Учёный совет

   Закатное солнце зажгло огнём окна дальних многоэтажек. Казалось, что их охватил пожар, но пламя не бывает таким неподвижным. А освещение — таким ярким. Впрочем, иногда среди этого пламени вспыхивал яркий блик — оказывалось, что это фонарь. А окна ближних домов вспыхивали и гасли последовательно, когда автобус ехал мимо. Самого закатного солнца не видно — оно за спиной.

   Впрочем, эти чудные картины мало тревожили Ивана Корнеевича Чебышева. Он поглядывал на часы, прикидывал, сколько знакомых в автобусе, и кто его потом сможет опознать. Пока ничего опасного. Пока...

   Дома — каждая собака знает. На даче — пока людей мало, почти нет, и один каждый приезжающий на виду. Это ни к чему, главное сейчас — не привлекать внимание.

   Знакомый сына уехал на север, на вахту, оставил ключи — за квартирой присмотреть. А сам сын на суточном дежурстве. Иван Корнеевич осторожно прошёл по двору, вроде никого подозрительного. И главное — не напороться бы на знакомых. Осматриваться, подождать, вокруг дома обойти — стоило бы, но тогда сам внимание особо бдительных привлечёшь. Скамейка у подъезда пуста — уже хорошо. Сумерки, дождь прошёл и ещё собирается. Магнитный брелок открыл входную дверь. На лестнице пусто. Иван Корнеевич поднялся на третий этаж. Тихо. Повернул ключ, вошёл в прихожую, прикрыл дверь. Свет не включать! Поставил сумку, вытащил вещи, стал переодеваться.

   Потом опять приоткрыл входную дверь. Тихо. Осторожно закрыл дверь на ключ, спустился вниз. У подъезда опять ни души, во дворе спешили несколько фигур, но они далеко. Только бы никто из знакомых не попался, или близко не подошёл — издалека в этой одежде может и не узнают. Время! Пора.

   Вот и старый парк, около ДК. Сердце, давно бьющееся учащённо, теперь собралось выскочить из груди. Но знакомых никого. А что будет, если его застукают? Здесь, в таком виде, и за этим делом? Этого лучше и не представлять. И не отоврёшься. Выждав в тени от деревьев и улучив момент, Иван Корнеевич как можно быстрее преодолел освещённое фонарём пространство. Заскочил на крыльцо, показал билет вахтёру. Получил бумажный браслет на запястье, зашёл в зал и сгорел со стыда.

   — Вот и весь учёный совет института в сборе, — приветствовал Чебышева академик Михайлов в белой косухе. — А мы гадали — вы придёте, или нет? -

   — Студенты есть? — убитым голосом спросил Иван Корнеевич.

   — У нас все студенты — рэпперы и хипстеры! — печально ответила секретарь совета Никитина, в своей древней коричневой куртке из грубой кожи. — Здесь только старые. -

   Джаз в колонках перестал играть, свет в зале потух. Тёмный силуэт в зале заиграл на гитаре.

   — «Принцесса даунов»!!! — рявкнул Михайлов.

   — А-а-а!!! — рявкнули слушатели в один голос.

   — Хоффман, любовь моя!!! — заверещала Никитина, оглушив Чебышева. Иван Корнеевич тряхнул цепями. Гореть — так гореть.