Если ты не скажешь эти три слова... 15

Для меня до сих пор остается загадкой, почему Паша и мой лучший друг невзлюбили друг друга с первого взгляда. Может быть, потому что они ужасно похожи? Два альфа-самца, два шикарных мужика с животной энергетикой. И вроде бы играют за разные команды и никогда не станут соперниками, но тем не менее взаимная неприязнь зашкаливает. Видимо, совсем неважно какая сексуальная ориентация у противников. Вожак стаи не потерпит рядом с собой никого, столь же агрессивного и напористого. Закон джунглей актуален и в человеческом обществе. А я разрываюсь между дружбой и любовью, терплю их недовольство, ревность, и все шишки сыпятся на мою многострадальную голову. Даже безмерное влияние Аллы не помогает. Оказывается, она не всесильна. Как только они сталкиваются где-нибудь на одной территории, на близком расстоянии, нам приходится в буквальном смысле растаскивать их по разным углам. Один раз чуть было не дошло до драки. Началось с завуалированных колкостей и понеслось. Я тогда просто не мог поверить своим глазам, оба как будто с цепи сорвались. Хорошо, Алла быстро среагировала, схватила Мишку за руку и увела из кафе. Вечер был безнадежно испорчен, зато гордость двух, дорогих мне, людей не пострадала. Правда, пришлось в стотысячный раз объяснять Паше, что зря он так относится к Мишке. Я же не ревную его к друзьям. Про Демина, понятное дело, и речи не зашло, все равно никому о моих чувствах по этому поводу не известно. К тому же, бывший любовник - это совсем другое. С Мишкой тоже провели воспитательную беседу. Только все бесполезно. Они и не подумали успокаиваться. Оба до сих пор высказывают претензии и подозрения относительно друг друга, учат жизни, так или иначе пытаются на меня повлиять. Паша считает, что для убежденного натурала, коим является Мишка, тот слишком часто звонит, назойливо таскается за мной, сует свой нос в чужие дела и вообще не имеет никакого понятия о личном пространстве окружающих. Да и что можно ожидать от наглого провинциала? А Мишка чуть что заявляет, что меня используют как доверчивого идиота, вытирают ноги, по-свински плюют в душу. И вообще недалек день, когда мне окончательно разобьют сердце, потопчутся по осколкам и выкинут на улицу как использованную, поломанную вещь. Ведь детки, родившиеся с золотой ложкой во рту, плюют на грязь под ногами, а таковыми для них являются все смертные, не вхожие в высшее общество. Что уж говорить про каких-то недалеких, наивных провинциалов, которые верят всякому бреду, который льется в их уши. Робкие попытки сказать, что я сам в состоянии разобраться со своей личной жизнью, с пренебрежением отметаются прочь. И потому остается только одно: лавировать между ними под перекрестным огнем, пытаясь сохранить отношения с Пашей и дружбу с Мишкой. Непростое это дело, скажу я вам. Но особого выбора не предполагается, так что выкручиваюсь изо всех сил. Вот и сейчас, отхватив выговор от любовника, получил пулеметную очередь в лоб от друга.

— Он, конечно же, снова нес пургу о личном пространстве и неистребимом хамстве понаехавшей лимиты? — не здороваясь, съязвил Мишка.
— Почти, — подтвердил я. — Еще он сказал, что ты слишком поздно звонишь.
— А сколько ему лет? Не восемьдесят, случаем? В шесть часов вечера ползет на боковую, попукивать в перинку?
— Мишка, прекращай. Хватит заводиться. Уже действительно поздно, а у Паши сегодня был очень тяжелый день.
— У него все дни тяжелые, — злобно прорычал он. — Но самая тяжесть наваливается, когда я появляюсь на горизонте. Ты в курсе, что твой бизнесмен ревнивый придурок? Я удивляюсь, как он не рубит топором каждый столб, рискнувший оказаться поблизости от тебя. Только я его не боюсь и срал на все свирепые взгляды в частности и на высокомерную морду в целом. Рабовладелец нашелся.
— Глупости, — возразил я. — Остынь. — И попробовал перевести тему. — С Аллой что ли поссорился, или мама звонила?
— Да нет, там все нормально. — Мгновенно переключился Мишка. — Аллка, конечно, наседает из-за хвостов, грозится звонить маме, но думаю, что все успею сдать в положенный срок. Ты ж меня знаешь, улыбочка тут, жаркий взгляд там, коробку конфет на стол и обязательно джинсы в облипку. Моя тактика никогда не подводила.
Должен признать, что Мишка говорит чистую правду. На преподавателей женского пола и, вообще, на дам сей джентльменский набор действует безотказно. Правда, есть два судьбоносных исключения с железной броней вокруг сердец. Две самых значимых женщины в его жизни, которые вертят им как пожелают. Благодаря маме Мишка очутился в нашем университете. Галина Дмитриевна просто-напросто заявила своему непутевому, шебутному сыну, что если он пойдет служить в армию, то вернется на ее могилу. Вот как только его побреют наголо, выдадут форму с пилоткой и кирзовые сапоги, она ляжет на кровать, не будет кушать, откажется от питья и просмотра любимого сериала, уволится с работы, бросив своих учеников на произвол судьбы и ЕГЭ. И умрет, непременно умрет. А виноват во всех бедах будет он, неблагодарный и безответственный сын. Под таким напором у Мишки не осталось ни малейшего выхода, и он стал студентом. Хотя более неподходящего человека для музейного дела трудно отыскать. Он же настоящий ураган. Я скорее вижу его каким-нибудь менеджером, журналистом, рекламным агентом или даже каскадером. Впрочем, высшее образование никогда не бывает лишним. Подозреваю, его мама мудро рассудила, что за годы обучения сын перебесится, нагуляется, встретит девушку и остепенится. Ну, в общем-то, можно сказать, что так и вышло. Почти. Он влюбился в Аллу, и только благодаря ее влиянию до сих пор не отчислен, со скрипом переползает с курса на курс и, может быть, даже выпустится, если не случится ничего из ряда вон выходящего. Ведь диплом тройками не пахнет, а вот тройки уже пахнут дипломом - это всем известно.
— Говорят, у тебя теперь есть собака? — с каким-то непонятным предвкушением в голосе спросил Мишка.
— Откуда ты знаешь? Я же еще никому...
— Еще бы мне не знать, — самодовольно перебил он. — Он же к Алле за советом обращался. Какую породу лучше выбрать, как обставить дело. Естественно, я в курсе с самого начала.
— Как же ты вытерпел и не проболтался? — удивился я. — Совершенно на тебя не похоже.
— Алла пригрозила, что зашьет рот суровыми нитками, если испорчу тебе сюрприз.
— А, ну тогда понятно. Она человек слова, лучше не рисковать.
— Ну и как она?
— Кто? Алла? Тебе лучше знать.
— Да собака, чертяка! Как собака? Нравится?
— Во-первых, это он. В смысле, кобель. Порода... дворняга. И он просто невероятный! Мы уже выбрали кличку, — похвастался я.
— И?
— Откликнулся на Шефа.
Тут Мишка начал неприлично ржать в трубку, потом стал икать и всхлипывать.
— Дурак. — Обиделся я.
— Стас! — Видимо, Алла не выдержала и взяла дело в свои руки. — Я договорилась насчет твоей задолженности у Селивановой. Она примет зачет между парами, поэтому завтра ты обязательно должен прийти. Здоровье - не здоровье, температура - не температура. Наглотайся таблеток, закутайся как следует, но чтобы был! Ты меня понял?
— Да. Спасибо тебе за все. И за подарок и за учебу.
— Ерунда, — смущенно возразила она. — Не бери в голову.
— Стас! — Я оглянулся. В освещенном проеме стоял Паша с Шефом на руках. — Это переходит все границы. Еще минута и мы начнем выть. Оба. А я, скорее всего, кусаться начну, — с серьезным видом заявил он.
— О, там у тебя Паша! — Обрадовалась Алла. — Ну-ка, дай ему трубку. Я проинструктирую его на твой счет.
Я обреченно протянул телефон и прошептал одними губами: "Алла". Паша полностью погрузился в разговор, но все больше кивал и поддакивал, да вертел головой, пытаясь увернуться от Шефа, неожиданно вознамерившегося погрызть его ухо. Потом, не глядя, протянул мне щенка, прикрыл трубку ладонью и велел укладывать его спать. Пока я возился, они поговорили. Паша пришел в спальню, сделал очередной выговор Шефу, сообщил, что отвезет меня завтра до общежития и сдаст на руки Алле. Оказалось, она хотела проверить, насколько я готов к сдаче зачета.
— Паш, может не надо? Я уже не маленький, чтобы меня за ручку водить.
— Ну, извини, я уже пообещал. — Развел руками он. — Наверное, она боится, что тебя перехватит Мишка и потащит заниматься какими-нибудь непотребствами.
— Не хочется мне, чтобы вы лишний раз сталкивались. И ребятам видеть тебя ни к чему.
— Ничего страшного, постараюсь держать себя в руках. — Криво улыбнулся Паша. — А знакомым можешь сказать, что я приятель. Тебе ведь не в первой...
— Паш, ну что ты себе надумал? — Я мысленно настучал себе по голове. — Я просто хочу спокойно доучиться, чтобы никто не задавал лишних вопросов, не интересовался, что у меня может быть общего со взрослым обеспеченным мужиком. Неужели не понимаешь? Ну, не обижайся!
— Ладно, я в ванную, а ты не жди меня, ложись и отдыхай, — глядя на меня с непонятным выражением на лице, отстраненно сказал он и вышел.
Нетрудно было догадаться, что я сильно обидел Пашу, но тут уж ничего не поделаешь. В университете о моей ориентации знают только близкие друзья и бывший парень, который уже отучился. Костя останавливает машину за несколько кварталов, дальше добираюсь своим ходом. К чему такие предосторожности? Рано или поздно мы расстанемся, Паша будет жить своей жизнью под защитой больших денег, а простые геи вроде меня не могут позволить себе роскошь публичного каминг-аута. Во всяком случае не в ближайшем будущем. Может, когда-нибудь и то вряд ли. В общем, не нравилось мне, что он собрался появиться там, где я учусь. Не хочу, чтобы Паша столкнулся с Мишкой как в тот раз в общежитии. Черт его знает, но если предположить, что их первая встреча случилась бы при других обстоятельствах, может быть они не относились бы друг к другу настолько ужасно?

Помню, как меня внутренне трясло от понимания, что придется встретиться с Мишкой после того, как он узнал мою тайну. Да еще с чужих слов. Я мог предсказать его реакцию, так как не единожды становился свидетелем вспышек взрывного темперамента и проявлений бешеного характера, и от этого было вдвойне страшней. Но никуда не денешься, и так дотянул до последнего. Рано или поздно придется появиться в общежитии, получить кулаком по морде и навсегда потерять друга. Катастрофа, конечно, но пережить можно. Только бы Мишка никому не рассказал! Пусть бьет, пусть все лицо разукрасит синяками, ребра поломает, лишь бы никакой огласки! Мысли о том, что всем уже известно, усилием воли отметались прочь. Надо надеяться на лучшее. В случае чего я был готов валяться у него в ногах, писать рефераты и курсовые, даже платить за молчание. Все что угодно, лишь бы только он никому не проговорился. Да, представьте себе, дошел до такой степени самоуничижения. И честно скажу, если бы пришлось пройти через это снова, ничего не изменилось бы. Поступил бы точно так же. Естественно, "щедрое предложение" Павла разобраться с Мишкой, я отмел практически на следующее утро после заключения нашего странного договора. Не могу так поступать с друзьями, а тем более с теми, кого люблю. Но Павел не успокоился до последнего...