это - менее художественное. И не только художественное произведение в целом, а и его отдельная художественная часть. Художественная деталь.
                Я попытаюсь ответить на эти вопросы и проиллюстрировать на одном  очень известном и великом художественном произведении, которое, без сомнения,  уже стало классикой. Точнее, на двух. На книге Б.Васильева «А зори здесь тихие» и на её классической экранизации.
                Естественно, имеется в виду художественный фильм С.Ростоцкого «А зори здесь тихие».
                Зависит ли всё от того, насколько автор художественного произведения полно и точно раскрыл идею своего художественного замысла?Произведения? И как они соотносится с действительностью в широком смысле данного слова? Поскольку книга является всегда первичной по отношению к экранизации, то и речь пойдёт прежде всего о писателе, а не о режиссёре, который находится  при этом на втором плане. И гениальность режиссёра заключается в том, насколько глубоко он проникся в идею замысла писателя, отражённую в повести, и как следует данной идейно-эстетической задаче. Идейно-политической задаче. Сразу оговоримся, что Б. Васильев не однозначно принял экранизацию его повести.
                Анализ хотелось бы начать с  кульминационного эпизода произведения, когда Рита Осянина совершает антигуманный акт, если только так можно сказать про войну и военные действия, расстреливая из зенитки немецкого лётчика, который спускается на парашюте. При этом очень важно подчеркнуть, что она убивает врага на расстоянии, на дистанции. Издалека.
                А теперь на время, перейдём от искусства к действительности. И вспомним точно такой же случай, эпизод, который произошёл в небе над Сирией, когда боевики так же сбили российского лётчика, спускавшегося на парашюте. Россия, естественно, резко осудила подобный антигуманный акт. Игиловцы же, с точностью до наоборот, то же самое  боевое действие назвали актом возмездия. Справедливости. Приветствовали его и даже одобрили. Похвалили.
                Противоречие в оценке одного и того же боевого акта, действия стало возможным лишь потому, что мы имеем дело с двумя мирами, с двумя образами жизни. С миром безобразного и миром прекрасного.
                Теперь опять вернёмся к искусству. К повести Б. Васильева «А зори здесь тихие».
                Старшина Васков резко осудил непродуманный акт Осяниной и прежде всего с точки зрения  общей стратегической задачи на общей войне. И был, на мой личный взгляд, абсолютно прав. Это показали и дальнейшие боевые события, развернувшиеся в ходе операции по ликвидации группы немецко-фашистских диверсантов. В ходе поисковой операции погибли только бойцыцы.
                Кирьянова, как непосредственный командир Осяниной, с точностью до наоборот, заступилась за свою подчинённую бойцыцу. Более того, вопреки воинскому уставу резко нагрубила старшему по званию да ещё и при посторонних лицах, особенно гражданского населения. Тем самым Кирьянова проявила  бабовщину, то есть внеуставные отношения. Другими словами, поддалась нахлынувшим  после боя сильным чувствам и пошла на поводу у эмоций, забыв при этом о субординации, о воинской  дисциплине, о воинской иерархии, а также о необходимости строго координировать своё душевное состояние и связанные с этим действия, поступки с общей линией поведения. Не учитывала диалектику души. Словом, поступила в данной сложной боевой ситуации чисто по-бабски, по-женски. Рассуждала и  действовала  не по-солдатски. Не по  воинскому уставу. Строго говоря, проявила внеуставные отношения.Бабовщину.
                Естественно, как старший по званию старшина Васков обязан был дисциплинарно наказать как Осянину, так и Кирьянову, сообщив для этого об их неправомерных действиях по служебным инстанциям. Но он этого не сделал, поскольку к тому времени  очень боялся зенитчиц,  особенно острого и злого языка Кирьяновой. Поэтому махнул рукой на все  нарушения  воинского устава, как делал это, к сожалению, уже не раз. И напрасно.
                Устав на то и устав, чтобы его неукоснительно соблюдать, особенно на войне.
                Убив бездумно немецкого парашютиста, Осянина подписала тем самым смертный приговор не только себе, но и своим боевым подругам, которые погибли  в дальнейшем  только по её прямой вине. И всё потому, что  Осянина вела свой личный счёт убитым на общей войне, как и Комелькова, что их и сблизило после первого непростого знакомства.
                Старшина Васков  популярно объяснял бойцыцам, что с немцами хорошо «издаля воевать», как и сделала это Осянина, когда, в частности, издали расстреляла парашютиста. И здесь важно вспомнить другой эпизод художественной цепочки, когда Осянина первая случайно встретилась с двумя фашистскими диверсантами в лесу на расстоянии вытянутой руки, и потом была объявлена боевая тревога.
                От того, что враг не где-то там, далеко, а совсем рядом, в  шаге от неё, Осянина так перепугалась, что сделала над собой большое  волевое усилие, чтобы не закричать. Не выдать себя противнику от переполняющего её животного страха за свою собственную жизнь. Только это волевое усилие и спасло её в тот самый опасный момент от участи боевой подруги Четвертак. Последняя   только при одном виде вблизи себя врага, который нёс смерть, пришла в такой неописуемый ужас, что не смогла себя даже контролировать и сдержать. В результате чего так  неосторожно и даже глупо погибла. Не случайно именно ей Осянина бросила такую фразу: «Без истерики тут!».Но эту фразу можно было адресовать и ей  самой. Даже прежде всего самой себе. Да, по сути, данную команду можно было бы отнести и каждой бойцыце, поскольку у всех из них был один главный для войны недостаток-очень богатое воображение.
                К сожалению, а может быть, и, к счастью, эти качеством и свойством души не мог похвастаться старшина Васков. Именно бойцыцам, а не Васкову пришла в голову такая внеуставная идея, как разыграть немецких диверсантов, устроив на их пути театрализованную заготовку древесины. Другим словом, проявить солдатскую смекалку, что означает: воевать не числом, не количеством, а - умением.
                Таким образом, писатель Б. Васильев композиционно выстраивает художественную цепь из  четырёх самых главных для понимания идеи повести эпизодов, третий из которых  логически состоял в том, что именно Осянина должна была бы пойти на задание с Васковым, а не Комелькова. Именно такая последовательность и делает повесть более художественнее, когда автор проводит Осянину через  все четыре этих самых важных этапа для понимания полного раскрытия идеи художественного произведения. Она первая увидела врага вблизи, она убивает врага издалека, и она же убивает врага… вблизи, когда человек на физическом, на физиологическом уровне ощущает совершённое убийство. Когда только  по своему личному желанию и усмотрению вынуждена  лишать другого человека человеческой  жизни.
                Для повести в художественном плане важен был именно  Осяниной тот самый жизненный неуловимый момент, когда сама жизнь, предлагаемые ею обстоятельства ставят человек перед выбором в полном масштабе  понимания этого вопроса:легко ли убить  человека? По образу и подобию бога. Подобного самому или самой себе.
                Согласитесь, одно дело приговорить человека к смертной казни, а совсем другое дело - исполнить этот смертный приговор самому. Разница большая. Не каждый готов выступить в роли палача, если только он не высшее общественное животное. А когда ещё ты в одном лице и выносишь приговор, и тут же его немедленно  исполняешь. Не издалека, а вблизи. И не в бою, года все, плечом к плечу, наступают в едином боевом порыве, а в поединке, врукопашной схватке. Сама непосредственно наносишь удар прикладом по голове врагу, как, наконец, сделала это после долгого  и трудного колебания наедине с собой Комелькова.
                Но автор сам же, собственноручно разрушил, разорвал художественную цепь из четырёх эпизодов, когда в третьем  эпизоде вместо Осяниной отправляет  Комелькову спасать старшину Васкова от неминуемой смерти в схватке один на один с диверсантом. Из двух человек она делает выбор в пользу своего.  А именно эта художественная цепь и  должна была составить идею повести. И поэтому финальный четвёртый эпизод, когда Осянина совершает самоубийство, не достигает того истинного художественного накала и идейной нагрузки. Он вообще выпадает из художественной цепи восхождения к идее повести. И больше похож на акт девического малодушия и пораженчества, когда она беспомощной осталась один на один со своей смертью. Как-то оправдывает Осянину в самоубийстве только тот факт, что она тяжело ранена в живот и не хочет ни для кого быть обузой. В тягость.               
                Ведь не Комелькова,а Осянина расстреляла в упор немецкого лётчика-парашютиста.
                Кстати, из пяти бойцыц героической смертью погибает на Отечественной войне только одна Комелькова. Она израсходовала  в неравном бою, прикрывая своих, все патроны. Но этого ей показалась мало, и тогда она взяла в руки камень. Правда, по словам того же старшины Васкова, она могла остаться в живых. Почему  же тогда сделала выбор в пользу смерти?
                А ведь у Осяниной было два патрона. Один так и остался неиспользованным, в то время когда призывом на войне первоначально  было:Убей его!
                Рита так и не осознала перед самоубийством, что погибла сама и погубила всех своих фронтовых подруг только в силу  «своего личного счёта» убитых на общей войне, когда просто тупо расстреляла немецкого парашютиста. Такого же лютого врага, захватившего её отчий дом и убившего её мужа – пограничника. Осянина сама добровольно пошла защищать от ненавистных захватчиков свой родной дом. Домашний очаг. Советскую  социалистическую родину. Первую  в мире страну социализма. Страну Советов.
                "Свой личный счёт" убитых на общей Отечественной войне и командный,общий победный счёт во Второй мировой войне - большая разница.
                Как всегда, прав старшина Васков, когда утверждал, что на войне выиграет  лишь тот, кто кого передумает. Без ненужных эмоций. Без женской истерики.Без паники. Уважая его величество факт.При этом строго, неукоснительно соблюдая  воинский устав, который написан не в тиши самых высоких кабинетов, а кровью и смертью миллионов человеческих жизней на грешной земле.
                Как и Правила дорожного движения.
                На площадке танцевальной – сорок первый год.
                Война – не прогулка по Невскому проспекту.
                Факт!