За гранью. Глава 1

     – Здравствуйте! – промолвила Елена, переступая порог камеры следственного  изолятора.
     В нос ударил кисловатый запах потных тел, а плохое освещение заставило сощуриться, чтобы осмотреться. Сзади её подтолкнула сопровождающая – высокая женщина в военной форме. Заключённые при виде начальства разом поднялись и уставились на новенькую.
     – Ещё привели, – послышался недовольный голос.
     – Да у нас итак уже под завязку! – крикнул кто-то с задних рядов.
     Камера недовольно загудела.
     – Молчать! Это ты там, Ершова, рот разеваешь?
     Наступила тишина: зэчки хорошо знали крутой нрав дежурного помощника начальника СИЗО.
     – Смотрящая! Принимай под свою команду. Объяснишь – что к чему. Слыхала?
     Из-за стола, на котором расположились алюминиевые кружки, несколько кусков чёрного хлеба да лист бумаги, накрытый обгрызенным карандашом, вышла коренастая женщина в тёмной юбке. Над юбкой громоздились тяжёлые груди, обтянутые розовым бюстгальтером.
     – Я всё сделаю, Мария Николаевна. Объясню. Не волнуйтесь.
     – А я и не волнуюсь, – басисто расхохоталась женщина в военном.
     Елена только сейчас заметила, что изо рта её попутчицы  потянуло водочным перегаром. Сопровождающая явно была «на взводе».
     Взгляд дежурной упёрся в стол.               
     – Почему не убрано? Чифирите?
     – Это фруктовый сок, Мария Николаевна. Кондрашова получила посылку.
     – Ну-ка, дай сюда.               
     Когда кружка оказалась в руке, проверяющая понюхала содержимое, продолжая исподлобья наблюдать за арестантками.               
     – Дерьмо! – выплеснула она остатки сока на пол. – Стол убрать. И чтобы у вас здесь был порядок!                               
     Затем ещё раз окинула цепким взглядом камеру, повернулась и направилась к железной двери, которая потом с грохотом захлопнулась за ней.
     – Эй, ты! Подойди сюда, – позвала смотрящая новую заключённую, продолжавшую стоять с сумкой и постельными принадлежностями.      
     Елена приблизилась к столу.
     – Курить есть?
     – Я не курящая.
     Кто-то из женщин чертыхнулся.
     – А чай!
     – Какой чай?
     – Обычный чёрный чай! – хрипло пробубнила худая женщина с жёлтым лицом.
     – Ах, чай! Чай есть…  В сумке.
     – Сколько?
     – Что сколько?
     – Пачек, пачек... тебе говорят.
     – Давай вынимай! –  загудели остальные.
     Елена поставила сумку на стол и вынула из неё три пачки чая.
     – Зинаида! Делай кипяток, – тут же приказала смотрящая женщине с жёлтым лицом.
     – Ну, а ты кто будешь? – обратилась она к Елене. – Как зовут? За что к нам пожаловала?
     Елена оглянулась по сторонам, натыкаясь на любопытные взгляды.
     – Зовут Елена Завьялова... Подозревают в убийстве, – нерешительно и тихо добавила она.               
     – Кого убила? Никак мужика своего?
     Глаза Елены стали влажными от слёз. Она вытащила платок, поднесла к лицу.
     – Так кого же ты убила? – послышался писклявый голос с другого конца стола.
     Елена заплакала навзрыд, и её платок тут же превратился в маленький комочек.
     – Я не убивала, – наконец ответила она, безнадёжно махнув рукой.
     – Закипело, Вера!
     – Какую статью шьют, милочка? – продолжила допытываться смотрящая.
     – Сто пятую.               
     При этих словах некоторые зечки повернули головы и с интересом стали рассматривать новенькую.
     – Та-ак... Статья серьёзная! Раньше за неё расстрел давали. Убийство при отягчающих обстоятельствах. Вот как, девоньки! – обратилась смотрящая ко всем и многозначительно подняла указательный палец.
     – Вера! Заварка готова. Разливать?
     – Разливай, разливай...  Сейчас эту залётную устрою и приду к вам. Да смотри, чтоб всем поровну было! Пошли, – потянула она за рукав Елену.
     В самом конце двухъярусных нар смотрящая остановилась и указала наверх:   
     – Вот твоё место. Туалет – за стенкой. Вон – раковина. Подъём – в шесть утра. Днём – прогулка во дворе. Один час. Отбой – в десять ноль-ноль. Что будет неясно, спрашивай. Здесь я – за старшую. Зовут Вера Николаевна. Можно просто – Вера. За чай не переживай. Вернём, как только кому-нибудь из нас пришлют. Устраивайся и подходи к столу. Познакомишься с остальными.               
     – Можно я здесь останусь. Устала. Да и чай сегодня два раза пила.
     – Как хочешь! Только я бы на твоём месте нос не воротила. У нас всё общее: и еда, и лиха беда... – с этими словами смотрящая удалилась к столу.
     Елена принялась раскладывать вещи, заметив рядом с двухъярусной кроватью пустую тумбочку и свободную вешалку для верхней одежды. Она переоделась в домашний халат, надела тапочки и начала застилать постель. Закончив, стала искать, куда бы присесть, но, ничего не обнаружив, уселась на чью-то нижнюю постель, заправленную серым одеялом. За столом продолжалось чаепитие. Было слышно, как женщины обсуждали кого-то. Елена прислушалась – говорили о ней.
     Но постепенно она отвлеклась, задумавшись, уставилась в одну точку, а её мысли унеслись в далёкое прошлое. Елена вспомнила, как много лет назад прямо на парадных ступеньках загса она была подхвачена на руки Андреем, только что ставшим её мужем. Одетая в белое свадебном платье, с развевающейся на ветру фатой и сопровождаемая дружком и дружкой, она была усажена им в машину свадебного кортежа. По дорог шофёр часто сигналил прохожим, пожелавшим полюбоваться пышной свадебной процессией. Люди одобрительно улыбались, махали руками жениху и невесте. Давно это было, но запомнилось на всю жизнь! А потом родился Серёженька. Незабываемый день! Тогда из роддома Андрей нёс на руках уже их крошечного сына...
     Однако дальше, вместо продолжения светлых воспоминаний, перед глазами Елены (уже в который раз!) возникла страшная картина. Она снова увидела окровавленное тело восемнадцатилетнего Серёжи, лежащего на полу прихожей их квартиры. От боли он вцепился в рукоять ножа, торчащего из груди, а его открытые, полные какого-то детского изумления глаза как бы спрашивали: «Мама! За что?»
     «Не-ет! Это не я, – встряхнулась от наваждения Елена. – Это сделал другой! ЭТОТ ДРУГОЙ стоял сзади. ОН и вложил в мою руку кухонный нож! А я только хотела ударить Серёженьку по щеке. Но ТОТ направил нож прямо ему в сердце!..»
     За столом раздался смех: две зечки, окружённые толпой болельщиков, играли в шашки.
     – Ходи, Натаха! Профукала, – раздался довольный голос одной из них.
     – Да подожди! Дай подумать.
     – Думай, думай, Ломоносов. Играем-то на интерес. Выкладывай мыло.
     – Да пошла ты...
     – Ходи, говорю, или я забираю мыло!
     – Да подавись ты им, шалава! Забирай.
     – Что! Я – шалава?! Да за эти слова ты мне сейчас ответишь...
     – Девочки! – послышался голос «смотрящей», которая лежала поверх заправленной кровати первого яруса. – Прекращайте. Не умеете себя вести – прекращайте играть. Вы слышите?
     – Слышим, слышим, – ответила недовольным голосом проигравшая и поднялась  из-за стола.
     – Ходить научись! – крикнула ей вслед новая обладательница мыла.
     Висевший на стене репродуктор заскрипел и хриплым голосом сообщил: «Граждане заключённые! До отбоя остался один час. Просим всех подготовиться ко сну и занять спальные места. Всякое передвижение без необходимой надобности после отбоя и до шести ноль-ноль запрещено. Нарушившие правило распорядка дня и ночи будут подвергнуты дисциплинарному наказанию».
     – Вот и дождались, – поднялась смотрящая. – Дежурная! Начинай уборку. Остальным готовиться ко сну.
     После её слов камера пришла в движение: одни бросились к раковине для мытья, другие – к туалету, остальные – стали расправлять постели. Дежурная, с совком в одной руке, подмела пол и, набрав в ведро воды, накинула тряпку на швабру. Возле туалета возникла ссора. Шустрая молодая женщина пыталась уговорить очередь пропустить её раньше.
     – Меньше чая надо было хлестать! – урезонивали её товарки.
     – Я и не хлестала. У меня заболевание такое –  по десять раз на день…
     – Да иди ты со своим заболеванием! – раздражённо возразила ей полная женщина. – Мы тут тоже все больные.
     – Что происходит? – подошла смотрящая. – Пропустите. Вы же знаете, что у неё насчёт этого дела не всё в порядке.
     Недовольная очередь пропустила больную.
     Елена продолжала сидеть и наблюдать непривычную для неё картину. Она даже не расправила постель.
     – Чего сидим? – послышался рядом голос смотрящей. – Второго приглашения не будет, а вот наказание – последует. Смотри у меня!
     Опомнившись, Елена встала и пошла к умывальнику занимать очередь.
     Раздался грохот открываемой двери.
     – Построиться от окна! – прокричал с порога громкий и злой женский голос.
     Дежурная, бросив швабру, принялась выстраивать заключённых. Затем подбежала  с докладом к женщине в военной форме, сзади которой стояли двое охранников.
     – Отставить! – приказала она дежурной. – Я сама.
     Елена сразу узнала свою сопровождающую. Только теперь она держала в руке  резиновую дубинку, легонько похлопывая ею по ладони другой руки.
     – Та-ак. Восемнадцать... – угрожающе сказала вошедшая, пройдя вдоль шеренги. – А где ещё одна гражданка?
     Дежурная сделала шаг вперёд.
     – Она уже здесь. Рядом со мной. Калинина Зоя Ивановна. Задержалась в туалете.
     – Так это ты, Калинина, любишь прятаться по туалетам от начальства?   
     Проверяющая подошла к опоздавшей и подняла концом дубинки её подбородок.
     – Мария Николаевна! Она больная по женским делам, – послышался голос
смотрящей.               
     – По каким это женским делам? Она опоздала на обход. Заключение врача, освобождающее больную от обхода на сегодняшний день, у неё имеется?
     – Нет.
     – Не-ет... Значит, налицо нарушение правил по содержанию заключённых.
     Все притихли в ожидании «вердикта».
     – Калинина! Отправишься на трое суток в карцер. О твоём нарушении будет составлен рапорт начальнику тюрьмы.
     Женщина хлопнула дубинкой по ладони, показывая, что разговор окончен, и направилась к двери камеры.
     – Специально обход раньше сделала. Чтобы подловить, – проворчал кто-то, когда прекратились металлические щелчки закрывающихся замков.
     – Калинина! – позвала смотрящая. – Подойди сюда.               
     Когда та приблизилась, Вера Николаевна стала негромко утешать:
     – Ну, чего ты сопли распустила? У тебя заключение врача есть? Есть. Оно освобождает от содержания в карцере. В крайнем случае, можно сходить на приём к начальнику. Хотя... потом она тебя заклюёт, – задумчиво добавила «смотрящая». –  Ладно. Иди. О нашем разговоре – никому. Свои же и выдадут.
     Замигал свет.               
     – Девочки! По кроватям.
     Через какое-то время мигание сменилось тусклым освещением. Наступил отбой. Забравшись в кровать во втором ярусе, Елена накрылась одеялом. Прямо над её головой горела тусклая лампочка. Ей уже приходилось спать при свете в камере временного содержания, но там не было двухъярусных кроватей. Кроме Елены в ней находилась всего одна молодая девица, которая постоянно нервно курила и молча ходила из угла в угол. Здесь же, в тюрьме, было намного хуже.
     Душный увлажнённый воздух скопился под потолком, лампа ночного освещения  раздражала и не давала заснуть. Тогда Елена откинула одеяло, повернулась на бок. Её взгляд упал на уже спящую соседку с красной повязкой на глазах. «И мне надо чем-нибудь завязывать...» – промелькнуло в голове, но перед глазами опять предстало окровавленное тело сына.
     На этот раз она услышала доходящий до визга крик его подруги и увидела её побледневшее, искажённое от страха лицо с круглыми, как у совы, глазами, застывшими в оцепенении. Несколько секунд они смотрели друг на друга. Потом девушка сорвалась с места и с криками: «Помогите! Его убили!» – выскочила на лестничную площадку.
     А дальше... Дальше Елена хорошо помнила, что упала на колени рядом с
окровавленным телом сына. Из-под ножа тонкой струёй вырывалась алая кровь. Елена хотела вытащить его, но сын мёртвой хваткой вцепился в орудие убийства.
     На крики сбежались соседи. Один мужчина со словами «ты что делаешь, убийца!» отбросил её в сторону, и она упала на пол. Затем он заломили ей руки, связал и оставил лежать на полу лицом вниз. Кто-то уже кричал в телефонную трубку, висящую в прихожей:
     – Скорая! Скорая! Здесь убили человека...
     Приехала скорая, и сразу же – милиция. Елена почувствовала, как  на руках защёлкнулись наручники.               
     ...Она очнулась от воспоминаний от того, что кто-то зашлёпал тапочками, направляясь в туалет. Это была Калинина. За ней потянулись через какие-то промежутки и остальные. «Надо спать», – подумала  Елена и провалилась в глубокий сон.
    Через небольшой, как ей показалось, промежуток времени по радио объявили утренний подъём. Теперь она сама, не дожидаясь замечания, заняла очереди в туалет, к умывальнику, к бачку с водой и старательно заправила кровать.
     – Кто сегодня дежурит? – послышался командирский голос Веры Николаевны.
     – Наташка Зенькова, – ответила желтолицая, наверное, считавшаяся помощницей смотрящей.
     – Где Зенькова? Ну-ка иди сюда.
     Подлетела молодая женщина с зубной щёткой во рту. На вопрос, почему она не занимается уборкой, промямлила:
     – Мне никто не говорил, Вера.
     – Зина! В чём дело?
     – Как это не говорила? Ты что, шалава, в своём уме?! А список дежурства на моей кровати для чего висит? Надо было поинтересоваться…
     – Я его смотрела два дня назад, – выдернув щётку изо рта, стала пояснять
женщина. – Моё дежурство должно быть завтра. А сегодня по списку – Валька Громова.
     – Так я список тот вчера переделала! Смотреть надо. Калинина-то у нас
на больничном. Забыла?
     – Я про другой список не знала.
     – Так вот теперь знай! Подходи и смотри чаще.
     – Разобрались? – с иронией вмешалась Вера Николаевна. – Так. Зенькова, иди и начинай убирать.
     – А ты, Зина, теперь будешь лично мне сообщать фамилию дежурной и предупреждать остальных, кто следующий. Или тебе хочется самой поучаствовать в дежурстве?
     – Ладно, пугать, Вера. Пуганая я, – злобно ответила желтолицая и отошла в сторону.
     Через некоторое время в железной двери камеры откинулась небольшая прямоугольная заслонка, и раздался зычный голос полной женщины в белом халате:
     – Завтрак, девочки. Быстро подходим по одному.
     К окошку в двери сразу выстроилась очередь арестанток.
     – Баландёрша сегодня Соня, – передавали женщины по цепочке в конец очереди. – Она  может и лишнего подкинуть. Хорошая баба.               
     – Это у неё от настроения зависит, – ехидно и негромко заметила одна из них. – Как со своим мужиком не доспит, так и перестаёт докладывать лишнего.
     – Да брось ты, Шурка! Ты что там у них свечку по ночам держишь?
     Участвующие в пересудах женщины рассмеялись.
     К раздатчице без очереди подошла Вера Николаевна.
     – Слушай, Сонь, – тихо обратилась она, – маляву не передашь в пятьдесят пятую? Тут у нас залётная появилась. Хотелось бы узнать, что за птичка.
     – Ладно, давай. Баланды наложить?
     – Наложи, наложи, милая. А за маляву – сочтёмся.
     Вера Николаевна отошла от окошка с полной миской и кружкой.
     – Следующая! – скомандовала раздатчица.
     После завтрака начался утренний обход. На этот раз его проводила другая женщина в военной форме. В отличие от первой проверяющей она, зайдя в камеру, начала молча ждать окончания построения. У подошедшей  к ней дежурной негромко спросила:
     – Всё в порядке?
     – Да, гражданин помощник.
     – Хорошо. Встань в строй.
     Затем прошлась вдоль строя арестанток и вернулась на середину камеры.
     – Калинина Зоя Ивановна, – стала читать она, раскрыв синюю папку.
     – Я, – откликнулась названная.
     – До обеда вас вызовет замначальника СИЗО, Краснов Юрий Геннадиевич.
     – Завьялова Елена Павловна.
     Молчание.
     – Кто Завьялова?
     – Я! – опомнилась Елена.
     – Во-первых, советую ознакомиться с правилами поведения в СИЗО, чтобы знать о распорядке дня и ваших обязанностях, связанных с содержанием под стражей. Всё изложено на доске, прикреплённой на стене камеры.
     – Извините. Я обязательно это сделаю.
     – Во-вторых, гражданка Завьялова, до обеда у вас должна состояться встреча с адвокатом Козловым Владимиром Владимировичем. И в-третьих. Во второй половине дня  вас приглашает следователь Федосеев Николай Васильевич.
     – Нестерова Александра Дмитриевна...
     Дальше Елена уже не слушала: её мысли сосредоточились на предстоящих встречах с адвокатом и следователем. После ухода проверяющей она уселась за стол и стала со страхом ждать вызова.


http://proza.ru/2017/04/14/117